Апельсиновый сок

Рука Мионы все еще неловко лежала на потной от стресса руке Северуса, держащей холодную тряпку у ее лба, когда девушка спросила: -Что произошло? Снейп поморщился в привычной манере от напряжения. Если Грейнджер спрашивает подобное, то конечно ничего не помнит. Все сработало, его невроз не дернул руку и это, разумеется, радовало. Только саднящее, липкое чувство засосало где-то под ложечкой и Снейп почти физическими усилиями пытался угомонить тревогу. -Вы упали в обморок, Грейнджер. Похоже от перенапряжения на рабочем месте вам стало плохо. Не нужно прикладывать такое количество усилий, которое повлечет за собой больше проблем чем пользы. Гермиона внимательно осмотрела бледное лицо зельевара, убрала свою руку с его руки, выдохнула и произнесла не моргая: -Вы врете. Северус внутренне, но не внешне дернулся, сохраняя хладнокровие. Эта девчонка снова и снова приносила в его жизнь новые, смущающие сюрпризы. Два самых сильных, могущественных, возможно гениальных волшебников современности не могли угадать его обман, а она почему-то смогла. Зельевар проговорил максимально спокойно, стараясь не сжимать зубы, изображая полное отсутствие интереса: -Грейнджер, ударившись головой вы окончательно потеряли оставшиеся мозги? Миона раздула ноздри. -Я видела кошмар, профессор и его сюжет очевидно, без намеков рассказал мне о том, что я потеряла память. У меня сухость во рту, головокружение, тремор и слезятся глаза. Все это - признаки применения неумелого Обливейта, а потому я не стала бы думать на вас. Не стала бы думать, что именно вы применили его ко мне, но вы явно мне врете. - - Гермиона снова вгляделась в лицо мужчины и продолжила, не услышав комментариев. - К тому же, у вас лицо бледнее обычного и потеют руки. С вами это происходит при волнении. Вы были таким же бледным, когда впервые пили со мной кофе на кухне. Он молчал, он не знал, что сказать. Казалось, будто рядом с ней он становится неумелым школьником, вторым Лонгботтомом, тупицей, идиотом, идиотом, идиотом. Он не знал, что делать, куда бежать и где скрыться. Паника снова начала накрывать Снейпа. Такая жгучая, страшная, острая и бесконечно сильная. Сильнее чем любой страх, который Северус когда-либо испытывал в своей жизни. Его губы задергались и зельевар не смог успокоить их, его руки потянулись к лицу, но он не смог удержать их. Его лицо превратилось из бледного в прозрачное, а дыхание участилось. Тот - кого - нельзя - называть не смог бы придумать пытку подобную этой. Дьявол бы не создал дополнительный круг ада исключительно для Северуса, полный страданий и ужаса, такой же отвтратительный как то, что сейчас испытывал мужчина. Хотелось провалиться, съесть цианид, умереть, задохнуться, сгореть заживо, но только не сидеть там, на ее кровати вкопанным и держать руки у лица. Миона все еще смотрела на Снейпа, она не выглядела злой или обиженной, но лишь уставшей и удивленной. За последнее время, проведенное рядом с Северусом она узнала о нем достаточно много нового, интересного и казалось бы, невероятного, но не могла себе представить этого человека паникующим. Её пальцы непроизвольно потянулись к его лицу, скованному оковами его собственных рук, а Снейп дернулся, будто обжегся и вскочил с кровати, представ перед ней напуганным ребенком со слезящимеся глазами. Гермиона встала за ним, но пошатнулась и мужчина потянулся к ней, удержал, посмотрел прямо в глаза. Ужас, написанный в них не напугал Гермиону, но вызвал недоумение. Девушка осознала для себя четко и ясно: Она доверяет ему. Она верит ему. И если он испытывает такое дикое отчаяние при мысли, что нужно что-то рассказать, что-то раскрыть, то ей не нужно знать этого. -Все в порядке. - Миона прижалась ближе к Северусу. - В порядке. Вы можете не рассказывать. Хриплым, замогильным голосом он прошептал: -Что?... -Я верю вам, профессор. Верю. Если есть что-то, что вы должны скрыть от меня, то сделайте это. Я знаю, что все, что вы делаете вы делаете для общего блага. Я знаю, что в этом весь вы. Я знаю это. Не говорите, если нельзя. Потеряв почву под ногами Северус упал, за ним упала и Гермиона. Они оба лежали на полу, прижавшись друг к другу и дышали так глубоко, будто помещение небольшой комнаты старого, ветхого дома наполнилось горячей лавой, обжигающим огнем. Он прошептал снова: -Почему?... Но ответ не последовал. Миона сжала своей рукой его руку и через секунду обернулась к лицу мужчину, услышав всхлипы. Казалось, что сегодняшний день не сможет принести больше сюрпризов, чем уже это сделал, но нет. Северус Снейп - профессор зельеварения школы магии и волшебства Хогвартс, гроза подземелий, летучая мышь, несгибаемый Северус Снейп плакал. Слеза одна за другой текли по его впалым щекам, превращаясь в непрерывный поток. Они сливались в каскад, ползли к подбородку и мочили сюртук. Снейп держал руку Гермионы тоже, крепко сжав тонкие пальцы. Он рыдал. Рыдал как маленький ребенок, не знающий куда себя деть. Он рыдал от бессилия, от ужаса, от беспомощности. От непонимания всего этого огромно потока разнообразных чувств. Северус думал, что давным - давно умер, но воскрес и воскрешение оказалось непосильной ношей для зельевара. Испуганная Гермиона попыталась взять волю в кулак и прижалась ближе к Снейпу, дотронулась руками до его лица, носом провела по мокрой щеке и начала шептать что-то успокаивающее, что-то нежное, нужное, доброе, светлое. Она говорила о том, что не злится, о доверии, об уважении, о том, что он имеет право плакать и, что ей жаль его израненное сердце, и психику. От её трогательных, нежных слов плач становился только громче и каменные оковы, которые Северус взращивал годами на своем сердце отпадали с кровью, с мясом, принося почти физическую агонию. Он, не осознавая своих действий прижался к ней тоже, обнял руками все её тело, какое смог и лицом вжался в ямочку ключицы. Рука Мионы нежно, по матерински провела путь по волосам мужчины в успокаивающем жесте, а он прошептал: -Не надо, не надо, пожалуйста. Не трогай меня, не прикасайся ко мне, ты сгоришь, уйди, уходи, уходи, уходи... Но говоря это, Северус лишь сильнее прижимался к изумленной и растроганной Гермионе. Та продолжала шептать ему что-то на ухо, придерживая черноволосую голову рукой и прикасалась губами к бледному лбу, окутанному морщинами. Они слились в одно целое, в единое существо, лежащее на полу шаткого, старого дома и врастались только глубже друг в друга. Руки Северуса блуждали по телу Мионы, больно сжимая ее кожу, а губы шептали проклятия, оскорбления собственной персоны, он говорил о ненависти к девушке, о том, что ей нужно уйти как можно скорее. Он говорил о том, что она должна сжечь себя, убежать, сжечь его, сделать что угодно, но только уйти подальше, исчезнуть. И тут его лицо поднялось к ее лицу, дернулись губы девушки и случайно соприкоснулись с губами мужчины. Секунда прошла в замешательстве и Северус постарался отстраниться от Грейнджер, но та не позволила, запустив свои пальцы в длинные, черные волосы. Дыхание Снейпа все еще было частым, глубоким, но поток слез резко прекратился. Мужчина немного отодвинул свое лицо от лица Гермионы и посмотрел глубоко в ее глаза в поисках ответов. Он не нашел их, но получил еще один поцелуй. Более глубокий, более нежный и... приятный? Рука Гермионы побежала по бледной шее, пытаясь расстегнуть пуговицы сюртука, что удавалось с трудом из-за волнения, но когда наконец пали первые две, остальные резким движением смогли улететь к чертовой матери. Чтоб никогда их больше не видеть, не вспоминать. С пустой головой, в которой витали ветра Снейп тревожно, нервно пытался снять майку с Мионы, сорвать ее к чертовой матери, чтобы потом сжечь вместе с собственным сюртуком. За майкой последовал лифчик, который Северус расстегивал безбожно долго. Красота из пепла снова восстала перед ним. Трогательные окружности небольшой груди, розовые соски, смотрящие вверх и кожа, оказавшаяся под пальцами слишком, через чур нежной. Северус боялся случайно сорвать ее, такой нереальной она казалась ему. Мужчина резко приподнял девушку над собой и будто изможденный жаждой впился в ее сосок. Хотелось напиться, захотелось ожить, прочувствовать все её существо, поверить, что еще осталась в нем хотя бы капля жизни, капля любви, капля красоты. Святой источник, бьющий фонтан - вот чем был розовый сосок Гермионы для Северуса. Умалишенный, сумасшедший, больной - вот кем он был сейчас для себя, но это не имело ровно никакого значения перед жаждой тепла, которая мучила его всю его чертову жизнь. Миона закрыла глаза, хаотично водя руками, и губами по его лицу, вот еще немного и она вырвет его волосы, так сильно девушка держится за них, но это никого не волнует. В момент, когда Северус хватает сосок зубами Миона вскрикивает и выдыхает самый нежный, самый трепетный, самый прекрасный на свете стон. Гермиона не думала о Роне, о холодном полу, к которому прижались угловатые колени. Она не думала о том как выглядит, не стеснялась, а только издавала эти прелестные стоны, жаждя как и Северус - тепла. Её трусы молниеносным движением были стянуты вниз, руками зельевара, чей рот все еще держал розовый сосок. Это было неудобно и Миона попыталась вытащить грудь из оков, чтобы легче было приподнять ноги, но мужчина не позволил и трусы просто съехали совсем немного в сторону, оголяя все её существо, всю её суть перед мужчиной, который сходил с ума прямо сейчас, прямо под ней. Снейп наконец смог оторваться от благоговейной груди Мионы и притянулся к её губам в глубоком, важном для него поцелуе. Северус не был уверен, умеет ли целоваться, но сейчас и это мало волновало его. Бледные пальцы потянулись к горошине клитора и Гермиона приподняла бедра, пытаясь сжать ноги. Вся её влага, влажность была свидетельством желания и это сводило с ума зельевара, он хотел как можно скорее слиться с этой молодой женщиной, оказаться внутри нее, прижаться душой к душе, почувствовать себя живым человеком. Возможно впервые в жизни. Как только Северус убрал пальцы, Гермиона сама рукой направила его член в себя и опустилась глубоко, с тяжелым выдохом. Она оторвалась от его губ и запрокинула тело назад, закатив глаза. Зельевар руками схватил бедра Гермионы, провел ладонями по коже, погладил ее и посмотрел на блаженное лицо, не смея верить, что это выражение лица для него, из-за него. Что это удовольствие, радости принес ей он. Он хотел большего, хотел движения, но не смел нарушить покой Мионы, так невероятно прекрасно сидящей на его члене, державшийся руками за свою грудь. Блаженный, трепетный ангел, богиня, звезда, море, океан, снежная буря в полях, гора, извергающийся вулкан, цунами, ураган - всем этим сейчас была Гермиона Грейнджер и она сходила с ума от этого. Когда она наконец задвигалась, мужчина подумал, что сейчас наверное умрет, потому что не бывает так хорошо, так тепло, приятно, честно. Такое может случиться с другими раз в 1000 лет, если луна и звезды встанут в нужное положение, но с ним никогда. Миона опровергла его сомнения, приблизившись лицом к лицу снова и поцеловав своими губами его сухие, тонкие губы. Еще какое-то время продлилось это блаженство, но тут Снейп с ужасом, со страхом понял, что больше не может сдержаться, что к сожалению вот-вот закончится его выдержка и это вызвало досаду, обиду. Хотелось, чтобы источник бил бесконечно, чтобы это никогда не заканчивалось, чтобы вечность прошла внутри этой прекрасной молодой женщины. Но ничто, никогда не вечно. Они лежат рядом, держатся рука об руку и тяжело дышат. Оба смотрят в потолок, не моргая, а Миона свободной рукой проводит по животу, собирая пальцами естество Северуса и подносит его к лицу. Она внимательно смотрит, рассматривает мокрую руку и не понимает, что сейчас произошло. И он не понимает, но всматривается в собственную сперму с Мионой тоже. Вот бы можно было бесконечно молчать, лежа на холодном полу ветхого, старого дома.