Юное сердце на Розе Ветров

— Почти два часа, — проговаривает Юичиро, глядя на часы в палате. По словам матери, Микаэль покидает Киото именно в два часа по полудню. «Неужели ты в самом деле бросишь всё и улетишь? Я не верю… Не верю, что все закончится вот так глупо… Что ты вот так запросто сумеешь бросить меня. Однако я понимаю, что это я был и остаюсь дураком, ожидающим, что сейчас распахнется дверь и ты будешь стоять на пороге. Тебе нет, и не было дела до моих мучений, твое сердце — кусочек льда, и ты никому не доверишь его, никому не позволишь коснуться его, опасаясь, что теплые ладони растопят лед и все увидят твою истинную суть, а она есть пустота. Оболочка изо льда и надежда, что под этой оболочкой скрывается трепетное сердце, это все, что у тебя есть, дабы завлечь других в свои жестокие, дьявольские объятия, мой порочный ангел. Ты как золотая, натянутая до предела струна, никому и никогда не позволишь играть собой, кроме единственного избранного. И ты выбрал меня. Безжалостно отобрал все, что у меня было и, вдоволь посмеявшись над таким глупцом, оставил меня без колебаний и сожалений. Я сам сказал тебе уйти, потому что не могу более выносить эту боль, которую ты причиняешь мне раз за разом. При всем при этом, я ужасно жалею обо всем, что наговорил тебе. Лучше было бы и дальше оставаться в твоем сладком плену, погружаться в забвение твоих страстных ласк и не обращать внимания на окружающие меня разговоры. Ты был бы со мной, а я бы прикладывал все силы, чтобы удержать тебя подле себя. Да только… как долго я бы еще выдержал жизнь без любви, запечатанную в красивый фантик из фальши и лжи? Ведь разве, люби ты меня по-настоящему, ты бы смог постоянно и цинично изменять мне со всеми подряд, а потом просто уехать, даже не попрощавшись?.. Ты даже не подумал, как я буду существовать без тебя и зачем мне такая жизнь?» Кажется целая вечность проходит в тяжких раздумьях о несправедливой и жестокой судьбе, прежде чем в палате отворяется дверь. Услыхав характерный звук, Юичиро резко приподнимается на предплечьях и жадно смотрит на вход. Дыхание замирает. — Юу, — в палату входит встревоженный Ичиносе Глен, но как только Юу видит капитана, весь его пыл мгновенно исчезает. Под гнетом разочарования, взгляд застилает пеленой безразличия и обреченности. Причина, по которой его одноклассник выглядит так взволновано, не представляет совершенно никакого интереса для Юу. — Глен, это ты… — Прости, что побеспокоил. Наверное, ты спал, но я у меня не было времени ждать, — Глен остановился возле постели больного. — Я не спал. А что произошло? — из вежливости осведомился Амане. — Ты уже знаешь? Это правда? — О чем ты говоришь? — недоуменно смотрит на него Юичиро, и только в глубине его глаз отражается безразличие к тому, что происходит в этой жизни. — Мика ушел из школы и собирается уехать отсюда навсегда. Утром был составлен документ о его отчислении, — с тяжестью в душе произнес Ичиносе. — Ты об этом, — вздохнул Юу и отвернулся. — Да, знаю… — Знаешь? — поразился столь спокойной реакции одноклассника Глен. — Ты знаешь, что он уезжает в другую страну, возможно навсегда, и при этом так спокоен? Почему ты не остановил его? Это же полностью бредовая идея. Почему он должен улетать? — Это был его выбор, — ответил Юу. — И ты согласен с ним? Даже не попытался убедить его не делать этого? — А зачем? — Зачем? — еще больше изумился Глен. — Юу, ты задаешь мне такие вопросы? Ты ведь сам говорил мне о своих чувствах к нему, и после всего так спокойно позволяешь Микаэлю бросить всё и уехать. Получается, что ты врал мне, когда говорил о своей любви? — Я никогда не врал тебе о своих чувствах, — с ноткой обиды отозвался Амане. — Прости, но тогда почему ты лежишь и бездействуешь, когда он уходит от тебя?! — всплеснул руками Глен. — А что я могу? — выдохнул Юичиро и сел на постели. — Поскакать на одной ноге в аэропорт, умолять не оставлять меня, что я могу сейчас?! К тому же, — он склонил голову. — Так будет лучше для нас обоих. — Почему вдруг ты решил, что расставание с Микой принесет пользу? — Глен, зачем ты мучаешь меня, принуждая говорить об этих вещах? Неужели ты не понимаешь, что я чувствую? — не поднимая взгляд на капитана, потухшим тоном спрашивает Юичиро. — Ты ведь все прекрасно знаешь. Зачем мне повторяться. — Тебе не дают покоя слухи, что бродят о нем по всей школе? — Да какие это слухи, — горько усмехнулся Амане и поднял на друга глаза. — Ты же сам все знаешь. Ты же с первого дня отговаривал меня от сближения с ним, потому что уже знал, какой он, и понимал, что ничего хорошего из нашего союза не выйдет. — Я мог ошибаться, — возразил Глен. — Нет, ты не ошибался, а как раз был прав. Все время был прав. Вы все были правы насчет него, только я один не хотел ничего знать, закрывал глаза на очевидные вещи, и в итоге сам же поплатился за свою наивность. — Юу ты не ошибался, пойми, ты был единственным, кто все это время не сомневался. Мика действительно… — Глен, — прервал его Юичиро, — не пытайся снова начать выгораживать его. Умоляю. Ты уже давным-давно как забросил попытки убедить меня в его невиновности. Потому что ты тоже все осознал. Осознал, кто он на самом деле в тот самый момент, когда, несмотря на нашу с ним близость, Мика снова начал захаживать к своим старым знакомым. Тут уже и ты прекратил защищать его. Думаешь, я не заметил? — слабо усмехнулся он, взглянув на товарища. Но Глен только покачал головой. — Юу, ты заблуждаешься. И когда ты поймешь, насколько глубоко ты заблуждался, что позволил себе сомнения, ты пожалеешь обо всем. «А может и впрямь стоит промолчать?» — Почему? — серьезно поглядел на Глена Аманэ. — Юу, — Ичиносе провел рукой по лицу, собираясь с мыслями. — Мика, конечно, очень сложный человек, не всегда поймешь, что у него на уме, но поверь, он не изменял тебе. — Что за… — хотел было возмутиться Юичиро, но Глен не дал ему договорить. — Послушай меня, — решительно сказал капитан. — Ты можешь обвинять Мику в чем угодно, да только не в измене. Это все Леонард и его шайка. — Они-то здесь причем? — нахмурился Юичиро. — Это они вынудили Мику встречаться с ними. — Как это вынудили? Ты откуда об этом узнал? — Я невольно подслушал их разговор, — Глен отвел взгляд, ибо было неловко признаваться в том, что он подслушивал. — А вынудили очень просто. Когда вы только начали встречаться, это всколыхнуло волну негодования среди многих учащихся. Не мне тебе об этом рассказывать. — И что дальше? — поторопил его парень, в котором быстро пробуждалось волнение. — Причем здесь Микаэль? — Эти ребята все спланировали и воспользовались ситуацией. Когда на вас обоих обрушилась всеобщая ненависть, вызванная завистью, они решили сыграть на чувствах Мики к тебе. Понимая, что Мика переживает за тебя, они уговорили его продолжать общение с ними, и таким образом отвести подозрение от тебя, как от того, кто забрал у них Мику. А пока бы Микаэль встречался с ними и молчал о своем решении, они бы рассорили вас и тогда Мика, потерявший тебя, без промедлений оказался в их распоряжении, и тогда они бы уже добились того, чего не могут добиться все это время. — Постой, — остановил его Юу, начинающий терять ход здравых рассуждений. Слова Глена заставляли пересматривать сложившиеся постулаты. — Но зачем им добиваться Мику, он ведь и так был их? Я бы поверил скорее, что они хотят вернуть его обратно. — Микаэль никогда не принадлежал им. Это явственно понятно из их разговора, который я случайно подслушал. Пожалуйста, пойми это, Юу. Мне самому тяжело было в это поверить, ведь ты прав, я разочаровался в нем в какой-то момент, но Микаэль, как я всегда и считал — никогда не был чьим-то любовником. Он любит только тебя и предан опять же только тебе. — Если всё так как ты говоришь, почему же тогда Мика ничего не сказал мне? — в сердцах выдохнул Юичиро. — А ты рассказывал ему, что страдаешь от побоев старшеклассников? — устремил на него взгляд Ичиносе. Ледяная волна прошла по позвоночнику Юичиро. Судорожный выдох вырвался из груди. — Он же… он… — глядя на свои дрожащие руки, одной из которых оттолкнул от себя Мику в их последнюю встречу, пробормотал Юичиро. — Он чуть не убил меня… Это он виноват в том, что я сейчас здесь… Он даже не думал сожалеть… Он сам толкнул меня, потому что не хотел меня видеть, я мешал ему общаться с его другом. — Каким еще другом? — мрачно взглянул на него Глен. — С Нагашимой, — дрожащим голосом выдавил Амане. — Ты правда считаешь его другом Мики? — презрительно осведомился Ичиносе. — Пойми, что он был там не по своей воле. Я учусь в этой школе с первого дня и уже второй год наблюдаю, как Кота подбивает клинья к Микаэлю, а тот гонит его прочь. О какой дружбе может идти речь? Мика ненавидит его, а подпустил к себе только из-за тебя, когда ты пришел в школу и объединился с его врагами. И только из-за тебя, точнее, чтобы отвести от тебя чужой гнев, он в тот день терпел рядом с собой этого тупого Нагашиму. Он ведь был только с тобой. Забыл обо всех, когда ты появился в его жизни. Он словно ожил и стал наконец-то счастливым. Я никогда раньше не видел его таким. А когда ты упал с лестницы, он был в таком стрессе, в таком убитом состоянии, так волновался за тебя, так сильно винил себя, что у меня не хватило духу отругать его. А потом он всю ночь просидел под твоей палатой, сжавшись от отчаяния в комочек и никого не замечая вокруг. Стыдно признавать, но когда стемнело, мы с Шиньей ушли, хотя очень любим тебя и волнуемся как за нашего товарища, а он продолжал сидеть. Всю ночь он ждал, пока будет позволено пройти к тебе. А на следующее утро, когда ты открыл глаза… — Я помню, — прошептал Юичиро, чувствуя непреодолимое желание убить себя за причиненную Мике боль. — Я пошел за ним. Он был морально убит твоим поступком. Я тогда испугался, что он что-то сделает с собой, он выглядел настолько нестабильным, что мог броситься под любую встречную машину или сигануть с крыши. Я попытался его подбодрить заверениями о том, что ты просто не в себе после травмы, но в этот момент вышли ребята и он вдруг сорвался с места и убежал. — Глен, — глядя в никуда, произнес Амане, — я совершил страшную ошибку. «Все верно, я первым обидел его. Он отстранился, задетый моими словами, обиделся, что я не верю ему, но продолжал оберегать меня, жертвуя собой. Как пожертвовал своей жизнью, спасая нас от тех бандитов. Мама права, он снова принес свои чувства в жертву моему желанию. Мой верный, чистый и непорочный ангел-хранитель. Какой же я дурак. Я только и делал, что бездумно ранил тебя. А ты все терпел и продолжал любить меня, хотя я причинил тебе столько страданий, гораздо больше, чем другие… Мика… Мика, мой Мика… Ты должен ненавидеть меня, а ты… твоя душа так чиста, что ради меня, ради моей прихоти ты бросил всё и уехал…» — Я отпустил его… нет, — содрогаясь от осознания собственной никчемности, покачал головой Юичиро, — не просто отпустил, я вот этими руками оттолкнул и прогнал его, хотя когда-то клялся никогда не бросать, быть только с ним. Разве можно простить меня после такого предательства? Да, единственный предатель здесь это я сам. — Юу… — Глен опустил руку ему на плечо. — Я обижался и гнал его, а он продолжал страдать в одиночестве. — Не кори себя, ты ведь ничего не знал. — Я должен был верить ему, я ведь люблю его, в конце концов, я должен был почувствовать, увидеть боль, что скрывалась в глубине его души. Но я ни черта не увидел, я будто ослеп! — выкрикнул Амане, ощущая как разрывается от боли его душа. Как раскаленное пламя отчаянья и вины испепеляет его внутренний мир. — Но ведь еще не всё кончено, ты еще можешь его вернуть. — Как? — горестно усмехнулся Юу. — Что я могу сделать, будучи прикованным к постели? Да и… — он устремил взгляд на часы. — Он уже с полчаса как летит в самолете. Его уже не вернуть. Он не сможет меня простить. Он ушел навсегда. Глен сочувствующе взирал на друга, сейчас убитого своим горем осознания и вины перед любимым, равно так, как был тогда Микаэль. — Юу, послушай… — ЮУ!!! Юичиро и Глен разом повернули головы. Распахнув глаза от изумления, оба смотрели на белокурого юношу, запыхавшегося, взлохмаченного, с размазанными по щекам слезами. — Мика, — пораженно выдохнул Юичиро, не веря своим глазам. Затаив дыхание он смотрел на этот прекрасный приближающийся призрак любимого. — Юу, прости, — бормотало видение. — Я хотел, собирался улететь, хотел исполнить твое желание. Но в последнюю минуту… Шиндо опустился перед кроватью и, обвив Юичиро руками за талию, прижался к нему.  — Лучше убей меня. Лучше убей, но не требуй расстаться с тобой, я не могу жить без тебя, — содрогаясь от слез, бормотал в отчаянье Микаэль, прижимаясь к любимому. — Прости меня, пожалуйста. Я люблю тебя, Юу… — Мика, — голос Юичиро дрогнул, он не смог, да и не собирался сдерживаться. Склонившись, он обнял Мику и прижал его к себе. — Это ты прости, — шептал он, пока горячие дорожки обжигали щеки. — Прости, что не поверил, что прогнал, что заставил тебя мучиться, прости меня… Я клянусь, что никогда не хотел прогонять тебя. Прости, если сможешь… — Юу, — Микаэль поднял на него растревоженные, заплаканные глаза. — Ты больше не сердишься? — Я люблю тебя, — усмехнулся Амане. — Мика, больше всех на свете люблю. Никогда не смей уходить, что бы я тебе не сказал. Ты понял? — взяв его лицо в ладони, Юичиро стал осыпать его горячими поцелуями. — Да, — выдохнул сквозь улыбку и ответные поцелуи Микаэль. «Ты всегда был дорог мне, а теперь, когда ты рядом, когда я вдруг ощутил, что потерял тебя, я понимаю — без тебя мне незачем оставаться на этом свете. В этом мире держишь меня только ты, мой прекрасный, гордый цветок… Ничто и никогда не загасит пламя моей любви к тебе, оно будет гореть во мне до конца дней, как бы ни сложилась наша судьба…» Нежные поцелуи постепенно становятся более чувственными, страстными, они олицетворяют истинное раскаяние двух пылающих юных сердец, все пережитые страхи и боль, которые в конце окропили сверкающие капельки светлого чувства прощенья и беззаботного счастья, растворяются в небытие. Ни один, ни другой в порыве безумной нежности друг к другу не обратили внимание, как, бросив на них печальный взгляд, Глен, усмехнувшись пылкому воссоединению, тихонько покинул палату. Провожая взглядом самолет, навеки уносящий их тихое семейное счастье, Эрика была опечалена мыслями о том, что не смогла поспособствовать примирению детей между собой, о том, как все-таки расстроится Юичиро, когда поймет окончательно, что Микаэль улетел и больше не вернется, каково будет отцу сейчас, когда он больше времени проводит с другом, у которого случилась такая трагедия, заботиться о Микаэле. Если бы не проблемы собственного сына, она обязательно поехала бы вместе с Микой, чтобы он не оставался надолго один, пока Натаниэль работает или пребывает в больнице у друга. Она думала, что будет чувствовать отец, когда его ребенок будет находиться в сотнях километрах от него, пусть и у близких с одной стороны людей, но одновременно и у чужих. Таким образом, не было до конца известно, кого же выберет Натаниэль: ее или родного сына, без которого он вряд ли сможет нормально жить. Дождавшись, когда самолет растворится в небесной синеве, женщина отправилась из аэропорта прямо в больницу проведать сына и поддержать его душевные силы, что наверняка изойдут на нет, стоит только ему сказать, что его брат в самом деле навсегда покинул Киото. По пути она перебрала в уме сотни смягчающих и убедительных фраз, но была готова к тому, что ни одна из них не будет услышана ее ранимым и душевно растерзанным ребенком. Итак, с тяжелым сердцем она подошла к палате, тихонько отворила двери, да так и остановилась на пороге. Она не могла вымолвить ни слова, только смотрела на сына, что опустившись на подушки, с умиротворенной легкой улыбкой на губах, глядел куда-то вдаль и одновременно вплетал пальцы в золотистые волосы, прикорнувшего у него на груди Микаэля. Пребывая в своем маленьком мирке, сотканном лишь для них двоих, мальчики, тихо переговариваясь друг с другом, не обратили внимания на появление постороннего человека в их палате, а Эрика же не стала мешать столь трогательному воссоединению, а потому так же неслышно, как появилась, оставила палату, посчитав за необходимость дать им еще немножко насладиться временем пребывания вдвоем. — Я уже подумал, ты в самом деле исчезнешь и я снова потеряю тебя, — сохраняя на губах полуулыбку, мягко проговорил Юичиро, пропуская шелковые волнистые пряди сквозь пальцы. — Снова? — Мика приподнял голову и устремил вопросительный взор на Юичиро. — Угу, — кивнул тот. — Как в детстве… когда ты внезапно исчез и не пришел на последний звонок в младшей школе. Я тогда чувствовал себя таким потерянным и ужасно злился на тебя, что ты пренебрег всеобщим торжеством, а теперь… ты не представляешь, что я почувствовал сейчас… Микаэль снова опустил голову на грудь Юичиро. Его чело омрачилось от возникших тягостных воспоминаний о том, отчего ему пришлось пропустить тот праздник, на который он хотел пойти, чтобы в последний раз увидеть своего заклятого врага. — А, правда, Мика, почему ты тогда не пришел? — Амане опустил глаза на брата, но тот молчал. Юу ощутил лишь как рука Микаэля сжала его футболку и он сам как-то весь напрягся. — Мика, что такое? — Юичиро испугался, что опять затронул слабое место и, как в прошлый раз, Мика отреагирует очень болезненно. — Я спросил что-то не то? Можешь не отвечать, если тебе неприятно об этом говорить. — Но ты же хочешь услышать, — мрачно отозвался Микаэль. — Эм, ну… — замялся Юичиро и тогда, вздохнув, Микаэль повернул голову так, что Юичиро стало видно его лицо. — Из-за брата… — одними губами проговорил Шиндо, отрешенно глядя в пустоту. — Из-за брата? Того ублюдка с завода? — при одном только воспоминании о том омерзительном парне по телу Юу прошла волна отвращения. — Из-за Эндзая? Это из-за него ты… — Юичиро осекся, так как увидел, что воспоминания о прошлом откладывают слишком мрачный отпечаток на возлюбленного. «Я очень хочу узнать все твои тайны, но в то же время я вижу, как тяжело для тебя снова сталкиваться со своим прошлым…» — А я в самом деле собирался улететь, — вдруг произнес Шиндо, и Амане понял, что Мика не намерен возвращаться к старой теме. — Уже был в самолете… — А что послужило причиной сойти с него? — усмехнулся Юичиро. Микаэль поднял на него лицо и Юу прочел этот до смешного простой ответ в чистом, дерзком и нежном взоре голубых глаз. — Я хотел улететь навсегда, чтобы не причинять тебе боль, о которой ты сказал, но… — Мика вздохнул, опустил глаза. — Не смог. Меня всего трясло от одной только мысли, что мы расстанемся. С ужасом проходила каждая минута ожидания, пока взлетит самолет и мы больше не увидимся. И вот когда объявили, что посадка окончена, я с ужасом понял — это всё. Самолет поднимется в воздух, и больше мы с тобой не встретимся. Я сорвался с места и, выбежав из салона, помчался прямиком в больницу. — Мика, — Юу пораженно глядел на возлюбленного, предавшегося откровению. — Тебя так испугала эта мысль? Шиндо кивнул, подняв на Амане слегка виноватый взгляд. — В чем дело? — Т-ты должно быть сердишься на меня. — Я? За что? — распахнул глаза Амане. — Ну как, — повел плечом Микаэль. — Ведь я не исполнил твоей просьбы и вернулся, когда ты не желал видеть меня. — Дурак ты, раз так думал, — усмехнулся Юичиро. — Ведь больше всего я ждал, что ты вопреки моим словам вернешься. — При этих словах Мика вскинул на него пораженный взгляд. — Даже рассердился, когда ты в самом деле ушел. А когда пробило два часа, я вовсе потерял всякую надежду на твое возвращение. — Но почему? — все также удивленно смотрел Мика. — Ты же сам этого желал… Злился, гнал, не хотел меня видеть. — Да, я злился, просто злился и говорил то, о чем совсем не думал. Вернее думал, но это не было моими истинными мыслями. Они исходили не от души, понимаешь? На самом деле я хотел, чтобы ты остался. — Понимаю, — кивнул Микаэль. — Только… — он снова склонил голову. — Что «только»? — мягко смотрел на него Юичиро. — Мика, — Юу не стал дожидаться дальнейших слов, он просто приподнял голову Микаэля взявшись за подбородок и заглянул в глаза. — Забудь обо всем. Я очень рад, что ты передумал и вернулся ко мне. И теперь ты так уже не поступишь, что бы ни было, правда? — пристально поглядел на него Амане. — В противном случае, я сам приду и заберу тебя. — Уверен? Не обманешь? — серьезно взглянул на него Микаэль. — Точно заберешь? — Мика, — усмехнулся Юичиро, ощутив даже некую досаду от таких недоверчивых изречений любовника. — Знаю, можешь ничего не говорить. Я всё знаю… Просто шучу, — мягко улыбнулся Микаэль, а после накрыл губы Юичиро своими. — Конечно, можешь даже не сомневаться, — прошептал Юу. — Все равно я хочу спросить. — Ну, хорошо, давай. Тебя видимо не переубедить, — слабо усмехнулся Юичиро уголком губ. — Ты сказал, что сердился на меня и потому так поступил. — Ну? — А сейчас? — Что сейчас? — Сейчас тоже сердишься? — поглядел ему прямо в глаза Шиндо. — Сейчас? — переспросил Юу. — Сейчас нет, не сержусь. — А почему? — все так же непонимающе взирал на него Микаэль. Ведь только недавно Юичиро был до такой степени зол, что гнал его от себя, обвиняя в блуде, предательстве. А теперь что же, все вот взяло разом и забылось? Или тоска о нем оказалась сильнее обиды? — Разве ты больше не винишь меня, не подозреваешь, тебе стало все равно? — на последние слова Микаэль сделал особое ударение, которое можно было расценить, как голос уязвленного самолюбия, пускай и слабый. — Мика, я хочу извиниться перед тобой за все подозрения последних дней. Надеюсь, ты меня простишь? — Юичиро виновато поглядел на еще больше растерявшегося брата. — Что такое на тебя нашло? — спросил он. — Ты вдруг извиняешься? — Извиняюсь, — с полуулыбкой на устах, подтвердил Амане. — Признаю, что был не прав в отношении тебя и потому извиняюсь. — С чего ты взял, что был не прав? — Кое-кто из наших общих знакомых подслушал один неприятных разговор между людьми, также хорошо известными нам с тобой. — И что? — в нетерпении спросил Микаэль. — То, что этот человек поделился со мной контекстом этого подслушанного разговора, и благодаря этому я понял, каким дураком был, как ошибался и чего чуть было не лишился из-за своей глупости, — нежно глядя на Микаэля, он провел рукой по его щеке. Улыбнувшись в ответ, Микаэль чувствовал, как в душе разливается приятное тепло. Однако это состояние длилось недолго, и с в следующий миг его лицо снова приобрело серьезное выражение. Он спросил: — Кто были эти люди? — Ты отлично их знаешь, — повторил Юу. — Говорившие были твоими друзьями. — Друзьями? — переспросил Микаэль с таким видом, будто совсем не понимал о чем идет речь. Амане это удивило, посему он уточнил: — Ну да, Коэн, Нагашима и наш одноклассник Наир. — Пф! Они мне не друзья! — фыркнув, резко заявил Микаэль. — Возможно, если вспомнить что они говорили, но так или иначе ты часто гулял в их компании, вот я и подумал… — Ты неправильно думал! — Теперь я и сам это понимаю, — опустил ресницы Амане. — За что тоже прошу твоего прощенья. — Ну так, этот парень подслушал разговор моих… эм «провожатых» и что? Кто это был? — сдержанно спросил Микаэль, так как все же хотел узнать дальше. — Глен. — Глен? — изумился Шиндо. «Он сделал это? Но почему? Он же все время был против нас с Юичиро и вдруг пришел и вот так всё рассказал?» — После его слов я больше не мог подозревать тебя ни в чем. — Хах, и тебе понадобилось мнение со стороны, чтобы убедиться в этом? Мне же ты верить не хотел, — выпрямившись, иронично усмехнулся Микаэль. — Прости, но что мне оставалось думать, — не выдержал Юу. — Ты постоянно бросал меня, сколько раз я видел, как ты крутишься в их компании, уходишь от меня — к ним, а отовсюду я слышу, как другие подшучивают надо мной, смеются над тем, какой я дурак, повелся на твои уловки. — Сколько раз я говорил тебе не верить чужим словам, — тихо прошептал Микаэль. — На чужих языках одна лишь грязь… Правильно они говорили и смеялись. Ты на самом деле тот еще болван. — Возможно, — согласился Юичиро, также опустив взгляд. — Да только когда тебе прямо заявили, что ты пребываешь в статусе объекта для развлечения, не больно-то уж будешь отрицать чужие сплетни. — И ты поверил? — хмыкнул Микаэль, поглядев на брата. «Да, в самом деле, я как-то сказал тебе такое… однако» — Я привык верить людям, — твердо ответил Юичиро. — А люди лицемеры, жалкие лицемеры… Все до единого, — слабо улыбнулся Микаэль. Юу даже вздрогнул от той обреченности, что на миг отразилась в этом взоре синих глаз. — Что ты хочешь этим сказать? — Относись осторожнее к чужим словам, порой они могут причинить гораздо больше боли, нежели кулаки, — с той же улыбкой сказал Шиндо. — Мика, ты пытаешься сказать, что в тот день ты тоже был не искренен? — Юичиро изо всех сил пытался понять поступки Микаэля, но некоторое все же оставалось тайной. — А с кем я должен был говорить искренне, с человеком, которому я безразличен? — Безразличен?! — А как же! Безразличен. Ты никак не выказывал ко мне интереса. Я для тебя словно не существовал. — Да я же кинулся спасать тебя в тот день, а ты смеешь говорить о безразличии? — изумился Амане; одновременно сердце кольнула игла обиды. — Подумаешь, спас, ты бы и за щенком бросился в воду, если бы видел, как он тонет, — фыркнул Шиндо. — Боже мой, неужели ты попросту так отомстил мне, воображая будто я к тебе ничего не испытываю, а ведь я мучился потом, пытался найти утешение в том, что могу быть рядом с тобой, хотя бы как вот в такой жалкой роли… — сокрушенно выдохнул Амане. «Ты в самом деле безжалостен. Мой прекрасный жестокий бог… Он не щадит тех, кто так или иначе причиняет ему страдания» — Хотел быть со мной? — недоверчиво воззрился на него Шиндо. — Да, — наивно просто ответил Юичиро. Микаэль отвел взгляд и крепко задумался, а после, не произнеся больше ни слова, накрыл губы Юичиро. Поначалу тот слегка опешил, но быстро собрался с мыслями. — И по-прежнему хочешь? — полушепотом спросил Шиндо, разорвав сладкий поцелуй. — Поверь, — как можно убедительней ответил Амане. — Может быть, ты не веришь словам людей, но я клянусь тебе, что да, хочу, и всегда буду хотеть… Незаметный вздох облегчения вырвался из груди белокурого юноши. Он снова опустился к Юу и лег, как прежде. Несколько минут прошли в тишине раздумий. Юичиро первый заговорил. — Мика, насчет твоих друзей… — Повторяю, они мне не друзья… — Да, извини… — спохватился Юичиро, не желая больше каким-либо образом провоцировать гнев любовника. — Я лишь хотел сказать… Они говорили о тебе… и. — И? — невидяще глядя в одну точку, произнес Микаэль. Как раз в этот момент он и сам вспомнил о своих горе-дружках, видеть коих не хотел теперь ни за что на свете. — То, что они говорили, — неуверенно продолжил Юичиро. — Это совсем не те речи, которые должны исходить от друзей. — Да? — тихонько хмыкнул Мика. — А что должны говорить друг о друге друзья? — Не знаю. В любом случае, это не должно выглядеть так отвратительно. — Да что же такого они наговорили? — Микаэля это явно по-своему забавляло. — Мика, это не важно, — Юичиро было сложно говорить о том, что он услыхал от Глена. — Просто я просил бы тебя, нет, пойми, я не могу видеть, что тебя окружают люди, подобные им. Мне больно это видеть. Они… — Больно? Почему? — Потому что. — Потому что они постоянно твердят о желании добиться моего тела? — Э, нет. Постой. Я не это… Откуда ты знаешь? — сконфузился Юичиро. «Снова он без стеснения так смело заговаривает о таком, ставя меня в неловкое положение» Ответом послужил тихий смешок. — Я слышал эти разговоры каждый день. И знал, что заставляет их находиться рядом со мной. Они даже не пытались это скрыть. И только эти откровения могли убедить тебя и Глена, что я не был с ними в интимной связи, поэтому ты смог простить меня. Разве не так? — Так… — Вот видишь, — улыбнулся Микаэль. — Получается, тебе известно об их намерение касательно тебя? — Я догадывался. — И пошел на это? Зная, чем это нам грозит? — пораженно глядел на него Юичиро. — Да. — Зачем? Юичиро задавал эти вопросы, хотя и сам давно знал на них ответы, и дальнейшие слова Шиндо только закрепили в нем веру в искренние чувства избранника. — Потому что я не мог видеть, как тебя донимают старшеклассники. Вот и согласился на их условия. Неважно, чем бы все окончилось, пусть бы мы расстались, но ты был бы в безопасности, так думал я в те дни, — мрачно ответил Микаэль. Амане не оставалось ничего иного, кроме как привлечь к себе Мику и заключить его в свои объятия, излив на него весь поток нежных и трепетных чувств, что бурлили в нем, словно водопад. — А я так старался делать всё, лишь бы ты не заметил… — прижимая к себе Шиндо, с горечью прошептал он. «Ты видишь всё, замечаешь любую мелочь… Ничто не ускользнет от твоего зоркого глаза, а я как последний кретин только и делал, что ранил твое сердце, пытавшееся защитить меня от бед» — Прости, прости меня… — Юу, — выдохнул Микаэль. В этих объятиях казалось, что все плохое, мучившее ранее, тает, подобно снегу под лучами весеннего солнца. Так прошло некоторое время, за которое эмоции улеглись. — Я вдруг сейчас подумал об отце, — отстранившись, Мика осторожно и нежно провел рукой по бедру пострадавшей ноги брата. — Он будет ждать меня, — с грустью отозвался он. — А я остался… — Не думаю, что он рассердится из-за того, что ты раздумал. Скорее только рад будет. Ему не хочется расставаться с тобой. — Почему ты так в этом уверен? — недоверчиво взглянул на него Микаэль. — Он же любит тебя, это видно. Он старается все делать так, как лучше тебе, — с улыбкой ответил Юу. — И ему тяжело из-за твоего решения. Я больше чем уверен, что он переживал, а сейчас, когда все выяснится, он обрадуется. Если и побранит тебя, то совсем чуть-чуть, для вида. Мика только тихонько фыркнул. — Почему ты не веришь своему папе? — серьезно осведомился Юичиро, видя, что тень недоверия все еще тенью лежит на всем образе Шиндо. — Да, он строгий, согласен, вспыльчивый, но это не мешает ему любить тебя. — Ты любишь меня, Юу, и этого достаточно, — улыбнулся Микаэль и снова прильнул к губам Юичиро. «И все равно я не могу согласиться с тобой, — думал позже Юичиро. — Натан хороший человек и не заслуживает такого твоего отношения. Может когда-нибудь я пойму причину твоей тайной обиды и недоверия, но сейчас я не могу разделить её» — Мика, у меня будет к тебе просьба. Микаэль вопросительно взглянул на Юичиро. — Когда ты в следующий раз придешь сюда, захвати из дома ту мою тетрадь. — Боюсь, это невозможно. Во всяком случае пока, — Мика отвел напряженный взгляд в сторону. — Почему? — всполошился Юу. — Она пропала? Или… Э, только не говори, что ты ее уничтожил… — А что если и так, — хмыкнул Микаэль. — Как поступишь тогда? — Ты меня испытываешь что ли? — поднял бровь Юу. — Никак не поступлю, просто жаль. Я привык, что она все время при мне. Нет и нет, что уже… Новую заведу, что помню, восстановлю, а что нет… Ладно, не беда, — расстроенный, Юичиро откинулся на подушки. Выслушав, Микаэль закрыл глаза. — Не волнуйся, через пару дней вернется твоя тетрадь в целости и сохранности. Только отцу надо сказать, чтобы мой багаж сразу обратно выслал. Юичиро с недоумением взглянул на него. — Чему ты удивляешься? — улыбнулся уголком губ Микаэль. — Наверное, — расплылся в улыбке Амане. — Уже ничему, — с этими словами он взялся за запястье Шиндо и притянул того к себе. — Спасибо тебе… — прошептал он сквозь жаркий поцелуй, — что не послушался меня, дурака… Остался… Мне больше ничего не надо, только знать, что ты со мной… Усмехнувшись, Микаэль с еще большей страстью приникает к губам любовника, отвечая тем самым на все вопросы, убеждая без слов, развеивая все сомнения, что могли копиться в душе. — Не думай, не думай ни о чем, Юу… Ведь я с тобой и люблю тебя…