Юное сердце на Розе Ветров

Известие о возвращении беглецов домой дошло и до друзей. Не каким-нибудь чудесным образом, а благодаря звонку Юичиро, который, наконец, спустя время, получил возможность использовать телефон, в спешке оставленный дома. В первую очередь он позвонил Глену, так как чувствовал себя обязанным сообщить другу об их возвращении и поблагодарить его за оказанную помощь, без которой им с Микой тяжело пришлось бы в первое время. Не трудно догадаться, какую реакцию вызвал у капитана звонок Амане, осуществленный не из телефонной будки, а со своего же мобильного. Юу предложил встретиться и Глен не стал отпираться. А когда они пришли в указанное место — кафетерий неподалеку от школы, в который порой заходили всей командой после успешной тренировки — вместе с Ичиносе явился и его неизменный друг. Юичиро нисколько не смутило появление Шиньи, скорее наоборот, он обрадовался, ибо успел соскучиться по своему школьному товарищу не меньше, чем по капитану команды. Был выходной день, а посему встреча с друзьями происходила в полуденное время. — Не могу поверить, что вы в самом деле решились на такой поступок. Да вы оба сумасшедшие, — произнес Хиираги своим многозначительным тоном. Юичиро сидел напротив и лишь улыбался, не имея слов, чтобы как-то возразить. — Я согласен с Шиньей, ваш поступок был верхом неблагоразумия, — произнес Глен. — Даже представить не могу, через что вам пришлось пройти. — Надеюсь, вы позволите мне не вдаваться в детали нашего путешествия, — усмехнулся Амане, тепло взглянув на друзей. — Все, что смог, я уже рассказал вам. — А чего тут рассказывать, — развел руками Шинья, — ясное же дело, что пришлось несладко. А глядя на тебя сейчас, я отчетливо представляю примерную картину происходящего. — Верно, — Юичиро коснулся своего лица, на котором еще оставались заметными следы его столкновения с шайкой из их квартала. — Удивительно, что вы там не поубивали друг друга и вообще живыми выбрались. Или… — Шинья, прищурившись, взглянул на Юичиро. — Не все так гладко? По правде сказать, мне несколько странно, что ты явился без Шиндо. Разве вы за время вашего побега не слились настолько, что теперь минуты друг без друга не можете прожить? Или его физическое состояние похлеще твоего? — Шинья, — укоризненно взглянул на него Глен, однако блондин и ухом не повел. «А тут совсем ничего не изменилось. И Шинья, и Глен ведут себя как прежде», — улыбнулся про себя Юу. — Я сам попросил Мику остаться дома, — сказал он. — Ему это не очень понравилось. Но после того, что случилось, вдруг снова двоим уйти из дому... Нет, родителям хватит и прошлой нашей выходки. Они еще даже не полностью пришли в себя, а на нас смотрят как на неземное чудо. Я не мог заставить их снова волноваться, даже если мы просто отлучимся, чтобы встретиться с друзьями. — Зная нашего Микаэля, я могу только представить, как на нем сказалось твое благородное решение не тревожить родных, — подперев щеку рукой, хмыкнул Хиираги. — Все верно, но так было необходимо поступить в нашей ситуации. Мика поймет, почему я так сделал. Шинья с Гленом переглянулись. — Согласен, — кивнул Ичиносе. — Ваши отец и мать достаточно намучились за время вашего отсутствия. Было бы жестоко подвергать их еще одному испытанию, пусть даже незначительному. Страхов им хватит еще надолго. — Ну что ты можешь сказать, ваш побег принес желаемые результаты? — полюбопытствовал Хиираги. — У ваших родителей было достаточно времени, чтобы все обдумать и принять какое-то решение по поводу своих чад и их любопытного увлечения друг другом. Из рассказа Глена я понял, что они буквально с первых дней жалели о том, что погорячились. А как дела обстоять сейчас? — Уверен, к этому вопросу мы уже возвращаться не будем, — твердо заявил Амане, кладя руку на спинку диванчика. — Все решено. — Да? Тогда оно действительно того стоило, — улыбнулся Шинья. — Хоть и было полнейшим безумием, как не посмотри. Но, — тут же добавил он, — я не собираюсь читать тебе нотации и осуждать за проявленную глупость. И уж тем более промолчу о том, что вы вместо того, чтобы бежать из города и прозябать в глухом райончике Токио вдали от цивилизации, могли попросить и получить значительно больше помощи и поддержки у старых друзей. — Я же объяснял, к сожалению, мы были вынуждены прятаться, иначе нас бы нашли. У нас не было иного выбора, — пояснил Амане. — Вас и без того нашли, разве нет? — поднял бровь Хиираги. — Согласен, — Юу склонил голову, — это был наш промах или наоборот… наша удача. В любом случае, тогда решали не мы. А еще, — он усмехнулся уголком рта, — спасибо. Я знал, что могу всегда рассчитывать на вас. Мне, правда, неловко от того, что я был вынужден скрывать место нашего пребывания от вас, наших единственных друзей. Я очень хотел все рассказать, хотел встретиться. Это значительно облегчило бы нашу жизнь там, но… — Шинья верно сказал, не надо оправдываться. Ты действовал по обстоятельствам, выгодным вам в тот момент. И вам не в чем себя упрекать, — серьезно произнес Ичиносе. — Так что забудь об этом. Мы все понимаем. — Спасибо вам, ребята, — благодарно взглянул Юичиро на свои товарищей. — По поводу тех денег… — Кажется, на этот счет мы тоже все прояснили, причем еще месяц назад, — напомнил Глен. — Так или иначе, я обязательно всё верну. Только переговорю сначала с отцом. Раньше все не до того было, а сегодня вечером обещаю сказать ему. Глен одобрительно кивнул в ответ. — Как ваши дела? — спросил Амане. — В школе наверняка множество событий произошло, пока мы отсутствовали. Юичиро не особо волновали дела школы, однако ему хотелось узнать, какая обстановка там сложилась за это время. Как Мори еще проявил себя. — У нас все по-старому, особо похвастаться нечем, — ответил Глен. — А в делах школы ты и так был осведомлен, еще до вашего с Микой побега. — «Чистка» продолжается? — сочувствующе осведомился Юу. — Нет, кажется все неугодные уже устранены, — покачал головой Хиираги. — Теперь жестким испытаниям подвергаются оставшиеся. В школе все лишний раз пикнуть боятся, усердно трудятся на благо статуса учебного заведения. После того, как вы с Микой сбежали, количество стычек снизилось в несколько раз, а уж если кто и попытается нарушить всеобщую дисциплину, так этого храбреца тут же осаживает комитет. — Похоже, у Батори работы еще прибавилось. — Можно и так сказать, — кивнул Шинья. — Полагаю, в школе растет количество несогласных с нынешним режимом, — предположил Юичиро. — Оно-то конечно растет, но вслух у нас об этом как-то не заговаривают. Стараются избегать провокационных разговоров, чтобы хуже не стало. — А может? — Сейчас все может быть, — флегматично ответил Хиираги. — Всегда и везде существуют недовольные новым режимом и те, кто используют недовольство других для повышения личного статуса. — Хочешь сказать, в школе появились доносчики? — поразился Юу. — Так считают другие, поэтому предпочитают помалкивать. Лично меня новая политика школы нисколько не смущает, где-то я даже согласен с Мори, но, конечно, при прошлом директоре жилось как-то спокойней. Легче было. А сейчас чувствуется жесткая рука нового директора, простершаяся над всей нашей школьной жизнью. «Похоже, этот тип в самом деле намерен перекроить устоявшиеся порядки школы, раз продолжает свою работу по сей день, — нахмурил брови Амане. — И теперь я уже не уверен, что его появление целиком и полностью было продиктовано желанием сблизиться с сыном» — Кстати, Юу, что по поводу твоего возвращения в школу? — задал вопрос Глен, до этого предпочитавший помалкивать. — Я не думал об этом, — честно признался Юичиро. — В любом случае, я все еще отстранен от занятий, так что, — он повел плечом. — Так спокойно об этом говоришь, — улыбнулся Глен той печальной улыбкой, возникающей тогда, когда видишь, как изменился человек, которого знал совсем другим. «Да, после того, что вы оба пережили, что для тебя какая-то школа, уроки, школьные клубы?..» — Наш Юу сильно изменился, — смерив друга еще раз взглядом, изрек Шинья. — Не только морально стал взрослее, а даже внешне окреп. — Наверно, повлияла работа, — простодушно улыбнулся Юу, стараясь таким образом скрыть от друзей отсутствие в себе былого легкомыслия. — Всякое попадалось, и таскать тяжести приходилось. Должно быть, это стало причиной. — Так или иначе, а ты, в самом деле, стал каким-то другим, — проговорил Глен. — Разве? Я и не заметил, — выдавил улыбку Юу. — Может, только если совсем чуть-чуть. Как бы то ни было, а одно осталось неизменным, — он прямо поглядел на друзей, — моя привязанность к своим товарищам. Хорошо, — он поднялся из-за стола. — Я был очень рад увидеть вас и надеюсь, что совсем скоро мы встретимся снова, а сейчас, простите, но я должен вернуться. Распрощавшись с друзьями, Амане покинул заведение. — Не думал, что, встретившись с ним, почувствую дискомфорт, — Хиираги свободно откинулся на спинку сиденья. — Ты тоже это ощутил? — обернулся к нему Глен. — Еще бы! В сравнении с ним я чувствую себя каким-то сопляком первогодкой средней школы. — Он стал значительно взрослее. Серьезнее, сдержанней в мыслях и чувствах, — вздохнул Ичиносе. — Это уже не наш прежний Юу, всеми силами стремящийся к победе на матче. Месяц, проведенный где-то там, вдали от дома, от друзей и суровые будни выживания в экстремальных условиях добавили новую черту его характеру, и ее не утаить. — Надеюсь только на то, что этот новый Юичиро не стал хуже прежнего. — Как ты можешь! Даже если Юу изменился, это не значит, что он должен стать хуже! — возмутился Ичиносе. — И, тем не менее, та жизнь, подробности о которой он умалчивает, могла заставить его не только повзрослеть, а и изменить кое-какие приоритеты, — серьезно заметил Хиираги. — Вспомни, как уверенно он говорил о Микаэле. — Да, — Ичиносе опустил взгляд, — раньше он с каким-то трепетом и сомнениями отзывался о нем, а теперь в его тоне звучали нотки уверенного в себе человека. Словно мнение Мики для него уже не настолько определяющее. Он поступает так, как велит ему долг и принимает единственно верное решение для обеспечения блага Микаэлю, даже если это ранит его самолюбие. Он по-настоящему любит его и всегда будет оберегать от бед. — Тут надо вспомнить, что раньше он точно также забывал о том, как подействует на его друзей появление рядом с Шиндо. Так что свою суть Юу не поменял. Просто, скорее всего, за этот месяц он стал ответственным за Микаэля, и тот перестал быть для него недосягаемой звездой, на которую он мог только молиться и упиваться ею, сгорая от счастья, что стоит в ее холодном свету. Он попросту привык заботиться о нем и защищать, даже против его желания, руководствуясь только его благом и не обращая внимания на его капризы. — Теперь он точно никуда не отпустит Мику, — совершенно правдиво заметил Ичиносе. — Юу освоился в том положении, которое со страхом отвергал когда-то. Со статусом защитника и опекуна нашего школьного дьявола. Полагаю, теперь он и оспаривать это не станет. — Я не думаю, что Юу очерствел душой после пережитого ими, скорее просто стал более зрелым, решительным и ответственным. — Поглядим, — усмехнулся Хиираги. — Но ты сам все видел. Любопытно, — протянул он, когда Глен не нашелся что ему возразить, — как сам Микаэль реагирует на эти метаморфозы, произошедшие с его избранником. — Не исключено, что и сам Микаэль претерпел изменения, так что, возможно, и он теперь относится ко многим вещам по-другому. — Эх, и все же жаль, что Юу не вытащил его с собой. Я бы хотел поглядеть, что из себя представляет этот дуэт теперь. — Еще увидим, — улыбнулся Глен, после чего парни также засобирались уходить.

***

Возвратившись домой, Юичиро нашел Мику на кухне. Опершись о столешницу рабочего стола, со стаканом воды в руках Шиндо пребывал в раздумьях. Неслышно приблизившись, Юу остановился в дверях понаблюдать за любовником, не видевшим его. «Отчего я так взволнован? — спросил себя Амане, с некоторой тоской глядя на Микаэля. — Знаю же, что нам нечего опасаться, а на душе все равно скверно. Может все от того, что приближается день, когда я буду вынужден тебя оставить? Я бы сделал что угодно, лишь бы только предотвратить твое возвращение в школу, твое столкновение с Мори. Ах, и почему ты упорно продолжаешь скрывать истину? — он зажмурился, сжав одновременно кулаки. — Я знаю, что должен быть рядом с тобой. Помочь тебе в случае чего. Ты должен быть уверен в своих силах, ощущать поддержку, когда снова столкнешься с этим ужасным человеком. Насколько было бы проще, будь мы вдвоем, но это невозможно, ведь эта сволочь меня и на порог школы не пустит. Если бы мы только учились в другой школе… В какой угодно, но там, где о Мори никто знать не знает, там, где он не сможет протянуть к тебе свои руки, там, где он не сможет надавить на тебя и испортить жизнь» Юу вздохнул громче, чем хотел бы. «Но разве теперь в нашем и без того нелегком положении можно заикаться о переводе в другую школу, тем более в конце учебного года?» Его вздох услыхал Мика и сразу обратил взгляд в сторону сводного брата. Постаравшись убрать с лица признаки переживаний, одолевавших его секунду назад, Юичиро со спокойным и благостным видом направился к Шиндо. Небезвинный поцелуй перед банальным «привет» придает особое волнующе-томительное напряжение обычному разговору двух юношей. — Не желаешь ли что-нибудь спросить? — полюбопытствовал Амане, разорвав поцелуй, но продолжая приобнимать любовника за плечи. — Например, о качестве проведенных тобою последних полчаса? — хмыкнул в ответ Микаэль. — Вообще-то я имел в виду твой интерес к новостям, полученным мною от наших одноклассников, — произнес Юу, явно прочувствовав колкость ответа Мики. Впрочем, на другое он и не рассчитывал. — Не уверен, что мне будет это интересно, — сухо ответил Шиндо, отставляя стакан на стол. «Похоже, он волнуется из-за грядущего похода в школу, оттого и щетинится, — решил Юичиро. — Наверно, стоит оставить разговоры о школе. Они ему сейчас ни к чему» — Пожалуй, — согласился он, после чего огляделся по сторонам в поисках зацепки, чтобы сменить тему разговора, — а где родители? — Наверху. Обсуждают что-то в спальне. Уже минут десять там сидят. — А ты здесь один? — улыбнулся Юичиро. — Как видишь, — пожал плечами Мика. — Хотел узнать, о чем именно они говорят, но голоса либо настолько тихие, что вслушиваться бесполезно, либо слышится какая-то возня, и тоже ничего не понятно. — Ты подслушивал у двери? — невольно из уст Юу вырвался смешок. — Я всего-то хотел понять, о чем идет речь, — сдержано ответил Микаэль. — Понятно, но так как ты ничего не услышал, тема их разговора остается неизвестной. В любом случае, надеюсь, они скоро закончат и выйдут. — Почему ты на это надеешься? — пытливо поглядел на него Шиндо. — Мне нужно кое о чем поговорить с Натаном, — серьезно ответил Юу, поглядывая на лестницу. Подобный ответ насторожил Мику. — О чем ты собрался с ним разговаривать? — нахмурился он. — А? — Юу с удивлением взглянул на любовника. — О, нет, это совсем не то, о чем ты мог подумать. Я же пообещал, — мягко улыбнулся он, глядя в лицо Мики, — без твоего согласия я не заикнусь о Мори. Неужели ты полагаешь, что я уже забыл об этом обещании? — Не думаю, — ответил Мика, однако в его голосе все еще сквозили нотки недоверия, и чтобы окончательно убедить блондина в правдивости своих слов, Юу накрыл его губы своими. Столь весомый аргумент был полностью принят. Обвивая руками шею возлюбленного, Микаэль жмется к нему всем телом, в то время как руки Юичиро начинают бесцеремонно скользить по его торсу, норовя забраться под рубашку. Увлеченные поцелуем, пробуждающим в телах обоих все больше желаний, следовательно, делающим ласки и объятия все более пылкими, они не заметили, как их уединение внезапно превратилось в публичное действо. Многозначительный кашель заставил их вздрогнуть и разжать объятия. — Папа? — выдохнул запыхавшийся, с горящим румянцем на щеках Мика при виде отца, стоящего на пороге. Юу в оцепенении просто смотрел на мужчину, не зная, как объяснить тому их компрометирующее поведение. Оба по-прежнему были в неведенье, касательно отношения взрослых к проявлениям их любви друг к другу вне их спальни. Подобная тема еще не выносилась на всеобщее обсуждение, посему оба (в особенности Амане) чувствовали себя слегка растеряно и насторожено. — Ты уже дома, Юу. Тем лучше, — сказал Натан, поглядев на Амане, а после поспешно обратился уже к обоим, так, будто он не заметил, как только что его сыновья жадно сцепились друг с другом, позабыв о том, что в доме они не одни и за окнами белый день, вызвав вторую волну удивления. — Вам не попадались на глаза ключи от машины? В легком замешательстве парни огляделись вокруг, ища мелкую вещицу. Первым заметив блестящий предмет, Микаэль, указав на подоконник, произнес: — Вон там. — В самом деле, — досадливо бросил господин Шиндо и двинулся к окну, на котором между горшками бегоний виднелись ключи. — Ума не приложу, как мог их сюда положить. Всегда оставляю в прихожей. — Ты куда-то отправляешься? — осведомился Микаэль, только сейчас заметив собранность родителя и его готовность выйти на улицу. — Да, на несколько часов я вас покину, — машинально ответил тот, пряча ключи в карман и следуя к выходу. — К ужину вернешься? — взволновано спросил Юу, делая шаг вперед. — Постараюсь, — кивнул Натан и, поглядев на детей, в частности на Юичиро, во взгляде которого читалось нетерпение, остановился в дверях. — А что такое? — Ничего особенного, просто мне нужно поговорить с тобой, я думал сейчас, но раз ты уходишь, отложим на потом, — ответил Амане. — Это надолго? — серьезно осведомился Натаниэль. — Даже не знаю, — пожал плечами Юу и поглядел на Мику. — Это по поводу нашего побега, точнее, — спохватился он, увидав, что на лице Натана появилось нетерпение от того, что снова приходится возвращаться к теме, казалось, уже обговоренной их семьей, — некоторых задолженностей. — Юу, говори пожалуйста конкретней, — попросил его Натан, и тогда юноша рассказал о том, что ему пришлось занять денег у друга на первое время их самостоятельной жизни. Юичиро также добавил, что намерен сам как-нибудь погасить этот долг, для этого устроившись на работу, потому как знает о некотором финансовом кризисе, царившем в их доме. — А учиться ты когда думаешь? — осведомился у него мужчина. — Ты же еще школьник. — Ну, я подумал, что если я устроюсь на подработку на пару часов в день, это не сильно отвлечет меня от учебы, — ответил на это Юу. — К тому же, я в любом случае пока отстранен от занятий. Да и вообще, полным-полно учеников старшей школы, подрабатывающих после занятий. — Да, в самом деле, — Натан потер переносицу. — Никогда не мог смириться с такой глупой постановкой вопроса, как будто детям в школах недостаточно нагрузки. Хорошо, — сказал он твердо, отняв руку от лица и поглядев на детей. — Я как раз сейчас встречаюсь с Адрианом, и вместе мы подумаем, как отдать долг твоему другу. О подработке забудь. Я не допущу, чтобы мои сыновья работали в ущерб учебе. — Почему, я же… — хотел возразить Юу, но строгий взор мужчины осадил его пыл. — Сколько, по-твоему, времени у тебя уйдет на то, чтобы отдать долг? — поднял бровь Натаниэль. — По меньшей мере, месяц, а тебе сейчас нужно сконцентрироваться совсем на другом. К тому же, с долгами лучше рассчитываться как можно скорее, ты со мной согласен? — Да, только я не хотел создавать еще больше проблем и думал сам отдать долг, просто хотел посоветоваться с тобой на этот счет. — Считай, что мы посоветовались и приняли решение, устраивающее обе стороны. Ты мой сын, и твой долг автоматически становится и моим тоже, а я не привык быть у кого-то в долгу. Поэтому правильно, что ты рассказал мне обо всем. Мы решим эту проблему и не нужно извинений, а также угрызений совести, — заметил Натан. — Пусть неразумный поступок и повлек некоторые последствия, но единственное, что нам нужно сейчас, это постараться поскорее избавиться от всех шероховатостей, напоминающих нам о наших ошибках. А вообще, ребята, старайтесь по жизни не обременять себя долгами, а если уж так случится, что вы вынуждены будете ввязаться во что-то подобное, рассчитывайтесь с ними тотчас. Не затягивайте. Быть у кого-то в долгу довольно неприятно, и лучше поскорее сбрасывать с себя цепи какой-либо задолженности, освобождая в первую очередь свою совесть. — Хорошо, спасибо, — кивнул Юичиро, в то время как Микаэль просто слушал весь разговор. — И по поводу школы, также нужно решить этот вопрос, — произнес Натан совсем тихо, рассуждая про себя. — Что-что? — переспросил Юу. — Нет, это я о своем. Мне пора. До скорого, — произнес мужчина и уже было хотел выйти из кухни, когда Юичиро снова заговорил. — Да, еще по поводу… Извини, — парень опустил глаза. — Ничего, — ответил Натан, смекнув, почему вдруг его пасынок принял такой смущенный вид. — Вы молодые. Это нормально. Единственное, о чем попрошу вас, это быть повнимательнее в следующий раз, сдержанней что ли. Дайте нам с мамой немного привыкнуть. — Мы постараемся. Большое спасибо за понимание, — с воодушевленной улыбкой, пробежавшей по его губам, пообещал за двоих Юичиро, взглянув на Микаэля, которому, казалось, было все равно. Кивнув, Натан вышел из кухни и двинулся в прихожую. «Эта просьба возымела бы смысл, если бы я озвучил ее только Юичиро, но поскольку речь идет и о Мике, рассчитывать на ее исполнение бессмысленно. Этому ребенку невозможно что-либо внушить, он действует интуитивно и не желает смиряться с общепринятыми правилами. Даже не понимаю, для чего вообще сказал это, ведь еще в больнице, как только Мика очнулся и бросился в объятия Юу, я понял, что все эти наставления обернутся прахом» — Ну вот, — улыбнулся Юу, обращаясь к любовнику, когда они опять остались вдвоем, — кажется, обошлось. Разобрались и с долгом и по поводу окончательного решения в выборе поведения при родителях. — Похоже на то, — согласился Микаэль и устремил тяжелый взгляд на улицу. «Обошлось бы еще так легко с Мори, как это случилось с дядей…» Вечером Юичиро получил нужную сумму от Натана и на следующий же день, встретившись с Ичиносе Гленом, рассчитался. При этом вышло так, что Адриан, замешкавшись вначале, а когда речь между друзьями зашла о долге, отдал Натану те самые деньги, что были получены им от хозяина квартиры, в которой проживали Микаэль и Юичиро. Добавив туда немного своих личных сбережений, он отдал деньги Натану, уверив, что именно столько заплатили за два месяца его дети. Так что денежный долг был погашен, как собственно и решен вопрос о взаимоотношениях в доме семьи Шиндо. На этот счет Натаниэль был спокоен, однако оставался еще один крайне важный вопрос, который он намеревался решить незамедлительно. И вопрос этот касался школы, в которой об исчезновении его детей из дома знали почитай все ученики и учителя. Натан знал о смене дирекции в школе и сожалел о перемене руководства не только потому, что прежний директор был ему давним другом, а и от того, что договориться с новым человеком по поводу своего неуправляемого сына составит немало труда. Тем не менее, каким-то образом сложилось, что господину Шиндо до этого момента не суждено было лично сталкиваться со старым другом, занимающим ранее пост директора. Он не ходил на родительские собрания и не беседовал с учителями, так как все вопросы они с другом решали по телефону. Когда произошла замена, ему незачем было вникать в школьные дела и расспрашивать об этом детей, и даже когда Юичиро отстранили от занятий, во всем разобралась жена. Так что в двух случаях каким-то чудом он избежал роковой встречи с новым директором, однако же, в третий раз, случай, продиктованный необходимостью разрешение кое-каких формальностей, привел его ранним утром в шумные школьные коридоры. Ни о чем не подозревающий Натаниэль постучал в дверь директорского кабинета и, услыхав оттуда голос, пригашающий его войти и одновременно заставивший пробудить в памяти какие-то смутные виденья, отворил дверь, отбросив всякие предрассудки и неуместные домыслы. Только при первом же взгляде, брошенном на бледное лицо в обрамлении черных волос человека, в одеянии которого преобладали темные тона, сидевшего в директорском кресле, тело и разум Натана буквально оцепенели. На смену радушию и расположению к новой верхушке школы, отражающимся в его взгляде, пришел холодный ужас и недоумение. Слова, уже готовые слететь с его уст, так и застыли на языке. — Вы ко мне? — сосредоточив взгляд своих острых, птичьих глаз на вошедшем, молвил Мори и его губы тронула легкая, кривая улыбка. Воспользовавшись замешательством гостя, он быстро подавил в себе глубокое впечатление, оказанное на него этим нежданным визитом, заставившим сердце неистово забиться в груди при виде гостя. Он даже успел сделать вид, будто его это не заботит. — Прошу, проходите, — учтиво произнес он, подкрепляя свои слова изящным жестом слегка дрогнувшей руки. — К чему нам церемонии? Дайте-ка угадаю цель вашего визита. Должно быть, дело касается Ваших детей, я прав? — Этого не может быть, — побледнев, как полотно, выдохнул Натан. — Ты же… Ты же должен быть в Нагое. — О, в самом деле, несколько лет назад я действительно уехал туда, но прошли годы и мои планы несколько изменились, больше меня ничто не удерживает в родительском доме, которого, кстати, более не существует. Я давным-давно переехал, так как мои дела пошли в гору благодаря знакомству с некоторыми весьма хорошими и влиятельными людьми… Но что с Вами, господин Шиндо? — Мори поднялся из-за стола и двинулся навстречу мужчине, не отрывая от него пронзительного взгляда. — Вам, кажется, нехорошо. Неужели Вас так потрясла встреча со мной? Понимаю, идя сюда, Вы никак не ожидали столкнуться здесь с кем-то вроде меня, иначе Вы ни за что бы не явились, так? — он остановился прямо напротив Натана, чтобы тот мог полностью удостовериться, что перед ним не фантом. — Такое состояние опасно, есть смысл позвать сюда нашего врача. — Прекрати! — прорычал Натан. В один миг его захлестнула волна отвращения к этому человеку. — В таком случае, не будем стоять на пороге, присядем? — усмехнулся уголком рта Мори. — Полагаю, — добавил он, следуя к небольшому столику и двум креслам, — нам найдется о чем поговорить, а вести дела лучше всего сидя. Кое-как уняв дрожь в теле и успокоив бьющееся в груди сердце, одновременно приведя в порядок мысли, Натаниэль наконец совладал со своими эмоциями. Немыслимо, невероятно, но эта действительность перед ним и ее надо принять. Итак, этот человек здесь, и одному Дьяволу известно, что скрывает он в недрах своей души на этот раз. При всем своем отношении к Мори, Натан считал ниже своего достоинства так явно выказывать свою неприязнь. Заслуживающий лишь пренебрежения и ненависти в глазах Натана, этот человек за долгие годы своего отсутствия вновь пробудил эти чувства в сердце человека, практически позабывшего о его существовании, одним лишь своим появлением. Всё, что происходило когда-то и вроде бы со временем память о прошлом начали понемногу притупляться, благодаря повседневным заботам, всколыхнуло воспоминания с силой взрыва водородной бомбы. Немыслимого труда Натану стоило взять себя в руки и задушить в себе порывы, влекущие его просто взять и уничтожить этого человека, раздавить как жалкое насекомое прямо здесь и сейчас, чтобы он более никогда не влез в чужую жизнь и не свел ее на нет. — Ты здесь, и теперь мне многое становится ясно, — приблизившись к креслу и с виду небрежно опустив руку на спинку, тем самым ухватившись за спасительную поверхность, которая позволит ему стоять на ногах, приглушенно произнес Натан, холодно глядя на Мори, устроившегося в кресле напротив. — Исходя из этого мы можем обойтись без предисловий, — улыбнулся Мори. «Потрясающая выдержка. Я восхищен. Несмотря на прошедшие годы ты все такой же, Натаниэль Шиндо» — Мика… Мика знает об этом? — О чем? — Не притворяйся! — метнул в собеседника молнию Натан. — Можешь хитрить с кем угодно, но не пытайся обмануть меня. Я тебя насквозь вижу. Отвечай! — потребовал он. — Ты виделся с ним? Разговаривал? Он знает о том, кто ты такой и какое отношение имеешь к нашей семье?! — Может быть, ты все-таки присядешь, Натан? — мягко поинтересовался Мори. — Окажи мне любезность в моем кабинете. — Я предупреждаю, сейчас речь не обо мне, и если ты не ответишь… — Я не вижу никакого смысла в том, чтобы скрывать что-либо от тебя, — спокойно заметил директор. — Так говори, — твердо сказал Шиндо. — Действительно, я имел удовольствие общаться с Микаэлем. Пребывая в одной школе, я не мог упустить случая пообщаться со своим сыном. — Он не твой сын! — горячо возразил Натан. — Он перестал быть твоим сыном, когда ты наотрез отказался от его воспитания. В тот день ты лишился всяких прав на даже минимальное участие в его судьбе! Такой, как ты, не вправе называть себя его отцом! — И тем не менее, это так, — с убийственной спокойной полуулыбкой произнес Мори. — И никакие бумаги и суд этого не оспорят. Микаэль мой родной сын, и при желании это доказуемо. Натан, — вдруг переменившись в лице, мягко заговорил Мори, — я не желаю, чтобы наша встреча спустя столько лет прошла в таком напряженном и воинственном ключе. Я вовсе не собираюсь снова с тобой ссориться. Что бы ни было между нами в прошлом, каких бы разногласий между нами не существовало, но все уже позади. Микаэль мой сын и нет ничего предосудительного в моем желании поговорить с мальчиком, к тому же пребывающим под моим началом. Он очень любопытный юноша, должен признаться, я прямо почувствовал в нем эту бурлящую кровь революционера, властный тон и независимое поведение, неукротимый дух, призванный следовать своим собственным путем, не полагаясь ни на кого, напомнившие мне одного человека, которого я знал в дни своей молодости. Я просто не мог отвести от него глаз. Как я мог удержаться и не заговорить с ним? — Ты так и не ответил на мой вопрос. Прекрати испытывать мое терпение, — сдержанно произнес Шиндо. — Он знает о том, кем ты ему приходишься? — Да. Услыхав ответ, Натан опустился в кресло. — Так я и думал, — прошептал он. — Я чувствовал, что здесь все неспроста. Его замкнутость, эти странные взгляды… Мальчик мой, так ты все знал. Почему же ты смолчал? — Бедный Микаэль, для него это явилось шоком, я даже пожалел, что не сумел, как следует подготовить его к этой новости. — ТЫ! — Натан вскинул на собеседника пылающий взор. — Нет. Зная тебя, я не верю, что ты вот так запросто все рассказал бы! Тебе бы духу не хватило! Твоя роль в этой истории далека от героической и, рассказав ему правду, ты бы навсегда лишился всякой возможности расположить к себе сына. Ты был убил его этой гнусной правдой, так что ты бы не осмелился! Нет, ты бы не посмел сказать ему все так, как оно было на самом деле. Ты специально говоришь мне это, чтобы посеять в моей душе раздор, панику, сомнения. — Ты как всегда заблуждаешься на мой счет, — с ноткой разочарования в голосе изрек Мори, вздохнув. — Вот как, — саркастично хмыкнул Натан. — Ты правда считаешь, что я за столько лет не раскусил такую гиену, как ты, и буду еще сомневаться и допускать мысли о твоей лояльности к сыну? Мори взглянул на него, и в его черных глазах отразился упрек. — Это верно, — усмехнулся он, — я действительно не рассказал Мике всего. Но я сказал ему главное, и этого вполне достаточно. — Ты так думаешь? — Уверен. Мика знает истину, а она заключается в том, что много лет человек, которого он любил и которому верил, лгал ему, не желая раскрывать секреты. — Подонок. Ты решил очернить меня в его глазах! — В этом не было необходимости, — Мори поднялся и, заложив руки за спину, прошелся по кабинету. — То, что ты скрыл от него самое главное, уже станет катализатором, который постепенно разрушит складывающееся годами доверие между вами. — Да, но ты кое-что не учел, — заметил Натан, ощутив себя на твердой почве. — Раскрыв ему истину, о которой ты так печешься от начала и до конца, действительно ли ты уверен, что его симпатии окажутся на твоей стороне? Вопреки ожиданиям Натана, Мори и глазом не повел после приведенного аргумента. — После твоего вранья разве уже может существовать что-то, что заставит его сердце кровоточить сильнее? Натан застыл. В самом деле, после его лжи разве на Мику подействует что-либо иное. Тем более, зная характер своего племянника, Натан вдруг понял, что Мика может даже назло поступить в противовес его желанию, и выбрать Мори чисто из каприза, от обиды. Ему будут уже нипочем доказательства, он ранен, а возможно и убит открывшей правдой, и хочет только поскорее сбежать от того, кто врал ему столько лет. Быть может, именно это осознание подтолкнуло его к побегу и только это не давало Мике сил возвратиться обратно. — Господи, и зачем ты явился сюда? Что тебе нужно? Зачем ты снова пытаешься разрушить мир, и в этот раз не чужой, а мир твоего собственного сына. Ты не жалеешь никого и никогда не жалел, так пощади хотя бы Мику, свою плоть и кровь. Забудь о нем. Оставь его в покое, пока все это не зашло дальше. Пока еще есть возможность, остановись, — Натан взглянул на Мори так, как не позволял себе никогда. В его взгляде читалась мольба. — Он же не нужен тебе. Ты никогда не чувствовал себя его родителем, ты избегал его, он был тебе чужд. Сейчас по каким-то причинам он заинтересовал тебя, но прошу, не надо. Не порти ему жизнь. Ему и так досталось. Он был лишен матери, лишен отца, я вложил в его воспитание все силы, но он по-прежнему остается несчастным ребенком, покинутым родителями. Сейчас он нашел свое счастье и начал понемногу выбираться из ямы, не дай ему своим вмешательством упасть в нее снова. Забудь о нем. Это единственная моя просьба к тебе. Пока Натаниэль говорил, Мори внимательно слушал его, устремив взор на улицу, а когда тот закончил, тихо произнес: — Натан, ты видимо не совсем хорошо понял меня и мои истинные цели, иначе не говорил бы всего этого сейчас. Случилось так, что в какой-то момент я вдруг понял, что люблю своего сына и хочу, чтобы он был со мной. — Нет, — упавшим голосом, воскликнул Натан. — Это невозможно. Чтобы ты… Чтобы такой, как ты… — Даже такой, как я, порой может понять, что в нем живут отцовские инстинкты. Я долгое время отвергал их, был молод, эгоистичен, стремился достичь определенного положения, а посему предпочитал не замечать того, что лежало на поверхности и тяготило меня, но недавно я вдруг понял, чего хочу и чего мне не хватает, тогда, когда, казалось бы, у меня есть все. Да, верно, — он прямо взглянул на мужчину, — я прибыл в эту школу с одной единственной целью — я хочу, чтобы мой сын знал о моем существовании. Я хочу общаться с ним, вместе проводить время, большего я не требую. Я предложил ему поехать ко мне жить на какое-то время, чтобы получше узнать друг друга. — Ты предложил Микаэлю поехать к тебе? — поразился Натан. — Именно, но мой сынок не в меру упрям. — Он тебе отказал. — И да, и нет, — с ноткой досады ответил Мори. — Поскольку для тебя это стало новостью и вообще все, что связано со мной, я допускаю мысль, что Микаэль вовсе не собирался вторить моему желанию сблизиться с ним и даже не посчитал нужным посвящать в эти дела своих домочадцев. — Хм, — усмехнулся Натан и свободней сел в кресле, почувствовав, что почва под ногами стала тверже. — Микаэль строптивец еще тот. И убедить его сделать что-то против его воли не под силу, пожалуй, никому. — Но, несмотря на его упрямство, я все же не откажусь от своей затеи. — И как это? Силой вынудишь его поехать к тебе? — Нет, вовсе не силой, — пропустив насмешку, ответил Мори. — И как же? — надменно поглядел на него Натаниэль. — У меня есть пара способов убедить его, однако единственное, что мне нужно, это — он обернулся к Натану, — отсутствие препятствий с твоей стороны. — О, на это можешь даже не рассчитывать. Чтобы я не вмешивался, когда мой сын в двух шагах от того, чтобы угодить в пасть аллигатору. — И, тем не менее, ты это сделаешь, — уверенно проговорил Мори. — Откуда такая убежденность? — хмыкнул Натан, но в этот же миг холодок прошелся по его спине. — Да оттуда, — улыбнулся Мори. — Пока, как ты сам видишь, я добиваюсь лишь малого. Возможности видеться с сыном, но если я встречу с твоей стороны какие-либо, хоть мельчайшие препятствия, дело может принять более крутой оборот. — Ты угрожаешь мне? — сдвинул брови Натан. — Не совсем, я лишь пытаюсь донести, что если я буду лишен возможности видеться со своим сыном тогда, когда этого захочу, в данном случае, если он откажется погостить у меня, что же… — Мори развел руками. — Я поставлю вопрос о передаче отцовских прав на мое имя. — Ты не посмеешь! — взвился Натан. — О, еще как посмею, — усмехнулся директор. — Более того, я навсегда лишу тебя возможности даже видеться с Микой. — Ты для него никто! Что бы ты ни говорил, твои слова пустые! Ты ничего не докажешь и ничего не добьешься! Микаэль будет со мной, я, как человек, воспитавший его с детства, не позволю тебе отнять его у меня! Пусть ты его биологический отец, но Мика рос со мной, и он уже достаточно взрослый, чтобы самому решать с кем ему быть. — Это верно, — совершенно спокойно подтвердил Мори. — Но в моей власти доказать, что ты как отец и опекун никуда не годишься, а приведя эти доказательства, я смогу убедить опекунский совет и судей, и ты лишишься родительских прав. Мику определят в приют, а я, как его настоящий отец и единственный родственник, уж не упущу возможность прибрать его к рукам и зажить, как мы могли бы изначально, счастливой, дружной семьей. В итоге опекуном Микаэля станет, как и полагается, его истинный отец. — Тебе ни за что не удастся выставить меня как никудышнего родителя! Я его вырастил! Я его отец и только я несу за него ответственность! — И именно благодаря твоей самоотверженности в воспитании и чрезмерной ответственности, Микаэль подвергся в детстве насилию со стороны своего сводного брата, не чурающегося ни физических, ни моральных методов воздействия на психику мальчика, — безжалостно подытожил Мори. — Именно благодаря твоей бдительности он три года терпел мытарства, и если бы не его сила духа и воли, терпел бы ее и дальше у тебя под носом; под твоим строгим родительским надзором Микаэль вырос неуправляемым подростком со склонностью к гомосексуальным связям, и именно от тебя, как от чуткого и заботливого родителя, мальчик вместе со своим любовником совершил побег из дома, где чуть было не умер, в который раз подвергшись страшному насилию. Натан опешил. Он был поражен такой точной осведомленности врага о внутренних делах его семьи, которые он старался тщательно скрыть. — Как, по-твоему, если я предъявлю все эти доказательства в суде, власти позволят тебе и дальше нести опеку над этим мальчиком, которого ты по своей халатности практически угробил? Он социально не адаптирован и в его поведении наблюдается только регресс. Единственным выходом не погубить его окончательно, это избавить от твоего присутствия, пагубно влияющего на него. — Ты не посмеешь! — выдохнул Натан. — Ты уверен? — взглянул на него Мори так, что у Натана отпали какие-либо сомнения в том, что тот непременно осуществит свой замысел, чего бы ему это не стоило. — Натан, — Мори приблизился к его креслу. — В начале нашего разговора я упомянул, что не желаю враждовать с тобой. Вовсе не этого я добиваюсь. — Да, а чего тогда? — с ненавистью и презрением взглянул на него Шиндо. — Послушай, — Мори чуть склонился и робко опустил свою руку на руку Натана, лежащую на подлокотнике, — я не намерен идти на крайние меры. Я четко дал тебе это понять. — Хочешь, чтобы я поблагодарил тебя за снисхождение? А не пошел бы ты! — отдернув руку, точно к нему прикоснулась змея, бросил Натаниэль. Выпрямившись, Мори с выражением разочарованности и досады, проступавшие сквозь его хладнокровный образ, произнес: — Я буду вынужден заявить свои права на сына, только если ты станешь препятствовать мне. — Может быть, ты пожелаешь, чтобы я лично сопроводил в твой дом Мику, раз у тебя на руках столько козырей против меня? — иронично бросил Шиндо. — Это было бы лишним, хотя я бы не отказался от такого жеста. — Запомни, — Натан выпрямился и стал лицом к лицу с Мори, полный гнева и стальной решимости. — Я никогда, ни единым своим словом или действием не поспособствую тому, чтобы Микаэль оказался один на один с таким человеком, как ты. Я всегда это знал, но ты не перестаешь поражать меня, каждый раз показывая, какой низкой и омерзительной может быть человеческая сущность. Ты заберешь Мику себе? И тебя даже совесть не будет мучить? Ты напрочь забыл о том, что причинил этому мальчику, благодаря кому, чьей игре, он оказался тем, кем является сейчас? И ты еще смеешь говорить мне, насколько я был плохим отцом?! Да тебе он никогда не был нужен, ты сам это заявил. Заявил и исчез, а я растил его! Сам! — Я предлагал… — И ты думал я соглашусь?! — гневно воскликнул Натан, оборвав Мори на полуслове. — Ты думал, после всего, что сотворил с моей жизнью, с жизнью Хиро, с жизнью этого мальчика, по твоей вине ставшего сиротой, я соглашусь на твое предложение?! Ты всегда был сумасшедшим и по сей день являешься им. Я никогда не признаю тебя! Мори вздрогнул от этих слов, тем самым дав понять Натану, что он попал в цель, так сказать, обнаружил его слабое место. — Ты до сих пор лелеешь эту мечту? — насмешливо бросил он. — Ты зря надеялся, полагая, что своими жалкими угрозами, отнимешь у меня самое ценное, что осталось от моей сестры, сломишь меня! Этого не будет никогда. Слышишь?! Я ненавижу и презираю тебя, и так будет всегда! А если ты, — он схватил за грудки побледневшего Мори и впился убийственным взглядом в его лицо, — посмеешь отобрать у меня сына, я клянусь, что приложу все силы, но тебя уничтожу, растопчу как ядовитое насекомое. — Подумай, что говоришь и не пожалей потом о своих словах, — с дрожью в голосе произнес Мори, внутренне содрогаясь, но совсем не от страха. — Мика должен поехать со мной по своей воле, а иначе… — Микаэль шагу не сделает в твою сторону, тем более теперь, когда я точно убежден в истинной цели твоей заинтересованности моим сыном. Так что забудь обо всем, — и, с отвращением оттолкнув от себя Мори, Натан двинулся к выходу. — Натан, — поправляя смятый пиджак, обратился к нему Шино, — ты прекрасно понимаешь, я все равно добьюсь того, что Мика уедет со мной, по своей воле или по решению суда, так не упорствуй и не сопротивляйся мне хотя бы сейчас и задумайся над тем, что если ты не станешь препятствовать мне, а позволишь своему племяннику получше узнать меня, у тебя появится шанс жить так, как ты и мечтать не смел. — Даже если и случится так, что Мика действительно поселится у тебя, ты выиграешь, — не оборачиваясь, отвечал Натан, — на большее, даже не смей рассчитывать. Моего снисхождения и расположения тебе не добиться никогда. С этими словами Шиндо покинул кабинет. Мори остался один на один со своей яростью разочарования. Если бы сейчас кто-нибудь вошел в кабинет, он бы крайне удивился, увидев директора, обычно холодного и циничного, в таком раздерганном и уязвленном состоянии. — Посмотрим, — дрожа от негодования, прошипел мужчина, отведя взор от двери, в которой только что скрылся Натан и устремив его в окно. — У тебя просто не останется выбора.