Юное сердце на Розе Ветров

— Что ты там устроил?! — гневно воззрился на Микаэля Юичиро, настигнув его подле лестницы. По тому как Шиндо не торопился отправиться в их комнату, складывалось впечатление, что он намеренно ожидал его и без сопротивления позволил отвести себя в закуток. Однако взгляд его по-прежнему пылал обидой и недовольством. Отвечать на поставленный вопрос Мика явно не собирался. — Ты хоть понимаешь, в каком свете меня выставил?! — выдохнул Амане. — Он же твой друг, так ты сказал. Разве он не поймет? — саркастично заметил Мика. — Что он должен понять, что ему здесь не рады? Этого ты добивался? — Что ты так нервничаешь из-за какого-то там Ируки? — усмехнулся Микаэль. — Идзуки! — поправил Юу. — Извини, запамятовал, — с иронией проговорил Шиндо. — Так что ты так заботишься о нем, боишься его невольно обидеть? — За тебя боюсь, — ответил Юичиро. — За твое отношение к другим людям! Так же нельзя! Он ведь ничем не провинился перед тобой. Так за что ты на него напал? На это Мика лишь улыбнулся, той особой улыбкой, смысл которой до сих пор остался для Юу не понятен. — Нечего за меня бояться, — бросил Шиндо. — Я как-нибудь справлюсь. Почему ты раньше мне ничего не сказал о его приезде? — Я как раз собирался. — Поздновато, он уже здесь, — хмуро заметил Мика. — Нужно было еще подождать, чтобы прямо сразу меня перед фактом поставить. — Извини меня, — виновато произнес Юу, ощущая справедливость Микиной обиды. — Я совсем не хотел, чтобы так получилось. Я конечно же хотел сказать обо всем раньше. Предупредить за день до его приезда, но все переигралось и он приехал сегодня, и как раз сегодня, сейчас, я хотел тебе всё рассказать, но… — Юу вздохнул, — не успел. — И теперь ты рассыпаешься в любезностях перед тем, кто нарушил уговор и явился раньше положенного? — поднял бровь Мика. — А ты предлагаешь мне дуться на него? — с легким недоумением воззрился на брата Юичиро. — Это глупо. Тем более, когда я сказал тебе, что хотел его приезда. — Ну да, как я мог забыть, — с горечью усмехнулся Микаэль и поднял тяжелый взгляд на брата, — что ты его ждал. И с этими словами он стремглав помчался прочь к себе в комнату. — Мика! — Юу было бросился за ним, но угнаться в его положении за быстрым, как горная лань, братом, было невозможным. — Оставь меня в покое! Не хочу тебя видеть! Делать было нечего, Юичиро вернулся в гостиную, где ожидал его друг. Он надеялся, что разговор пройдет успешно и ему удастся убедить в чем-то Мику, но как всегда всё происходит не совсем так, как грезится. И вместо примирения получилась только вторая ссора. — Ну как, поговорили? — полюбопытствовал Ёсино, обернувшись к дверному проему, в котором показался Юичиро. Вопросы были излишни, ибо неудача переговоров была написана на лице Амане, невзирая на тщательные попытки скрыть ее присутствие. — Понятно, — мягко улыбнулся Ёсино и опустил ресницы. — Мое появление не входило в его планы. Наверное мне не стоило… — Нет, — воскликнул Амане, испугавшись хода мыслей теннисиста. — Пожалуйста, не смей даже мысли допускать о сожалении. Я безумно рад твоему появлению, — он прошел и опустился в кресло, где сидел до того, как был вынужден пойти за Микой. — А Мика, он перебесится. Он всегда такой. Трудно сходится с другими людьми, особенно если плохо знает их. Он изменится, я уверен. Просто ему нужно время привыкнуть, и всё будет хорошо. В конце концов, ему тоже не помешает пообщаться с кем-то помимо меня, — усмехнулся Юичиро. — Всё же я чувствую некую вину перед твоим братом, — улыбнулся Ёсино и задумчиво поглядел в сторону лестницы на второй этаж. — Я явно помешал ему в чем-то.

***

«Зачем, зачем ты позвал его Юу? Как ты мог? Даже не сказал мне! — закрывшись у себя в спальне, пока единственном месте, где никто, кроме Юичиро, его бы не потревожил, бесился Микаэль. — Не успел, ха! Хотел бы — успел бы. Ты не собирался мне ничего рассказывать. Думал, все само собой утрясется. Приедет твой так называемый «друг», и я тут же приму его. Буду счастлив! Так ты думал, Юу? Такие радужные перспективы рисовало твое воображение?» Он сел на свою кровать и, впившись пальцами в края, устремил гневный взор на улицу. «Идзуки Ёсино… Так ли чисты твои помыслы, как твоя улыбка? Добрый самаритянин, вызвавшийся утешать страждущего и жаждущего. Почему ты поверил? Неужели ты настолько слеп ко всему, что творится вокруг тебя? Только ты, Юу, только такой как ты мог поверить в такую чушь и не увидеть истины. Не разглядеть этого взгляда… Или…» Сердце Микаэля сжалось вмиг, когда эта идея пронзила стрелой сознание. «Ты как раз видел его? И как раз это тебя не остановило, а привлекло…» — Нет, — Микаэль зажмурился и сдавил руками голову, пытаясь отогнать от себя ужаснувшую его мысль. — Ты часто бываешь слеп, но не настолько. Ты не мог так поступить со мной. Это все он… Его вина. Из-за него ты так ведешь себя со мной. Вдруг на этаже послышались голоса. Мика напрягся и обратился вслух. Веселые мальчишеские голоса приближались и вскоре дверь в комнату распахнулась, и на пороге сначала возник Юичиро, а затем и Ёсино с переброшенной через плечо дорожной сумкой. Мика так и замер в ожидании разъяснений и отчего-то его снова терзало дурное предчувствие, прямо как перед тем, как в их дом явился незваный гость. — Мы тебе не помешали? — полюбопытствовал у брата Амане. — Я хотел показать Ёсино нашу комнату. Да и нужно же было перенести сюда его вещи, прежде чем мы все отправимся на ужин. — Юу, я, кажется, не совсем понимаю… — проговорил Микаэль не спуская глаз с вошедших. — Что же тут понимать, эти дни он поживет в нашей комнате. Ты же знаешь, со спальными местами у нас в доме напряженка, — усмехнулся Юичиро. — Даже нас с первого дня в одну комнату заселили, рискуя, что мы друг другу в глотки вцепимся. — Что?! — ужаснулся Микаэль, побелев от ярости, хотя в душе все понял в ту самую секунду, когда Юу завел этого парня в их обитель. — Что же в этом удивительного? — пожал плечами Юу. — Ты еще спрашиваешь! — выдохнул Шиндо. — Тебе еще хватает наглости задавать мне такие вопросы! Что же, — запыхавшись от избытка эмоций, бушевавших внутри, Микаэль надменно взглянул на двух ребят, а точнее непосредственно на одного, — я вижу, ты решил хорошо и увлекательно провести время. Не буду вам мешать. Вскочив с постели, Шиндо умчался прочь. — Боже мой, неужели он теперь будет так на всё реагировать? Юичиро выглядел таким подавленным, что Ёсино поневоле пожалел его. — В конце концов, я могу остаться в гостиной, если твой брат так остро переживает вторжение на вашу территорию, — положив руку на плечо Юичиро, мягко сказал он. — Я не могу этого допустить, — покачал головой Амане. — С Микой я поговорю, но я не оставлю тебя, моего гостя, ночевать в гостиной. — А тебе не кажется, что ты слишком резок с ним? Не обидит ли его такой тон? — усмехнулся уголком губ Идзуки. Юичиро поднял голову, собираясь что-то ответить, но запнулся, встретившись с доброжелательным взором ясных глаз. На минуту он пожалел, что не может постоянно видеть подобное выражение в глубине глаз возлюбленного. — Не больше положенного, — сказал Юичиро и сделал несколько шагов. — К тому же, я в самом деле немного виноват перед Микой. Я ничего ему не сказал о нашем с тобой общении, и он имеет право на меня сердиться. Правда, — он нахмурился, — если бы его злость распространялась только на меня… Ладно, — Юу тряхнул головой, словно избавляясь от ненужных рассуждений. — Располагайся, — обернувшись к Идзуки, приветливо и беззаботно сказал он. — Так я и думал, — прошипел Микаэль, наблюдая всю эту сцену из укромного места, не упустив из виду ни руки, коснувшейся Юичиро, ни доброжелательного взгляда, выражающего сочувствие к товарищу по несчастью. — Ты заинтересован в Юу и не скрываешь этого. Не желая больше быть зрителем в этом скромном театре, чувствуя себя оскорбленным и униженным, Микаэль покинул этаж. Совсем скоро домой возвратился Натан. Он очень благодушно принял товарища Юичиро, как впрочем принял однажды самого Юу. Как и Эрика, они гораздо раньше Микаэля знали о том, что сын пригласил к ним своего знакомого. Нельзя сказать, что Натаниэль был этому очень обрадован, но возражать не стал, тем более видя, что жена полностью разделяет это решение. Она считала, что провести время с человеком, который не только является ровесником их детей, а и имеет схожее положение с Юу, будет полезно обоим их сыновьям. Исходя из этих соображений, к которым примешивалось также и то, что этим он как бы сделает еще один подарок мальчикам, лишенным в этот праздник некоторых благ из-за отсутствия средств, Натану ничего другого не оставалось, кроме как дать свое согласие. Он не был сколько-то удивлен, узнав о преждевременном приезде гостя, так как Эрика заранее сообщила ему эту новость по телефону, и, возвратившись домой, Натан был настолько приветлив и учтив, насколько позволял ему его суровый отцовский нрав. Когда все сели за обеденный стол, единственным, кто опаздывал, был Микаэль. — Мика опять сбежал из дома? — полюбопытствовал Натан у жены, отметив отсутствие своего родного сына. Со времени своего прихода он ни разу не столкнулся с ним, что наталкивало на подозрения. — Я ничего об этом не знаю. Я не видела его только последние полчаса. Юу, — она обратила взор, ищущий поддержки и объяснений на Юичиро. — Он, — начал было говорить Юу, но как раз в этот момент Микаэль показался в дверях столовой. Хмурый, замкнутый и язвительный подросток с враждебным взглядом — именно таким предстал белокурый юноша перед компанией. Итак, будучи совершенно нерасположенным ко всему творящемуся в доме, он сцепил зубы, увидев, что Ёсино сидит рядом с Юичиро, хотя за столом еще остались свободные места. — Проходи, почему мы все должны тебя ждать? — с неодобрением взглянул на него отец, еще не догадываясь о том, какая обстановка сложилось в доме из-за приезда гостя. — К счастью, не все заставляют себя долго ждать, являясь даже раньше положенного, чтобы не создавать всяких проблем, даже не задумываясь, будут ли им рады, верно? — бросил недвусмысленную фразу отцу Микаэль, при этом искоса поглядев на Ёсино, после чего прошел на свое место, которое, надо отметить, очень удачно оказалось свободным. Будь занято и оно, Мика был бы менее благодушен. При этих словах и Юу, и Эрика вздрогнули и устремили взоры на Мику. — Мика, как ты можешь? — возмутился Юичиро, опасливо взглянув на своего гостя. Натану не пришлось пояснять происходящее. Он сразу уловил, в чем тут дело. — Мика, что такое? Что ты себе позволяешь? — зашипел Натан. — Немедленно прекрати! Мика уже было открыл рот, дабы вставить еще одну колкую фразу, но вмешался Ёсино. — Всё хорошо, — с улыбкой, сказал он. — Мика действительно прав, и мне неловко от того, что пришлось слегка нарушить ваши планы. Я сам виноват, Микаэль злится на меня вполне заслуженно. «Он меня выгораживает? Миротворцем решил прослыть, лицемер?» — подумал Мика и тут же презрительно фыркнул. — Какие планы, дорогой, о чем речь? — усмехнулась Эрика. — Мы всегда рады принять у себя гостей, особенно если это друзья наших детей. Пожалуйста, забудь о неудобствах. — Мика выказывает мысли, свойственные в данном случае только ему одному, и то только из-за того, что понятия не имеет о приличии. И если он еще раз позволит сказать подобное, ему придется пойти к себе в комнату, — сказал Натан, не удостаивая сына взглядом, и обращаясь непосредственно к гостю. — Чего тянуть? — заметил Шиндо. — Я прямо сейчас могу отправиться в свою комнату, которая к тому же уже и не моя вовсе. Ха, не думал я, что в наше время еще остались оккупанты. — Замолчи немедленно! — повысил голос старший Шиндо, в который раз краснеющий за поведение своего чада. — Ешь молча. — Затем, он обратился к Идзуки. — Прошу прощения за своего сына. Он всегда был трудным подростком, мне так и не удалось научить его должному поведению. — Я не заметил ничего такого, что могло бы как-нибудь меня обидеть, господин Шиндо, — со спокойной улыбкой на губах ответил теннисист и перевел взгляд на Эрику. — А вы превосходно готовите. Я никогда не ел такого изумительного карри. — О, спасибо, милый. Тебе правда нравится? — просияла Эрика. — Очень, — кивнул Ёсино. — Жаль моя мама не знает такого рецепта. — Я бы с удовольствием с ней поделилась как-нибудь. — Было бы замечательно. — Говоришь, твои родители уехали? — спросил Натан. — И почему им не пришло в голову забрать тебя с собой? — фыркнул Микаэль. Пускай эта реплика прозвучала негромко, она все равно достигла слуха родни. — Мика, прошу, прекрати! Зачем ты это делаешь? — взмолился Юичиро, полушепотом обращаясь к брату. — У них появилась очень срочная работа и они были вынуждены, — ответил Ёсино невзирая на колкое замечание. — И, да, они бы взяли меня с собой, если бы это была обычная командировка, — сказал он, обращаясь к Мике. — Я в общем-то сам отказался. Куда хуже сидеть одному в отеле, лучше уж сам как-нибудь. — А говорят, в отелях нынче такие грандиозные празднества устраивают. Воспоминаний и впечатлений на весь год хватает и даже больше. Зря ты не поехал, — хмыкнул Микаэль, метнув молнию в гостя, который лишь улыбался на все его замечания. «Мика! Клянусь, еще одно слово!» — говорил взгляд отца, который Мика попросту игнорировал. — Возможно, я бы и пожалел об этом потом, — приветливо отозвался Идзуки, — но не теперь, не после того, как Юу любезно предложил мне встретить праздник у вас. А ведь он даже не знал, что мои родители собираются уехать. — Юу, ты просто молодец. Как же правильно ты поступил, пригласив своего друга к нам, — похвалила сына Эрика. — Ужасно думать, что ты остался бы один в новогоднюю ночь, — с сочувствием поглядела она на Ёсино. — Никто не должен оставаться один, особенно в такой волшебный праздник. Я всегда сочувствовала одиноким людям, у которых просто нет тех, с кем они могли бы разделить эту судьбоносную ночь, ведь не зря говорят, что как встретишь Новый год, так и проведешь. — А, пустяки, — простодушно ответил парень. — Я уже привык. Они не в первый раз уезжают на праздники и оставляют меня одного. — Немудрено, видать хотят, чтобы праздник действительно удался, — сделав ударение на последнее слово, вставил реплику Шиндо-младший. — Мика, — незаметно толкнул его в бок Юичиро, готовый провалиться от стыда сквозь землю. — Умоляю, хватит. Ты нарочно пытаешься его обидеть? Зачем ты это делаешь? — Тебе лучше знать, — фыркнул Микаэль. — Ты мстишь мне за что-то? Но ведь я же извинился перед тобой. Сколько можно? — Как у тебя язык поворачивается? Ты хоть немного думаешь, прежде чем произнести что-либо? — впился гневным взоров в Мику Натан. — Ты мог проявить хоть малую долю сочувствия и хоть на миг позабыть о своем непомерном эгоизме? Хотя бы попытаться сделать вид, что сопереживаешь. — В чем я должен ему сочувствовать? — огрызнулся Шиндо. — В том, что он явился сюда и вынужден терпеть общество такого невоспитанного эгоиста? — А ты бы предпочел, чтобы он остался один в такой день? Каково ему по-твоему было бы встречать Новый год одному? — Подумаешь, я всю свою жизнь никак иначе его и не встречал, — фыркнул Микаэль. Чуть не потеряв терпение, Натан ценой невероятных усилий подавил в себе чувства, вызванные словами сына, бросившего упрек прежде всего ему, как плохому отцу. Он не хотел кричать на Мику в присутствии постороннего мальчика. — Надеюсь, — как можно сдержанней проговорил он, — ты не собираешь вдаваться в подробности своей прошлой несчастной жизни с таким плохим отцом, как я? — Мальчики, мальчики, ну что вы, право слово, — вмешалась Эрика, которая по лицам мужа и пасынка видела, что уже практически готов разразиться скандал. — Натан, Мика совсем не это имел в виду. Правда? — она мягко воззрилась на пасынка. — Он вовсе не хотел кого-то обидеть, у него это вырвалось случайно. Оправдания мачехой поступка мужа стали последней каплей в чаше терпения сына. Больше находиться в этом окружении Мика не имел сил, а потому встал из-за стола и удалился к себе, никому ничего не объяснив. Отец хотел было его остановить и вернуть за стол, но потом махнул рукой, посчитав, что для всеобщего блага будет лучше, если Микаэль сегодня не появится в столовой. — Устроил я тебе веселый праздник, — опершись локтем о стол и закрыв лицо ладонью, произнес Юичиро после того, как ужин завершился и родители отправились к себе, чтобы не мешать парням. — Я знал, что Мика не подарок и будут определенные сложности, но я все равно надеялся, что он будет сдержанней. Не знаю, мне так стыдно перед тобой за него. Своим приглашением я только все тебе испортил. — Юу, не стоит переживать, — улыбнулся Идзуки. — Знаешь, в какой-то степени это даже забавно, поведение твоего брата. Я нисколько не обижаюсь на него и благодарен тебе за то, что позвал меня. — Правда, тебя его слова не смущают? Ёсино отрицательно покачал головой. — Он же просто защищается? Я чужак, оказался на его территории, с его братом, естественно, ему это не нравится. Он попросту ревнует, и это можно было бы назвать милым, если бы он не реагировал так болезненно, а понимал, что мы всего лишь друзья. Пусть я испытываю к тебе некоторую привязанность с первого момента нашей встречи, я не допускаю мыслей, что это может перерасти в нечто большее, а даже если бы и задумался, тут же отмел бы эти мысли, ведь зная, как близки вы с Микой, я бы не стал становиться между вами. Кроме того, это абсолютно бессмысленно и утопично, такие чувства невозможно разрушить. — Не могу поверить, — склонил голову Юичиро. — Почему он так и не научился разделять понятия между просто другом и возлюбленным? Он также бесился из-за моих школьных друзей, но потом им кое-как удалось примириться, и мне казалось, это непонимание уже в прошлом, а приехал ты… и он будто снова сошел с ума. Чаще всего я понимаю, что все его действия, поступки продиктованы душевными терзаниями, но бывает, я совсем не могу понять его поведение. В такие моменты я уповаю только на случай, что все разрешится само собой, если дать немного времени. — Всё разрешится, будь уверен. Мика все поймет рано или поздно и не будет относиться ко мне с такой враждебностью. Ты же сам мне это говорил. Неужели успел позабыть свои собственные слова? — Да нет, — пожал плечами Амане. — Я помню, только… Этот ужин заставил меня ненадолго забыть обо всем. Ёсино сочувствующе поглядел на парня, имеющего большие проблемы с предметом своей любви. Следующие несколько часов прошли в том же ключе. Родители были заняты своими делами, а дети предоставлены самим себе. Микаэль избегал общества и тех, и других, кипя в душе от осознания, что его снова оставили. Даже затея извести гостя своими замечаниями не возымела должного эффекта. Ёсино и не думал обижаться на него и уже тем более уезжать из дома, где ему точно не дадут мирно встретить Новый год. Он был мягок и миролюбив, как бы не пытался задеть его Шиндо. Юичиро, бо́льшую часть времени посвящая конечно же приглашенному другу, время от времени пытался примириться с Микой, но натыкался только на стену холодного безразличия или надменной обиды. И наиболее всего Микаэля приводило в бешенство наличие чужих вещей в их с Юу комнате и понимание, что даже ночью ему не удастся избежать назойливого юноши, посмевшего нарушить их идиллию. Уже вечером, когда до сна оставалось не так много времени, Ёсино и Мика встретились в коридоре. Каждый следовал своим путем — Идзуки как раз вышел из их комнаты, собираясь спуститься вниз, в то время как Мика наоборот только поднялся по лестнице. Приветливую улыбку Ёсино, Микаэль проигнорировал, равно как и его самого, величественно прошествовав мимо того, словно в коридоре никого не было. — Мика, — нисколько не обидевшись на такое явное пренебрежение, окликнул его Идзуки. — Можно с тобой поговорить? Шиндо остановился и только слегка повернул голову. Никакого желания разговаривать с этим человеком он не имел, и это довольно отчетливо читалось во всем его существе. Ёсино подошел к юноше. — Надеюсь, ты не сбежишь, — с улыбкой произнес он без капли насмешки. — Разве твое место не около Юу? — иронично заметил Микаэль. — Кто же будет его утешать? Ведь ты именно для этого явился сюда, не так ли? — Не совсем, — мягко ответил Идзуки. — Юичиро не нуждается в утешении, он не так слаб, как ты о нем думаешь или, что вероятнее, делаешь вид, что думаешь. И я ни в коем случае не являюсь тем, кто способен утешить его. Поверь, я не в силах занять место, которое было занято другим еще задолго до моего появления. Микаэль вздрогнул от этого признания, но слов было слишком мало, дабы поколебать его убеждения. — Я здесь потому что Юу пригласил меня, и я почувствовал, что ему просто нужен дружеский совет от того, кто пережил подобное, вот и все, — мягко заключил Идзуки. — Это ни в какой степени не унижает твоего достоинства и всего того, на что ты идешь ради него. — Я? Ради него? Хах, почему я должен на что-то идти ради него? Это просто смешно. Из Юу отменный шут, но не бог весть какой друг. Раздражает своей притворной добродетелью, только и всего, — насмешливо ответил Микаэль, прожигая мнимого соперника взглядом. — Ненавижу его одним словом. — Хм, — задумчиво протянул Идзуки, пристально глядя на собеседника. — А мне с первой нашей встречи он показался очень открытым парнем с чистой душой и добрым сердцем. Путь, который освещает его мечта и глубокая привязанность к тому, кого он хранит в душе, это жизненное кредо Юу. Таких людей, как он, не часто встретишь в наши дни. Сочетающих благородство и отвагу, жажду помочь и принять любого, кто нуждается в его поддержке. При этом он не витает в облаках, а воспринимает мир таким, какой он есть. Открыто любит и также открыто ненавидит. «Расписывает мне достоинства Юу?» — подумал Микаэль и подозрение снова больно кольнуло сознание. — Ты совсем ненормальный, если вот так говоришь мне́ подобные вещи, — хмыкнул он. — Признайся. — В чем? — В цели своего визита, конечно же, — нетерпеливо ответил Микаэль. — Я здесь потому, что меня пригласил твой брат, — спокойно ответил Ёсино. — Правда, ты расцениваешь это совсем иначе. — Глупости, — фыркнул и отвернулся Мика. — Я совершенно не думаю о тебе и о твоих причинах. Я не настолько низко себя ценю, чтобы придавать значение таким мелочам. — И, тем не менее, позволь сказать, что ты можешь быть спокоен. Шиндо повернул лицо к парню. — Прости, если ты пытаешься скрыть, но я вижу, как ты смотришь на Юичиро, это невозможно утаить. Мое появление заставило тебя волноваться, тем более, что наш общий знакомый действительно сплоховал, не поставив тебя заранее в известность, чем и навлек на себя твой гнев. Вполне справедливый. — Я не нуждаюсь в одобрении своих поступков, — холодно заметил Мика. — Я догадывался, что ты так скажешь. Мика изогнул бровь. — Пока мы переписывались с твоим братом, помимо темы спорта, мы часто говорили именно о тебе. — О, неужели такой пустяк имел место в ваших животрепещущих беседах? — И далеко не последнее место, хочу заметить, — улыбнулся Ёсино. — Юу много рассказывал о вас, ваших взаимоотношениях с детства, о том, как восхищался твоей изобретательностью, изворотливостью, признался, что всегда пытался подражать твоей личности, но в силу каких-то обстоятельств не мог приблизиться к тебе. А когда все же смог подступиться, то был безумно рад, потому как никогда не рассчитывал, что некто вроде тебя подпустит его к себе. Для него ты всегда был чем-то недосягаемым, как звезда, прекрасная, величественная, но холодная и далекая. — Он писал тебе это? — нахмурился Микаэль, чувствуя, как бешено трепещет сердце в груди, а от волнения бросает в жар. — Неоднократно. Микаэль отвернулся и прошел немного вперед, стараясь подавить свое волнение покусывая губы. — Тогда, — выдавил он. — Почему ты явился сюда, если получал от него такие письма? — Я ведь уже не единожды отвечал тебе на этот вопрос, но мне не сложно повториться опять — я приехал, как друг. — Сожалеешь? — насмешливо бросил Микаэль, стараясь за маской безразличия и иронии скрыть свою заинтересованность. — Юу стал мне другом, о чем я могу сожалеть? — усмехнулся Идзуки. — Всего, чего я хотел, я добился, а большего мне не надо. Поэтому я и сказал — тебе не о чем беспокоиться. Я люблю Юичиро, но как своего друга и товарища по несчастью, и, чтобы поддержать его в такой момент я приехал, как только он попросил. Мне хотелось бы и тебя когда-нибудь назвать своим другом. Ты сильная, неординарная и интригующая личность, со сложным, непредсказуемым, но добрым и благородным нравом. Не мудрено, что Юу полюбил тебя настолько крепко. Если честно, то я вам немножко завидую. «Странно, все как будто растворились, такая тишина во всем доме», — подумал Юичиро, остановившись у подножия лестницы и оглядывая весь первый этаж. Родители отправились к себе, пока он был в ванной, поэтому пустые комнаты, в которых был погашен свет и не слышалось ни единого звука, выглядели мрачновато. Юичиро поежился представив себе, как это, находиться в доме совершенно одному, без надежды, что кто-нибудь придет к тебе. Тут же он вспомнил слова матери за ужином и Ёсино, вынужденного провести праздник в одиночестве, если бы не его приглашение. Уже почти поднявшись на второй этаж, он вдруг услыхал смех Микаэля. — Странный у тебя друг, Юу, — обратился к нему Шиндо, — говорит всякую чушь, изливает душу постороннему человеку. Что ты в нем нашел? — Что вы тут делаете? — полюбопытствовал Амане, пытаясь вникнуть в обстановку. — Обменялись парой слов с твоим братом, не более, — ответил Ёсино. — Да, хах, не более, — продолжал посмеиваться Мика. — У меня сложилось впечатление, что я присутствую на исповеди, причем исповедуются мне лично. А я как на грех сутану в спальне оставил. Пойду прихвачу, а то как-то не по правилам, — и все также улыбаясь, он прошел к ним в комнату. — Что это было? — Юичиро провел его глазами до двери, за которой он исчез и подошел к другу. Его поразил искренний смех любовника, не отравленный ядом сарказма, как бывало когда он по-настоящему злился. — Я думаю, совсем немного, но мы сумели понять друг друга, — загадочно улыбаясь и также глядя на дверь спальни, произнес Ёсино. Юичиро недоуменно воззрился на него, но, как видно, Идзуки не намеревался вдаваться в объяснения. «Не могу утверждать, что после того, как я застал Микаэля и Ёсино за разговором, в тему которого ни один, ни другой, так и не посчитали нужным меня посвятить, Мика изменил себя, но кое-какие перемены все же были, и их нельзя было упускать из виду. Я мог только догадываться, что именно сказал ему мой гость, потому как Мика стал спокойней и сдержанней. Конечно, ему по-прежнему не нравилось присутствие Ёсино; оно его стесняло, сковывало, он не раз показывал свое недовольство, но был все равно терпимей, чем раньше. Новогодняя ночь прошла на удивление весело и шумно, особенно когда все стали обмениваться подарками. Когда Ёсино вручил нам с Микой одинаковые футляры с дорогими фирменными ручками, вся наша семья зашлась от хохота. Во-первых, из-за подобной ручки Микаэль натерпелся такого кошмара, что вспоминать не хотелось, а семья окончательно обанкротилась, выплачивая его долги, во-вторых, мы купили гостю в подарок точно такую же ручку. Когда мы объяснили Идзуки все детали, он вдоволь посмеялся вместе с нами. Мне даже показалось, что наши каникулы могут пройти весело и беззаботно. Пускай мой брат все также не горел желанием появляться в нашем обществе, желая, чтобы я уделял внимание лишь ему, время от времени он, как я думаю, соскучившись, заходил в комнату, в которой были мы и, усаживаясь рядом со мной на диван, облокачивался о подлокотник и, подперев рукой щеку, устремляя взгляд в окно, со скучающим видом, который он умел напускать на себя в такие моменты. А сам внимательно слушал наши разговоры, дополняя их своими замечаниями. Я видел, что он покорно ждет момента, когда мы снова останемся наедине, и это ожидание ему дается тяжело. Он скучает основное время, и чтобы облегчить такое незавидное времяпровождение, мы с Ёсино старались сами отыскать его и заставить быть частью нашей компании. Только его надолго не хватало, и вскоре он исчезал. Я улавливал этот долгий взгляд, который говорил, что Мика хочет уйти, поскольку ему нужно не шумное общество, а только мое внимание, мои нежные слова и ласки. Не раз я устремлялся следом за ним и, настигнув его в комнате, не мог подавить желание прижать его к себе. Только краткий миг, маленький лучик и нам снова приходилось расставаться. Вокруг были глаза и уши. В любой момент либо отец, либо мать могли увидеть нас. Наша маленькая тайна, которую мы бережно храним уже долгое время, могла быть раскрыта и неизвестно, какие последствия повлекло бы разоблачение. Тогда я был рад уже тому, что Ёсино знал о нас и не нужно было скрываться от него — правда, в его присутствии мы все равно старались вести себя как братья, не проявляя истинных своих отношений. Поскольку он был в курсе, то ни разу не упрекнул меня, что я оставляю его и иду за Микой, он понимал, почему я так поступаю, и был лоялен, за что я был благодарен ему. Каждый раз и Мика, и я нехотя разрывали объятия и возвращались на свои места. Я возвращался к оставленному мною товарищу, которого, как пригласивший в свой дом, обязан был не бросать, а Мика… Впрочем я не знаю, что делал он, оставаясь наедине с собой. Снова я оказался прав, предчувствуя, что эти дни будут особенными и принесут много хороших впечатлений. Так оно, по сути, и было. Дружеская болтовня, смех, яркие рассказы из прошлого, которых и у меня, и у Ёсино поднакопилось достаточно — все это разбавляло серые будни лишенных своей цели и учившихся жить заново. Впрочем, тут я заблуждаюсь, ведь учеником на тот момент был только я. Идзуки справился со всем гораздо раньше и теперь, по его примеру, я старался просто не отставать и не думать о грустном. Мне было легче находиться рядом с человеком, чья беда не оказала действия на его характер и взгляд на жизнь. Ёсино оставался собой, таким, каким я повстречал его впервые. Он благотворно действовал на меня и постепенно то, что тревожило меня раньше, стало отступать. Возможно, я как-то изменился, и именно это послужило причиной моему возлюбленному быть более снисходительным к гостю, нарушившему его историю нашей будущности на этот приближающийся к концу год. — Юу. Услыхав доносящийся со стороны парадной двери голос, Амане обернулся. В приоткрытом проеме, стоял Микаэль и как только Юу обернулся, призывно махнув своей изящной рукой, затворил дверь. — Мика, я ведь… — Юу бросил взгляд на лестницу, по которой собирался подняться в спальню, где ждал его возвращения друг, но, вздохнув, последовал за Микой, взяв курточку. — Почему ты здесь? — оказавшись снаружи, Юичиро прихватил свободной рукой края куртки на груди. — Холодно ведь так. Пойдем в дом. Мика стоял на краю порога, составляющего четыре ступени. — Юу, — обернувшись, без дальнейших слов, он прильнул к брату и, обхватив за шею, жадно накрыл своими губами губы Юичиро. Не в силах противиться соблазну, так же страстно желая близости с Микаэлем, Юичиро, выпуская из руки свой локтевой костыль, который с шумом падает на запорошенный утренним снегом порожек, хватает его за талию и прижимает к себе. Горячее дыхание от страстного поцелуя двух влюбленных наполняет морозный воздух. Опираясь на здоровую ногу и частично на Мику, Амане с жаждой странника пустыни приникает к губам любовника. Несколько секунд и, ощутив, что стоять тяжело, Амане приваливается спиной к входной двери, но это не мешает их губам и языкам сливаться воедино. Наоборот даже придает острастки. «Он терпит… — внезапно под напором чувств, который непомерно изливает Микаэль в эти секунды, вдруг понимает Юичиро. — Все это время… Ни слова не говорит мне, молчит о своих желаниях, хотя они важны для него… Это я отчасти позабыл о близости, постоянная боль и неудобство гипсовых оков вынуждают меня не думать ни о чем постороннем. Но ведь его это не касается, и он давно хочет нашего физического единения. В то же время он понимает, что сейчас оно невозможно, не смеет заикнуться и просто томится, довольствуясь краткими минутами, подобными этой… Мика… Почему же ты молчишь?» — Скоро, совсем скоро всё закончится. Мы будем вместе, — шепчет Юу, уже просто прижимая к себе хрупкое тело брата. — Подожди еще немного. — Хорошо, — ответно шепчет ему Микаэль, прильнув сильнее к Юичиро, будто не доверяя самому себе и своим собственным словам, словно предчувствуя что-то нехорошее, ожидающее их в будущем. Ложные чувства всегда появляются в душах, испытывающих счастье, ибо они становятся пугливы, везде им мерещится опасность, повсюду преследует страх, что однажды случится то, что положит конец их радости и небо снова заволокут тучи. Эти ранимые и чувствительные сердца вздрагивают от малейшего шороха и готовы воспарить в небеса, стоит только забрезжить на горизонте слабым лучикам надежды; цепляясь в это недолговечное счастье, пока оно не растворилось, они пытаются испить его до последней капли раз за разом. В этом и есть это величайшее счастье возвышенной души, находить даже самые мельчайшие радости, принимать их в себя, уживаться с ними, а когда первый порыв пройдет, искать следующее и все это бесчисленное количество раз, пока истинное счастье не обрушится на уже оформившуюся, закаленную горестями и радостями душу, и тогда она сможет упиваться им бесконечно. Душа, никогда не знавшая ни радости, ни горести, затвердевшая и черствая, как земля, увядшая, как цветок без влаги, и скупая, как почва гор, слишком скудна и никогда не оценит истинной благодати, даже получив ее из рук судьбы. Она умрет вместе с телом, так ни разу не воспарив ввысь, ибо навечно пригвождена к земле бледными, мирскими заботами. — Вернемся в дом, — ласково говорит Юичиро, душой желая остаться здесь, как можно дольше. Шиндо кивает, питая то же желание, но их отсутствие долго незамеченным не останется и все равно придется вернуться. Наклонившись и, подобрав с пола костыль, Мика отдает его Юичиро. Опираясь и на него, и на Шиндо, Юу и Мика вместе заходят в дом. — Мика, — в комнату к брату вошел Юичиро. Задумавшись в кресле, Шиндо поднял глаза на Юу, как только тот обратился к нему. Раскрытая на коленях книга была скорее для отвода глаз. — Не надоело тут сидеть? — с лукавой улыбкой поинтересовался Юичиро, по пути к креслу. — А что? — не понимая этого приподнятого настроения брата, спросил Микаэль. — Ничего, есть предложение, — подмигнул ему Амане. — Пошли.