Юное сердце на Розе Ветров

Тем вечером Микаэль не вышел к столу, несмотря на свое обещание исполнять всё, что от него требуется. Надо также отметить, что в этот же вечер и Мори не настаивал на его присутствии в столовой. То ли проявляя некоторое сочувствие, порой пробивающееся в этой эгоистичной душе так же, как слабый солнечный луч иногда прорывается сквозь толщу серых тяжелых туч, к юноше, которому враз открылась вся неприглядная истина, то ли от того, что банально не желал сидеть за одним столом с угрюмым и мрачным подростком. Так или иначе, он спокойно отреагировал на отсутствие сына за столом. На следующий день он ушел из дома слишком рано, чтобы убедиться, добросовестно ли исполняет Мика условия или же опять пренебрег ними. И только к обеду удалось разъяснить этот маленький сакральный момент, когда хозяева в составе всего двух человек собрались в одном зале. Начало обеда прошло в тишине. Время от времени Мори искоса поглядывал на мальчика, вяло поглощающего пищу. Совсем отчаявшийся, понурый, без искры жизни в глазах, он представлял собой печальное зрелище. Вся сила и весь задор его натуры улетучились под гнетом щемящих сердце обстоятельств. Его не в чем было упрекнуть за такое состояние, и поэтому Мори помалкивал. Он понимал, какую душевную травму это должно было принести Мике, что он добровольно изъявил желание остаться с ним, сколько будет возможно. Казалось, этот неукротимый дух, вечно готовый к борьбе, полностью сломлен обстоятельствами. В некотором роде, можно сказать, что мужчина испытывал некую жалость по отношению к мальчику, которого так больно ударила жизнь. Пускай он сам послужил причиной многих этих несчастий, но было то, что он предвидеть и сам не мог, как к примеру, и равнодушие к этому делу Натаниэля. Находясь примерно в такой же ситуации, что и Мика, он прекрасно осознавал его чувства и, быть может, поэтому был благосклонен. И все же это затянувшееся молчание, покорное исполнение чужой воли со стороны подростка показались Мори чересчур длительным. — Послушай, я собираюсь в город, не желаешь поехать со мной? Пребывание целыми днями взаперти плохо сказывается на тебе. — В город? — переспросил Шиндо. — Для чего? — Это касается моей прежней работы. Мне нужно будет всего на несколько минут зайти туда, получить кое-какие документы от одного человека. — А я там зачем? — Просто потом мы могли бы поехать куда-нибудь. Куда бы ты хотел? — Мне будет лучше остаться здесь, — мрачно ответил Мика. — Тебе разве не надоело тут сидеть? — Не надоело, — вздохнул Мика. — Здесь, по крайней мере, я не рискую нарваться на тех, кого не хотел бы видеть. — А, так вот в чем дело, — понятливо кивнул Мори. — Полагаешь, что можешь случайно в городе столкнуться с кем-то из них. Мика передернул плечами. — Могу тебя уверить, там, где мы будем, твоя вероятность столкнуться с Натаном или с Юичиро — нулевая. Это другая часть города. — Все равно я лучше останусь, — отрицательно покачал головой Шиндо. — Ну что же, как знаешь, — пожал плечами Мори. «В конце концов, не тащить же мне его силой» — Я еще хотел спросить… Мори тотчас взглянул на подростка, внезапно заговорившего без повода. — Да? — Это дело, — Мика прикусил губу и сильнее сдвинул брови. Казалось, ему доставляет большого труда не только говорить, но и вспоминать об этих вещах, — связанное с лишением Натана отцовских прав, оно ведь еще не завершено, так? — Остались сущие формальности, дело, можно сказать, дошло до своего финала, — ответил Мори. — Но все же еще не все? Мори вздохнул. — Да, — нехотя был вынужден признаться он. — К сожалению, еще не всё. Но это ничего не меняет. Натан будет лишен прав на тебя. Этого уже не изменить. — Я не о том. Пускай, мне уже все равно, кто станет моим опекуном. Я смирился со всем. Только я хотел просить лишь об одном, — Мика явно колебался. — Можно ли повременить с принятием окончательного решения. — Не вижу в этом никакого смысла. Чем скорее завершится процесс, тем скорее закончится этот ад, — холодно изрек Мори. — Зачем ты завел этот беспредметный разговор? Хочешь продлить свои мучения томительного ожидания? — Всего пара дней, максимум неделя, — вскинул на него жалобный, несчастный взор Шиндо. — Это не нарушит твоего плана, но ему даст время на размышления, а мне — повод убедиться, что все кончено. Так моя совесть будет чиста. Я уже ни в чем не смогу упрекнуть тебя. Приму свою участь окончательно такой, какая она есть. — Несколько дней? — Мори задумался. «Этот мальчик еще на что-то рассчитывает? Надеется, что отсрочка поможет его дяде образумиться и прийти за ним? Хм… Наивный! Еще не полностью понимает, во что встрял и что им просто пожертвовали, как ягненком, возложив на алтарь собственных амбиций и гордыни. Смеет питать иллюзии…» Рассуждая про себя, директор пришел к выводу, что небольшая отсрочка в этом деле никоим образом не помешает исполнению его плана, а станет даже выгодной. Потому что, во-первых, Мика убедится, что остался один и кроме как на него рассчитывать ему более не на кого, а во-вторых, известие о дополнительном времени для размышлений может спровоцировать Натаниэля на решительные действия. Он увидит, что Мори идет на маленькую уступку в своем плане и быть может воспылает надеждой, что еще может что-то изменить своим вмешательством. А вмешавшись, то есть отправившись к Мори, уже можно будет на что-то рассчитывать. Шино задумчиво поглядел на юношу, покорно ожидавшего его ответа. «А мальчишка не так уж и не прав. Пускай он просит это только из личных побуждений, но такой ход может принести пользу и мне» — Три дополнительных дня тебя устроит, дабы ты раз и навсегда понял, что ты значишь для своих родственников, чтобы впредь больше никогда не поднимать эту тему? — Я не рассчитывал и на один день поблажки, который стал бы для меня целой вечностью ожидания и надежды, что уж говорить о трех! — впервые за последние сутки на лице мальчика засияла искренняя благодарная улыбка. Он как-то сразу приободрился, словно воспрял духом, даже более воодушевленно принялся за еду. Слегка удивленный такой реакции, Мори произнес: — Не хочу тебя огорчать раньше времени, но ты должен понимать, что если он не решился раньше, то, даже если я дам ему еще месяц на раздумья, ожидать иного результата — глупо. Если бы он поистине любил и дорожил тобой, он не допустил бы твоего отъезда сюда, также, как и твой возлюбленный не смог бы остаться равнодушным, когда его вторую половинку увозят навсегда в другой город. Подумай. — Я все это знаю, — Микаэль обратил к Мори свой незатуманенный взгляд, и та улыбка, которой он одарил мужчину, принадлежала поистине ангелу, которому хватает святости и чистоты, чтобы стойко переживать свое горе. — Но позволь мне эту маленькую слабость? Позволь мне еще немножечко потешить себя надеждой? Я понимаю, что она разобьется о камни, но она так важна для меня сейчас. Тебе же это совсем ничего не стоит, а для меня это последний глоток воздуха, прежде чем я задохнусь в подземелье обреченности и тоски. Пускай он ложный, мне все равно. — Детский каприз, — вздохнул Шино, показывая, что ему все это постичь не дано, но он смиряется с этой глупостью. — А Натан? — вдруг вздрогнул Мика. — Он же должен получить извещение о переносе решения? Это не пройдет мимо него? — Нет. Не пройдет. Я прослежу за тем, чтобы уведомление о проведении заседания переносится на 3-е марта, было отправлено ему, — ответил Мори и мысленно усмехнулся. «Я уже сам жажду увидеть его реакцию на подобный ход» В это время Микаэль сел ровно и закрыл глаза с видом, если не глубокой, то хотя бы внешней удовлетворенности. — Он не любит меня, я для него никто и ничто, но он один исполняет мои бессмысленные просьбы, за что я ему крайне признателен, — полушепотом произнес он так, будто говорил сам с собою и даже не подозревал, что обранил эти слова вслух. Разумеется, Мори всё услышал, но предпочел сделать вид, что не заметил. «Итого, у нас в запасе, если прибавить отсрочку по просьбе Микаэля, получается пять дней. Забавно, что может произойти за эти пять дней». — Знаешь, — снова заговорил Мика несколько сдавленно. — Я отказался от поездки в Киото, но… если возможно, я бы с удовольствием посетил то замечательное кафе на берегу реки, где мы были в первый день. — Открытое кафе подле причала? — слегка удивился Мори. — Оно мне очень запомнилось, — Мика склонил голову, на его губах играла мечтательная грустная улыбка, — и потом я часто думал о том, чтобы пойти туда вместе с Юу, когда он приедет навестить меня, но раз он отрекся от меня, я хочу пойти туда с тем, кто впервые привел меня в это место. Если это не нарушит твоих планов… — мальчик кротко взглянул на взрослого. — Я хотел бы снова посмотреть на волны, бегущие прямо под тобой, словно пытающиеся унести тебя, но ты, вопреки их воле, остаешься на месте. Весна все ближе, с каждым днем все меняется, и мне кажется, там тоже произошли изменения. Я хочу видеть. — Как скажешь, но придется подождать. — Это не важно, — улыбнулся Шиндо, когда в его глазах все еще читалось горе. — Мне не на что надеяться и поэтому время для меня больше не существует. Всё длинное, одинаковое, серое полотно. — Слишком скорбные мысли в столь юном возрасте, — строго заметил Мори. — Вполне естественные для того, кто остался совсем один. До вечера, — сказал Мика и, поднявшись из-за стола, удалился к себе. «И все же он приободрился после той просьбы, хотя и осознает ее тщетность, — сказал себе Мори. — Возможно, он смирится с этой мыслью и научится жить с каменным сердцем, познавшем боль предательства, даже раньше, чем я предполагал» На следующее утро, как и обещал Мори Микаэлю, в дом Шиндо пришло извещение. Увидев среди общей почты конверт с печатью, Натан побледнел, подумав, что процесс завершен раньше срока и пришло извещение. Поднявшись к себе, он разорвал конверт, чувствуя все время, как бешено колотится сердце о ребра, а руки дрожат от волнения. Но по мере ознакомления с письмом, Натан все больше раскрывал глаза. Он даже обрадовался, что решил просмотреть почту в своем кабинете, иначе его реакция могла бы вызвать ненужные вопросы у семейства. — Что это значит? — кончив чтение, нахмурился он. — Что за странный ход? Перенос заседания, какая глупость! Чего он добивается этой идиотской отсрочкой? Хочет поиздеваться, показать, что в его власти как увеличить время, так и сократить его вдвое? Мерзавец! Он смеется над моей бедой, над моим бессилием! Но, ничего. Мика, прошу, потерпи еще немного. Случайно или намеренно, но мне дали шанс попробовать снова помочь тебе. И он бросился к телефону, звонить своему другу, обрадовать решением суда и заодно продолжить искать зацепки, несмотря на почти истекшее время. Прежде чем он успел это сделать, ему поступил звонок иного рода. Холодный пот выступил на лбу Натан, когда он был вынужден снова увидеть имя «Шино Мори» на экране телефона. Проведя рукой по лбу, он собрался с духом и ответил. — Здравствуй, Натан. Ты уже получил извещение? — Я держу его в руках, — сухо, стараясь скрыть волнение в голосе, ответил господин Шиндо. — Не понимаю мотивов этого поступка, но это и не важно. Главное, что Мика ничего не знает. Это ведь так? — Само собой. Я сумел убедить его остаться у меня еще на пару дней, так что он по-прежнему в святом неведенье, в чем ты можем убедиться в любой удобный момент. — Хорошо, это всё, что я хотел знать, — коротко ответил Натан и сбросил вызов, не в силах более вести этот волнительный диалог. «И это всё?» — поглядев на экран мобильного, презрительно хмыкнул Мори. «Ты как всегда сдержан, мой друг. Из этого я делаю вывод, что мое решение было правильным и я достигну своей цели, благодарю капризу отчаянья нашего сына» В тот же день Мори повез Микаэля в театр. Прочитав афишу, младший Шиндо изъявил желание посмотреть пьесу. Родитель был удивлен такой просьбой, однако подумав, что таким образом он пытается отвлечься от томительного ожидания, исполнил просьбу, хотя постановка Шекспировской драмы «Отелло» не казалась ему той, на которую стоит убить целый вечер. Предложив Мике на следующей неделе отправиться на более серьезную вещь, он получил не твердый, но весьма категоричный отказ. Однако явившись к семи часам к театру, Шино не отмечал на лице сына особой радости от посещения этого места. И все же они вошли внутрь и высидели все отделение первого акта. — Не хочу показаться придирчивым, но поясни мне, зачем проситься на спектакль, а потом гипнотизировать телефон, так ни разу и не удостоив взглядом актеров? — спросил Мори Мику, когда они сидели в буфете и взор Шиндо был по-прежнему прикован к смартфону, мирно лежащему возле его руки. — Что? — словно очнувшись от сна, вскинул голову блондин. — Я говорю, почему ты не смотришь, ведь мы ради тебя приехали сюда? — терпеливо повторил мужчина, поглядывая по сторонам, отыскивая, какие еще знакомые могут заметить их. Одно такое столкновение уже произошло, когда они входили в зал. Мори узнала женщина, весьма влиятельная в своих кругах, и подошла поздороваться. Разумеется, присутствие рядом с Шино красивого голубоглазого юноши сразу возродило в ней море любопытства. Когда Мори представил ей Микаэля как своего сына и тот со всей учтивостью поздоровался с ней, она была крайне удивлена, не только тому, что у такого человека есть взрослый ребенок, а и тому, что он по сей день не показывал его никому, пряча такое сокровище от глаз. Мори объяснил эту сложность тем, что сам лишь недавно получил возможность видеться с сыном. Растроганная женщина уже готова была разнести эту душещипательную историю всем своим знакомым, однако Мори выразил свое явное неудовольствие на этот счет и тему пришлось свернуть. Однако, как бы ни был убедителен в своем красноречии Мори, женщина, уходя, все равно как-то особенно лукаво поглядывала на них. И следила за ними глазами во время всего представления, перешептываясь со своей подругой. «Похоже, появление в общественных местах с кем-то, вроде него, может навлечь кучу дурных слухов. Ну, в любом случае, у меня не было возможности официально представить его всем во избежание ненужных разговоров. Как бы то ни было, но если он останется со мной, рано или поздно узнают, что он является именно моим сыном и никем другим. Жалкие люди, насколько они могут быть испорчены, что допускают подобные мысли?!» — с досадой подумал Мори, озираясь по сторонам, в надежде, что кроме этой старой маразматички им больше никто из знакомых не встретится. — Я знаю, — со вздохом ответил Микаэль, которого, видимо, совсем не смущали встречи со знакомыми Мори, и его губы тронула легкая грустная улыбка. — Просто сегодня был бы последний день, если бы не ты, и мне казалось… — он закусил губу. Мори быстро осознал, что именно гнетет парня. — Я думал он хотя бы сейчас позвонит, — усмехнулся Шиндо. — Не тешь себя иллюзией, — покровительственно произнес Мори. — Я предупреждал. Все решено, незачем испытывать судьбу. Смирись с положением, в котором оказался. — Мне кажется, я уже начинаю смиряться, — Мика опустил взгляд. Он не был тяжелым, отсутствующим или удрученно-отрешенным, как прежде, нет. Этот взгляд был лишен скорби, можно сказать, в нем читался вызов. Вызов всему, всем и каждому. Окружающим людям, природе и судьбе. Мужчина не понимал, чему способствует такая перемена, но определенно таким Мика нравился ему больше. С уязвленной душой, пошатнувшейся верой, но продолжающий жить, с зарождающимся презрением ко всему вокруг. — Сегодня был тот день, когда я ожидал раскрытия правды, но никто не поспешил пролить на нее свет, так что же мне теперь убиваться? — Микаэль откинулся на спинку стула и прошелся взглядом по залу буфета, наполненного людьми в красивых одеждах. — Ты потому и не спускал глаз с телефона, ожидая… — Именно, — кивнул Микаэль. — Только этого не произошло, — усмехнулся он. — Я ненавижу этот телефон, ненавижу этот город, ненавижу этот чертов зал, который точь-в-точь напоминает мне школьную сцену, где этот предатель пытался убить меня! Как забавно происходит! — весело проговорил Шиндо. — Сейчас я здесь и смотрю тот же спектакль, который однажды мы разыгрывали в школьном кружке, и я не вижу совершенно никакой разницы между тем, как ставили его мы и как играют его здесь! Неужели актеры настолько бездарны, что любой школьник может дать им фору? Мне смешно смотреть на них, невозможно проникнуться чувствами к тому смехотворному лицедейству, которое они тут считают искусством! И без стеснения Микаэль разразился хохотом, столь звонким и дерзким, что многие стоящие рядом обернулись с удивлением поглядеть, кого так развеселило происходящее на сцене. Но никого, кроме необычайно красивого молодого человека, похожего на херувима, слетевшего с картин старой эпохи, в обществе мужчины с тонким чертами и острым взором хищной птицы, не увидели. Встревоженный повысившимся вниманием окружающих и странным, чересчур задорным поведением юноши, Мори серьезно взглянул на Шиндо, отчасти приоткрывшего завесу намеренья, с которым он явился сегодня в этот зал. — На сегодня достаточно веселья. Уйдем отсюда, — прозвучал его повелительный голос, а затем Мори поднялся из-за стола, за которым они пили кофе. Все еще посмеиваясь и одаривая презрительным взглядом тех, кто осмелится взглянуть на него, Микаэль послушно выпрямился и последовал за мужчиной. Оказавшись на улице, не успели они пройти к машине, как Мику окликнул голос. Совершенно не ожидая, что кто-нибудь здесь позовет его, Шиндо растерянно обернулся. — Мика, это в самом деле ты? — Ёсино! — воскликнул Микаэль, узнав в подошедшем парне старого приятеля по лагерю Юичиро, испортившего им, как тогда считал Мика, новогодние праздники. — Вот уж не думал, что встретимся здесь, — как всегда веселый и учтивый, Ёсино источал мягкую и спокойно ауру. — Так давно не виделись. Я часто вспоминал о вас. — Как ты здесь оказался? — не веря своим глазам, спросил Микаэль, хмуря брови. — Я тут с другом встречаюсь, он как раз в Киото переехал. Вот я к нему. А ты что тут делаешь? Где Юу? — он обернулся, ища глазами зеленоглазого брюнета. — Он же с тобой? Слушай, а как насчет пойти вместе с нами? Здорово будет. Заодно и поговорим. Я правда соскучился за вами. — Юу? — дрогнувшим тоном переспросил Мика. — Да, где он? Отошел что ли? — Нет, не совсем, — Мика отвел напряженный взгляд. Ох, только не это. Как же не вовремя сейчас столкнуться с этим парнем. С кем угодно, только не с ним. Столько воспоминаний сразу кружат голову, что невозможно сохранить спокойствие. Почему именно сейчас? — Мика, что там происходит? — заметив, что сын отстал и теперь разговаривает с каким-то парнем, Мори вернулся обратно, хотя уже был у машины. — Я встретил друга из прошлого. Ёсино Идзуки, хороший товарищ Юу, — сказал Мика родителю. — Очень мило, — сухо ответил тот, бросив на бывшего теннисиста испытующий взор, а после снова направив его на Мику. — Нам пора. Не задерживайся. — Он снова направился к машине. — Я иду, — кивнул Микаэль. — Мика, кто этот человек? — внутренне содрогнувшись от мрачного вида этого человека, растерянно спросил Ёсино. — И где Юу? Почему он не с тобой? — Юу больше нет, — с улыбкой ответил Микаэль. — Есть только он. Прощай, Ёсино, — и, усмехнувшись, Шиндо поспешил нагнать мужчину, который, остановившись в метре от них, спокойно ждал, а когда Мика оказался рядом, властно опустил свою изящную руку ему на плечи и повел к парковке. — Как же странно, — Идзуки потер затылок, провожая эту подозрительную парочку глазами. — Больше нет? — хмыкнул по пути к машине Мори, продолжая удерживать подле себя мальчика. Какое-то странное чувство владело им в эту секунду, когда он шел вот так в обнимку с этим очаровательным ангелом, душу которого заполняли демоны. — К моему глубочайшему сожалению, — произнес Микаэль с такой иронией, что Мори невольно вздрогнул. «Он озлобляется? Это встреча с тем парнем на него так подействовала. Он понял окончательно, что прошлого не вернуть и теперь пытается подавить свое разочарование дерзостью?» Не успел он об этом поразмыслить как следует, как вдруг ощутил, что Мика слегка прижался к нему. «Что?» — вздрогнул мужчина, устремив недоуменный взгляд на юношу, обычно старающегося держаться от него, как можно дальше. А в этот раз он не только позволил прикоснуться к себе и повести, а еще и сам прижался плотнее. Мори был поражен такой сменой настроения, но не подал виду, что что-то заметил, и когда они дошли до машины, также не уделяя этому внимания, отпустил юношу, который поспешил забраться в салон. «Что это такое, жест отчаянья? — спрашивал себя Мори, отрывая взгляд от дороги и украдкой поглядывая на погрузившегося в безразличие юношу. — Или мне только почудилось?» Что касается Ёсино, встретившего старого знакомого в таком необычном месте, но что еще более необычно, так это в компании какого-то взрослого человека, так он был в полнейшей растерянности. Странные слова, в которых был заключен ужасный смысл, сказанные Шиндо, поразили его до глубины души. Дождавшись своего товарища, он постарался забыть об инциденте с Микой и отдаться встрече, посчитав, что не должен вмешиваться в чужие дела. Однако волнение и постоянные размышление все время возвращали его к театру, где он повстречал эту любопытную парочку. Копившиеся с течением времени вопросы под конец не давали спокойно общаться с друзьями. Волнение и интерес стали настолько сильны, что бывший теннисист попрал все свои прежние убеждение и позвонил другу. Юичиро, находящийся в нелегком положении и почти забывший о том, что жизнь существует где-то еще помимо двухэтажного особняка в Арасияме, был приятно удивлен звонку товарища, о котором из-за навалившихся бед и неприятностей успел, к своему стыду, немного позабыть. — Юу, ты извини, что я так неожиданно, — после обмена приветствиями заговорил Идзуки. — Но кое-что произошло и меня это крайне взволновало. Я не смог оставить все как есть, без внимания. Его голос показался Юу настолько серьезным, что он и сам стал серьезен. — Что случилось? У тебя все хорошо? — У меня да, — немного скованно ответил парень. — Но я хотел бы знать, прости конечно, но как обстоят твои дела с Микой? — Мои дела с Микой? — удивился такому вопросу Амане. — Еще раз прости, что спрашиваю. Знаю, это ваши личные отношения, но я не могу оставаться спокойным. Меня весь день друзья выспрашивают, что со мной да как, а я не могу им толком ничего ответить. Только и делаю, что думаю об этом. Вот решил позвонить тебе, прояснить положение. — Да ничего особенного у меня с Микой. Все, как и прежде, а почему ты спрашиваешь? — Ничего особенного, — повторил Ёсино. — Значит, по-твоему, у вас все как прежде, никаких перемен, вы по-прежнему вместе? — Ну да, — с наивностью человека с чистой душой ответил Амане. — Я не понимаю, с чего вдруг такие вопросы. — Юу, — Ёсино тяжело вздохнул, крайне тяжело было произносить то, что он собирался, тем более, если это надо было сказать хорошему другу. — После того, что услышал от тебя, я еще больше убежден в том, что… Мика обманывает тебя. — Мика?! — вздрогнул Юичиро. — Что за глупости! С чего ты это взял, Ёсино? — Прошу, выслушай меня спокойно. — Ты заявил мне такое и думаешь, я смогу теперь быть спокоен! — Юу, скажи честно, где сейчас Микаэль? Амане закусил губу. Стоит или нет говорить Идзуки, что Микаэль уехал к своему настоящему отцу? Столько вопросов посыплется, столько воспоминаний нахлынет, ведь Ёсино ровным счетом ничего не знает об их ситуации, о том, как сильно переменилась их жизнь с момента их последней встречи. — Юу, ответь, он сейчас с тобой? — настаивал товарищ. — Нет, — глухо ответил Юичиро. — Мики тут нет и я не знаю, когда он вернется. — Я так и знал, — упавшим тоном, прошептал Ёсино, на секунду закрыв рукой динамик. — Юу, а тебе известно, где сейчас он? — Честно говоря, нет, я догадываюсь, но… — Буквально два часа назад я своими глазами видел его у театра. — У театра? — воскликнул изумленно Юичиро. — Здесь, в Киото? «Не может быть, Мика тут! — его всего передернуло от этой мысли о возлюбленном. — Почти рядом и я ничего не знаю об этом. Почему он не сказал, что собирается в город?» — Да, здесь, в Киото, — подтвердил Идзуки. — И еще… — парень собрался с духом, прежде чем сообщить самую неприятную новость, — он был там не один. — Не один, а с кем? — чисто машинально полюбопытствовал Юичиро, думая больше о том, тут ли еще Шиндо или его уже не достать. — Его сопровождал мужчина. Взрослый мужчина. Я впервые видел его. — Взрослый мужчина? — слегка нахмурившись, переспросил Юичиро. — Ёсино, если ты и впрямь их видел, может, ты сможешь описать этого человека. — С легкостью, я еще не встречался с такими людьми, поэтому мне не сложно будет описать его. — И Ёсино попытался как можно точнее передать портрет мужчины, с которым ушел Микаэль. Выслушав его, Амане, до этого все же опасавшийся каких-то призраков, вздохнул с облегчением. — Юу, пожалуйста, не молчи. Я понимаю для тебя это удар, но… — Нет-нет, — слабо усмехнулся Юичиро. — Все не так. Ты не правильно понял. — Как это? — распахнул глаза Идзуки. — Человек, с которым был Мика, мне хорошо известен, настолько хорошо, что я бы отдал половину жизни только ради того, чтобы впредь не сталкиваться с ним. — Юу, ты меня пугаешь. Впечатление, будто ты говоришь о каком-то Дьяволе. — Ты не так уж и далек от истины. Как по мне, этот человек сущий демон. — Я ничего не понимаю. Так тебе все это и так уже было известно? — Ты правильно понял. Если Мика и впрямь был в компании именно того человека, которого ты мне описал, то беспокоиться не о чем. — В самом деле? — недоверчиво поинтересовался Ёсино. — Почему? Кто этот человек? — Он отец Микаэля, — с грустной улыбкой ответил Юичиро. — Отец? Подожди, как это возможно, Я же знаю отца Мики. Я приезжал к вам и лично знакомился с господином Шиндо. — Ёсино, — Юичиро вздохнул и провел рукой по волосам. — Ты прости, но у нас тут так много всего произошло. Я не смог сразу тебе все рассказать, а сейчас и слов толком подобрать не могу. У меня был такой тяжелый день. Спасибо, что беспокоишься о нас, сразу позвонил, как подумал, что у нас тут беда, но, поверь мне на слово, на этот раз ты действительно ошибся. Мика сейчас живет у своего родного отца, и только потому я не был уверен в том, где он находится, ибо не могу знать, куда они решили отправиться. А когда ты позвонил и сказал мне, что видел их, мне стало спокойней. Правда, я жалею, что сам не узнал об этом, иначе смог бы увидеться с Микой, но, видимо, не судьба. — Пожалуй, они как раз уходили из театра и при мне сели в машину… — Вот видишь, не судьба мне этим вечером повидаться с ним, — усмехнулся Амане, проводя рукой по постели, на которой сидел. — Ладно, ты прости, но я больше не могу говорить. Надеюсь, мы еще как-нибудь увидимся в ближайшее время, тогда сможем нормально пообщаться. Спасибо за беспокойство. — Глупости, я сам был рад услышать от тебя слова утешения. Меня тоже ребята ждут. Надо бежать. Обязательно увидимся. Пока, — Ёсино сбросил вызов. Пускай Юу и развеял его подозрения, вроде бы стало легче, однако он все равно не мог вернуться к друзьям в комнату, а стоял в коридоре. «И все же странно, почему он тогда обронил ту фразу: «Юу больше нет, есть только он»? Что бы это значило?» Только это не давало покоя Ёсино, и он ужасно жалел, что в разговоре с Юичиро как-то упустил этот момент, а перезванивать и начинать все сначала вроде уже и неудобно, к тому же, Юу сказал, что более не может говорить. — Нужно забыть, — сказал себе теннисист, — скорее всего, это очередная Микина хохма. Он горазд на такие сюрпризы, после которых только и делаешь, что ломаешь голову над абсолютно фантомной проблемой. Наверно, он просто захотел подшутить надо мной, не более того. Ведь я застал его врасплох, а объясняться он не любит, вот и сказал эти странные слова. Именно так! И решив, что такой вывод самый верный и надежный, юноша с чистым сердцем отправился к своим товарищам. — Вот уж не ожидал, — слабо усмехнулся Юичиро. Отбросив телефон на постель, он уперся руками позади себя и взглянул в темный потолок. — Ты приехал в Киото, посетил театр, а я даже ничего не знал об этом. Ты не позвонил мне, не предупредил, а ведь мог. Что же это такое? Со вздохом он склонил голову. «Невыносимая ситуация. Бредовая ситуация. Я так хочу увидеть тебя, прикоснуться к тебе, но не могу. Не могу нарушить обещание, данное Натану и самому себе. Не хочу потом быть виноватым пред тобой. И все же… Мне не понятно, почему ты молчишь. Если ты собирался приехать в Киото, почему не сообщил мне? Хотя…» Юичиро был вынужден с сожалением признать, что в последнее дни Микаэль практически не общался с ним. Ответы на сообщения были редкие, короткие и малозначимые. Скорее это были письма отчетности без какого-либо намека на душевные переживания. Его огорчали эти скудные фразы, когда хотелось большего, злили продолжительные гудки, когда никто не торопился взять трубку, и все же Амане отчасти понимал что происходит. Он допускал единственно верную мысль — Мика попросту сердится на него. От того и нежелание отвечать на звонки и сухие строчки в электронных письмах. Юу с самого начала предчувствовал, что будет нелегко столкнуться с подобным испытанием и был в какой-то степени готов к этому, однако все равно иной раз было ужасно досадно. Но чтобы его вина не стала более глобальной, он сдерживал свои порывы отправиться к любовнику вопреки здравому смыслу и предупреждению отчима. Он только и ждал возвращения Микаэля, и для него стало очередным ударом, когда оказалось, Мика намерен остаться у отца еще на несколько дней. В тот же день Юу попытался дозвониться до Шиндо, но тот так и не взял трубку, не пожелав слушать очередные лживые речи о баснях, что «еще немного и мы опять увидимся, и все будет как раньше». Единственное, на что хватило духу, это отправить Юу короткое послание «Я остаюсь у него еще на некоторое время». Это был весь текст, составленный для единственного когда-либо любимого человека. — Мика, — Юичиро закрыл глаза. — Скорее бы ты вернулся, я уже не выдерживаю этой пытки… Через некоторое время он вышел из спальни и сразу столкнулся с Эрикой в коридоре. — Юу, я думала, ты заснул. Наверху было так тихо, — с мягкой улыбкой сказала она. По выражению лица сына мать сразу догадалась, что его что-то тревожило. — Я не спал, — отрицательно качнул головой юноша и прошел мимо матери. Но вскоре остановился. — А Натан еще не вернулся? — Папа очень занят на работе, обещал скоро быть. — Понятно, — Юу опустил голову. «В последнее время, его совсем дома не бывает. Наверное, ему тоже не очень приятно возвращаться домой, когда в нем нет Микаэля. Я бы и сам сейчас с удовольствием ушел в школу и не возвращался из нее до последнего» — Мам, — ласково позвал Юичиро. — Пойдем на кухню, попьем чая. Помнишь, как раньше, пока мы еще жили вдвоем? — Конечно, помню, — растроганная улыбка тронула губы женщина. — Я обязательно приду, иди, я на минутку задержусь. — Я жду, — кивнул юноша и пошел к лестнице. — Ах, Юу, — вздохнула женщина, припав плечом к стене коридора. — Ты ничего не знаешь, но все равно мучаешься. Должно быть, тебя терзают предчувствия. Ведь ты любишь его, и пусть все вокруг молчат, твое сердце неустанно нашептывает тебе о творящихся несчастьях. Натан, — она закрыла глаза и сжала на груди руки, — прошу, найди способ и верни Мику домой. Так не может больше продолжаться. Слишком тягостно жить с такой ношей. Эрика всем сердцем желала разрешения конфликта, однако было и то, что пугало ее. Она знала, почему Натан пропадает целыми днями и знала о тщетности его усилий в поисках решения проблемы с Мори, а посему временами ледяной страх окутывал ее сердце, когда она думала о том, что, не отыскав иного пути, Натан согласится на условие того человека и тогда их маленькому, тихому семейному счастью наступит конец. Страшась и отгоняя от себя эту навязчивую мысль, она продолжала поддерживать себя, находя утешение уже хотя бы в том, что может помогать своим близким переживать тяжелые минуты. И теперь, видя, как тяжело ее сыну, она не помедлила отправиться к нему, со слабой надеждой, что все еще образумится. Весь следующий день после похода в театр, Шино Мори был занят работой в своем кабинете. Хотя даже не совсем работой, а вернее размышлениями над ситуацией. Ведь даже отсрочка не приносила должных результатов, — Натаниэль не утруждал себя звонками ему и не являлся лично, — что не могло не приводить в бешенство хозяина дома, строившего на этом важном моменте все свое дальнейшее будущее. С Микаэлем он не сталкивался, лишь дважды издали наблюдал, как юноша, вновь засев в гостиной первого этажа с бутылкой вина, что-то читал в кресле, а второй раз, услышав шум в коридоре, вышел из кабинета. Его взору предстала волнующаяся девушка-служанка собирающаяся с пола осколки вазы и Микаэль, застывший у двери своей спальни. — Что здесь происходит? — холодно спросил Мори обоих. Услыхав голос хозяина, девушка вскочила с пола, еще более перепуганная и взволнованная. — П-простите, я с-случайно выронила. Не ожидала. Господин Микаэль… Я испугалась и руки разжались. Простите меня, я все возмещу. Я не нарочно, — бессвязно залепетала девушка. — В чем дело, вы можете говорить точнее! — Она хочет сказать, — как-то раздраженно произнес Микаэль, — что выронила эту вазу, когда я вышел из спальни и, не заметив, налетел на нее. — Я правда не нарочно. Пожалуйста, не гневайтесь на меня, — прижав руки к груди, пролепетала служанка. — Немедленно убери все, — приказал Мори и та живо бросилась исполнять приказ, бормоча слова искреннего сожаления и извинений. — Ты в порядке? — взглянул на раздерганного Шиндо мужчина. — В полном, — фыркнул тот и быстрыми шагами удалился вслед за девушкой. — Терзания налицо, но разве он не сказал, что успокоился? — произнес Мори, потирая подбородок, и, постояв еще минуту в раздумье, возвратился к себе. Становящееся все более странным поведение подростка каким-то образом приковывало внимание Шино Мори, заставляя, к его удивлению, отвлечься от своей основной мысли — Натана. Присутствие в его доме юноши, сначала полностью отвергавшего его как отца и как человека, но воспалившего в душе слабое влечение буквально с первого взгляда, когда Мика впервые предстал перед ним в своем безупречном образе негодующего и непримиримого неземного существа, как две капли воды походящего на предмет его обожаний, а после причиненной близкими травмы словно покаявшегося, Мори стал чаще ловить себя на мысли, что его взор устремлен на живущее под его крылом создание — несчастное и покинутое близкими, но так упорно желающее возродиться вновь. Непонятная симпатия проникала в сердце Мори по отношению к сыну с каждым новым столкновением. И если раньше он спокойно противостоял этому чувству, то когда Мика получил такой удар от семьи, противиться ему становилось все тяжелее. Быть может, этому способствовало более частое общение с этим странным ребенком, оказывающим такой необъяснимый эффект на психику Шино Мори, но даже тогда, когда он заперся на целый день в своем кабинете, мысли об усовершенствованной копии его школьной привязанности не покидали его. И можно сказать, он был рад, когда услышал шум и выскочил посмотреть что случилось, увидеть, что в этой суматохе замешан ни кто иной, как его собственный сын. Он даже забыл отругать как следует служанку за проступок, не говоря уже о том, чтобы вышвырнуть ее. Все его мысли кружились вокруг Микаэля и его непонятной раздражительности, причину которой почему-то было интересно узнать Мори. Вторжение в его жизнь новой кипучей искры значительно пошатнуло привычный уклад закоренелого в своих деспотичных мыслях и чувствах госслужащего. Стоило лишь прикоснуться к физической оболочки этой незапятнанной души, познавшей ад телесных страданий, но оставшейся столь пленительной и чарующей, Мори испытывал странное вдохновение, словно глоток свежего воздуха в сыром помещении. Оно дурманило его сознание, будоражило кровь. Когда-то он чувствовал раздражение по отношению к столь строптивому и непослушному парню, а теперь он по-своему восхищался этим юнцом с несгибаемой волей и жаждой жизни, и когда это хрупкое создание по случайности само прильнуло к нему, невероятная дрожь пронзила тело. Подобное происходило ранее, когда случайно или для того, чтобы показать свое отцовское расположение, Мори приходилось касаться его. И в те минуты нечто подобное случалось с ним. Быть может, опасаясь этого самого противоречащего его принципам чувства, Мори подсознательно избегал встреч с Микаэлем Шиндо в первые дни его поселения в своем доме. Но теперь этот страх отступил и отступал с каждым днем все дальше. Он начал наблюдать за тем, как живет его сын, пытаясь проникнуть в сознание того, кого шестнадцать лет назад не захотел даже увидеть.