***
Дверь отворяется и в большую, светлую спальню входит мальчик лет 5-ти или 6-ти на вид. Черные лучистые глаза, темные, слегка завивающиеся на кончиках волосы. Он спокойно и миролюбиво окунается в роскошь и убранство чужой комнаты, в сравнении с которой его собственный наряд кажется жалким. Однако мальчик-слуга, быть может, благодаря крови своих предков нисколько не смущен и гордо держит голову. В комнате находится другой мальчик. По возрасту он ничуть не уступает вошедшему. Невзирая на свои года, его манеры утонченны и изысканны, а незаурядным умом восхищаются все, где бы этот мальчик не находился, хоть на торжественном приеме, где собираются все сливки общества, хоть на обычных светских вечерах, где публика более изысканная и требовательная. Стоя у большого зеркала и рассматривая свое отражение, облаченное в кружевную шелковую рубашку и бордовые бриджи, мальчик, чьи серебристые волосы собраны в небольшой хвост, бросает нетерпеливый взгляд в сторону двери, когда та отворяется. — Поторапливайся, Анри, через полчаса я должен быть готов, — властно говорит он, что звучит весьма странно из уст ребенка. Анри пересекает комнату и кладет на стул рядом с зеркалом приготовленный костюм для своего господина, после чего отходит в сторону. Взглянув на принесенные ему вещи, сереброволосый мальчик хмурит брови. — Что это?! — хватая со стула аккуратно разложенный, выглаженный костюм и швыряя его в слугу, сердится мальчик. — Это ваша одежда для сегодняшнего вечера, господин, — ничуть не пугаясь чужого гнева, сдержанно отвечает Анри, спокойно глядя в рассерженные глаза хозяина. — Я не его просил, — холодно говорит тот. — Ты что, нарочно это сделал?! — Так повелела Ваша мать, ей показалось, что сегодня вечером Вы лучше всего будете смотреться именно в этом костюме, — проговорил Анри. — Я его ненавижу! — сверкнул глазами молодой наследник. — Унеси, и чтоб он мне больше никогда на глаза не попадался! Иди, и сейчас же принеси мне тот костюм с изумрудными вставками! — он указал рукой на дверь. Чуть склонив голову в поклоне, Анри двинулся обратно. — Анри, — остановил его голос господина. Мальчик обернулся и прямо взглянул в чужие сердитые глаза с каким-то чувством, что было бы вовсе необъяснимо после только что случившегося инцидента. Оттенки жалости и нежности сквозили в этих темных глазах, глядящих из-под длинных пушистых ресниц. — Я твой хозяин, — между тем сказал Ферид Батори, принимая величественную позу покровителя, — и ты должен делать так, как говорю тебе я, и не обращать внимание на других, кем бы они ни были. Ты понял? — Да, я все понял, — в почтении склонив голову и чуть улыбнувшись, мальчик-слуга, поглядев на Ферида, который снова стал изучать свое отражение, покинул комнату. «Вы хотите быть лучше всех, блистать, покорять умы и души, но Вы даже не понимаете, что Вы и так самая яркая звезда среди всех этих глупых людей… И если кому я и хочу служить, так это только Вам…»***
— Анри, — заваливая мальчика на кровать и наваливаясь сверху, Ферид надменно и повелительно глядит в лучистые глаза своего слуги. — Скажи, Анри, какое твое самое заветное желание? — Вы хотите это знать? — содрогаясь, спрашивает мальчик, отводя глаза в сторону. — Не испытывай мое терпение, — сердится Ферид. — Да, я хочу знать, если я спрашиваю. Анри молчит несколько секунд, а потом закрывает глаза и усмехается. — Что смешного? — сдвигает брови Ферид. Ожидание ответа действует ему на нервы. — Заветное желание? — смотрит на него Анри. — Разве может у меня быть какое-то другое желание, кроме того, чтобы мой господин был доволен своим слугой? Если счастливы Вы, счастлив и я. Вот мое желание, видеть своего господина улыбающимся. — Вот как? — Ферид поднимается на колени и разочарованно смотрит на лежащего под ним мальчика. — Это и есть твое желание? — Ну, вообще-то… — Что? — напрягается Ферид. — Есть кое-что… одно невозможное желание, — смущенно отзывается Анри, поднимая восхищенный и трепетный взгляд на своего повелителя, но тут же снова опускает ресницы. — Какое? Говори. Нет ничего невозможного, — твердо заявляет Батори. — Ну же, — его губы расплываются в лукавой усмешке. Он склоняется над мальчиком и ведет кончиками тонких пальцев по лицу, при этом забавляясь вспыхнувшим румянцем на щеках Анри. — Скажи-ка мне, мой милый Анри, о чем может мечтать человек, подобный тебе, м? Без денег, без связей, даже без крыши над головой, зависимый только от капризов своих хозяев… В тоне слышится легкая ирония, которая подкрепляется смешком. Анри смотрит в лицо своего хозяина, находящееся сейчас так близко. «Как я могу сказать? Как могу на что-то рассчитывать? Вы так далеки, так прекрасны. Вы живете в совсем другом мире и что Вам до моих чувств?» — Нет, ничего. Глупости, — с трудом отводит взгляд от глаз Ферида Анри, отворачиваясь. — Говори! — требует Батори, но сталкиваясь с непоколебимой волей, только пуще сердится. — А иначе я прикажу избить тебя, если ты сейчас же мне не скажешь! — Забейте хоть до смерти, но я останусь нем, как рыба, — улыбаясь, бесстрашно глядит на покровителя мальчик, зная, что угрозы не пустой звук. Его малолетний хозяин весьма эксцентричен и порой неуравновешен. — Остерегайся, Анри, — хищно прищуривается Ферид. — Значит, утверждаешь, что твое единое желание, это чтобы я был счастлив, так? — он слез с Анри и сел рядом на постели. — И только так, — приподнявшись на локтях, Анри в итоге встал с постели, так как прикасаться, а уж тем более сидеть на кровати господина было категорически запрещено, если только не нужно было готовить ее ко сну или убирать после сна, но этим занимались слуги. Поэтому, встав с ложа, Анри остановился напротив Ферида, внимательно изучающего его лицо. — Хорошо, отныне ты всегда будешь следовать за мной, куда бы я ни шел. Теперь у тебя не будет свободного времени, — улыбаясь и растягивая слова, словно наслаждаясь своим решением, промурлыкал Ферид. — Чтобы отлучиться даже на пару минут справить нужду, ты обязан спрашивать разрешения у меня, и в зависимости от того, посчитаю ли я повод уйти от меня достойным, ты получишь свободу. Как тебе такое условие? — Если это доставит Вам удовольствие, — склоняет в почтительном жесте голову Анри. — О, огромное, — усмехается Батори. «Иногда я не понимаю, за что люблю тебя. Ведь ты просто избалованное эгоистичное чудовище… Но я почему-то готов терпеть все унижения и идти за тобой куда угодно…»***
— Хм, и ты утверждаешь, что якобы эта книга была некогда в твоем доме, и ты читал её? — скептически смотрит на своего слугу Ферид. — Да, но не читал, я видел ее на полках в кабинете отца, — упрямо сказал Анри. — Ложь — плохой помощник по жизни, Анри, — ухмыльнулся Ферид. — Но это правда. Я сам видел ее. — Хорошо, я докажу тебе, что это книга просто не могла существовать в вашем доме. Ты горько пожалеешь, когда я представлю тебе доказательства, так что лучше покайся и скажи, что отказываешься от своих слов прямо сейчас, пока еще не поздно. — Я видел то, что видел, и не стану отказываться от своих слов. У отца была эта книга. Я точно знаю. — Что же, жалкий упрямец, идем за мной, — махнув рукой, Ферид направился в библиотеку. Там, пока Анри ожидал в стороне, Ферид отыскал справочник на одной из ниш и вернулся к слуге. — Нет, как-то тут темновато, — осмотревшись сказал он и, приметив местечко у окна, пошел туда. — Правда, — разочарованно протянул Ферид, — тут не хватает мебели. Анри, — лукаво взглянул он на слугу, — будь добр, пока никто не сообразил, что в таком чудном месте сто́ит поставить хотя бы кушетку, замени ее собой и тогда я точно докажу тебе, что ты ошибаешься. — Заменить? — распахнул свои большие глаза Анри. — Да, а что тут такого? — повел плечом Ферид, самодовольно улыбаясь. — Иди, сюда. Смелей. Ты же не хочешь, чтобы твой господин стоя искал необходимые сведенья? — Нет, не хочу, — опустил тяжелый взгляд Анри. — Чудно, вот и иди. Становись вот сюда, — указал Ферид прямо под окно, подошедшему Анри. Подчиняясь чужой воле, которая порой была совершенно невыносима для человека, имеющего представления о человеческом достоинстве, Анри опустился сначала на колени, а потом, скрепя сердце, стал на четвереньки. Свободно усевшись на спину слуги, Ферид закинул ногу на ногу, опустил на колено книгу, раскрыл и принялся неторопливо листать, в то время, как Анри ощущал всю тяжесть своего положения в прямом и переносном смысле этого слова. — Великолепно, Анри, я даже не ожидал. Свет падает прямо на страницы, — весело сообщил Батори. «И почему я так жалок?» — сжался всем телом Анри. Руки дрожали от напряжения, спина ныла. Мальчик уже с трудом держался, когда в следующий момент прямо перед его лицом опустилась раскрытая книга. — Вот, смотри внимательно, выпуски 58-го года. Все они в частных коллекциях и имя твоих родителей тут не значится. Ну как? — Ферид склонился, упершись предплечьем в дрожащие плечи Анри. — Еще будешь пытаться доказывать? — Да, — выдохнул Анри, зажмуриваясь, собирая последние силы. — Тебе еще раз показать? — фыркнул Батори. — Нет. Видимо этот список был составлен раньше, до того, как эта книга попала в коллекцию моих родителей. — Какой же ты упрямый, — процедил сквозь зубы Ферид. — Эту энциклопедию отец приобрел только в прошлом году, сразу же после её выпуска. — Я не знаю, кому попали наши вещи. Ведь все имущество было продано с аукциона богачам и коллекционерам, и кто является ее новым владельцем теперь, мне неизвестно, — устало усмехнулся Анри. Ферид сцепил зубы. — Навсегда забудь о том, что эта книга принадлежала вам. Ты меня слышишь? Тем более это грязная ложь, за которую ты ответишь мне, — Ферид соскочил со спины своего слуги и, бросив справочник на стол, двинулся к выходу. — За мной! — скомандовал он, покидая библиотеку.***
— Не отходи от меня ни на шаг, Анри, — шепнул на ухо своему слуге сереброволосый мальчик, пока они шли от машины к воротам роскошной усадьбы. «Любопытно, этот дурак, младший Доджи, снова будет шпионить за мной? Мне не по себе от того, что он постоянно пялится на меня. Если так хочется, мог бы и подойти, а то выглядит как обычный сумасшедший. Боится? Хах, что же, тогда я сделаю так, что твой страх приблизиться ко мне увеличится в стократ. Ты будешь бояться вздохнуть в моем присутствии, не то, что заговорить» И гордо вскинув голову, единственный сын дома Батори, девятилетний Ферид, сопровождаемый своим верным охранником, входит в дом друзей своей матери, где намерен в который раз произвести впечатление на всех присутствующих одним только своим появлением.***
— Как ты посмел?! — неистовствует Ферид, прожигая взором своего подчиненного. — Я же приказывал тебе! Как ты посмел нарушить мой приказ?! — Господин, я… — взволнованный Анри, нервно потирает руки. — Замолчи! — в ярости Ферид опрокидывает стул, который своим грохотом сотрясает стены. — Я спрашиваю, как ты смел оставить меня, когда я приказал быть все время рядом?! В этом доме, и только в этом чертовом доме Доджи у тебя существует одно неукоснительное правило — не отходить от меня! — Поймите, Вы были увлечены разговорами со своими друзьями, и я посчитал, что мое присутствие только мешает Вам. А эта девочка… служанка… — Какая к черту служанка?! — вспыхнул Батори. — Хочешь сказать, что променял удовольствие пребывать рядом со мной на общение с какой-то низкосортной девкой?! Мерзавец! — очередной гневный выпад пришелся уже не на мебель, а непосредственно на самого Анри. Получив удар по лицу, он отшатнулся. Хрупкий и изящный, он был больше похож на такого же аристократа, коим по праву считался его покровитель — Ферид, но по злой судьбе он был вынужден существовать под клеймом слуги. — Господин, — подрагивающим голосом, пролепетал Анри. «Люблю ли или все же ненавижу?..» — Ты еще пожалеешь, что посмел ослушаться меня, — шипит Батори и, злой, покидает комнату. Тяжело дыша, снедаемый чувством собственной низости, досады, Анри прикрыл пылающую щеку ладонью. — Вы приказали мне остаться, даже не задумываясь, каково мне будет видеть, как Вы любезничаете с молодым хозяином усадьбы, у которого шансы когда-нибудь приблизиться к Вам гораздо выше чем у меня… Тем же вечером, во время ужина, стоя за спинкой стула Ферида, Анри был погружен в свои мысли. «Эта девочка, Марико, она ведь ничего не значит… Я просто поговорил с ней и всё. Почему же Вы были так недовольны? Только потому, что я предпочел ее Вам? Но это же не правда» — Мама, — вдруг обратился к матери Ферид и Анри сразу же напрягся, ибо прозвучал этот бархатный голос, непонятно почему вызывающий в нем некий трепет. — Да, дорогой, — отозвалась красивая женщина, в которой было больше холода, нежели нежности. — Мама, — Ферид обернулся и взглянул на стоящего позади него слугу так, что у того прошел по спине холодок. — Мы должны, — он обратил беспристрастный взор к женщине, — избавиться от Анри. Когда прозвучали эти жестокие слова, Анри будто пронзило молнией. Он застыл на месте, не в силах шевельнуться. — Избавиться? — флегматично переспросила женщина. — Как тебя понимать? Старший Батори также взглянул на сына. — Я хочу, чтобы он покинул наш дом, — спокойно пояснил Ферид с присущим всей их семье хладнокровием. — Разве Анри сделал что-то не так? — без капли жалости к мальчику, которого этого заявление повергло в шок, спросила мать. — Мне казалось, он тебя устраивал. — Да, но больше не устраивает. Он допустил грубейшую ошибку, и терпеть его я не намерен, — ответил ей Ферид, при этом бросив короткий взгляд на побледневшего мальчика. — Ну хорошо. Завтра подыщем для тебя нового мальчика, более ответственного, а этот… Не волнуйся, милый, мама всё устроит, как ты захочешь, — улыбнулась сыну женщина. «Не устраивает? Избавиться? То есть я больше не смогу его видеть? — жуткие мысли одна за другой мелькали в воспаленном мозгу Анри. — Нет, нет, только не это. — Брось, глупец, — твердит внутренний голос разума. — Так даже лучше. Улизнуть из-под гнета этого избалованного аристократишки — это наилучший выход из положения. — Но как же я? Что я буду делать, если они решат выгнать меня на улицу? — Ничего страшного. Работу ты всегда найдешь, зато к тебе не будут относиться как к животному. Тебе ведь никогда это не нравилось. Сколько раз ты переживал от того, что вынужден кому-то служить. Так у тебя появился шанс распрощаться с этим навсегда. — Да, это так! Но это было только минутное помутнение! — в отчаянье говорит себе Анри. — Если я уйду отсюда, я больше никогда не увижу его. И за что? За что он так со мной? Я же ничего не сделал! Это несправедливо! — У этих людей нет понятий о справедливости, они делают, что хотят.» — Нет, не справедливо! — выдыхает Анри, заглушая голос разума и, не в силах сдержать себя в руках, выбегает из столовой. — Куда это он? — восклицает старший Батори, возмущенный несоблюдением этикета за столом. — Вещи собирать, — усмехается наследник, самодовольно глядя слуге вслед.***
После ужина Ферид не торопится отыскать своего слугу и уже только перед сном находит своего несчастного Анри в одном из удаленных коридоров дома, где обитают слуги. Опираясь о стену плечом, мальчик едва удерживает душащие его слезы и совсем не слышит, как со спины к нему приближается причина всех его бед. — Что ты себе позволяешь? Укоризненный, надменный и насмешливый голос заставляет Анри содрогнуться и тотчас обернуться. — Простите? — Как ты смеешь быть здесь, когда должен находиться в моей спальне? Ты смотрел на время?! Расстроенный и взволнованный Анри отрицательно качает головой. — Я уже не говорю о том, что ты позволил себе удрать из столовой, — скрещивает руки на груди Ферид. — Простите меня, — опустил голову Анри. — Что ты тут делал? — пропустив извинение мимо ушей, строго осведомился Батори. — Анри, — он сделал шаг вперед навстречу мальчику, — ты что, плакал? — он провел большим пальцем под глазом Анри, утерев влажные следы. — Нет, я не плакал. — Скажи мне, мой милый Анри, кто же обидел тебя? — Ферид стал совсем близко к мальчику-слуге. Взял его лицо в свои ладони и заглянул в глаза. — Скажи, и я сразу же прикажу наказать этого негодяя. Я никому не позволю обижать тебя, знай это. — Господин, я уверяю Вас, меня никто не обижал, — подавляя внутреннее волнение, ответил Анри. — Тогда что же ты такой несчастный? — невинно осведомился Ферид. — Вам так только кажется. — Ах, Анри, какой же ты незащищенный. Тебе в пору самому иметь слугу, который оберегал бы своего господина от невзгод. Дурачок, — усмехнулся Батори и прильнул к губам Анри, от чего тот весь задрожал, как лист на ветру. Ибо впервые хозяин позволил себе такую вольность с ним. — Пойдем, — разорвав недолгий, но страстный поцелуй, сказал Ферид и взял Анри за руку. — Выпьешь чаю, успокоишься. А то ты так бледен. Я волнуюсь за тебя. Заодно расскажешь мне, что ты тут делал совсем один, пока я ждал тебя наверху. Ферид потянул его за собой, но Анри остался стоять на месте. В наигранном недоумении молодой господин обернулся. — Что такое? — Господин Батори, — с болью смотрел на него Анри. — За что? — Я тебя не понимаю. — За что такое ужасное наказание, ведь я только хотел сделать так, как будет лучше Вам? Почему Вы прогоняете меня, да еще так хладнокровно? — Ахах, — засмеялся Ферид. — Анри, неужели только поэтому ты страдаешь тут на виду у всей прислуги? Как глупо. — Для Вас это глупость, но для меня… — Анри, Анри, успокойся, — приложив палец к губам слуги, усмехнулся Батори. — Это не обсуждается. — Но как же так? — Все просто. Расставание — это неизбежный процесс, что настигает рано или поздно каждого из нас. Раньше или позже, но мы должны были бы расстаться. — Так это правда, — сокрушенно выдохнул Анри, опуская голову. Они расстаются. Навсегда. Как осознать это? Сколько прошло часов, а он так и не сумел смириться с мыслью, что придется существовать вне стен этого дома. — Мне будет не хватать тебя, но ничего не попишешь, так должно случиться. От столь жестоких слов сердце сжималось в груди мальчика. — Не желаешь что-нибудь сказать? — елейно осведомился Батори, выждав некоторое время. — Мне будет позволено остаться до утра или я должен покинуть дом немедленно? — глухо спросил Анри, не имея сил поднять взор на хозяина. Поглядев в окно, за которым стояла глухая ночь, Ферид призадумался. — Я бы сказал тебе отправиться тотчас, если бы не сила привычки. Этой ночью я позволю тебе остаться в моей комнате, как было всегда, а рано утром ты уйдешь отсюда. Ну что, — он усмехнулся, — пошли? И не дожидаясь ответа, Ферид потащил несчастного, убитого горем предстоящей разлуки мальчика за собой.***
— Что ты делаешь? — холодно осведомляется Ферид, когда утром, проснувшись раньше положенного, застает своего слугу за сбором вещей в его комнатке. — Собираю свои вещи, — с грустью отвечает Анри, немного удивленный тем, что его молодой господин в такую рань находится в его обители. — Ведь мне скоро нужно будет уйти. — Да, верно, — согласился Батори. — Ты хочешь забрать всё? — Да тут не так уж и много, — слабо улыбнулся темноволосый мальчик, поглядев на небольшую сумку, куда вмещались его личные вещи. — Да, — протянул Ферид, глядя на эту самую сумку, что покоилась на сложенной постели, а потом поднял глаза на Анри. — Значит, ты вот так вот покидаешь меня? — Получается так, — с сожалением отвечает слуга. — Вот так берешь и уходишь? — сужает глаза Батори. — Господин Ферид, почему в Ваших словах я слышу укор, будто я виноват в чем-то? — с отчаяньем обратился к нему Анри, у которого сердце было не на месте всю ночь и все утро. Он так и не смог уснуть, думая о предстоящем расставании. — А ты и виноват, — холодно отозвался Ферид. — В чем? — распахнул глаза Анри. — Так ты хочешь уйти от меня? — не ответив, Ферид отвернулся, задав свой собственный вопрос. — Ни в коем случае, — выдохнул взволнованный мальчик. — Для меня страшна сама мысль, что я вынужден покинуть Вас. Меня не пугает жизнь на улице, которая ждет меня там, — он указал на окно, за которым простирались леса и равнины. — Ведь у меня больше нет семьи, и все что я умею, это служить знатным людям, к числу которых и я принадлежал когда-то до того, как мои родители разорились, только… скитание не пугает меня. Куда хуже для меня осознание, что я больше не смогу быть Вам полезным. «Тогда почему бы тебе не попросить меня об этом как следует, мой гордый Анри?» — незаметно усмехнулся Батори и произнес: — Но твой уход, увы, неизбежен. — Раз этого требуют обстоятельства, — не в силах смотреть на своего прекрасного и жестокого бога, Анри опустил глаза. Затем он прошел к постели, взял с нее сумку и прошел мимо Батори. — Ты куда? — нахмурился Ферид. — Мне тяжело будет прощаться. Если Вы избавите меня от этого, я буду Вам крайне признателен, — остановившись в дверях, проговорил мальчик. — Куда ты, я спрашиваю? — Но, господин, — Анри обернулся и встретился с надменно-недовольным выражением лица сына хозяев поместья. — Я исполняю Ваше желание. Вы ведь больше не хотите видеть меня, поэтому я ухожу. — То есть, ты уходишь, наглец, при этом оставляя меня совершенно беспомощным во время моего утреннего туалета, а потом без должного сопровождения за завтраком? — приблизившись к слуге и, отпустив укор, Батори усмехнулся. — Кто кроме тебя также искусно и бережно соберет мои волосы и повяжет на них ленту? — Но, — хотел было возразить Анри, но Ферид элегантным жестом остановил его. — Не хочу слышать возражений. Я требую, чтобы сегодня за завтраком ты сопровождал меня как обычно. Потом можешь уходить. Анри хотел было что-то сказать, но потом передумал. — Как скажете, — обреченно склонил он голову. — Через минуту я жду тебя в моей спальне. Не смей опаздывать, — выходя из комнаты, повелительно бросил Ферид. «Стоило догадаться, что ты слишком горд, чтобы просить. Это мне и нравится в тебе больше всего» «Что это значит?» — недоуменно поглядел вслед хозяину Анри, терзаясь новыми страданиями, что подкинул ему хозяин. Ведь продлить пытку ожидания, надежды, что тебя простят и позволят остаться, кажется бесчеловечным поступком, но таким был этот маленький тиран, который потрясал воображение бесправного мальчика. Поскольку прозвучал приказ, он не осмелился ослушаться и прибыл в комнату Батори незамедлительно. За завтраком он был напряжен до предела, но в то же время ощущал радость от возможности еще немного побыть вместе со своим господином. Его несколько удивило, что госпожа Батори и никто другой не удивлены его присутствию и не напоминают ему об уходе. Но с другой стороны, он был даже рад этому и старался не думать о том, что неизбежно. Просто наслаждался последними минутами своего счастья, которое скорей напоминало моральную пытку. Правда, после завтрака, когда Анри только было собирался поднять вопрос о своем уходе, младший Батори снова потребовал его присутствия во время поездки в город. Мальчик не смог отказать и вынужден был повиноваться, решив, что по возвращении всё наконец устроится. Однако после поездки последовал обед, и точно также Ферид не отпускал его от себя, а затем прогулка, во время которой Ферид категорически отказывался слушать какие-либо отговорки со стороны слуги. Снова наступил вечер. Измученный болезненным ожиданием, Анри буквально исходил на нервы, в то время как Батори вел себя как ни в чем не бывало. — Господин Батори, уже поздно, — поглядев на окна, за которыми стояла ночь, проговорила Анри, обратив взор на сидящего в кресле с книгой Ферида. — Верно, даже за такой скучной историей время летит быстро, — усмехнулся сереброволосый мальчик. — Это правда, но я несколько о другом. Поймите, если я буду медлить, то не смогу уехать. Последний автобус до города отходит в десять вечера, а следующий только в семь утра. А мне еще нужно будет найти место для ночлега, — Анри был убежден, что его не оставят в этом доме даже в качестве помощника их садовнику, и приготовился к жизни в большом городе. Подобная перспектива пугала мальчишеский, неокрепший ум Анри, но он смирился с несправедливостью и тяготами судьбы еще в день смерти родителей. — Ох, как мне надоели твои глупости, — досадливо протянул Ферид, захлопывая книгу. — Неужели ты не видишь, что утомляешь меня своими дурацкими разговорами? — Я избавлю Вас от них, как только Вы мне позволите уйти и перестанете удерживать возле себя. — Пожалуй, почему я сразу об этом не подумал? — Ферид прикусил большой палец. — Посиди у себя в комнате, пока я закончу читать. Это займет минут двадцать. — В комнате? Но господин Батори! — в замешательстве воскликнул Анри. — Что тебя не устраивает? — изогнул бровь Ферид, поглядев на вскочившего с места слугу. — Хорошо, если не боишься темноты, пойди, погуляй по саду. Я не возражаю. Только учти, если не придешь вовремя, я прикажу закрыть все двери, и ты останешься ночевать на улице. — Как же так? — всплеснул руками Анри. — Неужели Вы не понимаете? Ферид оторвал взгляд от страниц и насмешливо взглянул на подчиненного. — Я всё прекрасно понимаю. А теперь оставь меня. На следующий день повторилась та же история. А через пару дней Анри, измученный ожиданием, начал допускать мысли о том, что хозяин вовсе не намерен выгонять его. И вот как-то раз, готовясь к очередному походу в дом Доджи, Ферид обернулся к Анри. На его лице было откровенное удивление. — Анри, так ты еще здесь? Мне казалось, ты должен был уйти еще неделю назад. Так что же ты здесь делаешь? Напоминание об уходе снова всколыхнули уже начинающие приобретать равновесие нервы мальчика. Он в отчаянье и страхе взглянул на будто только что заметившего его присутствие маленького господина. — Ох, ты так побледнел? Кровяное давление понизилось? — без капли жалости во взгляде и тоне осведомился Ферид. — Нет, ничего, — сжав на груди рубашку, выдохнул Анри. — Со мной все в порядке. Я буду готов уйти сегодня же, если Вы этого хотите. — Такая готовность… Жаль… — Чего же Вы хотите? — воззрился на него Анри. — Когда я намереваюсь уйти, Вы меня удерживаете, когда напоминаете об уходе и я соглашаюсь — расстраиваетесь. Как я могу понять, что Вам на самом деле нужно? Не мучайте меня, прошу, позвольте уйти. — Что мне нужно? — хмыкнул Ферид и подошел почти вплотную к слуге. — Мне нужно, мой дорогой Анри, чтобы ты прекратил думать о всяких глупостях. Уяснил раз и навсегда, что такая роскошь, как самостоятельное мышление, вредит слуге. За него думает и решает господин. Ты ослушался меня и ушел по своей воле, за что я преподал тебе урок, — разгладив складки рубашки на чужом плече, усмехнулся Ферид. — Хороший был урок, не правда ли? Ты был таким забавным, думая изо дня в день о том, что тебе придется уйти, но пока ты находишься еще здесь. Метаться между двумя огнями, не зная определенно будущности, суровое испытание. А если бы ты не думал, а жил желаниями своего хозяина, ты был бы куда спокойнее. Побледнев, Анри отшатнулся. — Вы так решили меня проучить за то, что я оставил Вас в тот день? Но это же… — Несправедливо? Не важно, зато очень действенно. Анри, — лукаво усмехнулся Батори. — Ты не должен сердиться на меня. — Получается, с самого начала Вы знали, что не выгоните меня? — с болью взглянул в лицо хозяина мальчик. — Я слишком люблю тебя, чтобы так поступать. А ты так предан мне, что даже сейчас не станешь злиться, ведь так? — Это невыносимо, — Анри закрыл лицо рукой. Почему даже после такого откровенного издевательства, он не может сказать ему всё, что думает и чувствует? Его чувства совсем иные даже после того, как в очередной раз втоптали его личность в грязь. — Я хочу побыть один. — Позже, Анри, — Ферид убрал его руку от лица. — Сейчас ты должен будешь поехать вместе со мной к Доджи. И быть при этом таким же милым и преданным как обычно. Твое присутствие мне необходимо, ты же знаешь. «Так и знал, ты будешь мучиться, страдать, но не станешь молить. Это восхитительно, Анри… Не так-то просто унизить тебя, ты продолжаешь сопротивляться» — Собирайся, — сказал Ферид и удалился. — Да, — глухо отозвался Анри, оставшись один в большом зале.***
— Поглядите, это же «хвост» Батори. Что же это он отдельно от хозяина шатается? Ха-ха. Эй ты! — Вы мне? — Анри обернулся к мальчишкам, что были наряду с родителями приглашены на сегодняшний прием. Белокурая девочка рядом с ним вздрогнула и прикрыла рот своей маленькой ручкой. — Марико, иди, — шепнул служанке Анри, и та быстро скрылась за ближайшей дверью. — К тебе, а к кому еще, разве тут есть другая низкосортная крыса помимо тебя? Была одна, хах, да и та сбежала. Нахмурившись, но не имея права отвечать, Анри направился дальше. — А ну стой! — прикрикнул на него один из мальчиков. — Что-то ты больно неучтив. Видать тебя плохо дрессировал твой господин. — Пожалуйста, мне нужно идти. Не задерживайте меня, — попросил Анри, но дети из знатных семей, посмеиваясь, окружили его. Когда в комнате появился Ферид, Анри, побитый, уже лежал согнувшись на полу, а над ним возвышались фигуры детей. — Что здесь происходит? — раздосадованный видом своего забившегося в угол слуги, Ферид подлетел к группе друзей. — Ферид, научи своего прислужника хорошим манерам. Ты бы слышал, как он с нами разговаривал. Пришлось немного проучить, — ухмыляясь, сказал один из группы. — Неучтиво обращался? — переспросил Ферид и строго взглянул на своего слугу, который весь бледный и исцарапанный все также лежал под стеной. — Анри, — повелительно позвал Батори. — Это правда? — Что ты его спрашиваешь, конечно, это правда! — Пускай извиняется! — Дурной слуга — пятно на хозяине! — Закройте свои рты! — Ферид сверкнул глазами в сторону мальчишек так, что они попятились и затихли. — Анри, — Батори приблизился к мальчику. — Я хочу знать, ты действительно грубил им? Собрав силы, темноволосый мальчик приподнялся и сел. — Анри, я жду. — Нет… — прошептал тот. — Он все врет! Тебя здесь не было, ты ничего не знаешь! Болтал сначала со служанкой, а потом такого нам наговорил! Небось, перед ней хотел выпендриться! Батори пристально взглянул на Анри, в его взгляде отобразился холодок. — Пускай извиняется перед нами! — требовали ребята. — Анри, встань, — холодно приказал Батори и отошел в сторону. Опираясь о стену рукой, мальчик-слуга встал на ноги. — А теперь извиняйся, — без капли сочувствия или сожаления повелительно изрек Ферид. — Но, как же, ведь я… — Делай, что тебе велено! — прошипел Батори. Посмотрев сначала на хозяина, потом на ухмыляющихся мальчишек, Анри едва удерживая слезы, склонил голову и прошептал: — Простите меня пожалуйста. — Что-что? Плохо слышно! Повтори! — Плохо слышно — почисти уши, Рицка, — ядовито ухмыльнулся Ферид. — Он извинился, а теперь пошли прочь, отрепье. — Ты что сказал?! — возмутился Рицка, бросившись на Ферида, но его удержали друзья. — Ты что, дурак, не связывайся. Он же чудовище, — зашептали ему товарищи. В то время как Ферид с какой-то дьявольской усмешкой, несвойственной детям, наблюдал за происходящим. — Я погорячился, прости. Извинения от твоего слуги принимаются, — взяв себя в руки сдержано произнес мальчик. Дети ушли. Ферид и Анри остались сами. Анри с трудом удерживал душащие слезы несправедливости, которую должен был смиренно сносить. Он еще не успокоился от событий прошлого, когда промучился от неизвестности целую неделю и сейчас его нервы были просто на взводе. — Господин Ба… — Помолчи, — попросил Ферид и Анри умолк. — Тебе больно? — приблизившись к слуге, спросил хозяин. Осмотрев его лицо и одежду, Ферид коснулся пальцами ссадины на скуле. Анри поморщился и зашипел. — Не молчи… — Нет, не больно, — прошептал мальчик, отводя взгляд. — Существует раны более болезненные, чем мои… — Ах, Анри, в случившемся ты должен винить только себя, — придвинувшись, прошептал Ферид на ухо слуге и нежно коснулся губами кровоточащей ссадины. Анри содрогнулся и ниже склонил голову. «Зачем, зачем Вы так мучаете меня?» — Ты понимаешь? — отстранившись, попытался заглянуть в лицо Анри Ферид. Для этого он приподнял его подбородок. — Понимаю, — произнес мальчик, однако его взгляд вовсе не выражал понимания. Он был несчастным, не имеющим прав и полностью принадлежащий другому человеку, который, несмотря на свой деспотизм, был ему все же бесконечно дорог.***
«Что-то подозрительно тихо… — думает Анри, переводя взгляд от окна, за которым валит снег на соседнюю комнату, где еще не так давно шумела компания детей, приглашенных вместе с их родителями в особняк Батори. — Наверное, они ушли в другую часть дома. А я просто не заметил…» Блаженно вздохнув, мальчик снова обращает взор на стихию. В камине зала, где маленький слуга находит уединение, ярко сверкает пламя. «Я рад этой редкой возможности побыть одному… Очень надеюсь, что до конца вечера господин Ферид не вспомнит обо мне, а завтра выходные окончатся и мы уедем обратно в город. Я все еще вспоминаю тот день, — он касается лбом холодного стекла и печально глядит в темную даль. — Никак не могу выбросить его из памяти. И с каждым днем становится только больнее. Я ничего не могу сделать, я тот, кто я есть. И он всегда будет видеть во мне только своего слугу, с которым можно обращаться как пожелается. Нет, их определенно нет слишком долго… Надо бы проверить, вдруг он как раз сейчас ищет меня. Будет только хуже, если я стану медлить и не покажу сам, что я поблизости» И словно в ответ на вопрос об устоявшейся тишине до слуха мальчика доносятся быстро приближающиеся шаги, будто бегут несколько человек, а в следующий миг двери распахиваются и двое мальчишек вбегают в комнату. — О, смотри, — указывает один другому на стоящего у окна Анри. — Если что, ты нас не видел, усек?! — подбежав к слуге, мальчишка всучил ему в руку какой-то ключ и оба, хохоча, выскочили через другую дверь. — И только попробуй рот открыть! — Да, но… — недоуменный Анри, не получив никаких разъяснений, опускает взгляд на ключ. «От чего он? Что произошло?» Не проходит и пары минут, как из-за двери слышатся новые шаги. Анри вскидывает голову, как раз в тот момент, когда двери, в которые влетели гости, распахиваются и в этот раз на пороге оказывается до крайности разъяренный Ферид. Первым делом его горящий взор падает на Анри, а затем на ключ в его руках. — Ах, так это ты, негодяй! — подбегая к Анри, Ферид хватает его за грудки. — Я?! Господин Батори… — пугается темноволосый мальчик. — Да как ты посмел, гаденыш?! — в ярости кричит Ферид. — Решил так отомстить мне, да?! — О чем Вы? — побледнел мальчик, вцепившись в белые, сильные руки хозяина. — Воспользовался ситуацией и запер меня на этом треклятом чердаке, зная, как я не переношу его! Так получи за это! — воскликнул Батори и что было сил, размахнулся и ударил Анри по лицу, проигнорировав то, что оба находились в опасной близости от открытого огня. Ферид не успел даже осознать происходящее, он был крайне зол, но его вмиг охладил истошный крик Анри, которому языки пламени ударили прямо по глазам, а горящая зола опалила ладони, которыми он уперся в последний момент о пол камина. Пламя коснулось и одежды. — Анри! — закричал в отчаянье и страхе Ферид, бросившись к повалившему на пол стонущему слуге, что закрывал покрасневшими руками опаленное лицо, в то время как на нем воспламенялась ткань. На его крик сбежались слуги и гости дома. Началась самая настоящая суматоха. Немедленно была принесена вода, которая загасила не успевшее сильно распространиться пламя. Испуганные хозяева дома пытались унять гостей, объясняя все несчастным случаем, по которому неосторожный мальчик, зацепившись о ковер, угодил в камин. Застывшего на месте Ферида и других присутствующих детей сразу попытались увести оттуда, где произошло происшествие. Кто-то взял вымокшего как котенка Анри на руки, точно игрушку, и унес из гостиной. К этому моменту мальчик практически лишился сознания и, находясь к нему ближе всех, Ферид мог слышать, как почти в беспамятстве опаленные губы шепчут. — Простите меня… Это был не я… Мальчика-слугу отвезли в больницу тем же вечером. Потрясенный, точно оцепеневший Ферид не мог вымолвить ни слова. Даже Шикама Доджи, на тот момент самый близкий его друг, не сумел порадовать родителей хорошими результатами, хотя и просидел с ним несколько часов. История с тем, кто осмелился запереть хозяина дома на его же чердаке, выяснилась тем же вечером, но понесли виновные наказание или нет, уже мало заботило разум юного наследника знатного рода, перед глазами которого стояло белое, испуганное его нападками лицо Анри, а потом его скорчившаяся на полу фигура. После произошедшего семейство Батори решило не возвращаться в город. Уезжал по делам только отец. И как бы Ферид не требовал поездку в больницу, в которой лежал Анри, его никто не выпускал из поместья. Он был обрадован, когда ему сообщили, что Анри все же остался жив, но ужаснулся, узнав, что мальчик-слуга лишился зрения. Возможность выздоровления таилась в сложной дорогостоящей операции и длительном лечении. Ферид потребовал от отца дать согласие оплатить все лечение, не хотел слушать никаких доводов, настаивая на том, что Анри нужен ему, и без него он не станет ничего делать. Наконец старший Батори согласился и заверил сына, что сделает все возможное. Операция была назначена через неделю. — Ты спасешься, обязательно спасешься, мой глупый Анри, — шептал Ферид, которому по-прежнему запрещали поездки в больницу, страшась за его психику, но обещая, что он сможет увидеть своего слугу после операции. Однако эти заверения не утешали мальчика. Он рвался в больницу, но его не пускали. Даже слуги не обращали внимание на крики и угрозы маленького господина, которому раньше повиновались мгновенно. Ферид понял, что к этому делу приложил руку отец и намеренно оградил его от визитов. Мысль, что с Анри произошло нечто более ужасное, чем можно предполагать, разъедала его с каждым часом все сильней, но улизнуть из-под зорких глаз служащих дома оказалось не так-то просто. — Я должен его увидеть, — сказал сам себе Ферид и на следующий же день изъявил желание навестить своего друга, живущего неподалеку. К этому отнеслись более-менее спокойно, так как знали, что дружеская связь между Батори и Доджи росла день ото дня, и ее укреплению только рады были способствовать. Итак, не видя никакой угрозы в желании избалованного ребенка, Ферида беспрекословно доставили в дом к другу. Шикама был как всегда рад приходу Батори, но был удивлен, когда оставшись наедине, Ферид твердо сказал: — Мне нужно в город. Ты поможешь? — А зачем? — тут же справился Шикама. — А, — с едва уловимой грустью во взгляде, усмехнулся он, — к нему? — Только тихо, — Ферид приложил палец к губам. — Да, мне нужно в больницу. Ты сумеешь договориться с вашим шофером так, чтобы никто не узнал о вашем разговоре и о нашем отъезде? — Ну разумеется, — сказал Доджи и направился к двери. — Ши, — крепко ухватив его за предплечье, Ферид взглянул ему в глаза. Шикама ожидал благодарного жеста, коим обычно поощрял его друг, но подавшись вперед, даже уже приоткрыв рот для приемлемой для обоих слегка своеобразной награды, Ферид вдруг остановился. — Поскорее, — прошептал он. — Положись на меня, — разочарованно усмехнулся Доджи и после того, как Ферид отпустил его руку, Шикама, больше не произнеся ни слова, вышел из своей спальни. Ферид в волнении ожидал его возвращения. Долго томиться ему не пришлось, ибо хозяин усадьбы быстро все уладил, и спустя уже каких-то полчаса оба мальчика были в приемной городской больницы, где, как было известно Фериду, лежал Анри. « — Это был не я… Простите…» — звучали в ушах Ферида последние слова, сказанные ему Анри. — Сожалею, но мы не можем пустить вас к нему. Он без сознания, и к нему запрещено допускать посетителей. Таков был вердикт врача, который, как трехголовый Цербер у врат Преисподней, охранял покой своих пациентов и отделения. — Вы что, не знаете кто я такой и кто мой отец? Я требую, чтобы меня пустили к нему, иначе я от вашей чертовой больницы камня на камне не оставлю! — Ферид, перестань, это бесполезно, — пытался утихомирить своего обозленного друга Доджи. — Они не имеют права нарушать порядки. — Мне наплевать, я должен его увидеть! Я должен сказать ему, что он ни в чем не виноват передо мной! Это все из-за меня, и я ужасно сожалею о своем поступке! — ненавидяще глядел на мужчину в белом халате Ферид. — Я должен! Должен, увидеть его! — Может быть, Вы пойдете на какие-нибудь уступки. Поймите, для него этот мальчик очень много значил, — шепнул врачу шофер, которого Шикама предусмотрительно взял с собой. — Родственник? — Почти. Личный слуга. — Вот как, — удивился врач и внимательно взглянул в несчастное и злое лицо Батори. — Хорошо, я устрою вам небольшую встречу. Только это единственное, что я смогу себе позволить.***
— Анри, — склонившись над тяжело дышащим мальчиком, лицо и руки которого покрывали бинты, со слезами в голосе прошептал Ферид. Он страшился коснуться изувеченного тела, боясь причинить лишнюю боль. — Ты слышишь меня? Это я, Ферид… Твой господин… Почему ты молчишь, Анри? — горестно усмехнулся он. Видеть его таким доставляло ужасную боль ранимому сердцу маленького аристократа, привыкшего к вседозволенности. — Скажи же что-нибудь… Анри. Не смей молчать, — горько прошептал Ферид и все же осторожно коснулся лица своего любимца. Склонив голову, он тихо повторял: — Прости меня, Анри. Прости… Я не хотел этого… Прости… Вдруг Анри чуть повел головой, будто услышал и совсем слабым голосом, совсем не похожим на его обычно звонкий и сильный голосок, прошептал: — Кто здесь? — Анри, — встрепенулся Ферид. — Анри, ты меня слышишь? Ты не спишь? Анри… — Кто здесь? — испуганно повторил мальчик. Глаза были погружены во мрак, а руки слишком слабы, чтобы попытаться убрать с невидящих глаз повязки. — Я. Это я, Анри, Ферид. Не бойся. Я с тобой, я рядом. Ах, Анри, пожалуйста… — Господин Ферид… — узнав знакомый тембр, Анри шевельнул рукой, будто хотел коснуться того, кого не мог увидеть. Увидев это слабое движение, Ферид осторожно накрыл его своей ладонью. — Простите меня… Поверьте, я не делал этого… — Я знаю, Анри, я все знаю. Ты не должен ни в чем винить себя, ведь это я… Только я… — Ферид закрыл лицо рукой. — Это я виноват… — Нет… Почему? Почему Ваш голос так печален и дрожит? — Анри, — поглядел на него Ферид. — Я не хочу слышать такой несчастный голос… Это не голос моего господина. Батори в растерянности и недоумении смотрел на слугу, который продолжал говорить. — Мой хозяин не станет так говорить… Не станет показывать свою слабость в присутствии какого-то безродного мальчишки… Уходи, кто бы ты ни был… — Анри, что ты, это же я. Ты что, не узнаешь? — Господин, которого я люблю и уважаю, холоден и жесток с людьми, но даже в его сердце живет нежное и теплое чувство… — Любишь? Не стал бы?.. — повторил Ферид. — Я не держу зла и хочу, чтобы он никогда не винил себя в случившемся… Мне будет очень тяжело, если мой дорогой хозяин будет печален… Если бы он мог пообещать мне, что не станет мучиться, что бы ни произошло, я был бы счастлив… Как счастлив теперь, когда он рядом со мной… Даже если это сон, он, наверное, самый лучший в моей жизни… — Анри, — внезапно силы вернулись к Фериду, он заговорил сдержано. При этом он не отрывал глаз от мальчика. — Я обещаю тебе, Анри… Если ты продолжаешь так думать обо мне, даже после такого… — Ферид закрыл глаза, а потом с улыбкой сказал: — Ты поправишься. Обязательно поправишься. Совсем скоро мы увидимся. Только потерпи немного… Шикама, водитель и врач оставались за дверью и следили за происходящим в палате. Появление в коридоре отца Ферида стало неожиданностью. Увидев его, Шикама не успел даже подать знак другу. Старший Батори был в ярости от того, что сын ослушался его. Он чуть ли не силой увел мальчика из больницы, которому едва хватило времени шепнуть больному: — Я люблю тебя… Ничего не бойся. После этого случая Батори младший как умалишенный ожидал события, в результате которого он мог снова лицезреть Анри здоровым и прекрасным как ранее. В эти дни его никто не узнавал. Он был сам не свой, ходил точно тень по дому, ничем не интересуясь. Даже любимые книги пылились на полке. Молчаливый и пожираемый муками совести, но лелеющий надежду, он не позволял даже визиты своего друга Шикамы. И вот на следующий день после предполагаемой операции явившийся утром отец принес новость, потрясшую разум своего сына. Анри не пережил операции и наркоза. Слабое сердце хрупкого мальчика остановилось и врачи не сумели его завести. Он скончался прямо у них на столе. Страшное известие о смерти своего любимца оказало неизгладимое влияние на все дальнейшее существование Ферида Батори. Его деспотизм, жестокость и эгоистичное поведение, по сути, привели к смерти человека, которым он бесконечно дорожил. Он чувствовал себя виновником его смерти и мучился от того, что не сможет больше сказать Анри о своих чувствах, не сможет поцеловать его теплые мягкие губы и никогда не увидит его улыбку, не услышит нежный бархатный голос и даже не простится с ним. В возрасте десяти лет он осознал, что такое истинная смерть. Как она способна отравить жизнь, предав и тело, и душу вечному забвению. В то утро мальчик будто бы пережил свою собственную смерть. И если душа со временем частично залечила свои раны, отыскав успокоение в объятиях преданного друга, и гордыня и величие, присущие его натуре, сумели засверкать прежним блеском, то тело осталось мертво по сей день. — Это мое наказание за то, что убил тебя, Анри, чистую, незапятнанную душу… Если это цена за погубленную мной жизнь любимого человека, я выплачу ее сполна в память о тебе… — глядя на медицинское заключение врачей о своей физической неполноценности, вызванной психическим расстройством, слабо усмехнулся Ферид и посмотрел на улицу, где забавлялись на перемене школьники. Затем, спрятав бумагу, которая служила напоминанием о нелепой смерти черноволосого мальчика, в которой он был повинен, вглубь ящика стола, восемнадцатилетний юноша вышел из своего кабинета. Восхищенные и восторженные взгляды на Белого Принца школы не могли проникнуть в самое сердце, где таилась боль и вечная скорбь. Ферид Батори вышел на улицу и, вступив в яркую полосу солнечного света, прикрыл глаза рукой. Среди множества мелькающих лиц школьников он увидел мальчика с зелеными глазами, что как раз двигался в сторону центрального входа, который только что покинул Ферид. — Добрый день, господин председатель, — вежливо поздоровался Юичиро Амане. — Добрый, — улыбнулся Батори, чувствуя, как в душе просыпается нечто светлое и в то же время грустное при одном только взгляде на этого подающего надежды ученика. «Ты даже не представляешь, как похож на него… Будто какая-то невероятная реинкарнация… Только цвет глаз отрезвляет меня, напоминая, что мой дорогой Анри находится на небесах и только там мы сможем встретиться…» — Ты уже поправился? — мягко осведомился Ферид, привлекая внимание учеников. — Я знаю, ты некоторое время болел. — Да, но я уже полностью здоров. Благодарю Вас за беспокойство, — немного смущенный строгим, но, тем не менее, мягким взором председателя, ответил Юичиро. — Я рад это слышать. Будь осторожнее. Береги себя, — сказал Ферид и направился дальше. — Обязательно, — кивнул Юу и также двинулся по своему изначальному пути. Но потом он остановился и обернулся. Батори к тому времени уже скрыли собой ученики, собравшиеся в группу. «И все же, как бы его здесь не боялись, он неплохой человек…»