***
Марку больше не хотелось видеть собственное отражение в зеркале. Он очень долго искал ответ на вопрос: почему в жизни всё складывается именно так, а не иначе? Хотя на самом деле его волновал другой, не такой уж и философский вопрос: почему Югём поступил так, как поступил, и, что ещё интереснее, почему обида не отпускает до сих пор? Джебому не надо было намекать, что он стал вести даже слишком закрытый образ жизни. Джексону не надо было строчить сообщения, чтобы узнать, пропустил ли он опять обед или нет. Джинёну не надо было смотреть на него грустно-вдумчиво, чтобы сказать то, что было и так очевидно. Марк и сам прекрасно знал, что он в полном дерьме. И вот ещё замечание, больше для других, чем для самого себя: и делать что-либо он с этим не собирался. Он уже махнул на себя рукой. Уже наплевал на себя. Осталось только… похоронить заживо? Так, наверное, да?.. Он знал, что Югём избегал его, и делал это очень хорошо и намеренно. Марк, за один вечер превратившись в сталкера, стал отслеживать все новые фотографии Югёма в инсте. Он злился, когда Югём выкладывал фото с гулянок по выходным, где вокруг него непременно собирались оголённые девицы. Он расстраивался, когда Югём выкладывал фото с танцевальных репетиций, где он был усталым, но довольным. Югём ведь был не так уж и далеко, на самом-то деле. Но Марку казалось, что они живут на разных планетах и больше никогда не пересекутся. Или?.. В тот вечер, когда у него случился нервный срыв, к нему в гости зашёл Ёнджэ. Марку было уже всё равно, как он выглядит, когда рыдает на полу. Ёнджэ сел рядом с ним, насильно прижал к себе, к своему неиссякаемому теплу, стал гладить по волосам и голове, мурлыкать какую-то детскую корейскую песенку. Марк больше не мог разобрать слов, мог только ощущать приятную вибрацию, шедшую от груди Ёнджэ. – Не переживай, хён, всё совсем скоро наладится. Я тоже в своё время не верил. Но, знаешь, правду говорят: надежда умирает последней. Почему-то именно в тот момент для Марка поменялось всё. – Ты хочешь, чтобы я поговорил с Югёмом? – спросил Ёнджэ, отворачиваясь от плиты полчаса спустя. Марк, кутаясь в плед и подрагивая от холодного озноба, помотал головой отрицательно. Ёнджэ не сказал ничего, только вздохнул и вернулся обратно к готовке. Наверное, Ёнджэ всё-таки ослушался своего хёна (хотя обычно он никогда так не делает). Наверное, Марку просто пришла пора выбираться из той дыры, в которой он застрял (хотя обычно он никогда так не делает). Наверное, Югём расхотел быть бессердечным (хотя обычно он никогда так не делает). Так или иначе, как-то вечером Марк получил смску с незнакомого номера:«Привет, хён. Не хочешь встретиться и поговорить? Я угощаю».
Марк понял и без подписи. И испытал странную смесь неподдельной радости и неподдельного отторжения к себе. Разве можно оставаться дураком? В его-то годы? Но тайно Марк понимал, что после той ночи, когда Югём его так запросто одурачил, что стоит Югёму только поманить пальцем, как он, Марк, наплюёт на все приличия, гордость и принципы и пойдёт ему навстречу, светясь от счастья. Может, так работал бумеранг подростковой любви. Может, Марк сам всё это заслужил за свою холодность к трепетной первой любви, наверняка отравившей не один месяц жизни Югёма. Может, Марк теперь, после расплаты, заслужил любовь?..