Он проснулся раньше всех, разбудил мать и отца, повеселил стражников, спугнул птиц во дворе, успел попасть в объятия короля, получить поцелуй королевы в щёку, тайком уволок из кухни настоящие медовые соты, а затем принялся читать историю как умел, по слогам, болтая ногами, обутыми в кожаные туфельки, под столом. На вопрос, почему он встал так рано, Мелинор отвечал матери, заменяющей ему десяток учителей, что Эсмир учил его просыпаться раньше, чтобы успеть многое. Он утаил, однако, что его завлекло детское любопытство: может ли он опередить солнце? А так же рвение беззлобно досадить всем обитателям Красного замка. Гвардейцы кликали его непоседой. Сегодня непоседа будто предчувствовал — что-то должно произойти. Отцу подчинялись более расторопно, улыбались ему, желали приятного дня. И колокола звонили. Их песня была прекрасна и угодна слуху. Занимаясь счётом, Мелинор гудел ритм их звучания себе под нос. Они вторили его эмоциям. Мать уловила его настроение, поглядывая на ребёнка с добродушной ухмылкой.
— Вы с королём Эуроном вчера задержались, — заметила она. — Он рассказал тебе что-то интересное? Не поделишься?
Мелинор, сверкнув чёрными материнскими глазами, согласился. Он посмотрел на дверь — закрыта. Подавшись головой к матери, сын шепнул:
— Я обыграл короля Эурона в кайвассу, мама. Помнишь, ты меня учила? И Эсмир учил. — Мать прищурила глаза. — Эурон не поддавался, честно! Ты мне веришь, мама? — Лагерта кивнула, зная то, что Эурон не использовал поддавки в отношениях с детьми. — И он… — голос Мелинора стал тише. Он думал, что шепчет, но шёпот его переходил в громкое шипение: — он дал мне примерить его корону! Он сказал, что мне как раз! Но у меня быстро устала голова.
— И что ты ответил королю?
— Я сказал, что буду знать больше, чтобы выдержать её вес. Я прав, мама?
— Прав, — мягко отозвалась Лагерта.
Утром он занимался с матерью науками. Мелинор родился любопытным. Он рано пошёл и рано заговорил. В его младенческой речи были слова на валирийском, ибо отец, мать и король Эурон часто общались с послами из Вольных городов, с ними наравне звучали слова из Общего языка. Мать читала ему книги на ночь, пела колыбельные, рассказывала придуманные истории. Он до того любил её игру на арфе, что и сам научился. Иногда рисовал, но больше любил лепку. Для него даже наняли учителя по скульптуре из Мира. Мальчик любил баллады и сказки о путешествиях, знал все моря и все города Вестероса и Эссоса, грезил о собственном корабле, который ему пообещал отец на пятнадцатилетие. В его комнате стоял шкаф с красивыми книгами, привезёнными с Харло. По просьбе Теона лорд Рикард сочинял истории о мудрых королях. Эти книжки с золочёнными и посеребрёнными обложками Мелинор перечитывал даже ночью, втайне от родителей, не позволяющих ему читать ночами. Он и сам знал, что хорошему королю нужен сон, но не мог устоять перед соблазном. Король и королева и вовсе в нём души не чаяли. Сперва враждебно настроенная к Лагерте Серсея ворковала над ней и над ребёнком. За него она простила Теону даже казнь Квиберна. Серсея, Непотопимая, утонувшая за Эурона, Эуроном и спасённая, пошедшая за ним в самое пекло, не могла остаться равнодушной и к тому, что Квиберн едва не подставил их с убийством младенца Таргариенов. А гнев короля, обращённый к бывшему деснице из-за покушения на его племянника, она восприняла как собственный.
Мелинора баловала она одна. Отца он уважал и боялся злить, всегда понимая, за что его ругают. Мать почитал, страшась обидеть, и видел в ней идеал. Серсею любил за то, что часто играла с ним и дарила красивые вещи, не щадя на него денег, хотя он знал, что расточительствовать худо. Король Эурон занимался с ним воинскими учениями, говорил о морской жизни.
— Мама, а что сегодня такое? К чему все готовятся? — спросил мальчик. Его русые кудри блестели на солнце.
— Пойдём, я покажу тебе, — предложила она. Ухватившись за руку матери, Мелинор побрёл за ней. Они поднялись на крепостную стену, откуда открывался вид на Черноводный залив. Сотни кораблей причаливали к берегу. — Посмотри на них. Чьи знамёна ты узнаёшь?
Мелинор прищурился и стал называть:
— Коса на чёрном фоне — Харло из Десяти Башен. Человек, падающий в море, — Сандерли. Золотой Кракен на чёрном поле — Грейджои из Пайка. Рука с молниями — Драммы. Боевой рог, окаймлённый золотом, — Гудбразеры…. Мама, они все приехали! — радостно воскликнул Мелинор.
Внутри замка Мелинору хватало знакомых детей, ибо мать занималась и воспитанием некоторых отпрысков богатых купцов Королевской Гавани, однако он всё равно скучал по Родрику Грейджою — сыну леди Яры; по близнецам Дикону и Горменду Гудбразерам; по Уилласу Харло — наследнику Харренхолла.
— Да, они все приехали, — подтвердила мать. — Сегодня у нас праздник. Твоему отцу исполнилось тридцать лет.
Мелинор шумно вздохнул. Он случайно позабыл о дне рождения отца.
— А я ему ничего не подарил! — воскликнул Мелинор.
Он и не знал, что и без того каждый день дарил своему отцу радость. Теон и не предполагал, что у него получится дать жизнь.
— Ты и сам — подарок, Мелинор, — улыбнулась мать, глядя сыну в глаза. — Для того, чтобы встретить гостей достойно, нужно принарядиться.
Сегодня должна была прибыть ещё одна гостья, о которой Мелинор и не подозревал. Он помчался к себе. Самостоятельность поощрялась у железнорождённых. Однако Лагерта поощряла самостоятельность не только в переодевании, но и в выборе наряда, лишь изредка указывая сыну, если он надевал что-то чересчур несочетаемое. Он выбрал хлопковую белую рубашку, чёрную безрукавку со стоячим воротником, расшитую золотыми нитями, бриджи и бархатные туфельки в тон безрукавке. У ключицы сидела брошь в виде кракена. Мать сама причесала его. Волосы были мягкие, но непослушные. Она слегка смочила их водой, чтобы придать им порядок. В тот момент, когда он наблюдал себя в зеркало, вошла королева. Мать присела перед ней в реверансе, а Мелинор галантно поцеловал руку.
— Ты растёшь настоящим принцем, — сказала Серсея. Мелинор восхищённо осмотрел её. Королева надела новое чёрное летнее платье. Ткань струилась, была легка, как пух и полупрозрачна. Парчовая вставка золотого цвета, в причудливых завитках которой были спрятаны щупальца, разделяла чёрную ткань на две части спереди от груди до пола. Корона с зелёными камнями мерцала в её волосах. Она придирчивым взглядом осмотрела наряд Лагерты, ещё не успевшей переодеться. — А теперь ступай, мы приоденем твою мать. — Королева открыла дверь, и внутрь вошли три служанки: одна несла платье, другая — заколки и гребни, третья — тонкую диадему на красной шёлковой подушке. Девушки возвели высокую причёску, визуально удлинив стройную шею, вдели внутрь золотую лилию с правого бока, на шее закрепили жемчужное ожерелье. Платье с открытыми плечами подчёркивало её формы. Сама королева водрузила на её голову диадему. В загнутых петлями щупальцах мерцали мелкие изумруды, повторяя узор «присосок».
— Ваша милость, — обратилась Лагерта, — эта диадема…
— Прекрасна, — оборвала её Серсея. — Под стать той, кто будет её носить. Пусть все женщины в зале пожирают жену принца завистливыми взглядами, а не рассуждают о том, что бы она могла исправить в своём образе. Пойдём, мне нужна помощь в организации. К сожалению, лорд Харрас не смог прибыть. Ему приходится договариваться с речными лордами, а их гордость всегда было непросто сломить, правда, большинство уже на нашей стороне. Но другие Харло уже явились.
Мелинора уже не было в этом коридоре. Он бегал по богороще, распугивая птиц. Здесь королева посадила со временем самшитовые кустарники, из которых садовники делали интересные фигуры. Недавно они возвели короля Эурона в полный рост, с короной и мечом. Даже плащ у него был как настоящий. С той стороны послышался до странного сильный шорох листвы. Мелинор, считая, что его разыскивают, отправился туда. Выйдя на залитую светом поляну, где росли эти кусты, он замер, не дойдя до фигуры короля пяти футов. Он увидел перед собой нечто более прекрасное, чем мог бы вообразить. Волнение охватило мальчика, и он едва не подвернул ногу на ровном месте. У фигуры короля Эурона стояла девочка примерно одного с ним возраста. Курчавые каштановые волосы ниспадали на плечи грациозными волнами. Голубые глаза с пушистыми ресницами обратились к Мелинору. В них читалась мудрость. Ещё не известная в полной мере Мелинору, но понятная и ощутимая даже сейчас.
— Эй! — крикнул он девочке. Он не мог ничего придумать дельного, чтобы обратиться к ней, и высказал первое, что пришло на ум: — Ты кто?
Девочка гордо выпятила курносый носик. Её кремовое платье было расшито плоскими блестящими камнями. И все они горели на солнце. Она ещё не ответила, как из-за кустов выскочила пушистая серая громадина, выше неё ростом, с острыми клыками, мощными лапами и хвостом. Мелинор до того испугался от неожиданности, что плюхнулся на траву. Девочка, расхохотавшись, помогла ему встать.
— Я — Грэсса Харло из Десяти Башен, дочь лорда Рикарда и леди Сансы, — голос у неё был ещё приятнее. В нём сквозили нотки превосходства. — А ты?
Не отрывая взгляда от лютоволка, Мелинор сбивчиво пробормотал:
— Я-я-я-я… Ме-ме-ме…
— Ты весьма красноречив, — шутливо заметила Грэсса. — Дай угадаю сама. Папа говорит, что я проницательна. Ты одет в чёрное с золотым. У тебя кракен на ключице. Волосы русые, но глаза чёрные. Следовательно, ты сын принца Теона. В золотое с чёрным одевается и Родрик Грейджой, но он похож на мать, и глаза у него — голубые. — Улыбнувшись, Грэсса присела перед ним в реверансе, достойном королевской особы. Она была близка и с отцом, и с матерью в равной степени, хотя втайне отдавала предпочтение отцу. Ей крайне не нравилось вышивать, но изящества этикета она познавать любила, коим её учила мать. Однако больше всех радостей на свете Грэсса хотела корабль. Мать с этим согласна не была, но отец обещал ей построить галею на пятнадцатилетие.
— А может, я конюх с конюшни! — усмехнулся Мелинор.
— Тогда мой лютоволк съест тебя, — провозгласила Грэсса.
— Откуда у тебя этот зверь? — поинтересовался Мелинор. Он слышал о лютоволках, но никогда не видел их вживую. Этот волк сидел смирно. На его шее висела цепочка с кулоном в виде полумесяца.
— Не бойся, можешь погладить, Леди — добрая, — разрешила Грэсса. — Мне её тётя Арья из Винтерфелла подарила.
Они смеялись и гладили лютоволка. Мелинор ещё никогда не трогал столь ухоженной гладкой шерсти. У охотничьих псов совсем не такая. Леди подставила шею, и мальчик пришёл в восторг.
Днём устроили состязания. Мальчики мерились силами. Горменд и Дикон были сильными, однако им не хватало проворности и гибкости Мелинора, которой он обучился у сира Гарри Стрикленда и матери, обучавшей его танцам. В стрельбе из лука лучше всех показал себя Родрик Грейджой. Его наградили настоящим топориком. Он был выше Мелинора и старше на год. Яра любила его. Она воспитывала его как лорда и никому не позволяла говорить о нём как о бастарде, рождённом в горе. С его появлением на свет она обрела новые цели и смысл своей жизни. Женщина подыскала ему достойную партию из рода Пайпер. Говорили, что король Эурон был с ней рядом во время родов. Тогда она простила его за все свои страдания.
Яра вспомнила этот день, увидевшись с королём: невыносимую боль, крики, метания на постели и обещания прикончить Эурона, а так же его искреннее волнение. Во время свадьбы Грейдона и Таллы Эурон незаметно вывел её из храма Утонувшему богу и был с ней до конца. Утром она обнаружила, что всё ещё держалась за его руку, исцарапанную и покрасневшую от её пальцев, а сам король, сидя у постели на коленях, спал, положив голову на край кровати. Он вновь стал тем дядей, которого она знала до изгнания. Он искупил свою вину.
Затем играли в кайвассу. Среди мальчишек затесалась одна девочка. Грэсса Харло побеждала отца в этой игре, а потому, тактично приказав мальчикам уступить ей место, она сошлась в поединке с Мелинором. В трёх партиях подряд она одержала сокрушительную победу. Мелинору понравилось, что она ему не поддалась.
— Хорошее развлечение для детей, Ваша светлость, — похвалил Грейдон. — Почему бы нам не взять с них пример?
Теон усмехнулся. Лорд Рикард, Яра, Грен и Горольд Гудбразеры, а так же сам король Эурон воззрились на него, ожидая вердикта.
— Осторожно, лорд Грейдон, — предупредил Эурон.
Теон принял вызов Грейдона. Принесли его меч, вызволенный из объятий морских пучин после гибели Эйегона Таргариена. Эурон подарил Грейдону Губитель Сердец, решив, что мужу Тарли валирийская сталь больше подходит. Полчаса переодевания, и противники стояли готовыми. Теон обучился этому ремеслу. На стороне Грейдона были его упрямство и рвение к победе. В конце концов, поединок закончился ничьей. Дети ликовали.
Пир в Великом чертоге выдался на славу. Королева и принцесса приготовили всё до прихода гостей в лучшем виде. Сами они, сияющие своей красотой, не оставались без внимания. Принц протанцевал с Сансой Харло, задумчиво красивой, беременной уже во второй раз; с леди Таллой Тарли, улыбчивой и милой; с сестрой Ярой и с королевой Серсеей. Самым ярким танцем был его танец с женой и танец короля с королевой. Мелинор, глядя на отца и деда, пригласил Грэссу Харло. Он до смешного путался, запинался, но потом, когда Грэсса ему улыбнулась, взял себя в руки. Он наклонился к её уху и пообещал что-то, клятвенно, как умеют дети.
— Сам Утонувший бог создал эту пару, — объявила Серсея Лагерте.
Мать внимательно следила за сыном. Мальчишки учудили турнир по перебрасыванию сливочных пирожных, где главным затейником был Мелинор, за что вполне заслуженно схлопотал от отца подзатыльник. Не сильный, но ощутимый и досадный. После чего он прибежал к матери и повис на её шее.
— Когда отец — кнут, а мать — пряник, это прекрасно, — сообщила королева. — Я всегда была для своих детей только пряником, а отец и вовсе ими не занимался.
— Мелинор знает, за что его наказывают, — ответила Лагерта.
— Что могут знать дети в этом возрасте? — удивилась Серсея.
— Гораздо больше, чем мы. И одновременно — ничего.
— Они сделали Семь Королевств счастливыми. После победы случилась череда свадеб, пиров, рождений. Даже Арья Старк и её лорд-консорт Андар Ройс воспитывают дитя, пусть и бастарда.
Арья Старк не могла иметь собственных детей из-за травмы, но она отнеслась с любовью к бастарду Андара, оставшемуся без матери.
— Так не хочется, чтобы их невинные и наивные мечты рушились со временем, чтобы однажды они узнали, какой ценой добыты их улыбки и беззаботность, — вздохнув, сказала королева. — Что где-то ещё идёт вражда. Хорошо, что у нас есть связи в Вольных городах, и пока никто не слышал о мальчике-калеке, обозлённом на узурпаторов и собирающего армию. Но кто задумает пойти против такого принца и его наследника? Ты прекрасно справляешься с ролью матери.
— Благодаря вам, Ваша милость.
— Мы с Эуроном отдадим весь мир за счастье Мелинора. Почему бы вам не нанять мальчика для битья?
Лагерта обвела королеву задумчивым взором.
— Железнорождённые так не поступают. Да и наказания у нас столь редки. В основном, Мелинор понимает по взгляду, когда он переступает черту. Но иногда он увлекается. Мы его не бьём, если вас страшит это. В редких случаях я повышаю голос. Подумайте, если мы дадим ему мальчика для битья, разве не привыкнет он позже к тому, что все тумаки за его провинности достаются другому? Не начнёт ли он мыслить о безнаказанности за свои проступки? Не полюбит ли пустую жестокость? Мы не хотим взращивать в нём это.
— Я очень тебя люблю, — улыбнулась Серсея и отошла к Эурону.
Теон выкрал время между дарением подарков, чтобы поговорить с лордом Рикардом. После того, как Эурон разгромил короля Эйегона, уничтожил мертвецов и их корону, король сразу же написал указ о наследнике и сделал его принцем. Теон редко выходил в море из-за постоянной занятости в столице, и ему требовался толковый помощник. Но пока только издалека.
— Ты будешь нужен в столице, — сказал Теон, присаживаясь на место Сансы, в это время танцующей с Грейдоном Гудбразером.
— Нужен королю? — удивился Рик.
— Принцу, — ответил Теон. — Не сейчас, но имей ввиду. Ты прекрасно управляешь Харло и сможешь управлять им хоть из норы. Твоя поддержка нужна мне, как и твой ум. Грейдона я назначу флотоводцем, но ты станешь десницей, если, конечно, примешь моё предложение. Других вариантов на этот пост у меня нет. Если только Лагерта. Я понимаю, что у тебя много дел, дети и жена, но я обещаю, что не буду разлучать тебя с ними надолго.
— Я подумаю, Ваша светлость. Обещаю.
В покои он вернулся поздно. От свечей шло приятное тепло, а с улицы залетал свежий воздух. С тех пор, как в Королевской Гавани потрудились инженеры, рекомендованные Эсмиром, она больше не пахла так ужасно. Теон избавился от верхней одежды. Шорох одеял напугал его. Он дёрнулся и тут же услышал звонкий смех. Лагерта ожидала его. Она притянула его к себе за руку и чмокнула в щёку. Камень на браслете Теона вспыхнул алым. Он вжался пальцами в её талию.
— Я должна тебе кое-что сказать… — шепнула Лагерта прямо в его губы.
Теон неосознанно переместил ладонь на её живот и догадался сам.
— Я знаю. Я видел, что ты многое не ешь. И что у тебя давно нет регул. Это не постыдно — чувствовать себя таким счастливым?
— Нет.
***
Залив Драконов встретил путников гостеприимно. У Палетты были здесь торговые дела, и она согласилась взять Дейемона и его отца с собой. Эта добродушная вдова богатого купца приняла Тириона с его сыном как родных. Она безумно любила отца и души не чаяла в ребёнке. Одежду он получал самую лучшую. Никогда не нуждался в деньгах, имел собственную комнату, где занимался астрономией. В Вольных городах признавали его знания и даже научились не обращать внимание на его ноги. Отец сконструировал для него кресло с колёсами. О Миэрине говорили как о наследии знаменитой завоевательницы Дейенерис Таргариен. Им управлял король Даарио Нахарис со своей женой Миссандеей. Увидев мощные каменные стены, с бастионами и оборонительными башнями на каждом углу, бронзовых Гарпий на воротах, Дейемон пришёл в восторг. Он любил путешествовать, чем занимался с младенческих лет. В городе было очень красиво. Он насчитал двадцать пирамид и даже увидел Великую Пирамиду, о которой читал рассказы. Город процветал. В нём могли найти пристанище ремесленники, наёмники, учёные и шлюхи. Здесь цвели сады, журчали фонтаны.
— Не отходи от меня далеко, — потребовал отец. — Здесь полно тех, кто может срезать кошелёк.
— Король им руку за это отрежет, — напомнил Дейемон. В Миэрине не поощрялась преступность, хотя она неизменно царила там, где были наёмники и шлюхи.
— Если поймает, — добавил отец. Он привстал на цыпочки и чмокнул ребёнка в лоб. — Мальчик, ты же знаешь, что я волнуюсь за тебя. Несмотря на то, что с тобой вот эти… — Он указал на двух амбалов в доспехах.
Пока они с Палеттой общались с другими торговцами, Дейемон успел несколько раз проехать по рыночной площади, съесть несколько персиков, одарить монетами двух музыкантов по три раза за его любимые песни, выторговал карту Асшая на всякий случай, и выпить четыре больших стакана сладкой лимонной воды. Ожидая, он стал от скуки рисовать хорошо заметную отсюда Великую Пирамиду, не замечая на себе внимания темнокожей женщины с пышными чёрными волосами, в которых сидели заколки в виде бабочек.
Миссандея пустила вперёд своих охранников. Увидев темноволосого мальчика в кресле на колёсах, она будто застыла. Когда он обращался взглядом к пирамиде, Миссандея видела его глаза, и они были ей до боли знакомы — глаза королевы Дейенерис. Губы у него были отцовскими, как и волосы. Но в том, как он думал, морщил лоб и мял губы, Миссандея узнала Дейенерис. Когда она явилась в Пентос, Иллирио сокрушённо сообщил ей, что корабль разбился в неожиданном шторме, и она не знала, куда идти. Иллирио предложил ей ехать в Миэрин, к Даарио. Бывшего наёмника и советницу королевы объединила общая любовь к ней. Миссандея после года пребывания здесь согласилась выйти за него замуж. Правление городом она полностью вверяла в его руки, изредка, когда он сам к ней обращался, советовала, не стесняя его свободы. Он помог ей выбраться из тоски. И вот сердце опять забилось трепетно и нервно. Она ощутила ком в горле и слёзы.
— Кто вы? — спросил мальчик.
— Миссандея, — ответила женщина, подойдя ближе.
— Королева? — изумился он. — Какая честь встретиться с вами. А я не думал, что короли и королевы ходят вот так по улицам, как простой люд.
— А ты — кто? — в свою очередь поинтересовалась она. — Раньше я не видела тебя в городе.
Он подумал, можно ли ей доверять, и, решив, что королеве Миэрина доверять можно, ответил:
— Меня зовут Дейемон Ланнистер. Мой отец и мачеха в этом городе по торговым делам.
Миссандея улыбнулась, хотя слово «Ланнистер» около его имени покоробило его. Она с трудом преодолела желание обнять мальчика и расплакаться от счастья, что он оказался жив. Вскоре у неё появятся собственные дети, нужно было думать о них.
— Где ты родился?
— В Волантисе.
Миссандею как молнией ударило. Иллирио Мопатис говорил ей, что корабль, на котором везли Дейемона, останавливался в Волантисе, и она ещё тогда подозревала, что лорд Тирион мог скрыть ребёнка там.
— С вами всё в порядке?
Её затошнило, но это было от беременности, а не от встречи с Дейемоном.
— Вот и мой отец идёт, — объявил мальчик, указывая в сторону Великой Пирамиды.
По каменной дорожке шагал Тирион Ланнистер, о чём-то рассуждая с красивой светловолосой женщиной, одетой в богатый розовый токар, украшенный мирийским кружевом. Миссандея, сдерживая слёзы, попрощалась с мальчиком, пожелала ему добра и ушла дальше по тропинке со своими гвардейцами.
Тирион, найдя Дейемона задумчивым, поинтересовался:
— Уж не саму ли Гискарскую Гарпию ты увидел?
— Нет, я видел королеву Миэрина.
Отец внезапно округлил глаза.
— И что же тебе сказала королева?
— Что она рада была видеть нас в городе, — ответил мальчик.
***
Солнце заходило, окрашивая алым пики Красного замка. Его готовили к пышной свадьбе, которая должна была произойти через три дня. На празднество обещало приехать всё королевство: Дорн, Штормовые земли, Речные земли, Простор, Запад и Долина, а также Север. Арья Старк не оставила бы свою племянницу в такой день.
Серсея нашла Эурона в богороще, среди зелени. Несколько морщинок на лице и появляющиеся седые волосы ничуть не портили его обаяния. Он сидел на скамье, всматриваясь вдаль. Королева сняла туфли, чтобы ходить бесшумно, и приблизилась к нему сзади. Ладони накрыли морские глаза. Она слегка отстранилась, чтобы он не сразу учуял её запах и угадал.
— Серсея, такие нежные руки могут быть только у тебя, — проговорил он мягко. Серсея наклонила его голову к себе и поцеловала в губы. Он только-только вернулся из Мира. Его помощь и помощь Тейры Левентис способствовала укоренению власти Эсмира в Вольном городе. Теперь отец Лагерты возглавлял сенат магистров. Его богатство позволяло процветать и Семи Королевствам.
Поцелуй вышел томным, долгим.
— Хватит, хватит, — прошептала королева. — Нас же могут увидеть.
Однако он всё же притянул её к себе и усадил на колени.
— Я хочу немного постранствовать. Ты бы отправилась со мной?
— За эти годы мне стало скучновато в замке, — призналась она. — Я с тобой до конца, ты же знаешь.
