Юное сердце на Розе Ветров

Второго такого напряженного дня дома Юичиро уже не выдержал бы, а потому на следующий день он вернулся к занятиям в школе. О том, что произошло, знала чуть ли не вся школа, и Юу был поражен, как быстро распространяются слухи и до каких пределов они способны дойти. Дело в том, что некоторые встретили его насмешками. — Вон, глядите, идет, зеленоглазая шалава! — Ха-ха, че притащилась, мало тебе парни дали? За добавкой пришел?! Вали отсюда! — Позорище! А еще гордость нашей команды! Чтобы ты загнулся где-нибудь в канаве! Убирайся, продажный мусор! — Хах, связался с шалавой и теперь сам от него заразился нимфоманией! — Убейся об стену, глядишь, тебя и простят, ха-ха! Юичиро с трудом сохранял спокойствие духа, слыша то там, то тут подобные возгласы. «Да, не думал я, что так все обернется и я влезу в его шкуру. Наверное ему было также гадко слышать такие оскорбления» — А ну заткните свои грязные рты, отрепье! — заорал Кагуразака, игрок из команды Глена, на посмеивающихся парней, отпускающих замечания в адрес Амане. — Что если бы вы на его месте оказались и с вами так поступили?! — Да если бы со мной такое сотворили, я бы на себя руки наложил! — выкрикнул смельчак из толпы с пережженными перекисью волосами. — А он ничего, еще и в школу приперся. И не стыдно даже! — А чего ему стыдиться?! — вспыхнул Хината, таскающийся вместе со старшеклассниками и искренне сопереживающий Юу и страдающий от того, что его кумира оклеветали злые языки. — Он никого не испугался! — Верно-верно, — поддакнули парни, сопровождающие Юичиро на перемене. — Руки на себя он наложил бы, хах, черта с два?! Да зная тебя, кишка у тебя тонка для такого. Молчал бы лучше. Только и можешь, что болтать попусту! — Что?! — сжал кулаки белобрысый, но подойти не осмелился, хотя и очень хотел этого. — То! Ты вон сбежал тогда, как последний трус! А Юу между прочим молодцом держался! Даже старшеклассники его признали за то, что он снес это и не растрепался, а ты тут, вошь, скалишься! Проваливайте, пока не отгребли! Что-то злобно крича и смеясь, парни все же сбежали, опасаясь гнева команды. — Вот уроды, не обращай на них внимания, — Кагуразака, хороший игрок и не менее хороший как человек, обратился к Юичиро. — Не знают, что мелят. Лишь бы гадостей наговорить. На самом деле они так не думают. — Да, вот именно. Большинство все равно на твоей стороне, а эти, — Хината сдвинул брови и посмотрел вслед трусливой шайке. — Просто негодяи. Не думай о них, пусть себе болтают. Я, например, ни слову из того, что они говорят не верю. Ты был и остаешься прекрасным человеком, которым я восхищаюсь! — Малыш прав, и поверь, Юичиро, в школе найдется предостаточно думающих точно также как он, — положил руку на плечо Юу в знак поддержки Кагуразака. — Спасибо большое за поддержку, ребята, — улыбнулся Юичиро как можно беззаботней, дабы парни не усомнились в его словах. — Извините, мне нужно в библиотеку. Увидимся позже. — Хорошо, давай. Юу отделился от ребят и направился в противоположную сторону. Неприятное чувство осталось, но искренняя поддержка друзей придавала сил и позволяла спокойнее сносить насмешки. С компанией Микаэля, как и с самим Шиндо, он не разговаривал. Да и те не торопились подойти к нему. Юу больше времени проводил в обществе своих друзей по команде, радующихся возвращению их игрока. Синго и его приятели по какой-то причине старались избегать его общества, коротко отвечали на приветствия и сразу удалялись, но если вспомнить, что переживал на тот момент Амане, то он даже не обращал на это толком внимания. Быть может, совсем чуть-чуть, и то он скорее испытывал непонимание их действий. А ребятам он слегка соврал. Путь его лежал не в библиотеку, сейчас он хотел отыскать двух неизменных товарищей и, завидев их среди учеников, в самом конце площади перед корпусом, направился к ним, но не сделал он и двух шагов, как его окликнул строгий голос. — Юичиро! — Господин президент, — Амане с почтением взглянул на уважаемого всеми выпускника школы, степенным шагом приближающегося к нему. — Полагаю, твое самочувствие значительно улучшилось, если ты уже на второй день явился на занятия, — величественно став напротив Юичиро, проговорил Батори с совсем легким укором во взгляде. — Вы совершенно правы, — отвесив легкий поклон, с улыбкой отозвался Юичиро. — Спасибо Вам за то, что нашли меня, оказали помощь и даже подвезли до дома. — Ого, это че, Амане с президентом любезничает? Ничего себе! — прошел шепот по рядам мальчишек. — А, скорее всего, президент выпытывает, кто это там был в тот день. — Да только что-то больно любезно выпытывает. Совсем на него не похоже. — И Амане весь прям в любезностях рассыпается! Подозрительно что-то! — Да, подвез, но помощь тебе оказал наш врач, а нашел другой человек, так что моя роль была незначительной, — проговорил Ферид. — Не Вы? — удивился Юичиро и в тот же момент что-то дрогнуло в его сердце, когда в него закралась мысль о том, кто возможно мог это сделать. — Нет, не я, — слабо улыбнулся Батори. — Благодарить за свое спасение тебе нужно не меня, а человека, который отыскал тебя. — И кто же это был? — с внутренним трепетом спросил Юу. — Мой заместитель. Это его нужно благодарить. — А, он… — с тенью разочарования сказал Юичиро и тут же, чтобы не выглядеть глупо снова нацепил маску благодушия. — Значит и ему спасибо. При первой же возможности я скажу ему это. — Ты точно здоров? — осведомился Батори и коснулся рукой головы парня, приподнимая волосы в том месте, где была царапина. Пораженный, а иногда и завистливый гул пробежал по толпе учеников, наблюдавших украдкой за этой сценой. — Вы видели, и это Батори! — Да он себе никогда такого не позволял! — И что он нашел в этой замарашке! Чтоб его! — Лестью пытается узнать имена нападавших или совесть грызет, что проморгал?! — Тише вы, услышит — проблем не оберетесь! — Нет, ну вы видали, он даже прикоснулся к нему. — Ааа! И почему не ко мне?! — Абсолютно, благодарю за беспокойство, — смущенно отозвался Юичиро, оглядываясь по сторонам и примечая обозленные и недоуменные взгляды некоторых учеников. — Так и быть, — убрав руку, сказал Батори. — Ты куда-то направлялся. — Да, к друзьям, — Юу указал по направлению Глена и Шинье. — Не буду тебя задерживать, — с этими словами, президент направился дальше. Посмотрев ему вслед несколько секунд, размышляя о его поведении, Юичиро пошел своим путем. — Да, не повезло Юичиро, — протянул Шинья, окинув взглядом площадь. — Так попал, да еще теперь и эти сплетни повсюду выслушивать. А нашим парням только дай повод, загнобят совсем. Если слабый характер, меланхолически настроен — тут не проживешь. — Юу справится. Он игрок закаленный, такой дрянью его так запросто не сломить, — усмехнувшись, ответил ему на это Глен. — Даже самых сильных мира сего порой жизнь загоняет в тупик, — философски прокомментировал Хиираги. — А тот тупик, в котором сейчас оказался Амане, самый тупиковый из всех возможных. Неспетая любовь — дело серьезное. — А еще такая губительная, — вздохнул Глен. — Пусть он пока ничего не понимает в себе и, как по мне, пусть бы никогда не понял, может тогда еще одумается. Посмотри, с кем он связался из-за него. На что они его толкают, он наломал уже столько дров и все не может успокоиться. Его засасывает в этот омут с каждым днем все больше. И единственным его спасением является то, что он не осознает своих чувств. Он просто бесится. — Жалко его. От своей любви же и страдает. Будь она неладна! И нашел же в кого, — хмыкнул Шинья и поглядел снова на толпу. — О, а вон и наш герой. Лёгок на помине. — Юу? Где? — посмотрел по сторонам Ичиносе. — Вон. Прямо к нам идет, — кивнул в сторону приближающегося Амане Шинья, утыкаясь в учебник. По пути к друзьям Юу ощущал себя слегка виноватым перед ними. Мало того, что он корил себя за то, что так и не поговорил с Шиньей по поводу Шиноа, да еще и с Гленом в последнее время он практически не разговаривал, только по делу тренировок или учебы. Гораздо больше времени он проводил с Синго и другими ребятами, совсем позабыв о старых и самых первых появившихся у него друзьях. — Привет, — поздоровался Юичиро, остановившись перед одноклассниками. — Виделись вроде сегодня, — перелистнув страницу учебника, с несколько скованной улыбкой, отозвался Хиираги, бросив на подошедшего короткий взгляд. — Да, виделись… — Как ты себя чувствуешь? Говорят, тебе нехило прилетело пару дней назад, — сказал Хиираги. — Мы уж думали, ты теперь только после каникул покажешься. — Нет, все не настолько серьезно. Спасибо, что спросили, — окинул их взглядом Юичиро. — А разговоры ходят довольно преувеличенные. — Мы так и подумали, — произнес Ичиносе. — Все хорошо, что хорошо кончается, — усмехнулся Хиираги. — Ой, ладно ребят, вы тут болтайте. — Он захлопнул книгу и, встав с лавочки, поглядел на Юичиро. — Глен с тобой как раз поездку в спортивный лагерь обговорить собирался, думаю, теперь об этом можно говорить, когда ты такой живчик тут бегаешь, даже когда тебе голову по слухам пробили, а мне идти надо. Я с одним пареньком из соседнего класса обещал встретиться. — Э, Шинья, постой, — испугался Юу и ухватил его за руку, ибо как раз с ним и хотел поговорить больше всего. — Чего тебе? — добродушно отозвался Шинья. — Шинья, я хотел с тобой поговорить. Все не мог найти подходящего момента… — замялся Юичиро, под напором ярко-синих глаз глядящих спокойно и мягко. — Прости, я должен был сразу всё рассказать, но… — Да ладно тебе, — усмехнулся Шинья той самой умной и открытой улыбкой, которой обладал. — Я всё знаю, можешь ничего не говорить. И не вини себя. Это я скорее должен перед тобой извиняться за свою сестру. Такая вот она у меня оказалась. — Шинья… — Юу был одновременно и шокирован и обрадован такой реакцией друга. — Ну, что поделаешь… И так бывает, но это же не значит, что мы теперь должны не разговаривать друг с другом. Правильно? — весело проговорил парень. — Правильно, — растеряно кивнул Юу. — Ну вот. Юу, мне правда идти надо, — улыбнулся Шинья, опустив взгляд на руку Амане удерживающую его на месте. — Да, прости. Иди конечно, — отдернул руку Амане. То, что его терзало по поводу Хиираги, благополучно кануло в лету. — Глен, — обратился он к товарищу. — Ты хотел поговорить со мной о лагере? — Юу, — Ичиносе закусил губу и отвел взор в сторону, размышляя над тем, что он поистине собирался сказать Амане. — Что? Какие-нибудь новые требование в этом году? — усмехнулся парень. — Да забудь ты об этом лагере, — бросил Глен с ноткой раздражения от собственной нерешительности. — Мы ведь уже обсуждали детали на общем собрании. Новых указаний не поступало, так что расслабься. — Хорошо, — кивнул Юичиро, толком не понимая, почему капитан так напряжен. — Но что тогда? — Юу, я хотел сказать тебе кое-что важное, — Ичиносе встал с лавочки и, сделав несколько шагов, остановился спиной к Юичиро. — Э-э, — Юу растеряно обернулся по сторонам, потом взглянув на одноклассника, с озадаченной улыбкой произнес: — Я слушаю, говори. — Это насчет него. — Него? — переспросил Амане, сразу смекнув о ком именно пойдет речь. — Да, Юу, — Глен обернулся и вид его был действительно обеспокоенным. — Я хотел поговорить о нём. Я хочу тебя попросить, нет, я просто умоляю, оставь его. Забудь о его существовании. Парень сознавал, какую реакцию может вызвать у друга своим заявлением, но не сказать, не предупредить не мог. Он и так непозволительно долго оставался в стороне, будучи обычным наблюдателем, в то время как друг увязал все больше. При этих словах Юичиро невольно нахмурился. — Ты говоришь о Мике? — Юу, пойми, я просто хочу предостеречь тебя, — сказал Глен. — Не связывайся с ним. — Вот как. Я удивлен, что слышу от тебя такие слова, когда ты сам защищал его перед классом. Что же произошло теперь? Ты отказываешься от своих слов? — Нет, — отрезал Ичиносе. — Я не отказываюсь от своих слов. Но ситуация изменилась. И сейчас я прошу тебя как друга, как члена моей команды, если ты хоть немного печешься о своем будущем, ты должен оставить его. Пусть живет себе, как раньше, ты можешь относиться к нему как захочешь, но только не принимай близко к сердцу все то, что делает Шиндо. Не попадайся на его уловки, он же погубит тебя. Ему-то ничего, для него эта игра, а ты… — Так ты о нем думаешь, — с грустью произнес Амане, опустив взгляд. «Жаль, мне казалось ты был единственным из всех них, кто не осуждал и пытался хоть немного понять его» — Юу, то, что я думаю о нем, совершенно не имеет значения, — попытался убедить его Глен. — Да, я защитил его от тебя, когда ты оказался не прав. Но ты не понимаешь, не видишь, что он делает с тобой. Я не могу смотреть, как ты изводишь себя, губишь свою жизнь из-за него, когда он просто смеется над тобой. «Я пытался понять принцип его действий, еще как. Но все время мне не хватало чего-то. Я просто смотрел, как все это происходило на моих глазах. Видел, как он забавляется с другими, и не хотел, чтобы ты стал его жертвой» — И только поэтому, из любви и уважения к тебе, к своему другу, я прошу тебя — оставь его. Забудь, словно его нет. — Глен… — тихо сказал Юичиро. — Я тоже ценю тебя как друга, ты отличный капитан. У тебя есть талант и сила, которая позволяет тебе вести нас всех за собой. Но… чтобы я не чувствовал к тебе и как бы мне ни было важно твое мнение, но тут, прости, я не могу последовать твоему совету… — Почему? Он же губит тебя, ты должен это понимать. "Губит? Должен понимать?.. Да, Глен, ты прав, он губит меня. Он делает из меня не меня. Я понимаю все это" — Почему, Юу? — Наверное потому, — медленно изрек Юичиро, — что я просто не могу его оставить. Чтобы ни было, а я не могу… Потому что… — он пожал плечами. — Люблю его… — Юу, — выдохнул пораженный Ичиносе. — Юу, ты хоть понимаешь, что ты мне сейчас сказал? Ты слышал, что сказал? — Понимаю, и ты знаешь, может впервые в жизни я на самом деле понимаю, что говорю, — с улыбкой несчастного, но влюбленного человека, Амане поглядел вверх на зеленую крону дерева, под которым они стояли, шелестящую от легких порывов свежего ветерка, — ведь говорю от души. — Юу, это немыслимо, — покачал головой Ичиносе, все еще надеясь, что Юу шутит и на самом деле не признал этого чувства. — Но это так, — чистосердечно усмехнулся тот, поглядев на капитана. — Я долго шел к этому осознанию, быть может всю свою жизнь. И теперь, что бы ни было, какие бы напасти нам не грозили на пути, а я его не оставлю. Пусть хоть все вокруг будут твердить мне одно и то же, как угодно клеветать на него, пусть он будет невыносимым, ужасным, да каким угодно, а я все равно буду с ним, потому что пока его нет, нет и меня. — Юу… — вырвалось у Глена. «Надеюсь, это у тебя помутнение и оно пройдет. Ты не можешь, не должен…» — Правда сколько бы я не питал иллюзий, я понимаю, что все бесполезно, — Амане печально улыбнулся. — Почему? — Да потому, — повел плечом Юичиро. — Есть множество причин, препятствующих нашему с ним сближению. Пусть теперь мы и живем под одной крышей, я понимаю, что ничего большего я ожидать не смею. — Постой-постой, что значат твои слова: «мы теперь живем под одной крышей»? — недоуменно воззрился на него Глен. — Извини, я не сказал. Хотел утаить, а сейчас понимаю, что это бессмысленно, рано или поздно об этом узнают. Но с некоторых пор мы с Микой стали братьями. Наши родители поженились и теперь мы живем вместе. — Юу, да как так? — Глен не знал, что и сказать. Выдержать два столь шокирующих заявления за раз было крайне тяжело. — А вот так, но, несмотря на близость семейную, ни на какую другую я рассчитывать больше не смогу. Ближе, чем мне хотелось бы, он меня к себе не подпустит. Такой уж он, и винить его в этом я не в праве, — с ноткой боли и сожаления изрек, улыбаясь Юичиро. — Я знаю его слишком долго, гораздо дольше, чем может показаться, и понимаю, что обречен. Я просто безнадежный глупец, который влюбился в своего заклятого врага вопреки всем правилам и законам. Вот, кто я такой. — Боже мой, — Юу хлопнул себя по лицу. — Я наговорил тебе столько всяких вещей, о которых не должен был говорить никому и никогда. — Юу, ты перенервничал. — Да, это так. Последние дни я как на иголках, — с дрожью в голосе, выдающей его расшатанное эмоциональное состояние, произнес Юичиро. — Мне очень тяжело находиться с ним в одном доме. Я жду не дождусь этой поездки. Чувствую, что уже не выдерживаю. Я молюсь только об одном, чтобы её не отменили. — Не отменят, головой ручаюсь, — Глен подошел и по-дружески положил руку на плечо. Трудно было принять все эти факты, но как не менее закаленный игрок, он старался принять их как есть. — Мы обязательно поедем в лагерь, там ты развеешься, обо всем хорошенько подумаешь. «Может даже сможешь выбросить всю эту чушь, связанную с ним, из головы» — Пойдем, Глен, — сказал Амане, услыхав характерный звонок на уроки. — У нас сейчас тест. Я бы не хотел опаздывать. «Если бы он совсем не начинался. Я не знаю, как напишу его. Я не могу ни о чем сейчас думать, только о тебе…» Кивнув, Глен и Юичиро направились к зданию школы наряду со всеми учениками. — Ты не волнуйся, — шепнул ему капитан. — Всё, о чем ты мне только что рассказал, останется только между нами. — Между нами и Шиньей, он ведь тоже мой близкий друг и мне не хотелось бы что-либо скрывать от него. Да это не такая уж и тайна, — устало усмехнулся Юичиро и с благодарностью посмотрел на друга. — Но все равно спасибо, Глен. «Нет, Юу, ты не понимаешь. Лучше пусть это остается тайной как можно дольше. Это в твоих же интересах, ты правильно сделал, что смолчал» — Ты извини меня, — виновато поглядел на него капитан команды. — За что? — не понял Амане. — Да просто так. Юу пожал плечами, так и не поняв, за что просил простить его Ичиносе, однако был рад, что спустя довольно длительное время необщения с капитаном, им удалось прийти к соглашению, и он даже сумел высказать ему то, что не собирался. Ичиносе в свою очередь не стал вдаваться в объяснения, в душе радуясь тому, что наконец сделал, что хотел, и пусть и не совсем удачно, но Юу выслушал и не обиделся. Даже, наоборот, между ними вроде как восстановилась прежняя связь, а это уже хорошо.

***

Небольшая группа учеников направляется к своей аудитории. Ликование и радостный гул от того, что еще совсем чуть-чуть и наступят долгожданные летние каникулы, звенит в ушах. Хвастовство, кто чем займется на каникулах, приглашение поехать на отдых всей компанией и тому подобные разговоры преследуют всех учащихся последние две недели. Они болтают об этом и на улице и в коридорах, полные энтузиазма и задора. — Так живо идут разговоры между учениками стремящимися покинуть эти стены, а нам совершенно не достает времени на отдых, — мечтательно и с ноткой тоски в голосе проговаривает Шикама, стоя у распахнутого окна и наблюдая за учащимися. Затем он коротко усмехается. — Но, мы ведь нисколько не жалуемся на судьбу, подарившую нам такую нелегкую жизнь. — Более того, нам стоит быть благодарными, — делает замечание Батори, на секунду отрывая взгляд от бумаг и обращая его на заместителя. — Всего два семестра и мы уйдем из этой школы навсегда, не знаю почему, но я испытываю тоску, — Шикама обращает задумчивый взор к небу, радующему глаз своей особенной синевой. — Я знаю, как тебе дорого это место, но рано или поздно всему наступает конец, — проговаривает Батори. — Если бы я мог, я бы повернул время вспять и дал тебе и себе возможность еще хоть немного насладиться чудными деньками пребывания в этом заведении. К слову, ты уже решил, чем займешься по окончании школы? — Ты мой хозяин, ты мне и скажи, чем ты хочешь, чтобы я занимался в будущем, — лукаво улыбнулся Шикама и продолжил уже более серьезно и вдумчиво. — Захочешь, чтобы я окончил университет — я это сделаю; захочешь, чтобы я поступил в колледж — я поступлю; захочешь остаться здесь еще на год — я останусь; ну, а захочешь, чтобы я был только рядом с тобой и поддерживал только тебя, что же… я исполню и эту просьбу. — Из этого следует, что ты тогда говорил откровенно и намерен поступать вместе со мной на факультет политологии? — Ферид поднимает взгляд на помощника, в чьем взгляде читает искреннее желание повсюду следовать за ним. — Что же, — сдержано усмехается он, прикрывая глаза, — если я буду иметь возможность и дальше видеть тебя рядом, годы учебы в институте пролетят также быстро и безмятежно, как школьные. А пока это будущее еще не наступило, я постараюсь выделить время и отправиться с тобой на отдых. С улыбкой Доджи мягко взирает на него, стоя у раскрытого настежь окна, из которого по-прежнему доносятся звонкие голоса школьников и врывается вольный ветер, колебля страницы раскрытых книг.

***

Возглавляя шествие кучки одноклассников бурно радующихся сдаче очередного теста, Юичиро вдруг замечает идущую им навстречу группу учеников, направляющуюся к выходу из школы. Это шествие возглавляет блондин, чей высокомерный и колкий взгляд направлен строго вперед, не распыляясь на всякую мелочь, шастающую по сторонам. «Снова ты с ними и вновь я ощущаю эту жгучую боль в груди. Я знал о тебе всякие сплетни и всячески отвергал их, до той поры пока не увидел все своими глазами, ты приоткрыл завесу и показал мне свой ужасающий мир. И теперь я не знаю, во что мне верить… Действительно ли ты непорочен или для тебя это обычное дело, ты просто издеваешься надо мной… Ты видишь, как мне больно смотреть на тебя такого, улыбающегося в компании этих уродов, и специально попадаешься мне на глаза. А стоит только прийти домой, как ты замыкаешься и грустишь, словно испытываешь боль… Я не могу тебя понять. Не знаю, что мне делать, я запутался. Я очень устал от такой жизни. Но и отказаться от нее уже не могу. Я просто хочу ненадолго забыть об этом. Прости, если причиняю тебе этим боль…» Двое молодых людей проходят друг мимо друга так, словно их ничего не связывает. Они чужие и безразличные, и только в глубине этих истерзанных, искалеченных душ разрушается мир, и властвуют страхи, боль и потери. Апокалипсис отражается в глазах, но ни один, ни другой не читают эти очевидные строки, предпочитая словам жестокое молчание. — Юу, — Глен немного удивленный тому, как реагирует Амане после всего того, что сказал ему накануне, смотрит на него. — Ничего, все хорошо, — душу пронзает боль обиды и осознание неразделенности чувств, но на губы ложится легкая усмешка, которая вдвойне выдает терзание души сведущему в его делах человеку. С жалостью посмотрев на друга, шагающего чуть впереди, Глен только качает головой.

***

— Вот значит как, — тянет Шинья, потирая подбородок. После школы парни зашли в кафетерий, где Глен поделился со старым другом тем, что узнал сам. — Да, — сокрушенно кивает Глен. — Оказывается, он уже сам обо всем догадался. — Хех, давно бы пора. А то уже полшколы заметило, а он ни сном и духом. — Не вижу в этом повода для веселья, — нахмурился Ичиносе. — Я тоже не вижу, особенно, предчувствуя общую реакцию заранее, — спокойно проговорил Хиираги, потягивая из трубочки прохладительный напиток. — Но все равно скажу: я рад за Юу. — Рад? — вскинул брови Ичиносе. — И чему тут радоваться? — Тому, что теперь он хотя бы не сходит с ума, пытаясь понять, что с ним творится. Серьезный шаг, знаешь ли, осознать, почему тебя всего как на сковородке поджаривают изо дня в день и трясет, точно ты на Северном полюсе очутился каждый раз, как видишь предмет своего обожания, и причем та и другая экзекуция происходит с тобой одновременно. Теперь этому есть логическое объяснение, хотя для меня оно сокрыто, но для других имеет смысл. — В смысле? — В прямом: для меня отношения мальчик/мальчик непонятны. Совершенно бесполезно с точки зрения биологических процессов. Что дает им эта связь? Ничего. А должна? Правильно — потомство. Вот и всё. Остальное излишне. — Ты серьезно? — с жалостью поглядел на друга Глен. — Абсолютно, — заверил его Шинья. — А как насчет духовной близости между людьми? — Как человеческий фактор я ее не исключаю и только поэтому теоретически понимаю, что толкает людей на подобные безумства. Хотя большинство и путают грешное с праведным, принимая банальную тягу за светлое чувство, но это от недостатка умственного и духовного образования. — Так все же для тебя не чуждо понятие «любви»? — Нет. Особенно с научной точки зрения я могу полностью расписать это щепетильное понятие, — философски заключил Шинья. — Понятно, — со вздохом ответил Ичиносе. «Ты всегда так легко рассуждаешь о подобных вещах и так смело высказываешься, что я не могу не восхищаться твоей искренней прямотой. И все же с некоторыми суждениями я согласиться не могу» — Бедняга Юу, ему можно только посочувствовать, — произнес Хиираги, спустя минуту раздумий. — Но ты ведь не так давно сказал, что рад за него, — напомнил Глен. — Не спорю, в том, что он осознал свои чувства, я рад, но что касается ситуации в целом, тут ему не позавидуешь. Пускай даже случится чудо, и он сойдется со своим сводным братом, как полагается, но ты допускаешь мысль о том, что случится тогда? Какой станет эта жизнь? Неет, — покачал головой Хиираги. — Было бы куда проще им обоим, если бы они выбросили эту дурь из головы, пока вы будете в лагере. Да только боюсь уже слишком поздно мечтать об этом. Он ослеплен своей ненормальной любовью к Микаэлю и не станет никого слушать. — Примерно так он мне и заявил, — печально усмехнулся Ичиносе и, вздохнув, обратил взор к небу. «И почему, думая о них, я испытываю это странное режущее чувство?»

***

Оставшись один в комнате, Микаэль подходит к пустой постели Амане и с грустью смотрит на нее некоторое время. «Ах, Юу… мой глупый Юу. Ничего ты не понимаешь… Все бежишь, бежишь и все куда-то далеко… Вечно ты с кем-то другим, постоянно ранишь меня… Убегаешь от меня… А ведь я тут, совсем рядом» Юноша подходит к письменному столу, за которым обычно сидит его сводный брат и проходит взглядом по его вещам. «Почему же ты не хочешь этого видеть?.. Ведь я люблю тебя…» Горькая усмешка ложится тенью в уголках губ. «Я люблю… а ты ненавидишь…»

***

Юичиро открывает дверь в комнату и видит, как у его стола стоит Шиндо. Нижний ящик стола выдвинут, а в руках он держит заветную фотографию в рамке. Невольно его тело пробирает дрожь. Он не ждал застать сейчас в спальне Мику, да еще и разглядывающего фотографию. Услыхав, что отворилась дверь, Мика бросил в проем короткий взгляд, снова возвратившись к разглядыванию мужчины на фото. — Это твой отец? — тихо прозвучал его ровный голос. — Да, — слегка резковато ответил Юу, забрав фотографию у того из рук. — Не трогай её, пожалуйста, это единственная память, которая у меня осталась от него. — Посмотрев на дорогое лицо, Юичиро спрятал его обратно и закрыл ящик. «Странно, он первым заговорил со мной» Словно не обращая внимания на Мику, который остался стоять, Юу отыскал глазами книгу, из-за которой собственно зашел в комнату и протянул к ней руку. Как же тяжело находиться так близко к нему. Просто невыносимо тяжело. «Поскорее забрать, что надо, и уйти подальше, как можно дальше, только бы не видеть его. Только вот… почему он вдруг спросил об этом?» — Почему? Разве нет других фото? — голос, в котором слышатся грустные нотки, пробивает в самое сердце. Бежать. Бежать. Юу смолчал. Да, как ни печально, но эта фотография единственная, которую удалось отыскать и которая была ему безмерно дорога с детства. — Каким был твой отец? Юу поднимает недоуменный взгляд на Мику, встречаясь с совершенно спокойным взором синих глаз. «Да что с тобой такое?» — Зачем ты спрашиваешь? — прижимая книгу к груди, осведомляется Амане, хмуро глядя на Мику, однако невинное выражение его лица, вызывает у него вздох. — Каким был… — проговаривает он, доставая из памяти старые образы. — Я был совсем маленьким, когда он умер, поэтому мне тяжело судить. Помню только, как он играл со мной, гулял. У него была такая светлая улыбка. Как бы мне не было грустно, но когда я видел её, мне становилось светлее на душе… Он многое мне рассказывал о себе, о своих увлечениях. Я хоть и был маленьким, плохо понимал те вещи, о которых он говорил мне… «Быть может, он знал, что жить ему осталось недолго, и он нарочно рассказывал мне как можно больше, пусть я даже не пойму и половины, в надежде, что я запомню хоть что-то…» — …но все равно ловил каждое его слово. Я уверен, он был прекрасным человеком и все его любили. Мама рассказывала, что, когда он умер, на похороны пришли все его друзья, даже те, с кем он не общался со школы, и все скорбели о нем. Шиндо слушал его, слегка склонив голову и глядя куда-то в сторону. «Слушаешь ли ты меня? Не могу понять. Но ты спросил и не уходишь… Ты спросил об отце, значит ли это что мы можем разговаривать и как обычные люди и я также могу спросить тебя? Кто знает, нужно попробовать…» — Мика… — начал было он, да только Шиндо прервал его. — Ты любил его, да? — Конечно, а как иначе? Он же мой отец, — поразился такому вопросу Амане. — Ты ведь тоже любишь своего отца. — Люблю? — Мика хмыкнул и повел плечом. — Может и люблю. Не знаю. — Как это ты не знаешь, любишь ли ты своего отца или нет? — Юу с непониманием глядел на одноклассника. — А вот так, глупости всё это, — презрительно фыркнул Микаэль и, засмеявшись, выбежал из комнаты. Юичиро стоял и смотрел ему вслед, а потом прошептал себе под нос: — Ну и как я должен реагировать? Я думал, ты хочешь поговорить, а ты же снова взял и высмеял меня и мои самые светлые чувства… Однако мне больно слышать, что тебе совсем неведомы эти теплые чувства… Ты лишен их.

***

«Люблю… люблю… Не знаю, кого люблю… Может, и люблю… Ничего не знаю…» Сбежав по лестнице вниз, а потом, ринувшись к двери, Мика выскочил во двор. Недалеко от дома его ожидали друзья, и он направился к ним. В тот вечер, когда все отмечали сдачу тестов, Шиндо поздно вернулся домой. Юичиро был у стола, на который сгружал необходимые для поездки мелкие вещи, когда ощутил чужое присутствие. Обернувшись, он увидел подпирающего собой дверной косяк Микаэля. Взгляд его голубых глаз был немного рассредоточен, на щеках сверкал румянец, а на губах играла дурацкая полуулыбка. — Мика? — опешил Юичиро, впервые видя одноклассника в таком состоянии. Посмеиваясь сам себе и не говоря ни слова, Шиндо, покачиваясь, направился к сводному брату. — Мика, что с тобой? — испугался Амане, когда братец, не удержавшись на ногах, покачнулся и упал в его объятия. — Отвяжись! — возмущенно выдохнул Микаэль, мгновенно отпихивая от себя Юичиро. Отшатнувшись, уперся в край стола. — Снова ты, пользуясь моими расстроенными чувствами, норовишь тронуть меня! Иди к черту, слышишь! Или… — возмущение сменилось так быстро, что Юичиро не успел ничего понять, как вдруг Шиндо прильнул к нему. Его руки легли ему на грудь, а чувственное дыхание слышалось где-то совсем рядом. — Или тебе так не терпится, чтобы я тебя приласкал на дорожку? Ха-ха. Ну же, Юу, скажи мне… — пленительный томный взор этих глаз, завораживает, — что бы ты хотел? — Мика, ты пьян? — дрожа всем телом, проговаривает Амане, чувствуя, как эти изящные руки касаются его. Кажется он, Юу, теряет разум. — Возможно, — усмехается Мика, и взгляд его становится колким. — И что с того? — Как ты мог, что скажет твой отец, когда увидит тебя в таком состоянии? Ты об этом подумал? Что ты творишь? Это же не правильно! — взволнованно говорит Юичиро. «Мика, почему ты это сделал? Что случилось?» — Да как ты можешь читать мне лекции в такой момент? — криво ухмыляется Микаэль. — Ну же, Юу, давай хоть поцелую тебя? — он касается рукой щеки Юичиро и оглаживает. — Мика, прекрати! — с силой отталкивает его от себя Юичиро и когда Мика падает на пол, пугается своего же действия и бросается к нему. — Не трожь меня! — восклицает обозленный Шиндо, ударяя Амане, когда тот склоняется над ним, чтобы помочь подняться. — Уйди! Не прикасайся ко мне! — Мика, — встревоженный не только сумасбродным поступком Мики, его внезапным пьянством, но и тем, что оттолкнул его, Юу делает шаг назад. Шиндо оставаясь на полу, прижимает руку ко лбу. — Мика, тебе плохо? — ужасается Юичиро и, снова горя желанием броситься к нему, он вдруг слышит тихий смех, что останавливает его порыв. — Мне плохо? — Микаэль убирает руку и поднимает на него насмешливый взор. — Нет, мне не плохо, мне как раз таки очень хорошо. — Хорошо? — с непониманием глядит на него Юу, хмуря брови. Тем временем Микаэль поднимается с пола и, облокачиваясь о письменный стол Юу, говорит, растягивая губы в улыбке:  — Ты не представляешь как мне было хорошо этим вечером… — он касается ладонью своей оголенной шеи. — Ребята, они… они такие забавные… С ними так весело, — он обращает издевательский взор на Амане, у которого внутри все холодеет от мысли, чем они так забавлялись. "Это не правда, ты же врешь мне. Специально. Только зачем? Тебе это доставляет удовольствие, причинять мне боль?" — Я до сих пор не могу прийти в себя… - продолжает Мика. - Но ради тебя я был готов сделать исключение, а теперь не подходи ко мне… — с этими словами он, бросая на Юу сочувствующий взгляд, идет к своей постели, но по пути снова теряет равновесие и чуть ли не падает. — Мика, — Амане бросается к нему, чтобы поддержать, но Шиндо отталкивает его от себя, одновременно падая на собственную постель. — Я сказал, не подходи! — кричит он. — Сваливай уже в свой чертов лагерь и оставь меня в покое! Ненавижу тебя! — Успокойся, Мика, — приглушенно проговаривает Юичиро, с легкой улыбкой исполненной горечи, — потерпи еще несколько часов, и я уеду. Просто подожди. — И не в силах больше выносить все это и находиться рядом с этим человеком, он выскакивает из комнаты и мчится в ванную. В свою очередь Шиндо падает на постель и утыкается в нее лицом, дрожа от беззвучных слез собственной немощности перед Жизнью, сжимая в руке покрывало. «Почему же ты ничего не понимаешь, дурак, ведь я не хочу… Не хочу чтобы ты оставлял меня… одного… опять. Какой же ты глупый, Юу. Я не вынесу больше одиночества, как ты этого не понимаешь. Снова в этой холодной комнате, снова один. Нет, нет. Не могу…» Когда не менее истерзанный морально Юичиро возвращается в спальню, то находит Мику уже спящим. Личное горе и алкоголь заставляют его забыться, когда истощаются последние силы. Его одежда измята, волосы взлохмачены, а на щеках поблескивают едва заметные следы от влажных, соленых дорожек. — Что же тебя так мучает? С тягостной болью для себя темноволосый юноша осматривает это одурманенное алкогольными парами существо. Удерживая себя от желания прикоснуться, ибо на пути стоит страх того, что стоит только дотронуться и этот воздушный образ растворится в миг, как ни бывало. Потому он остается наблюдателем, даже не осознавая, как сейчас нуждаются в нем, его ласке и защите. «Может быть, ты так страдаешь из-за отца? Считая, что он не любит, ты мучаешься… Должно быть так, ведь именно после того нашего разговора ты пришел таким… несчастным, готовым броситься в объятия даже к врагу… К врагу. К врагу. Как же это невыносимо. Почему именно "к врагу"?!» — Уехать и не видеть, не знать. Я больше не могу наблюдать, как ты страдаешь, уходишь к ним… и все это происходит снова и снова. А я ничего не могу сделать, только смотреть на тебя. Уехать, скорее уехать, — твердит он, возвращаясь к собственной постели. Следующее утро полностью занято сбором вещей, которые можно забрать лишь в последнюю минуту. Попрощавшись с отчимом, который в силу занятости не сумел отвезти его в школу, где их ожидают специальные автобусы, Амане поднялся наверх. На лестнице у него зазвонил телефон. — Да, Глен, конечно еду, — говорит Юичиро в трубку. — Уже собираюсь, скоро буду. Да, я помню номер автобуса. — Юу, машина уже ждет. Поторапливайся! — крикнула из прихожей Эрика. — Да, мам, уже иду. Сейчас только, мне надо кое-что забрать из спальни! — Поскорее, а то опоздаем. — Ну, всё, Юу, увидимся, — сказал Ичиносе и сбросил вызов. Спрятав телефон в карман брюк, Юичиро толкнул дверь в их с Микой комнату. На самом деле ничего ему не нужно было забирать, он сказал это для вида, преследуя совсем иную цель. С некоторым волнением он открывал дверь, а когда открыл то мрачное облачко смуты наполнило его сердце. Микаэль по-прежнему спал. Его сон не потревожили ни интенсивные сборы, правда, Юу старался сильно не шуметь, ни возня внизу. Он крепко спал после вчерашней попойки и не слышал ничего, что происходило вокруг. Юичиро все это время надеялся, что Микаэль проснется и проводит его, по крайней мере он увидит его колкий недовольный взгляд напоследок, но он был вынужден смириться с тем, что до Юу и его отъезда Шиндо нет дела. Он спокойно отсыпается после разгульной ночи и даже не помышляет провожать его куда-либо. Обидно, но такова правда, и по этой правде Микаэль сам вчера высказал желание, чтобы он поскорее убрался отсюда. Бросив на спящего Шиндо, словно в томной неге раскинувшегося на постели, печальный прощальный взгляд, Амане вышел из спальни. — Увидимся через пару недель, Мика… — прошептал он с грустью. Юичиро вышел на улицу с переброшенной через плечо спортивной сумкой. У калитки его ждала мать. Прежде чем сесть в машину, Юу бросил тяжелый взгляд на пустые окна спальни. Вздохнув, он сел в салон и машина тронулась. Машина удалялась по улице и вскоре скрылась за густой зеленью. Коснувшись ладонью холодного стекла, Микаэль, завернувшись в одеяло, угрюмо и обреченно наблюдал за отъезжающей машиной, пока она совсем не скрылась из виду. На школьной площадке у стоящих автобусов, шумела пестрая толпа отправляющихся в спортивный лагерь учеников и провожающих их родителей. Юичиро, встретившийся со своими по прибытию, как мог старался, чтобы его внутренние волнения не стали заметны кому-либо еще. Тем более, пару раз он натыкался взглядом на развеселого Нагашиму, который вчера провел весь вечер с Микаэлем, а сегодня как ни в чем не бывало, довольный жизнью, собирался вместе со всеми в лагерь, поэтому держать себя в руках было тяжелее. Он все время отводил глаза, если вдруг в толпе мелькала коренастая фигура этого парня. — Юу, что-то не так? — озабоченно осведомился у него Глен, видать, все же подметивший расстроенное состояние товарища. — Нет, ничего, — натянул улыбку Амане. — Просто немного волнуюсь перед поездкой. — А, понятно. Я тоже немного. Вроде бы не первый раз еду, а каждый раз ощущаю легкое волнение, — усмехнулся Ичиносе, но по его глазам Юу понял, что тот до конца не поверил в его отговорки. Положение, которое могло бы стать неловким, спас прозвучавший звучный, но тем не менее мягкий голос, где-то совсем рядом, который тут же привлек внимание Юичиро. Оглянувшись, он заприметил фигуру высокого блондина, занимающегося административно организационными вопросами по отправке учащихся. Юу оставил свою компанию и пошел прямиком к Шикаме Доджи, пока он снова не исчез из виду. Отвлекать от дел заместителя школьного президента было несколько неудобно, но Амане был обязан это сделать как можно скорее. Шикама, закончивший со своими делами, отошел в сторону, и Юу немедля обратился к нему. Тот, казалось бы, не был удивлен приходу Амане, разве что только тому, что парень выбрал не самое подходящее для разговора время, но при этом не отказал ученику во внимании, был как всегда учтив и мил. — Простите, господин Доджи, за беспокойство, я хотел поблагодарить Вас за то, что Вы помогли мне в тот день. Спасибо большое, — чуть склонил голову Юичиро. — Вам нужно быть осторожней, Амане. Вы сейчас у всех на виду, о Вас, в связи с будущей игрой, только и говорят, а это сулит не только лавры, а также и неприятности, — с кроткой улыбкой заметил Доджи, любезно взирая на Юичиро. Если бы Юу был иным и умел читать по лицам, он бы явно заметил оттенок неприязни в этом миролюбивом взгляде и сладкой речи. — Я постараюсь быть осмотрительней, — учтиво проговорил юноша. — Удачи, — сказал Доджи и сделал шаг, дабы натолкнуть вдруг стушевавшегося Юичиро к действиям. — Постойте. — Да? — Шикама обернулся и взглянул на Юу из-под полуприкрытых век. — Что-то еще? — Да, — Амане сделал шаг навстречу. Он чувствовал, как от волнения бьется его сердце и слова застряют в горле. — Я хочу еще кое-что спросить у Вас, — сдавлено произнес он. Шикама ожидая от него этого вопроса, повернулся к нему всем корпусом и пытливо взглянул в лицо. — Извините, но мне необходимо знать, как именно Вы нашли меня в тот злополучный день? — Хм, мне не хотелось бы об этом говорить, — попытался увильнуть от щекотливого вопроса, заместитель председателя, понимая, что такая реакция заставит волноваться Амане еще больше и предвкушать ответ, — учитывая повышенное внимание к этому инциденту со стороны учащихся и администрации. — Поймите, — в волнение заговорил Юичиро, тем самым вызвав внутреннюю улыбку у секретаря президента, сохраняющего полное беспристрастие внешне. — Мне очень важно это знать. От этого очень многое может зависеть. Даю слово, что никому ничего не скажу, — пообещал Юу, предполагая, что Шикама именно поэтому не хочет разглашать тайну. Заместитель председателя некоторое время пристально смотрел на него, словно бы размышляя о чем-то. Юу же не сводил с него напряженного и умоляющего взгляда. — Хорошо, Юичиро, — сдался наконец Доджи, словно бы под гнетом неопровержимой убедительности Амане. — Я расскажу Вам все, что мне известно. От этих слов, Юу весь затрепетал и обратился в слух, дабы не упустить ни единого слова, что сулит слететь с губ выпускника. — Ко мне прибежал Микаэль, — неторопливо начал Шикама. — На него было страшно смотреть. Он задыхался, был мертвецки бледен и так взволнован, что даже не мог произнести ни слова. Он схватил меня за руку и с мольбой в глазах потащил за собой. Когда мы прибежали в аудиторию, Мика рухнул возле Вас на колени, с ужасом глядя на Вас. Он взял лицо в ладони, звал Вас по имени, тормошил, пытаясь привести в чувство, и страшно дрожал от волнения, так как думал, что Вы умираете. Я пытался его расспросить о том, что же произошло, но он словно онемел от шока. Я так толком ничего и не добился. Мог только догадываться о том бесчинстве, которое произошло в этой злосчастной комнате. Пока я Вас осматривал, Мика не спускал с меня глаз, а когда я сказал, что с Вами все будет в порядке, он испытал явное облегчение. Затем, я, заверив его, что опасаться незачем, настоял, чтобы он немедленно убрался с места преступления, во избежание карающего гнева Батори, за которым уже побежал мой помощник. — Значит, Мика, получается, спас меня? Он волновался? — прошептал одними губами Юичиро, потрясенный рассказом до глубины души. "А я потом столько всего наговорил ему, а ведь он, должно быть, ждал от меня совсем других слов, и только потому вел себя так провокационно. Какой же я дурак. Ах, Мика, ну почему же ты ничего не сказал мне, все ведь было бы совсем по-другому» Услыхав самое необходимое, Юичиро вполуха дослушивал речь Доджи и то, только потому, что она касалась безопасности Шиндо. — Затем я вынес Вас в коридор и запер аудиторию, чтобы Ферид не догадался, какая компания сотворила это бесчинство. Потому что он знал, что это место их общего сбора. Вот собственно и все, — подытожил Шикама. — Я надеюсь, Вы не станете меня осуждать за то, что я умолчал этот факт о Микаэле. Хорошо зная Батори… — Нет-нет, я благодарен Вам, — пролепетал Юичиро. — Не каждый у нас в школе вступился бы за Мику, а он здесь совершенно не виноват. — Значит, Микаэль не принимал участия в побоище? — прищурился Шикама. — Нет, уверяю, он тут не причем, — замотал головой Амане, боясь, что заместитель сменит милость на гнев и посчитает нужным все же донести до своего начальника кое-какие детали. — Это я виноват. Только я. Я сам спровоцировал эту драку. — Да будет так, — кивнул Шикама и, будучи уверенным, что тут он сделал всё как полагается, решил вернуться к другим своим заботам, тем более, время отъезда учеников неумолимо приближалось и задерживать одного из них было неблагоразумно. — Будьте осторожны в следующий раз, Амане. Вы знаете, как у нас относятся к дракам. — Да. Спасибо Вам, — выдавил из себя Юу. — Да не за что, я ведь уже сказал. Кстати, когда Вы очнулись в медпункте, я ужасно боялся, что Вы выдадите Мику, так как был уверен в его невиновности. До этого я никогда не видел таких взволнованных людей, как был в тот момент Шиндо, следовательно, он не принимал участия в этом инциденте. А по словам Ферида, когда он беседовал с Вашим отцом, Мика стоял у окна на втором этаже, значит, в том, что с Вами все хорошо, он убедился воочию, – с улыбкой добавил Доджи и двинулся к автобусам. Юичиро встревоженный откровениями и ощущающий груз вины за то, что не удосужился раньше поговорить с Шикамой и выяснить подробности, проигнорировал факт того, что это все же Мика помог ему в тот день, сначала остановив разъяренную толпу, а потом побежав за помощью. И как теперь оправдываться? Позвонить и сказать, что думает по телефону? Однако Юичиро был убежден, что Шиндо не захочет с ним разговаривать, тая в душе обиду, которая колола Юу на протяжении этих нескольких дней. Делать нечего, придется объясняться с ним уже после возвращения из лагеря. Он вернулся к автобусу, в который уже вошли практически все и, чтобы никто не мешал ему думать, занял место в самом конце. Поглядев на его задумчивый и практически отсутствующий взгляд, Глен не стал донимать его расспросами. Невзирая на угрызения совести, на губах Юичиро все же бродила легкая счастливая улыбка, потому как в голове звучали слова Шикамы. «Мика, ты испугался за меня. Тебе меня было жаль. Ох, как же я хочу броситься обратно к тебе и извиниться, да только боюсь, ты не захочешь меня слушать… Прости меня, Мика… Я обязательно скажу тебе всё по возвращении из лагеря…»