***
Как бы далеко не хотел убежать Микаэль, а дальше территории городской больницы уйти не смог. То слоняясь по территории, то отдыхая под сенью желто-алых деревьев, коих в достатке произрастало здесь, то останавливаясь под корпусом, печально глядел на окна палаты брата, Шиндо ожидал, когда снова будет позволено посещение больных. — Так и думал, что застану тебя здесь. Микаэль даже подскочил на месте, когда в очередной раз прогуливаясь по территории вдруг услыхал знакомый хриплый бас за спиной. Обернувшись, он встретился взглядом с Нагашимой Кота. — Правда не думал, что так скоро, — ухмыльнулся спортсмен. «Юу, мне так плохо. Я хочу к тебе. Хочу снова ощутить твое тепло… Мне так невыносимо без тебя…» — терзают душу навязчивые желания, из-за которых Микаэль кажется более слабым с виду. — Что-то ты совсем плох. А я тут решил тебя проведать, вчера как-то разминулись, да и Батори там бучу устроил, не хотелось лишний раз ему на глаза попадаться, сам понимаешь, зато с утра я подумал, сходить, справиться, как ты тут, — Кота приблизился к Микаэлю, что, обернувшись, с недоверием смотрел на него. — Какой-то ты сегодня не такой, — приобнял его Нагашима. — Неужто так из-за вчерашнего расстроился? Да брось. Живой же твой братец, подумаешь, перелом, заживет. Теперь поживешь месячишку-другую как человек, а то достал он тебя уже. Одно таскался следом, теперь пусть знает. Мика содрогнулся всем телом и, распахнув глаза, со страхом воззрился на Коту, говорящего столь ужасные вещи. — Ну чего ты так смотришь. Разве я не прав? — криво ухмыльнулся Нагашима. — Родителей дома нет, Юу теперь тоже твоими стараниями к больничной койке привязан, врагов у тебя еще полным-полно осталось, а я всегда рядом. Нечего убиваться, он сам виноват, давай лучше вместе наслаждаться жизнью и появившейся свободой. Уж я-то позабочусь о твоем комфорте. Вмиг забудешь о своем никчемном братце, — грубо притянув Мику к себе, проговорил Нагашима. Оскорбление, нанесенное брату, вдвойне прошлось лезвием по сердцу. Разъярившись, Мика отпихнул от себя футболиста. — Это ты никчемный, грязный кретин! Похотливая свинья! Пошел с глаз моих, никогда больше ко мне не подходи! — он хотел было сбежать, но Кота ухватил его за руку. — Отпусти сейчас же! Кто давал тебе право хватать меня?! Пусти! — Эй, ты че, забыл о нашем уговоре? На попятный решил пойти? — прошипел Нагашима. — Хочешь, чтобы на тебя все разом накинулись? — Да уж лучше они, чем терпеть твои гнусные выходки! Ты до смерти мне надоел, только и знаешь, что принуждать меня к постели, и оскорблять других! Не хочу с тобой ничего иметь, отпусти! — вырываясь, кричал Микаэль. — Из-за дружка своего так бесишься?! — вскипел Кота и резким движением притянул Мику к себе, а после, дабы тот меньше брыкался, обхватил его за талию со спины. — Да будь моя воля, — зло прошептал он на ухо, вырывающемуся парню, — я бы ему не то, что ногу сломал, я бы его всего по частям разобрал. — Ненавижу тебя, жалкий отброс! Пусти! — выкрикнул в последний раз Микаэль, с омерзением ощутив чужое дыхание совсем рядом и руки, что прижимают его к человеку, который и отдаленно не напоминает Юичиро. — Дешевый ублюдок! Не смей прикасаться ко мне своими мерзкими лапами! — И в следующий миг, что есть сил, Мика ударил пяткой по голени спортсмена. Взвыв от боли, Кота тут же отпустил его. Не думая ни секунды, Шиндо рванул бежать. — Только попадись мне, я с тобой сполна рассчитаюсь! — крикнул ему вслед Нагашима. Благополучно удрав от преследующего его везде воздыхателя, Микаэль забежал в больницу. «Юу… Юу…» — мысленно шептал он, будто сомнамбула двигаясь к палате, сгорая от желания броситься к нему в объятия, чтобы все стало как раньше. Мика понимал также, что их конфликт им все еще на руку, но быть раздавленным чувством вины и осознанием невозможности прощенья было так мучительно, что хотелось прекратить все это как можно скорее. Юичиро и так на какое-то время избавлен от гнева окружающих, а сам Микаэль не сумеет жить с этим грузом ненависти и обиды любимого человека. Он хочет еще раз поговорить с ним, но уже с глазу на глаз, объяснить, что сделал это не нарочно, дать понять, что любит его больше всех живущих. Мика подходит к его двери и несколько минут стоит в нерешительности. Однако когда убеждается, что Амане не спит, входит в палату. — Юу, — робко зовет он, тихо притворяя за собой двери. — Ты не спишь? Юичиро открывает глаза. — Что тебе нужно? — сухо спрашивает он. «Я же просил уйти. Как ты не понимаешь, мне тяжело видеть тебя. Я хочу обнять тебя, прижать к себе, ведь ты говоришь со мной, а значит, не обижаешься, я все еще люблю тебя и буду любить до самого конца, но я не могу простить тебе того взгляда, того поступка…» — Тебе очень больно? — подойдя, Шиндо опускается на корточки перед постелью, чтобы быть на одном уровне с Юичиро. Юичиро отвечает не сразу. — Больно, — тихо говорит он, не в силах посмотреть на любовника. — Только не из-за этого, — он кивает на сломанную конечность. — Уйди, пожалуйста… — Юу, позволь мне все объяснить… — с раскаяньем во взгляде пробормотал несчастный Микаэль. — Не нужно ничего объяснять, — отвернулся от него Амане. — Юу… — Только что приходил врач, знаешь, что он мне сказал? Мика отрицательно покачал головой. — Он сказал, рана заживет, кость срастется, но скорее всего мне нужно готовиться к тому, что со спортом придется покончить навсегда. Иными словами, — с горечью произнес юноша, — моей мечте уже никогда не сбыться. Понимаешь? — Покончить? — распахнул глаза Мика. — Почему? — Потому, — мрачно ответил Юу. — После такой травмы уже будет чудом, если я смогу ходить не прихрамывая. — Конечно сможешь, что за вздор! — не зная как утешить Юу, выдохнул Микаэль. — И играть сможешь, ты все сможешь! — И самое обидное даже не то, что я упал, сломав при этом ногу, такое могло произойти когда угодно, самое обидное, что это сделал со мной человек, которого я безумно люблю и ради которого я готов на все. — Юу, — побледнел Микаэль, — но…но это же случайность, — дрожащим голосом выдавил он. — Я же не нарочно… Я не видел тебя… Я... — Я всего себя отдал тебе, я закрыл глаза на старую ненависть, на гнусные сплетни, которые я слышал о тебе с первого дня поступления в эту школу… — Неужели ты так и не понял? — в порыве беспомощности, выдохнул Микаэль, вскочив на ноги. — Это все ложь, грязная ложь! — …Бросил друзей, — будто не слыша его, продолжал Юичиро, — забил на школу, все время был с тобой, терпел нападки и понимал, что пусть я пострадаю, но это не страшно, если это из-за тебя. Я даже забыл о матери, по пальцам можно перечесть, сколько раз я звонил ей за три недели, и единственное, что было лично у меня, то, что я не мог отринуть только из-за любви к тебе — это память об отце и желание осуществить его мечту. А ты… теперь ты забрал у меня и её… Почему? — Юу посмотрел на Мику с такой болью, что у последнего сердце сжалось в тисках. — Почему ты так поступил? Из ревности? Эгоизма? По-глупости, из страха, приревновал меня к моей мечте и решил лишить меня ее насовсем, а еще и отомстить за то, что я посмел думать еще о чем-то кроме тебя? Скажи, за что ты так жестоко поступил со мной? Я ведь любил тебя все это время. Любил тебя так, как никто до меня не любил тебя прежде. И за все те чувства, что я питал к тебе, я получил предательство, твою горькую обиду, боль и канувшую навеки мечту? Разве это честно, скажи мне, Мика? — Юу… я не хотел… Это вышло случайно… — со слезами в голосе, пробормотал Шиндо. — Прости… прости меня… — Не говори ничего, — Юичиро отвел от него взгляд и закрыл глаза. — Оставь меня одного… «Я потерял всё… Веру, надежду, и будущее, и настоящее… Всё кругом окрашено в черные тона… Даже пылающая любовь кажется мне теперь горьким обманом, а прошлая жизнь — дешево разыгранной сценкой бездарных актеров…» — Юу, прошу… — Микаэль только было хотел начать говорить, как дверь палаты снова отъехала в сторону. — Юу, милый, — на пороге стояла Эрика. — Мама? — поразился Юичиро. Встревоженная, видимо только из аэропорта, женщина тут же бросилась к сыну. — Юу, дорогой мой, — она крепко обняла его, — бедный мой малыш, что тут случилось? Тебе очень больно? Ах, милый мой… Боже, Мика, — она обернулся к стоящему тут же Шиндо и взяла его за руку. — Мальчики, мальчики, что же вы так?.. Какой ужас… И как до этого дошло? — Мам, не переживай, видишь, со мной все хорошо, — попытался выдавить из себя улыбку Юичиро. — Любимый мой, — огладив черные волосы и с нежностью глядя на сына, молвила Эрика. — Как только нам позвонили из школы, я тут же собрала вещи. Все пыталась дозвониться, но дома никто не отвечал. — А Натан? — спросил Юу. — Папа? Он приедет чуть позже, у него еще работа. Я одна вырвалась к вам. Ничего, теперь все будет хорошо, не волнуйтесь, я позабочусь о вас, — ласково сказала женщина. — Ах, Юу… — она снова прильнула к сыну и стала что-то ему мягко говорить. Она была безумно рада видеть, что ее сын жив, пусть и серьезно пострадал, а потому не могла скрыть своей радости. Микаэль остался один. Поскольку, и это естественно для матери, всё внимание женщины было направлено исключительно на пострадавшего сына, она на какое-то время позабыла о пасынке, Юу также был занят тем, что утешал и успокаивал мать, а посему про Микаэля на время все забыли. Ощутив себя здесь лишним, виновным в случившемся, не в силах что-либо исправить, он, убитый горем, тихо и незаметно покинул палату. Ноги сами принесли Микаэля обратно домой. После слов Юичиро на душе было тяжело и мрачно. Склоненная голова, обреченно опущенные плечи… Юноша медленно шел по двору, не зная, зачем вообще пришел сюда. Что ему делать дома, когда Юу не может простить его и не хочет видеть? Чем ему поможет возвращение домой? Отрады это не принесет. Только боль. Всепоглощающая боль. И куда теперь ему идти? Только Юу по-настоящему всегда ждал его возвращения, а теперь он ненавидит его. К чему такая жизнь, если тебя не хочет видеть рядом с собой любимый человек? Чего она стоит без любви, эта жестокая жизнь? — Юу… — Микаэль припадает к дереву, растущему в их саду. «Что же мне теперь делать?.. Ты не хочешь выслушать, винишь меня… А ведь я все делал только ради тебя… Теперь мне так больно, а ты гонишь меня…» Мальчик закрывает глаза и плотнее жмется к древесному стволу. «Ах, молчаливое дерево… Обними меня… Согрей… Что мне делать, если ты, Юу, больше никогда не захочешь быть рядом со мной? Умереть? Или переродиться в такое же древо, безразличное, неподвижное, безмолвное, как в той легенде?.. Будешь ли ты тогда со мной, станешь ли заботиться обо мне тогда? Ведь я больше не смогу причинить тебе боль…»***
Возвратившись спустя некоторое время домой и, увидев сидящего на завядшей траве под деревом, Микаэля, женщина вздрогнула. — Мика! — ахнула Эрика и бросилась к мальчику. — Что с тобой? Пойдем скорее в дом! — она была испугана отрешенностью его взгляда и поражена той покорностью, с которой юноша поднялся и с ее помощью двинулся к дому. — Мика, что же ты, нельзя сидеть на земле, ты можешь заболеть. Шиндо ничего не ответил и, когда они вошли в дом, молча направился в свою комнату. — Мика, я волновалась, ты так внезапно исчез. Почему ты сбежал из больницы? — уставшая после перелета и волнующаяся за детей Эрика взглянула на пасынка. Мика ничего не мог ей ответить. Слова застревали в горле и душили. — Я знаю, — женщина подошла к нему. — Ты переживаешь за Юу. Но, не бойся, все обойдется. Юу, он… — Ты знаешь, что сказал ему врач? — не дав ей договорить, мрачно спросил Мика, обернувшись через плечо. — Это не окончательное заключение, — спокойно сказала Эрика. — Окончательно все станет известно только после того, как Юу полностью восстановится. А пока об этом рано говорить… — Шансов на выздоровление у него практически нет, и знаешь, — Микаэль обернулся. В его влажных глазах плескалось безумие и отчаянье. — Это я сделал с ним такое. Я толкнул его, и он упал. Я! Я один виноват в том, что сейчас он лежит в постели! Понимаешь?! Однако спокойствие в глазах Эрики удивило его. — Я знаю, — тихо и мягко сказал мачеха. Мика вздрогнул и отпрянул. — Я знаю всё о случившемся, — продолжила говорить госпожа Шиндо. — Я знаю, что это ты толкнул Юу с лестницы, пока вы были в школе. Микаэль напрягся всем телом, предугадывая, что сейчас на него посыплются обвинения в том, что он искалечил ей сына. Однако Эрика даже не думала ругать его. — И также я знаю, что ты сделал это ненарочно. Мика пораженно распахнул глаза. — Натан не знает точно всех деталей, пока я не стану ему рассказывать. А если захочешь, это может остаться нашей маленькой тайной? — она приложила указательный палец к губам. — Я правда верю, что ты этого не хотел. Ведь ты любишь Юу. У Мики даже перехватило дыхание. «О чем она говорит?» — Как брата, — мягко усмехнувшись, добавила Эрика. Ей крайне тяжело было после всего сохранять спокойствие духа, но она была обязана не показывать своих переживаний мальчику, который терзался не меньше нее и она это понимала. — Я не хотел… Я правда не хотел… Я даже не понял, что это он… — склонив голову, крепче ухватившись рукой за перила, Микаэль задрожал всем телом. Его разрывало чувство вины перед Юу, убивало нежелание того прощать ему его поступок, страшило будущее, в котором Юичиро никогда не будет подпускать его к себе. Внезапно он ощутил тепло, почувствовал как нежные руки сомкнулись у него за спиной. Мика раскрыл глаза, когда Эрика подошла и обняла его. Ничего не говоря, Шиндо просто упал в ее объятия, слабый и беспомощный, жаждущий поддержки и прощения. — Все будет хорошо, вот увидишь. Все наладится, — шептала Эрика, проводя рукой по спине пасынка. — Юу обязательно поправится. И не будет на тебя сердиться… Не мучь себя, сынок. Он все поймет и обязательно простит, ведь он тоже любит тебя. «Не простит, он больше не простит меня…» — стонало подсознание, пока Микаэль жался к приголубившей его мачехе, не знающей многих аспектов сложных взаимоотношений молодых людей и того, что случайный перелом это всего лишь следствие. Но как Шиндо мог сказать ей о том, что именно послужило причиной конфликта, не рассказывать же ей о своих друзьях, в измене с которыми напрасно подозревает его Юичиро. «А может мне все равно кто, лишь бы обнимал меня.? Ах, Юу… и почему ты все еще такой глупый?..»***
Легонько постучав в двери, Шикама Доджи вошел в кабинет, не дождавшись разрешения. Он застал Батори у окна, в мрачном раздумье. — Как дела с Амане? — осведомился заместитель. — Тебя уже вызывал директор? — Да, я как раз только от него. Всего минут пять, как успел прийти. — Значит, раны еще свежи? — сочувствующе улыбнулся уголком губ Шикама, приближаясь к другу. — Он больше спрашивал, чем упрекал, однако я по глазам видел всё, что он хотел мне сказать, да почему-то не решался. Пожалел? Смешно. — Да, наш директор не склонен к сентиментальности, — согласился Шикама. — Пожалуй, всего только раз он проявил человеческие качества, когда его старый друг попросил позаботиться о его сыне. Но тут скорее затронуто нечто иного характера. Долг, честь, я бы так назвал этот бескорыстный порыв взяться опекать столь сложного подростка. Правда и тут он скорее перекинул свою обязанность на тебя, чем стал возиться с ним сам. — Порой я проклинаю тот день, когда этот мальчишка переступил порог нашей школы, — негромко проговорил Ферид Батори. — И будь моя воля… «Ты точно также губишь невинные души без сожаления и сострадания… Смеясь, топчешь чужие жизни. Ты просто дьявол в человеческом обличии» — Знаю, прошу, не думай об этом и ответь на мой вопрос. — Об Амане? — Ферид устремил на Шикаму свой серьезный взор, в глубине которого скрывалась печаль, причина которой была известна лишь им двоим. Доджи одобрительно кивнул. — Я говорил с госпожой Шиндо прежде, чем пойти на доклад к директору. — Ты был в больнице? — Заехал утром. Неприятная была поездка, скажу тебе. Юичиро в больнице, и как правильно определил наш врач, у него очень серьезная травма конечности. Парой недель на реабилитацию не обойтись. — Если дела обстоят настолько серьезно, то это конец для него, как для будущего покорителя стадиона. — Я тоже так подумал и директор склонен так предполагать. — Так что же, он безнадежен? — Время покажет, — отозвался Батори, устремив взор на улицу. — А как же поиск виновного и наказание? — вспомнил Доджи. — Все вокруг прекрасно осведомлены в инциденте и не хуже нашего знают, кто послужил причиной катастрофы. — Госпожа Шиндо четко дала понять, что дело касается исключительно их семьи. Претензий к школе нет, следовательно, я ничего не стану предпринимать. — Более от нас ничего не зависит, ты сам это осознаешь, — Шикама кладет руку на плечо друга. — Не терзайся заранее. Все еще может обойтись. Ферид переводит мягкий, благодарный взор на Шикаму. Накрывая его руку своей ладонью, Батори невесомо касается губами тонких, длинных пальцев своего заместителя.***
— Так что же получается, Амане на больничной койке и по своей наивности верит, что Микаэль в самом деле нарочно искалечил его, а сам Шиндо — теперь отвергнут? Покидая библиотеку, в это время наименее людную, Ичиносе замирает на месте, когда слышит голоса, доносящиеся с лестницы. — Еще бы. Он просто в отчаянье, совершенно невменяем, — ухмыляется второй собеседник, в котором Глен узнает нападающего команды американского футбола, в то время, как первый голос, принадлежит ни кому иному, как Леонарду Коэну. — Юу ему ни за что этого не простит. Да и кто бы в здравом уме простил? — Всё оказалось куда проще, чем мы могли предполагать. Роковая случайность, и все обернулось в нашу пользу. — Даже твое животное поведение в один момент может быть на руку. Не разозли ты Мику, не пожелай он удрать от тебя, не случилось бы этого несчастья, — ухмыльнулся Томоказу. — Теперь, когда он загнан в угол, — проговорил Леонард, — Микаэлю ничего другого не останется, кроме как обратиться к нам за помощью, иначе почитатели Юичиро забьют его до смерти, зная, что он искалечил их кумира. — Только есть одно «но» во всей этой истории, — хмуро заметил Наир. — Юичиро все же может и простить его. В свое время они были готовы глотки друг другу разорвать, только это не помешало им сблизиться. То же самое может произойти и в этот раз. Он просто забудет о своей обиде. — Даже если так, если он и забудет об обиде, то об изменах он не забудет точно, — сладко проговорил Леонард. — Вы думаете, он захочет подбирать то, что осталось после нас, хах? Уж этого, он никогда ему не простит. Я каждый раз следил за ним, и вы бы видели этот взгляд, когда Мика уходил с нами. Сколько мучительной боли в нем было от мысли, ради чего Микаэль бросает его и уходит с нами. — А наш наивный друг знать не знает, что Микаэль по-прежнему остается для нас все тем же лакомым, но недоступным кусочком, завлекать который нужно только обманным путем, иначе его не добиться. Удалось вынудить его продолжать встречаться с нами, притворяясь друзьями и обещая ему защищать от нападок его дорогого Юу, но обстоятельства сложились так, что подмять его под себя получится еще раньше. Расставание с Юу ударит по нему с такой силой, что сломать его сопротивление будет намного проще, и мы наконец-то доберемся до него. «Так Мика… — Глен зажал рот рукой, чтобы не выдать себя лишним звуком, — что, получается, не виноват ни в чем? Он только гулял с ними, и ничего не было? Это все обман, чтобы рассорить их с Юу? И даже… травма Юичиро так или иначе, чистой воды совпадение? Мика в самом деле не виноват? Это все Леонард со своими дружками затеяли?»***
— Скоро урок начнется, где ты пропадаешь? — недоуменно косится на капитана Хиираги, когда тот появляется в классе. — Задержался в библиотеке, долго не мог отыскать одну книгу, — на автомате соврал Ичиносе, погруженный в свои тревожные размышления. — Что-то ты чересчур убитый для того, кто долго не мог отыскать книгу, — пристально глядя на друга, прошедшего мимо и занявшего свое место за партой, проговорил Хиираги. — Что-то случилось? — Нет, ничего, — покачал головой Глен. — Так, ерунда всякая в голову лезет. — А, ясно, — развел руками Шинья. Прозвенел звонок, в класс вошел учитель. Занятие началось. «Что же делать, — задавал себе вопрос Ичиносе, совершенно не слушая преподавателя, — рассказать всё Юу? Или… это тот самый единственный шанс избавить его от этой проклятой любви? Как же поступить?»