Юное сердце на Розе Ветров

Утонувший во мраке ночи город купался в неоновых лучах вывесок, оживленных даже в такой поздний час, центральных улиц города. Из жилого района, находящегося в отдалении от бурной и яркой жизни, вся эта иллюзорная роскошь и веселье казались цветовым расплывчатым пятном, бледнеющим на фоне черного неба. Выйдя на балкон, Юичиро вглядывался в эту бесконечную даль. Как беспокоен и порывист в эту ночь западный ветер, ласкающий лицо, так встревожен и неспокоен был разум юноши. Беснующееся сердце, ужаленное обманами, тревогами, опасениями не желает биться ровнее, ибо оно еще слишком молодо, слишком горячо, чтобы с мудрым спокойствием взрослых принимать течения витиеватых рек жизни. Свет во всем доме был погашен, и Юичиро мог наблюдать его только от янтарных фонарей, освещающих их улицу. Еще каких-то полчаса назад до его слуха доносились голоса родителей. Один, принадлежащий отчиму, был взволнованный, нервный, второй — материнский, нежный и успокаивающий. Второй день, как они перебрались сюда, второй вечер, и уже не обходится без семейных неурядиц. Сейчас все тихо, взрослые пришли к мирному соглашению и поднялись наверх в свою спальню, и дом погрузился в умиротворенное молчание, по крайней мере, на первый взгляд. Юу сомневался, что родители действительно спят, скорее всего нет, и они ждут. Юичиро и сам был бы не прочь забыть обо всем, лечь и уснуть, но ему не давала покоя одна деталь. А все дело в том, что его, как и родителей, волновал факт отсутствия их четвертого члена семьи в столь поздний час. И если Натан и Эрика были обеспокоены за его благополучие, то Юу больше заботило то, как именно проводит это время Шиндо. Ведь только сегодня утром он нарвался на сообщение, в котором Мику страстно желала видеть Шиноа. После того, что произошло между ею и его сводным братом, после выступления в школьном театре, это невозвращение домой ночью было вполне ожидаемо. Почти на все сто процентов Юичиро был убежден, что Шиндо сейчас с ней. Своими доводами он конечно не делился со взрослыми. Зато он прекрасно слышал, как они озвучивали свои. И если Натан просто не понимал, почему его сын до сих пор не возвращается домой и не отвечает на звонки, намеревался дождаться его и лично выяснить волнующие его вопросы, то Эрика успокаивая его, уверяла как раз именно этого не делать. Она просила мужа не трогать Мику и пойти лечь спать, приводя аргумент, что скорее всего именно из-за обстановки в доме его сын не желает возвращаться домой. — Пойми, ему сейчас тяжело. Он еще не привык, ему не по себе, — говорила она. — Слишком много всего свалилось на него. Ему нужно время чтобы прийти в себя. Нужно хорошенько поразмыслить. Если ты сейчас начнешь высказывать ему, как он не прав, и ругать, может случиться так, что завтрашней ночью он не вернется вовсе. Что ты тогда будешь делать? Если он сбежит? Я понимаю твои отцовские чувства, но единственное, что ты сейчас обязан сделать, это дать ему свободу. Он не должен бояться возвращаться домой. Он должен чувствовать, что дома его любят и ждут, а не желают только отругать. Совсем скоро он успокоится и всё будет по-прежнему, просто не будь с ним слишком строг и дай ему время освоиться. — Но где он может быть в такой поздний час? — в его резком голосе звучала досада и неприкрытая тревога за сына. — Возможно, он у друзей. Может даже случиться так, что Мика вернется домой только утром и даже в таком случае ты не должен давить на него. Будь с ним мягче, как бы это не было тяжело. Но поверь, это единственный выход не дать ему сбежать из этого дома навсегда. Если ты хочешь видеть своего сына, ты должен научиться сдерживать себя. Ведь у него твой характер, он такой же ранимый, вспыльчивый, гордый и независимый. Поэтому на него ни в коем случае нельзя давить, от этого будет только хуже, он окончательно замкнется в себе, а ведь ему и так одиноко и неуютно в жизни. Дальше голоса зазвучали тише, и Юу больше не мог их слышать, а еще через какое-то время на лестнице и в коридоре послышались шаги. Стало быть, его мама убедила в чем-то Натана и теперь они возвращались к себе в комнату. И вот с того момента прошло полчаса, а может и больше. Тихонько меряя шагами темную комнату, Юичиро то находился внутри дома, то выходил на балкон и смотрел на ночной город. «И впрямь, почему его до сих пор нет?» — этот вопрос он задал себе, облокачиваясь о перила и глядя на покачивающиеся верхушки деревьев. На часах было около двух часов ночи, когда в их проулке появилась темная фигура, медленно движущаяся по тротуару. Юу даже не сразу обратил на нее внимание, и лишь когда она приблизилась к их воротам и бледная рука толкнула калитку, которая тихонько заскрежетала петлями, он увидел входящего во двор Микаэля. Словно тень он проследовал к дому, не поднимая голову и не глядя по сторонам, исчез за углом. Юу понял, что еще буквально пару минут и Шиндо будет в их комнате. Не теряя времени, он поспешил лечь в постель, последовав примеру родителей. В отличие от них он догадывался, у каких друзей провел время Мика, и лишний раз сталкиваться с ним не хотел. Микаэль вошел в темную прихожую. Уставший и измученный долгим скитанием по улицам, он, в конце концов, вернулся домой и теперь чувствовал себя совершенно разбитым. Он отверг мысль пойти к Леонарду и предпочел уединение, но даже оно в итоге так измотало его, что он был вынужден вернуться обратно, чувствуя, что еще немного и это может стоить ему жизни, а беспричинно умирать он не собирался. То, что в доме темно и тихо, в первую секунду удивило его, но потом он даже обрадовался. Ему хотелось этой тишины, он рвался к ней и он получил ее. Пошатываясь, с трудом передвигая ноги, он побрел на ощупь к лестнице. Однако брошенный на кухню туманный взор отметил оставленную на столе тарелку с едой, по всей видимости предназначавшуюся ему, так как она стояла именно там, где отныне было его место. Он даже не стал смотреть, что покоится под салфеткой, не желая принимать эти подачки, а двинулся прямиком наверх. На втором этаже стояла такая же тишина, как и на первом. Все в доме в самом деле спали. Когда щелкнула дверь спальни, Юичиро напрягся и приоткрыл глаза. В полумраке Микаэль вряд ли бы смог отличить спящего Амане от неспящего, если только тот сам не выдаст себя, а Юу этого делать не собирался, укрывшись одеялом, он просто поглядывал на недруга, явившегося за полночь. Бросив на стул свой галстук, Микаэль, словно находясь в прострации, двинулся к постели, по пути расстегивая пуговицы рубашки. Еще когда черная фигура двигалась по саду, Юичиро обратил внимание на эти движения, свидетельствующие о явной усталости и плохом самочувствии. И теперь, когда Мика был в спальне и едва живой пребывал в сознании, Амане с подозрением следил за ним. Поверить, что можно быть таким после ночи с девушкой, было сложно, с Микаэлем явно происходило что-то другое. Может с ним что-то случилось по дороге домой, потому он так задержался? Может на него напали? Как бы то ни было, а больше притворяться, что он видит сны, он не мог. — Эй, ты почему так поздно? Где ты был? Мика вздрогнул, когда в полнейшей тиши прозвучал приглушенный, грубоватый голос Юичиро. Устало взглянув на него, юноша, ни слова не говоря, просто лег на свою постель, не расстилая ее. — Эй, — приподнявшись на локте, позвал Юу, ощутив беспокойство за его состояние. — Ты меня слышишь? — Мика, отвечай! — от полного игнорирования в голосе появилось раздражение, постепенно вытесняющее беспокойство. Шиндо молчал. — Ну и черт с тобой! — огрызнулся Амане и, развернувшись на другой бок, натянул одеяло почти что на нос. «Черт да что с ним такое? Неужели нельзя просто по-человечески ответить хотя бы раз в жизни?!» — мысленно проворчал Юичиро. Прислушавшись, он уловил более-менее ровное дыхание с соседней кровати. «Он уже спит?» — поразился юноша. — Мика… Ни звука в ответ. «И почему я вообще волнуюсь? Кто он мне такой? Сам виноват». Однако через некоторое время Юичиро услыхал тихие постанывания доносящиеся все с той же соседней постели. Они были настолько жалобные, настолько тревожили душу, словно человек который издавал их, тяжело мучился. Вскоре постанывания усилились. Несмотря на быстро сморивший Шиндо сон, его что-то беспокоило. Он метался, будто бы его мучили кошмары, что-то неразборчиво твердил во сне. Юу сначала пытался не обращать внимание, но потом внутреннее благородство заставило его подняться. — Мика, — позвал он так, чтобы его голос не услышали в комнате родителей. — Эй, Мика. Не дождавшись никакой реакции в ответ, он встал и пересек комнату. Разметавшись на постели и тяжело дыша, Микаэль весь содрогался от лихорадки. — Мика, что с тобой? — взволнованный Юу склонился над ним. — Эй, проснись. — Он потряс Мику за плечо, но тот так и не открыл глаза, тогда Амане дотронулся до его лба, покрывшегося холодной испариной и ужаснулся тому, насколько он был горячим. После длительного пребывания на улице, усталости, голода и полученных в драке ушибов, Микаэля терзала высокая температура. Очередной протяжный стон во сне, всполошил Юичиро. Он хотел позвать мать, но вовремя опомнился. Входить в спальню к родителям он еще не решался без позволения. Пришлось действовать наугад. Поскольку Микаэля было не разбудить, Юичиро сделал единственное, что было ему по силам. Насколько позволяла ушибленная нога, быстро сходил в ванную, смочил полотенце в холодной воде и, вернувшись, водрузил его на пылающий лоб врага. Конечно, это мало бы чем спасло от его изматывающей лихорадки, но все же должно было хоть немного снизить температуру и облегчить состояние. Мику знобило все сильнее, и Юу пришлось рыться в шкафу в поисках чего-то теплого. Взгляд упал на сложенный в углу плед. Укрывая сводного брата пледом, Юичиро задержал взгляд на безупречном теле горе-родственника, под распахнутой рубашкой которого сбоку красовалась обширная гематома. Юу вздрогнул, пожалев на секунду, что не рассчитал своих сил в тот день, и поспешил прикрыть дело собственных рук пледом. «Вот же дурак, почему не сказал, что тебе плохо», — выпрямившись, негодующе поглядел он на Шиндо, стараясь скрыть внутреннее смущение, почему-то возникшее от вида полуобнаженного, стонущего в бреду родственника, чьи приоткрытые чувственные губы судорожно втягивали воздух. Если бы Мика был в ином состоянии, Юу скорее всего ударил бы его за проявленную глупость, но тот и без того мучился, так что было не до разъяснений. К тому же, какое странное чувство сопутствовало всему этому процессу, чувство, которого испугался он сам. Мимолетное желание коснуться этих бледных губ, нежной кожи лба — он даже не подозревал, что так бывает, — этого хрупкого тела, мечущегося по постели… «Почему нужно молчать? Неужели так трудно было сказать? Неужели думал, я не помогу тебе?..» — Юичиро отошел от постели Шиндо, пытаясь заменить отзвуки в разы сильнее забившегося сердца гневом, и направился к своей, но следующая мысль, закравшаяся в голову, заставила его остановиться на месте. «А что если так?.. — содрогнулся мальчик. —Что если он не сказал именно по той причине, что я откажу ему в помощи? Он боялся сказать. Точнее, он не хотел мне говорить, думая, что я откажусь» Юу обернулся и с возникшей в душе жалостью взглянул на Микаэля, болезненное состояние которого практически не изменилось. Это осознание заставило все другие мысли на время раствориться в голове и заострить внимание лишь на этом. «А говорит ли он вообще кому-нибудь о том, что ему плохо или вот так же всегда упорно молчит?» В это было трудно поверить, все же у Мики были друзья, был отец. Предполагать его одиночество было даже смешно, но в то же время… Вспоминая о друзьях, сразу приходило на ум Микино отношение к ним и их к нему. То, что успел заметить между ними Юу, совсем не походило на его дружбу с Гленом, Шиньей, Синго. Эти парни скорее таскались за ним, преследуя свои собственные цели. Мика совершенно не принимал их как друзей, и если вспомнить поведение Нагашимы в тот злополучный день, то мотивы нападающего становятся ясны, как божий день. А что если все они вертятся вокруг Мики с одной единственной целью? Интересно, сам Мика понимает это? Судя по всему, да, но тогда что заставляет его держать подле себя таких людей? Или его это устраивает, он сам не против? Юу впервые задумался о том, в каком положении находится Микаэль, и это совершенно сбило его с толку. Вспоминались слова Синго, Учиды, Глена и Шиньи о том, какое именно положение занимает в этом маленьком обществе Микаэль. Большинство гнобит его и ненавидит только за то, что он не такой как они, что ведет себя так нахально и вызывающе, что порой сбивает с толку и самого Юичиро, вынуждая его столько лет ненавидеть его. Но, быть может, это только с виду? А на самом деле Мика страдает не меньше, чем те, кого он вынуждает страдать. Все его поступки продиктованы непониманием и отрицанием его как личность окружающими, и за это он всеми силами мстит им? В нем все упорно видят то, чем он не является и, желая получить это от него, нарываются на безудержный гнев, а потом безжалостно мстят за его реакцию. Все запутанно, порой нелогично, но практически каждое его действие поддается объяснению, если посмотреть под нужным углом. И Юу впервые за все годы их знакомства проникается этим течением чужой исковерканной психики. Он не знает причин, сделавших его таким, но он сталкивался с результатом неоднократно, и сейчас осознание истины этой одиночной борьбы со всем миром потрясает его. «Неужели ты так одинок?.. Неужели никому не веришь и ни от кого не ждешь помощи?» Юу лежит в постели и не сводит глаз с замершего силуэта, а размышления все текут и текут в его голове. Признавая, что Шиндо в самом деле лишен друзей, как он успел заметить еще со времен младшей школы, он все еще не может смириться с его полным одиночеством, когда рядом с ним всегда был отец. Разве можно быть одиноким, когда у тебя есть близкий человек? Возможно Натан строг, но они же семья и должны быть близки. Почему Мика этого не понимает? Что так извратило его представления о мире? Юичиро успел проникнуть в суть общественной жизни Шиндо, но что касается его жизни в семейном кругу, то она пока оставалась для него тайной. Он застал лишь некоторые моменты неудачного общения Мики с отцом и на их основе еще не мог сделать никаких выводов. Это ему еще предстояло понять. Пока он осознал только одно — вне дома у Мики действительно нет никого, кроме недоверия ко всем и злейших врагов. Для Юичиро, у которого и у самого не было настоящих друзей вплоть до поступления в старшую школу, это не было совсем уж чем-то непонятным, но в отличие от Мики ему удавалось обзаводиться хотя бы приятелями. Он наблюдал, с самого детства поглядывая на Микаэля, в младшей школе, как тот на переменах сидит один, домой уходит тоже один и много других вещей, которые Шиндо делал в полном одиночестве, вызвали у него вопросы. Мика с детства был для него загадкой, но до определенного момента он даже не пытался начать ее разгадывать. А когда они столкнулись нос к носу в замкнутом помещении, это заставило его начать размышлять, и то, что приходило ему в голову, было ужасным. К размышлению над своим непонятным чувствам по отношению к Мике Юу в ту ночь больше не возвращался… Микаэль очнулся через несколько часов. За окнами стояла кромешная ночь и лишь вдалеке едва-едва начинал брезжить рассвет. Не горели даже фонари. В теле по-прежнему ощущалась слабость, хотелось есть, но сил, чтобы спуститься и перекусить чем-нибудь из холодильника, не было. Сидя на постели, он безэмоционально глядел в пустоту. Закрыв лицо одной рукой, вторую, упирающуюся в матрас, он продвинул чуть вперед и сразу почувствовал как его пальцы коснулись чего-то теплого и влажного. Это оказалось смоченное полотенце, которое спало с его лба, когда он поднялся, и которое сразу вызвало вопросы. Также вызвал вопрос взявшийся из ниоткуда плед. После того, как он вошел в комнату, где спал Юичиро, и лег, Мика ничего не помнил, но был уверен, что ни отец, ни мачеха в комнату не входили. А, значит, это полотенце и плед мог принести только один человек… Шиндо посмотрел в сторону второй постели. — Это был ты? Сжав в руке полотенце, Мика швырнул его на стол и хотел было уже сбросить и злосчастный плед на пол, но один единственный резкий выпад и перед глазами моментально всё поплыло. Закрыв лицо руками, без сил юноша вскоре опустился обратно на постель и, поскольку все еще был измотан, быстро погрузился в глубокий сон. Когда Юичиро проснулся утром, Микаэль то ли еще находился в забытье, то ли только делал вид, что спит. Во всяком случае, на его пробуждение не отреагировал. Приблизившись к постели Шиндо, Юу отметил его утреннюю бледность и настораживающий легкий румянец на щеках. «Похоже, легче ему не стало. Просыпался ли он ночью или так и проспит весь день?» — подумал про себя парень. Уронив взгляд на стол, он обнаружил скомканное высохшее полотенце, сдвинувшее лежащие в стопке тетради, которые могли оказаться в таком положении только если полотенце было брошено с применением определенной силы. «Вот значит как…», — с горечью усмехнулся Амане и с холодком взглянул на лежащего в постели. Без слов он оделся и вышел из комнаты. Неприятное чувство разлилось в душе при виде этого полотенца, символизирующего его искреннее желание помочь, жестко отвергнутое в дальнейшем. Юу не мог понять только одного — почему? — Юу. Амане уже собирался спуститься вниз, когда вышедшая из спальни мать в легком пеньюаре и халате, который запахивала по пути, окликнула его. — Доброе утро, дорогой, — мягко сказала она сыну, ответившему ей приветствием. — Юу, я хотела спросить… — неуверенно начала женщина, но Юу предугадал ее вопрос и слегка нахмурился, вспомнив свои чувства, потом отведя взгляд в сторону, ответил: — Вернулся он, спит. — Как хорошо, — на лице Эрики засветилась улыбка облегчения. — Не уверен, что хорошо, — возразил мальчик. — Кажется, ему нездоровится. Он горел ночью. Я не стал вас будить, да и он не просыпался, я не мог дать ему лекарств, поэтому ограничился влажным полотенцем. — Ты молодец, что позаботился о нем, — одобрительно произнесла Эрика. — Как он сейчас себя чувствует? — Не знаю, он еще не просыпался. Но на вид — не очень. — Хорошо, пускай спит. Не будем его тревожить. Подожди немного, я переоденусь и займусь завтраком. Эрика возвратилась в комнату, а через минуту вместе с мужем они уже были на кухне. Женщина успокоила его, передав слова Юу касательно вернувшегося Мики, но и огорчила известием о неблагоприятном самочувствии сына. Натан покачал головой. — Неудивительно. В его состоянии шататься по улицам… Вот что это такое? — он сдернул салфетку и указал на оставленный для Мики ужин, к которому тот так и не прикоснулся. — Должно быть он был обессилен и хотел поскорее лечь. Потому и не поел. — Знаю я, почему он не поел и почему домой не явился вовремя, тоже знаю, — бессилие что-либо исправить провоцировало резкость тона и агрессивное поведение Натаниэля. — Не живется ему здесь спокойно. Все считает себя изгоем, никому не нужным. А на то, что я всю жизнь на него положил, ему плевать. — Не кипятись, — попыталась успокоить его Эрика. — Он не виноват, он просто не понимает, как ты старался. Сейчас в тебе говорит досада, потому что он проигнорировал нас, но не поддавайся ей. Будь как можно мягче, когда заговоришь с ним. Ни одного упрека, ни одного косого взгляда и грубого слова, иначе ты никогда не наладишь с ним отношения, — она провела рукой по его щеке, с любовью вглядываясь в пронзительные синие глаза, в глубине которых читалась жесткая печаль. — Знаешь, мне после вчерашнего и видеть-то его не хочется, — убирая руку жены со своего плеча, с твердой грустью сказал он и направился к двери. — Натан, он же твой сын, — хотела образумить упрямца Эрика. — Как ты можешь говорить такие вещи? Зайди к нему, поздоровайся, скажи, что волновался и рад, что он пришел домой жив и невредим! — Обязательно, но позже. — Мужчины… Как же с вами сложно, — вздохнула Эрика, когда муж оставил ее одну. Тем временем, пока между родителями шли эти разговоры, Юичиро управился со своими делами и вернулся в комнату. Когда он вошел, обнаружил Шиндо, сидящего на постели, спустив ноги на пол, и вяло глядящего вниз. Решив про себя ни о чем его не спрашивать, Юу принялся за сборы в школу. Молча складывая сумку, он поглядывал на Мику, который продолжал сидеть в таком положении, как и когда он только вошел. Рассчитывая, что вот-вот в спальню к ним постучится и войдет Натан справиться о Микином самочувствии, о котором наверняка уже доложила жена, он решил не донимать его вопросами, на которые получит только резкие и провоцирующие ответы и замечания. Он предпочел предоставить выслушивать Микины возмущения его отцу, по праву кровного родственника, воспитавшего подобное создание. Однако шли минуты, но к ним никто не торопился войти. Юу был немного удивлен такому положению, так как с детства привык к тому, что стоило матери узнать о его недомогании, как она бросала все дела и пребывала возле него. Исподтишка Юичиро поглядывал на Микаэля. Тот выглядел так, словно никого не ждал — одиноко и несчастно. На мгновенье сердце Юу сжалось при виде этого заброшенного, чахнущего в одиночестве существа, которое, собравшись с силами, поднялось с постели и, молчаливое, вышло из комнаты. Ни одного колючего взгляда, ни одного язвительного замечания не последовало. Юичиро в растерянности стоял у своего стола. Желая выйти из комнаты, он открыл дверь и чуть не сбил входящего Мику. Юу чуть было не столкнулся с ним, но вовремя затормозив, остался стоять, заслоняя путь. — Что тебе? — хмуро, но без привычной озлобленности во взгляде, Мика посмотрел на стоящего против него парня. Юу промолчал. — Тогда уйди с дороги, — слегка толкнув его, Шиндо прошел к своей кровати. Слабость этих изящных рук, ощутимая при этом жалком толчке, вызвала еще одну непонятную волну в теле Амане, испугав его. — Между прочим, — видя, что тот собирается снова лечь, произнес Юу, взявшись за ручку двери, — уже давно пора вставать. Ожидая ответного удара на свое замечание, которое в обычное время Шиндо ни за что бы не оставил без внимания, он поразился, когда тот просто лег на постель и закрыл глаза. «Наверное, ему до сих пор плохо. Лучше оставлю его», — с этими мыслями Юу вышел из комнаты и сразу же натолкнулся на Натана. — О, я не хотел, — воскликнул Юичиро. — Ничего, сынок, я сам виноват, — натянуто улыбнулся Натан и как можно терпимей и мягче добавил: — Иди вниз, у мамы уже все готово. Юичиро кивнул и, догадавшись, что Натан намерен поговорить с Микой без свидетелей, пошел по коридору. Однако, когда дверь за мужчиной закрылась, он вернулся. Не понимая, зачем это делает, Юичиро, стоя у двери, весь обратился в слух. Возможно, для самого себя он хотел рассеять те смутные подозрения, что закрались ему в сознание за те несколько минут, пока они с Шиндо оставались один на один, или причиной служило что-то иное, но так или иначе он стал слушать то, что происходило по ту сторону двери. Прикрыв за собой дверь, Натан с осуждением взглянул на сына, лежащего все также неподвижно. Как и говорила Эрика, недомогание на лицо. Тут и слабость, и болезненный румянец, и прочие признаки эмоционального и физического срыва. «Вот глупец, и зачем было доводить себя до такого состояния!» Короткий выдох. Мужчина собрал всю свою волю в кулак, чтобы сдержать определенные негативные эмоции. — Мика… — осторожно позвал он. — Ты не спишь? Шиндо приоткрыл глаза и, не обращая взора на родителя, неторопливо покачал головой. — Ах, Мика, что же ты делаешь… — Натан прошел и присел на край его постели. — Во сколько ты вчера вернулся домой? Даже не поел, не переоделся. На кого ты сейчас похож? — он взялся за кончик помятой школьной рубашки сына, в которой тот так и уснул. Мика не двинулся, только его взгляд становился все более тяжелым по мере того, как говорил отец.  — Ладно, это все ерунда, — вздохнул Натан. — Но ты же пропал. Я ведь всю ночь глаз не сомкнул. Переживал где ты. Почему ты не отвечал на мои звонки? Там наверное не меньше тридцати пропущенных от меня и Эрики. Где ты был? — Гулял по парку… — В парке? — изумился отец. — Что ты там делал ночью? Ты понимаешь, что это за место и что могло быть? Ты не знаешь, сколько всякого сброда по ночам разгуливает в парках? Почему ты не хочешь ничего понимать, ведешь себя как капризный, маленький ребенок?! Почему не пришел домой сразу, как только закончились уроки?! Я понимаю, зашел к другу на часок-другой, но тебя не было до двух часов ночи! И все это время ты гулял по парку?! Тебя же могли убить, дурья твоя голова! — воскликнул Натан, но спохватился, как только увидел, как сжался и затрясся Микаэль. — Прости, дорогой — виновато сказал мужчина, кладя руку на плечо сына. — Я просто перенервничал. Тяжелая выдалась ночь… «И чем он недоволен? — Юичиро выпрямился. — К нему и так и сяк, а ему всё не то. Ничего не понимаю. Ну вспылил отец, с кем не бывает, ну так сам же и виноват. Пришел бы вовремя, ничего бы не было» Всем телом Микаэль ощущал подавляющую слабость. Обвинения и крики были просто невыносимы. Он закрыл глаза, чувствуя, как становится дурно. Заметив, что румянец становится более ярким, Натан приложил руку ко лбу сына. — Похоже, повышается температура, — сказал он. — Сегодня школа уж точно отменяется. Лежи, я принесу лекарство из ванной. Не думай ни о чем, просто лежи, — с этим словами Натан поднялся и направился к двери. Почуяв угрозу, Юу немедля отшатнулся от двери и, пока его не заметили, поторопился убраться отсюда. — Я в порядке и могу сам, — собрав силы, Микаэль попытался приподняться, но потяжелевшая голова упорно тянула вниз. Необходимо было уснуть, лишь во сне виделось спасенье. — Прекрати этот детский сад, — строго оборвал его отец. — Ты уже достаточно посамовольничал. Дверь за ним закрылась и тогда Мика опустился на кровать. Он ни о чем не думал, мысли путались и мешались одна с другой. Он уже почти погрузился в блаженный сон, как рядом с подушкой зазвонил телефон, с вечера покоившийся подле хозяина. «Кто там еще?» — мысленно проворчал Микаэль, беря в руку смартфон. Это оказалась Шиноа, подобно родителям пытавшаяся дозвониться до парня, исчезнувшего на трое суток, после той самой ночи. Поморщившись, как от лимона, парень сбросил звонок, а потом и вовсе выключил телефон. «Достала…» Отложив телефон подальше, Мика уронил голову на подушку и закрыл глаза. — Как он? — Эрика вошла в ванную и, опершись о притолоку, скрестила руки на груди. — Вроде бы терпимо, но пусть посидит сегодня дома, глядишь, к концу дня и поправится, — нервно перебирая конвалюты с лекарствами и баночки, ответил Натан. — Черт, — выдохнул он, когда очередная конвалюта соскользнула с полки и упала в раковину. — Давай я, — улыбнулась женщина. Зорким женским глазом пробежавшись по медикаментам, она гораздо быстрее отыскала необходимые препараты. Натан только усмехнулся. — Беги, а то, боясь опоздать, ты тут такое устроишь, что мне весь вечер придется убираться. Я сама позабочусь о нём. — Ты уверена? — Конечно, — улыбнулась Эрика. — Я же мать и прекрасно знаю, что такое простуженный ребенок. — Спасибо, милая. До вечера, я позвоню, — поцеловал ее Натан, а потом вышел из ванной комнаты. Микаэль крепко спал, когда женщина вошла в его комнату с лекарствами. Она не стала его будить, вместо этого оставила на столе воду и необходимые средства, добавив к ним вкусный горячий завтрак, а еще записочку: «Выпей, пожалуйста, лекарство, но перед этим обязательно поешь». Сначала Натан, а затем Юу оставили дом и, сделав все необходимое, она тоже отправилась на работу. Ей оставалось доработать последние несколько дней до расчета и только по этой причине, она вынуждена была оставить Микаэля одного. Если бы все было иначе, Эрика непременно отпросилась бы у начальства и осталась присматривать за больным мальчиком, но, поскольку это было невозможно, она была вынуждена уйти. Юичиро, пускай и сбежал в школу, однако мысли его оставались в спальне, где лежал и постанывал в тревожном сне Микаэль. Он все еще не понимал Микиных чувств к окружающим, но это не мешало Юу сейчас вспоминать о нем с жалостью. Ведь в тот момент, сжавшийся и трясущийся от озноба Шиндо был так невинен и чист, а потом так несчастен от того, что его все оставили, что невозможно было вспоминать об этом со спокойным сердцем. На уроках Юичиро не оставляла мысль о том, как сейчас Мика: спит ли, проснулся ли, плохо ему или он уже оправился? Пускай Юичиро не принимал существования каких-либо теплых чувств к своему недругу, да только он не был настолько жесток и черств, чтобы не думать о мучениях другого человека, какой бы сволочью он ни был. Тем более, после этой ночи Юу постепенно начинал оправдывать его поведение для самого себя, что и вовсе надломило его стандартный взгляд на привычные вещи. — Глядите-ка, что-то наша роза не торопится поблагоухать нам сегодня. Как же так? — донесся насмешливый голос кого-то из одноклассников до слуха Юу. — Ха-ха, переутомился красавец. На один день только хватило. — После концерта примадонне покоя захотелось?! Это понимать надо, хах! Он же теперь не только с местными развлекается, он себе еще попутно подружку завел! — А что, старых дружков уже мало или они его подпорченное личико дружно отвергли, хе-хе. — Эх, и влетит ему за эти выходки по первое число. — Идиоты, — буркнул Амане и отвел от раздражающих парней взгляд. Они даже не знают, что с ним, а уже готовы поливать его грязью. — Отсутствие обсуждается полным ходом и энтузиазмом, — посмеиваясь шуткам других, Синго приблизился к Юу. — А ведь это они ничего не знают. — О чем ты? — напряженно взглянул на него Амане. — Сто пудов Шиндо нет только по одной причине, — он подмигнул Юу и его кривая усмешка стала еще омерзительней. — Удар у тебя поставлен что надо, так скоро от него не отойдешь. — Он хмыкнул. — Если вообще отойдешь… мало ли как может обернуться… И тебе проще будет, одним конкурентом меньше. — Заткнись, что ты такое говоришь! Я вовсе не желаю ему смерти! — взвился Амане и тотчас спохватился, ибо его внезапное восклицание привлекло внимание некоторых. — Чего смотрите?! — краснея, огрызнулся Юу по сторонам. — Да ладно-ладно, чего ты завелся. Я же просто пошутил, — замахал руками Синго, чувствуя, что перегнул палку. — Мне тоже этого не надо. — Невозможно, — Юу отодвинул стул и поднялся. — Мне нужно на воздух. Мне здесь дышать нечем, все прогнило насквозь. — Юу? Ты чего? Я же правда пошутил, — усмехнулся Синго, но Амане не остановился. «Неужели они в самом деле считают, что я хотел бы забить его до смерти? — Юу шел по шумному коридору, не замечая никого вокруг. — Бред какой-то. Прошло не так много, а я уже извелся. Даже шуток не воспринимаю. Не могу ни о чем другом думать, кроме как о том, как он там. Какая глупость… Что со мной?» Юичиро сел на свободную скамью и поставив локти на колени, уткнулся лицом в ладони. Свежий ветер разгонял мрачные мысли, но был не способен избавить от душевной смуты. Услыхав чей-то смех неподалеку, Амане обратил туда взгляд. Буквально через несколько скамеек, где отдыхали старшеклассники, сидела компания Микаэля. Леонард, скрестив на груди руки, с достоинством восседал на скамье, рядом стоял Наир, пара его дружков пристроилась тут же и, кто громко, кто лишь посмеиваясь, но все они с легкостью забавлялись шуткам Нагашимы, который сегодня разбрасывался ими налево и направо. Юичиро с недоумением глядел на них, не понимая, почему они смеются, ведь их любимец был болен. Как они могли веселиться, зная это? Тут уж явно не до смеха. Неужели они ничего не знают, но уже прошло почти полдня, и никто из них до сих пор не выяснил этого? Или даже зная о его состоянии, они продолжают веселиться? Им что, совсем нет дела до него? При других обстоятельствах Юичиро сам подошел бы и напомнил, либо просветил их о самочувствии их якобы обожаемого принца, но, боясь выдать тайну совместного проживания, он просто ушел оттуда, не желая слушать смех, который почему-то отдавался болью в его душе. Неприязнь ко всем окружающим душила его и отделаться от этого чувства не получалось. Звонок в двери дома наполнил прихожую. Микаэль проснулся некоторое время назад и спокойно лежал, уткнувшись пустым взором в одну точку перед собой, так что он не разбудил его. Собравшись проигнорировать появление незваных гостей, юноша не двигался с места, все еще чувствуя себя слабым, но настойчивость гостя заставила его встать и пойти посмотреть, кто там так желает чтобы ему открыли. Пошатываясь от слабости, он добрался до прихожей и, растворив дверь, выглянул. — Мика, ты дома, как я рада. — Что ты здесь делаешь? — с внутренним отвращением, холодно спросил Микаэль при виде Хиираги Шиноа, стоящей на пороге его дома, удивляясь тому, как она смела явиться к нему. — Куда же ты пропал? Я так переживала. Я ведь несколько дней звонила тебе, а ты не брал трубку, — затараторила Шиноа, изображая подобие обиды за неучтивое обращение с ней возлюбленного. — Вот пришла сама, и ты не представляешь, как обрадовалась, что застала тебя дома. Мика, — она шагнула вперед, с обожанием глядя на парня, — почему ты вдруг исчез? — Уходи, — твердо и тихо произнес Шиндо, делая шаг назад, чтобы это существо не коснулось его. — Что? Что ты такое говоришь, Мика? Это же я. — скованно улыбнулась девушка. — Дурачок, неужели не узнал меня. Мика, скажи, пожалуйста, почему ты не отвечал? Ты же напугал меня. — Уходи отсюда, — резче повторил Микаэль, с трудом держась за притолоку. Отвращение к ней, ослабляло его тело. — Мика, что это значит? — Ничего, просто убирайся отсюда. Я не желаю тебя больше видеть. — Как же это? — прикрыв ладонью рот, ужаснулась Хиираги. — Я что-то сделала не так? Почему ты прогоняешь меня? — она бросилась к парню, но тот взглянул на нее так, что она в испуге отпрянула и, дрожа всем телом, проговорила: — Мика, что случилось? Ты не можешь прогнать меня. Ведь ты же любишь меня, а я люблю тебя, ты же сам мне это говорил. Ну же, — она попыталась ласково улыбнуться и, сделав шаг, хотела протянуть руку и коснуться щеки человека, который еще не так давно шептал ей восхитительные признания и опалял страстным дыханием поцелуев лицо. — Неужели ты забыл? Мика склонил голову. Глаза снова застилал туман. Она убивала его своим присутствием, травила своей подлостью и низостью. — Убирайся… — дрожащим голосом прошептал Микаэль, а потом вскинув голову закричал: — Убирайся! Шиноа отшатнулась в страхе и недоумении. — Убирайся! Пошла вон отсюда! Я ненавижу тебя! Найди себе кого-нибудь другого, вам, женщинам, это труда не составляет! — кричал Микаэль, задыхаясь от собственного гнева, высасывающего последние силы из его тела. — А я не желаю тебя видеть! Никогда больше не появляйся здесь! — Мика, — девушка шагнула назад. Вспышка ярости Мики была ей непонятна, но в то же время она и не была намерена ее разгадывать. Она просто возмутилась такому поведению. — Что? — отпрянула Шиноа, почуяв в его словах намек на ее поступок с Юу, в котором она себя совершенно не винила. — Больной придурок, хочешь сказать, что я… Ну и пожалуйста! — выкрикнула она. — И оставайся один. Никогда тебя не прощу! Даже не смей мне звонить! — с этими словами она бросилась бежать прочь, утирая рукой брызнувшие из глаз слезы. Мика захлопнул двери без какого-либо сожаления и сострадания к чувствам девушки. Однако ее слова попали в цель. Изнеможение убивало. Трясясь от злости, Мика опустился на колени. Злость и презрение сменились отчаяньем. Он был один, совершенно один в этом проклятом доме и не было рядом никого, кто помог бы ему. «Да, — смеясь сквозь слезы, говорил сам себе Микаэль. — Я больной, просто сумасшедший» Он зажал руками голову и согнулся на полу. «Спасите… Спасите меня кто-нибудь… Я больше не могу, не могу выносить это… Кто-нибудь… Спасите…» Юичиро с трудом отсидел третий урок. Его непреодолимо тянуло домой и, не в силах бороться с дурными предчувствиями, он сбежал из школы, как только зазвенел звонок. Внутренний голос совести неустанно бранил его за то, что он вообще сегодня отправился в школу, а не остался дома присмотреть за болеющим человеком. Почему-то, несмотря на присутствие родителей, он ощущал какую-то личную ответственность за состояние Шиндо. Вероятно сыграла роль его непосредственная вина в положении Мики. Ведь если бы не Юичиро, Мика не получил бы ран, не слонялся бы по улицам чуть ли не до утра, соответственно не слег бы. Конечно, во многом недруг был виновен сам, поскольку никто не заставлял его провоцировать Юу на конфликт, отбирая у него девушку, и так болезненно реагировать на их с матерью появление в его доме, но что сделано, то сделано. Всё назад не вернешь и вина в некотором роде остается за Юичиро, и, дабы искупить ее, он рвется домой к тому, кого чуть было не лишил жизни и кто был совершено безразличен даже тем, кто питает к нему особые чувства плотской привязанности. Вернувшись домой, Юичиро со страхом обнаруживает Мику, лежащего на полу в прихожей без сознания. — Мика! — он швыряет в угол свою школьную сумку и подбегает к Микаэлю. — Мама! — зовет он в отчаянье, но только потом вспоминает, что ее, как и отчима нет дома. «Нельзя, нельзя было его оставлять. Что же теперь делать?» В панике разум Юу мечется, как сумасшедший, а глаза со страхом смотрят на неподвижного и, как кажется, не дышащего парня. Но потом Микаэль морщится и приоткрывает глаза. Слабость одолела его и он не мог подать Юу знак, что находится в сознании, просто очень слаб. — Мика, что с тобой? — Юу берется за его плечо. Но взгляд Шиндо безжизненный, устремлен в одну точку. — Ты меня слышишь? — Черт! — Юу кусает до крови губы, соображая что делать с ним. — Да… Когда звучит это единственное слово, которое Юу поначалу не может разобрать, облегчение проносится по его телу. — Мика, ты как? — но ответа нет. Мика снова закрывает глаза. «Нужно попытаться отвести его хотя бы в гостиную, до спальни он вряд ли доберется», — думает Юичиро и снова обращается к Мике, вновь открывшему глаза. — Можешь встать? — вопрос звучит нелепо, но Юу не намерен сдаваться, а потому, не дожидаясь ответа, он перебрасывая Микину руку себе через плечо, пытается поднять его. Тяжело, но обессиленное тело поддается. Мика, несмотря на слабость, тоже прилагает усилия, чтобы встать. Кое-как Юичиро доводит его до гостиной и помогает сесть на диван. Склонив голову, Мика продолжает молчать. — Ты так ослабел. Зачем вставал с постели?! Убить себя решил?! — рассердился Юичиро, но его гнев сняло как рукой, когда бледные губы Шиндо задрожали. Он понял, сейчас не время заниматься воспитанием, да и кто он такой, чтобы читать ему проповеди. Сейчас нужно подумать о его состоянии. Юичиро убежал на кухню, а вернулся оттуда с чашкой кофе в руках, единственным придающим силы средством, которое он знал. — Выпей, — Амане протянул испускающую пар чашку Мике. Устало взглянув на нее, Мика послушно протянул руку. «Хоть бы не уронил, а то еще обожжется», — подумалось Амане и он сглотнул. Вид тонких, белых, как мрамор, слабых рук, из которых кажется, вот-вот вывалится чашка, пугал его. — Черт, мне тебя осталось еще с ложечки покормить, — буркнул он и вздохнув, взялся рукой за чашку. Придерживая ее, он наблюдал, как Микаэль делает небольшие глотки и как постепенно к нему возвращается цвет лица. Юу не знает, что произошло, что так измотало Шиндо, но странное чувство просыпается в нем, когда он вот так сидит рядом и помогает ему пить кофе. — Мама оставляла тебе еду и лекарства. Ты их выпил? — спросил Юичиро, после того как отставил пустую чашку на журнальный столик. Не поднимая глаз на сводного брата, Микаэль отрицательно покачал головой. Складывалось впечатление, что разум его находится далеко, в то время как тело приковано к грешной земле. — Ну что ты как маленький, честное слово! Нельзя же так… — всплеснул руками Амане. — Мне холодно… — прошептал Мика. — Холодно? — переспросил Юичиро. — Сейчас, подожди секунду. Он бросился наверх и, притащив оттуда плед, служивший ранее, укрыл им Микаэля. — Если холодно, незачем ходить в таком виде, — прежде чем набросить на плечи Мики плед, Юичиро сомкнул на груди рубашку и стал застегивать пуговицы, с непонятной жалостью для себя скрывая чужое тело. Что, что со мной?.. Что за странное чувство? Он вздрогнул, когда его руки коснулись и совсем легонько потянули. — Что ты хочешь? — осведомился Юичиро. — Чтобы я сел рядом? Мика по-прежнему молчал. — Хорошо, но ты совсем ослабел, тебе нужно поесть. Подожди, я принесу, — сказал Амане и уже собрался снова пойти наверх, но Микина рука сжалась чуть сильнее. — Не уходи… Юу с удивлением взглянул на него. — Останься, не уходи… — шептал Мика, точно в бреду. — Дай мне… Дай… Не уходи… — Эй, ты чего? — Юу даже испугался. — Не уходи… — пробормотал Микаэль и к удивлению Юичиро коснулся лбом его руки. — Мика, — распахнул глаза совершенно сбитый с толку парень. Присев на диван, он замер на месте, потому как Мика прильнул к нему, обхватив за талию. Амане не мог вымолвить ни слова, он будто остолбенел. Тепло льнущего к нему Микаэля, его гибкие руки, обвивающие тело, его неровное, содрогающееся дыхание — все это заставляло несчастного юношу трепетать, испытывать такие чувства, коих раньше никогда не было. Он не знал им названия, но уже довольно давно ощущал их в себе. Внезапно Мика снова содрогнулся. И сейчас Юичиро понял почему, похоже Мика плакал. Неслышно, практически незаметно, но плакал. Плакал и прижимался к нему. Нечто невообразимое творилось в душе Амане в эти минуты. Дрожащими руками, он ответно приобнял Шиндо, желая успокоить. Юу понимал, что он не в себе. Из-за болезни его разум помутился, должно быть он даже не осознает, кто рядом с ним, но его руки… его дыхание, его тело… Как тревожно и волнительно. Какая ранящая сердце жалость питает его чувства к тому, кого он клялся ненавидеть всю жизнь. Что же изменилось теперь?.. Быть может то, что это дрожащее, хрупкое, израненное создание, содрогается от беззвучных слез, что-то неразборчиво шепчет, словно прося о спасении у него на груди и жмется, словно дитя к матери? Вскорости вконец обессиленный Микаэль забылся в объятиях Юичиро. Уразумев, что Шиндо уснул, Юу уложил его как следует на диван. Странное выражение умиротворения блуждало на прекрасном и нежном лице врага. Пускай Юичиро по-прежнему всего трясло от переизбытка эмоций, он заставил себя встать, пойти наверх и принести оттуда еду, чтобы когда Мика проснется, он смог поесть и наконец-таки набраться сил. Оставив поднос на столе, Юичиро поглядел перед собой. Пережитое все еще кипело в нем, но по мере того как шли минуты, становилось легче. Он начинал лучше осознавать помутнение рассудка Мики из-за болезни. Однако то, что он просил дать ему, Юу так и не понял. Но надеялся понять в скором времени… И не только это, но и многое другое… «Как же ты непостижим и безумен, таинственный мой враг…»