***
— Нет, Мика, нет. Только не это. Ты не мог. Оно того не стоит! Только бы ты не совершил такой глупости. Да пусть меня к черту выгоняют из школы насовсем, но я не стану подвергать тебя такому. Мне не нужны такие жертвы. Сама мысль, что Микаэль согласится отдаться и ляжет под этого отвратительного человека, была невыносима для него. Добираясь до школы, понемногу Юичиро проникался размышлениями, которые свелись к тому, что его исключение носило своеобразный характер. Он не был уверен до конца, но что-то подсказывало ему, что Мори изначально нацелился именно на Мику и это отчисление (даже представленные обвинения казались ему по-прежнему не столь существенными, чтобы принимать такое несправедливое решение), стало поводом склонить его к близости. Это было бы вполне в духе такого отталкивающего человека, как их новый директор, у которого и поступки, и помыслы окрашены в грязные тона мелких и низких амбициозных желаний. Первым делом, оказавшись в школе, Юу бросился к классу в надежде, что Мика находится там. Не далее, как десять минут назад звонок возвестил о завершении первого урока, потому в коридорах было полным-полно учеников. Юичиро спешил как мог, чтобы успеть застать брата на месте. Запыхавшийся и красный он распахнул дверь аудитории. — Юу? — увидав в проеме взмыленного друга, вскинули брови Глен и Шинья. Окинув быстрым взором с удивлением уставившихся на него одноклассников, Амане задал только один вопрос: — Где Мика?! — А нам-то откуда знать, — буркнул кто-то. — Твой родственник — ты за ним и следи! Хе, че, принц, опять сбежала твоя Золушка и на сей раз туфельки не оставила? — Замолчи! — прикрикнул на него Кагуразака. — Он с утра не появлялся, а ты не знал разве? Такой ответ был сродни электрическому разряду. Юичиро застыл на мгновенье, а после бросился прочь, не слыша окликов растерянных друзей. «Не появлялся», — гулко отбивались в висках слова Кагуразаки, пока Юичиро несся по коридорам школы. — Туда, только туда, если где он и может быть, то только там. В кабинете! Однако не успел Юичиро добежать до нужной аудитории, как вдруг ему примерещилась до боли знакомая фигура с золотистыми локонами, промелькнувшая в районе лестницы. — Мика? — вздрогнул Амане и ринулся туда. В два счета он очутился на лестничном проеме и сердце пропустило удар при виде сводного брата, медленно спускающегося вниз. — Мика! — Юу подбежал и, схватив его за плечо, резко развернул к себе. От внезапности Шиндо отшатнулся, его глаза метнули молнию в незнакомца, однако признав в нападающем Юичиро, его взгляд тотчас смягчился, а еще через секунду наполнился удивлением. — Юу? Что ты тут делаешь? — Мика, это ты сделал? — схватив брата за плечи, Юу впился в него взором. Его всего трясло от волнения. Где был Мика все это время? Что он делал? Неужели он опоздал и самое страшное уже случилось, ведь подавленный вид Микаэля был заметен даже со спины. Нет, только бы этого не случилось! — Отвечай, это из-за тебя? — Что я сделал, что из-за меня? — недоуменно глядел на него слегка испуганный Шиндо. — Пожалуйста, только не ври мне сейчас. Это очень важно. Ты должен сказать правду. Признайся. — Да что случилось? Ты точно безумец. Разве ты не должен быть дома? — тревожно глядел на него Микаэль. — Не притворяйся, — выдохнул Юичиро. — Ты же знаешь, должен всё знать. — Я тебя не понимаю. — Скажи, за какие такие заслуги меня вдруг, предварительно без права голоса и оправдания вышвырнули из школы, а сегодня почему-то восстановили обратно? — Тебя восстановили? — с замиранием сердца повторил Шиндо и проблеск радости промелькнул в его синих глазах. «Мори не соврал». Однако Юу воспринял этот краткий лучик, скользнувший по лицу брата совсем иначе. — Пожалуйста, только не делай вид, что ты ничего об этом не знаешь, — с мольбой произнес Амане. — Не ври, это всё, о чем я тебя прошу. — Хорошо, — Мика опустил ресницы. — Я рассчитывал, что так случится. Надеюсь, ты доволен исходом? — Доволен? — переспросил Юу. От такого вопроса он даже опешил. — Да как можно быть довольным в такой ситуации? — А почему нет? «Господи, неужели он и впрямь не понимает, что я чувствую?» — мысленно ужаснулся Юичиро, глядя в эти ангельски невинные глаза. — Как я могу быть доволен, если за моё возвращение ты обязан платить такой ценой?! — вскричал Амане, до посинения впиваясь пальцами в плечи брата, в глазах которого на секунду отразился страх, прежде чем перейти в прежнее бесстрастие. — Ты хоть на минуту задумался о том, как я буду себя чувствовать, зная, что ты добился моего восстановления путем продажи себя какому-то мужику?! Тут уже не выдержал Микаэль. Что было сил, от в доли секунды вспыхнувшей злости из-за нанесенного оскорбления, он хлестанул Юичиро по лицу. — Да как ты смеешь?! Спятил?! — в гневе выкрикнул он. Но и Юу был вне себя, а от удара и отчаянья вовсе обезумел. — Это ты сошел с ума, если решил, что меня это обрадует! — отвесив Мике ответную, более мощную пощечину, вскричал он. От внезапного удара Мика отпрянул к стене и опустился на пол. Вскинув взор из-под лба на Юу, он просто смотрел на него ничего не говоря. И вдруг из оскорбленного, этот взор превратился в смиренный. Шиндо будто бы раскаивался в совершенном поступке. — Что молчишь?! — дрожа всем телом, выдохнул Амане. — А вы что уставились?! Убирайтесь всё! — крикнул он парочке человек из параллельного класса, остановившейся, чтобы поглядеть на разборку братьев. — Я ничего не сделал. Ничего не было… — тихо проговорил Микаэль, сидя на полу. — Прости, что заставил тебя волноваться. — Как это не было?! — воскликнул Амане. — Обыкновенно, — Микаэль поднял на него глаза и с ужасом для себя Юу осознал, что у человека, который кривит душой, не может быть такого искреннего, источающего боль взгляда, какой был сейчас у его сводного брата. В то же мгновенье Юичиро пришел в ужас от собственного поступка. Ударить Мику, того, кого он любит, даже в порыве злости, было самым последним делом. И он это сделал. Микаэль все еще пребывал на полу под стеной, когда Юу протянул ему руку. Однако, проигнорировав ее, Шиндо поднялся сам. — Мика, — позвал Юу, но юноша проследовал вниз по лестнице, как и собирался до появления в школе брата. — Подожди, — Амане устремился следом. — Куда ты идешь? Мика продолжал молчать. Складывалось впечатление, что он над чем-то раздумывает. Юичиро шагал рядом, не смея прервать ход его мыслей, хотя и порывался, поскольку жажда узнать истину продолжала впиваться стальными иглами в голову. Миновав большой и светлый вестибюль, они вышли на улицу. Юичиро полагал, что оказавшись снаружи, Мика наконец заговорит, но тот легкой поступью сошел со ступеней и двинулся по дорожке. — Я пообещал матери, что когда вернусь, расскажу ей всё, а на деле до сих пор не знаю, что ей ответить, — задумчиво изрек Амане, снова оказавшись рядом с Микой. Они медленно, будто прогуливаясь шли вдоль старого школьного корпуса. — Скажи ей, как есть, — безразличие в ответе брата заставило Юу вскинуть на него взор. — Что меня отчислили, посчитав одним из учеников, портящих имидж школы? — Можешь еще добавить — тех, кто более никогда не принесут школе почета, уважения и медалей. — Хочешь сказать, это послужило причиной моего отчисления? — удивился на минуту Амане, но после, вспомнив прошлые слова Микаэля о приоритетах их учебного заведения, пришел к выводу, что в его словах есть зерно правды. Только Юичиро по-прежнему верил в совсем иной предлог своего отчисления. Вариант, обмозгованный им по пути сюда, был куда более вероятен. Да только реакция Мики на обвинение путала все карты. Юу своим упреком нанес ему явное оскорбление, стало быть, тут было нечто иное, о чем его брат пока упорно умалчивает. — Хорошо, допустим тут я расскажу правду, а как мне объяснить, — он поглядел на Микаэля, — отчего вдруг они изменили свое решение касательно меня? — Посчитали его слишком суровым и решили дать тебе шанс, как ученику, три месяца не посещавшему занятия, — пожав плечами, ответил Микаэль. За все время он ни разу не посмотрел на Юу и последнего это тяготило. Продолжать разговор в таком ключе было тяжело, но и прекратить его Юичиро не мог. Ведь на кону стояло нечто большее, чем уязвленная гордость и обида. — Мика, — Юу взял брата за локоть. Когда Микаэль обернулся, Юу опустил пристыженный взор к земле. — Прости за тот удар, не знаю, что на меня тогда нашло. Я чуть с ума не сошел, сгорая от ревности. — Всё нормально, — с оттенком какой-то грусти отозвался Микаэль. Нет. Это была не обида. Юу отчетливо понимал. Тут что-то другое, более глубокое, более личное. Но что же? Молодые люди направились дальше. — Холодно, — проговорил Микаэль, плотнее запахивая воротник куртки, а после пряча руки в карманы. — Зачем было уходить из школы? — спросил Амане, до сих пор не понимающий цели этой вылазки, когда можно было остаться в теплом помещении. Впрочем, это было несущественно, гораздо важнее было узнать условия Микиного договора с Мори, в существовании коего Юу не сомневался. Только было юноша собрался задать брату очередной вопрос, как внезапно перед ними вырос высокий человек. Это был Шино Мори. Отправляющийся по своим делам, он по пути к воротам вдруг увидел пресловутую парочку, расхаживающую в одиночестве по территории, и не преминул подойти. Юу оцепенел, когда поймал на себе пронзительный, строгий взгляд. Микаэля эта встреча и вовсе вынудила напрячься. — Что вы здесь делаете? — с ноткой надменности в твердой интонации поинтересовался Мори. — Вам, Шиндо, следует отправиться на занятия, которые вот-вот начнутся. А Вы, — он воззрился на Юичиро, — с некоторого времени лишись привилегии находиться на территории школы. Лучше Вам уйти отсюда, пока не возникли новые проблемы и постараться приложить больше усилий, чтобы в дальнейшем иметь возможность появляться здесь. Юичиро нахмурился, в этих словах он уловил какую-то угрозу. — То, что меня отстранили от занятий в школе, еще не значит, что я не имею права прийти сюда к своему брату, — холодно заметил он. — Резонно, — согласился Мори. — Хоть и выглядит эгоистично. Приходить и отвлекать кого бы то ни было от их непосредственных обязанностей не является характерной чертой хороших учеников. — Вы хотите сказать, что я не имею права здесь появляться? — воскликнул Амане. — Молодой человек, никто не сможет Вам этого запретить, здесь Вы должны обращаться за советом исключительно к собственной совести. Вы сами уже пострадали из-за своей безответственности, не заставляйте других повторять вашу судьбу. Юичиро обернулся к Мике, в момент догадавшись на кого намекает Мори. — Не переживайте, я скоро уйду и никого не буду отвлекать, — довольно грубо ответил Юичиро. — Всего доброго, — кивнул Мори. — Не опаздывайте, — бросил он Микаэлю и двинулся к воротам, где его ждала машина. «Его походка, движения довольно грациозны… Словно я уже где-то видел их», — пронеслось в голове у Юичиро, который и раньше отметил утонченную чеканность во всем, что говорил и делал этот человек. — Все-таки он отвратителен, — нарочно содрогнулся он, словно отряхивая следы этой встречи со своих волос и одежды. — Как жаль, что теперь школа находится под его контролем. Прежний директор меня куда как больше устраивал. — По-твоему он так ужасен? Юичиро с удивлением посмотрел на Мику, чей взгляд провожал Шино Мори к машине. — А ты склонен предполагать иначе? Помолчав с полсекунды, Шиндо твердо ответил: — Нисколько. «И к этому человеку я должен буду уехать… Безумие. Самое настоящее. Как я могу сказать Юу, что этот человек является моим родным отцом? Это выглядит как еще большее безумие…» Решительный ответ брата, который он не только слышал в его словах, но и отчетливо читал в пылком взоре, полностью успокоил сознание Амане. Оставалось последнее, что он обязан был выяснить, прежде чем покинет школу и вернется домой. — Мика, пожалуйста скажи, как тебе удалось добиться моего восстановления? — с определенной осторожностью спросил он. — Повторяю, я не делал того, о чем ты подумал. — Это я понимаю, но хочу знать, что другое ты сделал. — Сказал же, — угрюмо отвечал Микаэль, отвернувшись. — Ничего. Когда я пришел просить его, он уже был готов принять тебя обратно. Мне не составило большого труда договориться с ним. — Что ты хочешь этим сказать? — недоуменно воззрился на него Юичиро. Ему казалось, что брат нарочно о чем-то умалчивает, но в то же время он не исключал, что ему это только кажется. — Возможно, кто-то или что-то другое повлияло на него, — с непонятной для Юу тоской во взгляде, сказал Микаэль и вопреки наказу директора двинулся в сторону резных ворот. «Может, это был Батори?.. — предположил Юичиро. Оставшись стоять на месте, он поглядел на окна верхних этажей здания, в одном из которых располагался кабинет Ферида. Среди всех его знакомых только этот человек пользовался определенным уважением среди прочих и мог на чем-то настоять в случае необходимости. Если кто и мог за него вступиться и одержать победу, так только президент школьного совета» Эрика не смогла оставить такое напряженное положение дел без внимания, и как только сын вернулся домой, между ними состоялся серьезный разговор. Юичиро рассказал ей то, что узнал сам от директора в момент его отчисления, умолчав только о своих догадках о том, с какой целью это вообще было затеяно. Где-то глубоко в душе он ощущал, что его попросту не хотели видеть в этой школе и нарочно убрали долой, чтобы не мешать свершаться каким-то делам. Сейчас, сидя с матерью в гостиной и говоря с ней о произошедшем, он вдруг сам для себя осознал, что отлучение от занятий это лишь временная мера. Вынужденная задержка. Никто не собирается оставлять его среди учащихся, даже если все тесты в конце года оценят по самому высшему баллу. Здесь нечто иное, можно даже сказать личное. Это была безумная мысль и весьма эгоцентричная для обыкновенного подростка, которого выставили из школы, но что-то внутри толкало думать Юу именно так. И искра этого необнадеживающего измышления зародилась именно сегодня, при их с Микой встрече с Мори. Он смотрел на Юу и говорил с ним так, как не может говорить один человек с другим, не имея к тому личных поводов для неприязни. Только чем и как Юу успел насолить ему, не будучи на занятиях и помелькав на них всего какую-то неделю, вот тут уж загадка так загадка. К тому же не избежал более чем странного взгляда Мори и Микаэль. Пусть это был только краткий миг, но Юу успел уловить какой-то непонятный блеск, сверкнувший на долю секунды в черных глазах. Во все этой ситуации таилось нечто странное, но никто не торопился дать Юичиро разъяснения. Исходя из этих мыслей о весьма враждебном отношении директора, Юу вечером спросил об этом Микаэля, когда после ужина они остались наедине и убирали посуду. — Похоже, тебе снова придется посещать школу одному, — собирая со стола тарелки в одну стопку, усмехнулся Юичиро, решив зайти издалека. Ничего не ответив, погруженный в свои думы Микаэль отнес чашки к мойке. — Мика, — Юу оставил посуду на столе и приблизился к любовнику, так и оставшемуся стоять у рабочего стола. — Ты не должен об этом беспокоиться. С тобой будут ребята, они никому не дадут тебя в обиду. Шиндо содрогнулся от слов Юичиро, подающих слабую надежду, но тут же снова поник. «Что сделают эти глупцы, когда меня и в школе-то скорее всего не будет…» — Эй, ты чего? — с легкой полуулыбкой, Амане опустил руку на плечо Микаэля. — Все же хорошо, да? — Абсолютно, — раздраженно фыркнул Мика, не оборачиваясь, — если не считать, что мне опять придется умирать от скуки в компании парней, которые кроме как о спорте ни о чем другом говорить, кажется, не способны. — А что ты предлагаешь? — пожал плечами Юичиро. Он не ожидал, что Мика скажет нечто подобное в такой момент. — Не нужны мне телохранители. Без них я всегда прекрасно справлялся. — Разве тебе так не спокойней? — спросил Юу. — Нисколько, — мрачно ответил Микаэль и, обернувшись, облокотился о столешницу. — Значит, по-твоему опасаться больше нечего? — Юу стал ближе и провел рукой по щеке Мики. — Из школы удалили всех тех, кого я мог бы опасаться, если бы боялся вообще, — произнес Микаэль. «Как всегда, его гордость — это нечто особенное» Юичиро вздохнул. Если уж Мика говорит так, то ему тем более нет резона опасаться. Возможно, испытывая к Мори неприязнь, он сам провоцирует в себе образы и действия, чтобы было больше поводов поддерживать свое кипучее чувство отвращения по отношению к этому человеку. — И ты продолжишь ходить в школу как раньше, невзирая на мое в ней отсутствие? Микаэль отвел тяжелый взгляд в сторону. — Ответь, пожалуйста, — попросил его Юичиро и, повернув лицо Мики к себе, коснулся его губ своими. — Я хочу знать. — Отец ничего больше не говорил тебе? — спросил Микаэль. — Нет, — слегка растерявшись от внезапной смены темы и вопроса брата, покачал головой Юу, — задал мне несколько вопросов, попросил объяснить, и только. Да ты и сам слышал. Это же было во время ужина. — Да, знаю, я просто подумал… — Нет, больше ничего, — заверил его Амане. — Он довольно спокойно воспринял эту новость. — Что совсем не вяжется с его обычным образом «хорошего родителя», — иронично заметил Микаэль, — ответственно относящего к судьбе своих отпрысков. — Ты недоволен? Чем? Микаэль не ответил, а только сжал уголки губ. С ролью отчима его дядя справлялся куда лучше, нежели с ролью отца. По крайней мере, пасынка он хотя бы пытался выслушать и понять без излишних нравоучений. А ведь и Мика и Юу были для него одинаково неродными детьми. Возможно, такое предвзятое отношение сложилось у Натана только к нему, к Микаэлю, к ребенку его сестры, появления на свет которого он никогда не хотел. И только потому всегда был с ним черств и строг. Он не хотел его рождения и даже уговаривал мать сделать аборт. Конечно, если верить словам Мори, а Мика в них практически не верил. Может быть, совсем чуть-чуть. Самую малость, но что-то просыпалось в его с детства знавшем одиночество сердце. — Мика, что с тобой? Ты так мне не ответил, — с волнением всматривался в лицо брата Юичиро. — Отпусти, — сказал Микаэль и прежде чем Юу убрал от него руки, сам высвободился из его объятий и быстро зашагал в сторону второго этажа. Слишком много, слишком много всего, что нужно обдумать, осмыслить, принять. Совершенно не достает сил произносить все это вслух. Мика знает, что допускает ошибку, умалчивая о главном, но у него просто нет выбора. В первую очередь он не знает, как сказать Юичиро о том, что человек, которого они оба презирают, является его родным отцом. Это не просто признать самому, чего Мика так до сих пор и не сделал, но куда более трудоемко рассказать это любимому человеку. Точно также сказать Юичиро, что ради его возвращения в школу он, Мика, будет вынужден покинуть его на какое-то время и пойти к тому, в чьем присутствии ему тошно и гадко, невозможно. Амане не примет этой жертвы и никуда его не отпустит, тем самым потеряв еще одну ценную для себя вещь. Мика и так уже лишил его достаточно благ, чтобы теперь забирать и обучение в школе, которого хотел Юу. Это было бы чересчур много лишений. Так рассуждал Шиндо, сидя на подоконнике и пустым взором глядя на тонущую во мраке спускающейся ночи улицу.***
Рассматривая бумаги в своих руках, Шикама некоторое время стоит в растерянности, а после поднимает взор на директора. — Вам что-то не ясно, Доджи? — строго замечает тот. — Хм, — внезапно озаряемый какой-то мыслью, Шикама позволяет себе полуулыбку. — А мне казалось, что имя этого ученика отныне больше никогда не будет фигурировать среди прочих. Вы были непреклонны в своем решении. — Возникли непредвиденные обстоятельства, — проговорил Мори, продолжая заниматься своей работой. — Ах, понимаю, — чуть склонил голову Доджи. — Так что же, он остается? — Как Вы могли заметить, Доджи, остается — это громко сказано, — ухмыльнулся уголком губ Мори. — Верно, — согласился молодой аристократ, опустив взгляд на документы. — Отстранение до конца года все равно, что исключение. А что же будет дальше? — А Вам стоит об этом беспокоиться? — сухо ответил Мори. Шикама лишь усмехнулся. Шино был прав, все то, что будет происходить со школой в дальнейшем, мало заботит его, того, кто вместе со многими просто покинет стены школы через пару месяцев. — Я отдам эти бумаги председателю, он лучше знает, что с ними делать, — произнес Доджи. — Как хотите, — совершенно не уделяя этому внимания, словно отмахнулся от него Мори. «Что же, убрать Юичиро любыми судьбами из школы при наименее благоприятном исходе, отстранить от занятий — это твоя цель. Но что ты затеваешь на самом деле?» — рассуждал Шикама, покидая кабинет директора. Оказавшись снаружи, он не без удивления узрел белокурого юношу, стоящего под стеной, безразлично глядящего на учеников, снующих в конце коридора Микаэль поднял на него серьезный, пытливый взор. — Что ты тут делаешь? — мягко и в то же время сдержанно спросил заместитель школьного председателя, совершенно спокойно взирая на Микаэля. — А ты? — в свою очередь осведомился Шиндо, пристально глядя на старшеклассника. — Прости, мне некогда играть в твои игры. У меня много дел, — сказал Шикама. — Если у тебя есть вопросы, я выслушаю, в противном случае — извини. — У меня нет к тебе никаких вопросов, — ответил ему Микаэль, с некоторой насмешкой взирая на заместителя. — Тогда ты, должно быть, здесь по иной причине? — Шикама перевел взгляд на двери кабинета, а потом снова на Мику. — Ты все-таки послушал моего совета. Микаэль передернул плечами, продолжая опираться на стену позади себя. — Разумное решение, — слегка улыбнулся Доджи. — Прости, но мне, в самом деле, некогда. — И с этими словами, он двинулся по коридору. Юноша некоторое время смотрел ему вслед, а потом, отойдя от стены, медленно направился по коридору. Он сам не знал, зачем ноги принесли его к этому чертовому кабинету, где пребывал человек, видеть которого он не хотел совершенно, но теперь он ни секунды не желал здесь оставаться. — Микаэль! — позади раздался мужской голос и в то же время чья-то цепкая рука ухватила за локоть. Мальчик обернулся и увидал перед собой всё то же холодное лицо Шино Мори, пытавшееся сейчас изобразить беспокойство. — Почему ты уходишь? Я ждал, что ты придешь, а ты просто проходишь мимо. Я думал, ты за весь день хоть раз зайдешь ко мне и мы поговорим. Им не о чем говорить, следовательно, и появляться в кабинете не имеет смысла. Шиндо только морщится, ощущая силу, с которой сжимают его руку. — Ах, прости, — спохватывается Мори и отпускает сына. — Отойдем? — предложил он и отвел Мику в сторону. — Я хотел тебе сообщить, — начал он. — Совсем скоро я окончательно улажу вопрос о твоем переезде ко мне. Ты ведь еще никому об этом не сказал, так? — Нет, — глухо отозвался Микаэль, совершенно не радующийся перспективе оставить свой дом и Юу, пребывающего в нем. — Вот и правильно, это полностью моя забота, — одобрительно кивнул мужчина. — Все, что останется тебе, моему сыну, это только собрать вещи. Тебе понравится у меня, уверяю. Мика, — взявшись за подборок Микаэля, он приподнял его голову. — Что ты как в воду опущенный? Разве тебе должно быть плохо? Или я предлагаю тебе что-то из ряда вон выходящее, что ты стоишь передо мной с таким скорбным лицом? Я не хочу видеть твое лицо таким. Мне, как твоему отцу, тяжело видеть тебя грустным. Пожалуйста, попробуй сделать хотя бы вид, что ты доволен. — Доволен? — усмехнулся Микаэль и тряхнул головой так, что мужчине пришлось отнять руку от его лица. — Я доволен, безмерно, просто счастлив! Никогда не ощущал себя счастливее! — и круто развернувшись на каблуках, Шиндо помчался прочь. «Черт, этот мальчишка просто не может без сцен», — цыкнул языком мужчина, опасливо озираясь по сторонам. Однако, к счастью, ничье внимание им привлечь не удалось, да и в месте рядом с кабинетом директора учеников всегда было маловато даже при прежнем директоре. «Доволен? А чем быть довольным? Тем, что им предстоит разлука с Юичиро? Или тем, что человек, которого он считал отцом, врал ему или тому, что появившийся невесть откуда спустя шестнадцать лет незнакомец вдруг заявляет на него отцовские права? Чему тут радоваться?!» Микаэль несется по витиеватым коридорам здания, толком не глядя, куда бежит. По пути он даже сталкивается с кем-то из учеников, но быстро поднимаясь, снова бежит прочь, не слыша возмущенного оклика. Куда угодно, только бы выбраться из этой душной камеры, где давят сами стены. Очутившись во дворе, он не замедлил шага, а понесся вглубь школьного сада, голые ветви которого слабо покачивались на ветру. Порывы холодного воздуха поднимали вверх золотистые волосы; словно тонкими металлическими иглами пронизывали кожу лба, носа и щек; с силой попадая в легкие, жгли синими языками пламени изнутри. Микаэль задыхался от быстрого бега, пока злость подогревала в нем силы. Как вдруг чей-то оклик заставил его остановиться. — Эй, кто здесь? — раздался грозный голос Нагашимы Коты, идущего со стороны стадиона. В тот же момент шорох в кустах усилился и перед глазами футболиста возник запыхавшийся и красный от бега Микаэль. — А, это ты, — криво ухмыльнулся Нагашима. — Все бегаешь? Никак не угомонишься? — А ты здесь что забыл? — холодно осведомился Мика. Давненько он уже не сталкивался нос к носу со своим ярым воздыхателем. — Гуляю, — иронично бросил тот, оценивающе глядя на Шиндо. — Уже больше месяца прошло, как мы пересекались в последний раз. А после назначения нового директора и вовсе в школе бедлам творится. Тут уж не до интимных встреч, — он улыбнулся и Мику чуть не вывернуло от этой пошлой улыбки. — Говорят, мол, взбучка отразилась на всех поголовно, — продолжал Нагашима. — Никто не избежал репрессий, но ты видать исключение из правил. Все также носишься по своим делам, тебя это не коснулось. Дружок наш Наир, попавший под волну очищения, да Леонард, решивший прекратить свое обучение еще до того, как тут началась мясорубка, его родители переехали, следовательно, он покинул школу, так вот, будь сейчас они здесь, только бы подивились твоей вседозволенности. «Значит, Лео тоже нет…», — нахмурился Мика. Пускай друзьями они никогда не были, более того, в последнее время отношения между ними носили скорее враждебный характер, но почему-то известие, что он больше не может увидеть его, отдалось грустью в глубине души. — Знаю, о чем думаешь. Пусть у нас малость не ладилось, а все же мы были какое-то время довольно дружны, — хмыкнул Кота. — Так что? — он стал приближаться к Микаэлю. — Как посмотришь на то, чтобы в знак нашей былой дружбы, — он приобнял Мику за плечи, — скоротать пару часиков один на один? — Да ни за что! — яростно вспыхнули глаза Микаэля. Эмоции от встречи и заявления Мори еще полностью не улеглись в нем, а тут еще новое столкновение с этим отвратительным типом. Вдруг Кота рассмеялся, Шиндо опешил от такой странной реакции. — Что напрягся? Задрожал? — посмеиваясь, отозвался Кота. — Пошутил я. Так, нахлынуло что-то. Убрав руку и сунув ее в карман, верзила сделал несколько шагов в сторону от Мики, до сих пор не понимающего, почему он еще не прижат к какому-нибудь дереву и перед ним не маячит эта похотливая морда с одним единым намереньем поцеловать и по возможности облапать как можно больше участков тела. — Удивлен? — обернувшись через плечо, Кота лишь хмыкнул. — Немного, — ответил Мика, все еще с недоверием относясь к такой метаморфозе отношения. — Всё просто, — лениво пожал плечами здоровяк. — Ты мне больше не интересен. На секунду Шиндо оторопел. — Ах, вот как, — его губы растянулись в насмешливой улыбке. — И что же такое случилось? Тебе что во время праздников мозги святой водой промыли? — Язви теперь сколько влезет, а так оно и есть, — безразлично бросил Нагашима. — У меня кое-кто получше тебя появился. Девушка, хорошенькая, ласковая. И главное без ума от меня. Погляди, — достав из кармана смартфон, он показал Мике дисплей, на котором светилось изображение самого Коты, которого целовала в щеку, прикрыв глаза, какая-то курносая девчонка с правильными чертами лица, обрамленного блестящими темными волосами. — Ха, должно быть дура какая-то, кто еще на тебя поведется другой? — фыркнул Микаэль. — Может и дура, — напоследок с удовольствием поглядев на фото, Кота спрятал телефон обратно в карман. — Да только привязана она ко мне очень сильно, — он поднял на Мику глаза, в которых читалось самое неприемлемое для Микаэля — жалость и насмешка. — А ты снова в одиночестве. Снова остался один. И опять вынужден скрываться, несмотря на новые правила установленные школой. Обидно, правда? И защитить некому? Юичиро дома отсиживается, за плохое поведение наказание отбывает; а Доджи до тебя и вовсе дела нет, он в последнее время с президентом сильно сблизился и к поступлению усердно готовится, ему не до решения твоих глупеньких проблем; команда Ичиносе своими делами занята, у них тренировки; из старых друзей тоже никого не осталось, а больше-то у тебя никого и нет, — он злорадно усмехнулся. — Я тебя пожалел, по старой памяти хотел пригласить, что бы тебе не так тошно было, я же помню, как ты убиваешься, когда осознаешь, что никому не нужен, даже отцу своему… — Заткнись! — выдохнул Микаэль. Крупная дрожь пробежала по его телу, точно от потока мороза обдавшего его за одну секунду. — О, кажется, я задел за живое, — прогнусавил Кота. — Так ты все еще страдаешь из-за этого? Выходит, даже твой любимый Юичиро не в состоянии залечить твои душевные раны? А ведь ты так рассчитывал на него, а тут… Вот незадача… — Закрой свой грязный рот! — прошипел Микаэль. — Уж кого-кого, а неотесанного, озабоченного кретина со свистком вместо мозгов, это никак не касается. Иди и развлекайся со своей девкой, она-то как раз из тех, кто по достоинству оценит твой плоский, однообразный юмор и грязные, животные подкаты, а ты-то к сожалению ни на что большее уже не годишься, проведя более трех лет в команде, где вам то и дело мячом по голове въезжают! — Лучше проваливай отсюда по добру по здорову, — уставился на него исподлобья Нагашима. — А то не сдержусь. А поскольку меня в тебе уже ничего не привлекает, вряд ли я стану церемониться с тобой, как бывало раньше, — он выдавил из себя паршивую улыбочку. Ситуация стала настолько мерзкой, настолько удушающей и невыносимой, что Микаэль, чувствуя себя загнанным в угол, не нашел ничего лучше, как просто покинуть место перепалки. «Нет. Нет, — твердил он себе. — Это неправда, всё, что наговорил этот больной ублюдок — неправда. Юу любит меня, с Юу Мика обретает самого себя, отдыхает душой и телом. И как только у этого урода язык повернулся рассуждать о его личных делах и душевной боли?! « — Не интересен…» « — Нашел девушку!..» Ха! Да какая девушка захочет встречаться с такой мерзкой свиньей, как ты! Да чтобы ты сдох, Нагашима Кота, и я тебе на могилку цветы носил! Как ты смел даже намекать, что твоя связь с какой-то истеричкой, может быть сильнее моей любви к Юу! Ты жалкое отродье, просто позор для всего людского населения! Я ненавижу тебя и тебе подобных! Грязные отбросы, возомнившие о себе невесть что и думающие, что имеете право судить о других!»***
Юичиро сидел в кресле и пытался читать учебник по литературе, когда вдруг в комнату вошел его сводный брат. — Мика? — изумился Юу, бросив взгляд на часы. — Ты почему так рано? Уроки ведь еще не… Он не договорил, ибо быстро преодолев расстояние от двери до кресла, Микаэль впился ему в губы поцелуем. Амане распахнул глаза от напора и неожиданности, но не попытался отстранить от себя брата, буквально захлебывающегося совсем не изысканным поцелуем. «Что с ним случилось?» — Мика, — позвал Юу, когда брат отстранился, дабы глотнуть воздуха, прежде чем снова ворваться с поцелуем в рот Амане. — Мика, прошу, — Юичиро удержал его за плечи. — Юу, пожалуйста, мне так плохо, ужасно холодно, я не могу… — бормотал будто в отчаянье Микаэль, ластясь и прижимаясь к брату, который едва успел убрать книгу в сторону. Что-то шепча сквозь поцелуи, которыми он осыпал лицо Юичиро, какие-то оправдания, Мика попутно ловко расстегивал пуговицы чужой рубашки. — Мика, — Юу прикусил губу и попытался отстранить брата. — Нет-нет, умоляю, — склоняясь и целуя открывшуюся грудь Юичиро, шептал Микаэль, с жадностью припадая к смуглой коже губами. Забыться, забыться и утонуть в жарких объятиях друг друга, только и всего. — Мика, нет, ты не понимаешь, — выдавил из себя Амане с опаской бросив взгляд на стену, за которой через коридор располагается родительская спальня, однако возбуждающие ласки, нежность и животная страсть, владеющая в этот момент умом и поведением Микаэля, в конце концов, проломили крепкую броню убеждений и опасений и, растаяв, как лед в бокале, Юичиро, воспылавший страстью, сам набросился на возлюбленного. Несколько резких, ловких движений и они меняются местами. Теперь уже Шиндо оказывается сидящим в кресле, а Юичиро с горящим похотью взором обжигает белоснежную кожу брата поцелуями, одновременно высвобождая ее из-под ненужных одежд. Испуская чувственный стон, Мика запрокидывает голову, открывая взору Юичиро прекрасный вид на свою длинную шею, трепетно вздымающуюся грудь, подтянутый живот. Не в силах проигнорировать этот соблазнительный вид, Амане приникает губами к шее, оставляя на ней красное пятнышко от засоса, а после ведет кончиком языка по ободку, пока его руки неустанно скользят по столь влекущему и будоражащему сознание и кровь точеному телу сводного брата. Внезапно, в самый разгар сногсшибательной прелюдии, вот-вот готовой перерасти в откровенную и не менее потрясающую сцену любви двух беспокойный душ, дверь в комнату братьев распахивается. До того совершенно спокойный взор синих глаз наполняется ледяным ужасом. Телефон выпадает из разжавшейся руки. Вздрогнувший от внезапно раздавшегося шума и, буквально кожей ощутив чужое присутствие, Юичиро в страхе оглянулся. И тут его, как провинившегося щенка схватила за шиворот чья-то рука и с силой отбросила в сторону. Он только и успел заметить перекошенное возмущением и негодованием лицо Натаниэля. Перепугавшийся не менее Юичиро, Микаэль подается вперед, впиваясь руками в подлокотники кресла, и в страхе глядит на разъяренного родителя. — Что тут происходит?! Ты что себе позволяешь?! — вскричал Натан, глядя на Юу, вследствие толчка оказавшегося у стены. Немыслимо! Зайти в комнату детей и застать сцену, которую даже если сравнивать с картиной апокалипсиса, он бы предпочел увидеть последней. Только не это. Только не снова. В его доме больше не может происходить насилия. Только не над его сыном. Он поклялся оберегать Мику от этих ужасов и, увидев теперь, как новый приведенный сводный брат, нависает над его беспомощным сыном, желая утолить с его помощью свои животные инстинкты, мужчина не может сдержаться. Он готов разорвать на куски того, кто посмел посягнуть на его сына и даже мысль, что это тот самый Юичиро, честный и открытый ребенок, всегда заслуживший его доверия, сейчас не имеет никакого значения. — Как ты посмел, в моем доме! — он грозно надвигался на Юичиро. — У меня за спиной! Поняв, что дела совсем плохи и если что-то не предпринять, Натан просто искалечит Юичиро, Мика не теряя времени, вскакивает и бросается между отцом и сводным братом. — Не смей, я люблю его! Не трогай его! — выкрикивает в отчаянье Мика, загораживая собой побелевшего от страха Амане. — Что ты несешь, он пытался изнасиловать тебя?! — возмущенно взглянул на него Натан. — Никто меня не насиловал, я сам! — Мика, сейчас не время и незачем его выгораживать. Пожалуйста, уйди по хорошему! Не мешай. Дай я разберусь с ним! — Господин Шиндо, я… — пролепетал Юичиро, чувствуя, что ситуация становится все опасней и в лучшем случает Натан его просто искалечит. Знал же, знал, что Натан дома и риск громаднейший, но почему-то все равно повелся на провокацию Микаэля. Юу ненавидел бы себя за это, если бы не другая, более насущная эмоция — животного, липкого страха, не застилала глаза. — Не надо! Оставь его в покое! — оттесняя Юу к его письменному столу, говорит Микаэль. — Даже не вздумай! — в ярости шипит Натан и хватает Мику за руку. — Мы сегодня же соберем вещи и уедем отсюда, вернемся обратно в Амстердам, если иного пути, как избавить тебя от этого ужаса, нет! Я больше не допущу ошибок прошлого, я не позволю вам оставаться вместе ни на одно мгновенье! Иди сюда, немедленно! — Натан попытался потащить Мику к себе, но выдернув руку, юноша отскочил обратно к брату и, схватив первое, что попалось подходящее на глаза — а это оказался перочинный ножик — со стола и приставил острие лезвия к своему горлу. — Только подойди, только попробуй разлучить меня с Юу и я покончу с собой! — выкрикнул он, широко распахнув глаза, в обезумевшем взгляде которого читалась непоколебимая решимость. — Мика! — побледнел Натан, отшатнувшись назад. Зная сумасбродный нрав своего сына, он нисколько не сомневался, что Мике хватит силы воли, чтобы в самом деле без колебаний вонзить сталь себе в горло. Секундная заминка со стороны мужчины и этого вполне достаточно, чтобы в голове созрела безумная идея. — Бежим, скорее! — схватив Юичиро за руку, Микаэль рванул к двери. Мгновенье размышлений и все это время упирающийся разум Амане твердивший своему хозяину, что нужно попытаться уладить ситуацию мирно, все объяснить, неожиданно принимает совсем иное решение. И крепко сжимая руку брата, уже сам Юичиро ведет его за собой к входной двери, срывая по пути с вешалки их верхнюю одежду. — Стойте! Вернитесь немедленно, оба! — приходя в себя, когда дети вылетают из комнаты, кричит Натан и бежит следом. Весь ужас допущенной им ошибки пролетает перед глазами, как старая кинопленка, и последствия несдержанности, оправдываемой страхом за свое чадо, вновь рискующее оказаться в чужой власти по принуждению, заставляют замереть в страхе сердце. Однако когда Натан выскакивает на лестницу, а потом, выбегая из дома, пересекает двор и останавливается у распахнутых ворот, силуэты двух бегущих, точно летящих на крыльях, мальчишек растворяются во мраке сгущающихся сумерек.