Подрастающие

***

      Смех Ёнджэ звенел в ушах и отходил от стен гостиной. Джебом лежал над ним на полу и смотрел сверху вниз, утопая в его слепящем золотистом свете. Джебом никогда не видел его таким. Каким именно – он и сам ещё не понимал. Но отводить взгляд ему не хотелось.       Тогда Ёнджэ в первый раз выпил соджу. Это был его шестнадцатый день рождения. Он захмелел очень быстро; очень быстро стал податливым и ласковым, стал дуть губы и показывать Джебому сердечки. Они праздновали вдвоём: почему-то остальные друзья Ёнджэ словно испарились, вдруг оказались сильно занятыми, и Джебом вызвался его поддержать. Он любил Ёнджэ как младшего брата, всем сердцем и душой.       Но вот только…       Но вот только хмельной Ёнджэ запутал мысли Джебома, сбил его с толка и праведного пути.       Там, на полу в гостиной они впервые поцеловались. Джебом опомнился первым и выдвинул условие: никаких серьёзных отношений до совершеннолетия Ёнджэ.       Там же, на полу в гостиной полтора года спустя Ёнджэ лишился невинности (свою невинность Джебом потерял в выпускном классе школы, с одной шустрой одноклассницей). Тогда Джебом чуть не ошалел от счастья, которое ему так запросто подарил Ёнджэ.       Их первая серьёзная ссора случилась в канун их первого совместного нового года. Они никак не могли договориться, с кем и куда идти, потому что у Ёнджэ была куча приглашений от друзей, а Джебом совсем разленился и не хотел идти никуда. В итоге они посмеялись друг над другом и скрепили мир долгим поцелуем.       Вторая ссора затянулась на дольше: тогда Джебом собрал вещи и попытался уйти. Что-то задержало его в коридоре, и Ёнджэ вышел к нему совсем без одежды. Приём был запрещённый, нечестный, слишком несправедливый. Джебом остался.       Ещё одна крупная ссора выгнала из дома уже Ёнджэ. Он, никогда не умевший сдерживать слёз от горьких обид, вытирал лицо рукавом пальто и стремительно уезжал на такси. Ему хотелось сбежать от Джебома, вырваться из-под его ига. Он сбежал к родителям. Но пробыл у них полтора дня: позвонил Джебом и привычным голосом сказал ему вернуться. Ёнджэ быстро собрал свои вещи, попросил прощения у родителей и помчался домой ближайшим поездом.       А потом… потом одна чернота какая-то. Ни удовольствия, ни радости. Одни взаимные претензии и упрёки, ссоры и скандалы. Случались, конечно, и приятные моменты – но случались они в основном на публике. Почему-то Джебому казалось важным поддерживать внешнее благополучие. А Ёнджэ терпеть не мог фальшь.       В один момент натянутая струна попросту лопнула.       Просто Джебом больше не мог дать Ёнджэ ничего. И не мог больше дать себе тоже. Он цеплялся даже не за любовь, – какая это вообще была уже любовь? Так, отношения, да и те неказистые, – а за привычку, скорее. Всё это изжило само себя давным-давно. Ёнджэ ждал, когда до Джебома наконец-то дойдёт, что из их совместного проживания не выйдет ничего хорошего.       Ёнджэ пытался уходить от него, несколько раз, – но всегда приходилось возвращаться. Иногда он возвращался, потому что начинал всерьёз опасаться за Джебома: без него Джебом буквально пропадал, стирал себя из собственной жизни. Ёнджэ не хотелось нести ответственность за какой-нибудь безрассудный поступок и сжигать себя чувством вины до конца жизни. Ему было проще пойти на уступки – Джебому или себе, уже не имело значения. Он пытался предотвратить необратимое, только и всего. Ему не хотелось, чтобы становилось хуже, чем было. Всё и так было достаточно плохо. Ёнджэ порой начинал думать, что ещё немного, и он перестанет справляться, растянет все жилы, и развалина их когда-то уютного дома утянет их обоих на дно ещё глубже.       Джебом всегда был занят своими делами. Всегда с головой в учёбе или работе. Иногда он якобы прозрачно намекал Ёнджэ, что стоило бы заняться делами по дому. Ёнджэ включал на максимум свою солнечную улыбку и не пробиваемый пофигизм: с какой стати он должен заниматься домом один? Иногда ему всерьёз начинало казаться, что Джебом воспринимает его как женщину; что он заменяет Джебому женщину. В такие моменты Ёнджэ чувствовал себя пойманным в хитроумную ловушку слишком умной головы Джебома: уж если Джебому хотелось себя обманывать, он пойдёт до конца. И так и будет себе внушать, что дома его ждёт не молодой мужчина, с которым они, вообще-то, на равных, а милая тёплая жёнушка.       Ёнджэ поменялся в своё время ради Джебома. Смирился с тем, что станет олицетворённым горем семьи. Но он верил Джебому. Верил в Джебома и себя. Хотел быть с ним, а Джебом… грёбанная его гетеросексуальность. И упрямство как из стали.       Зато нервы у Ёнджэ были совсем не стальные. В один прекрасный день у него в голове словно зажгли лампочку: он понял, что Джебом отравляет его жизнь всё больше и больше и надо бежать, пока не стало слишком поздно. Из-за нескончаемых ссор и безбрежного непонимания Ёнджэ начинал слышать музыку очень плохо. И тогда нужная чаша весов перевесила. В тот день Ёнджэ расставил приоритеты правильно, собрал вещи и ушёл насовсем, больше не думая, случится ли после него катастрофа или нет.