***
Аид встал со своего черного престола и молча направился в сторону выхода из дворца, оставив нимфу в одиночестве слушать звуки его удаляющихся шагов. Что-то вытягивало его, заставляло выходить из собственного мрака навстречу слепящему солнечному свету. Он и сам не понимал, что именно. Но выходил. Раз за разом посещая обитель Деметры, Царь подземный не подбирался близко, дабы не быть замеченным, но и не находился далеко. Девочка, которую так не возлюбила Гера, с каждым днем отдалялась от своего отца все дальше и дальше. Все трое – Афина, Артемида и Персефона – вместо буйства непотребных и грязных чувств таили в себе тепло, сравнимое лишь, пожалуй, с очагом, что грел уютный дом изнутри. Этот дом не находился в каком-то определенном месте, его носили в себе люди. Аид слышал разговоры о нем, прохаживаясь в своем царстве недалеко от беседующих душ, но не понимал сути. Они вспоминали свои былые жизни, и с терпкой тянущей грустью говорили о доме, что обитал внутри людей. И лишь взглянув на юных богинь, Подземный Царь посмел предположить, что именно это и имели в виду тени. Юные девы были чисты, и сама мысль о том, что они могли потерять свою духовную невинность, пробудила в Аиде чувство, которого он не испытывал вот уже несколько Великих столетий: сожаление. В мире, полном мрака и холода, все чувства и эмоции вначале онемевают, а вскоре покрываются темным льдом, настолько прочным, что его не разобьет ни одно копье. Но эти девы оказались способны пробиться сквозь толщу холода, что одолевал его душу. На мгновение он почувствовал легкое теплое прикосновение к своему сердцу. Словно кто-то кончиками пальцев прошелся по его поверхности, оставив следы. Но когда Аид возвращался в свое Царство, те оказывались стертыми, стоило ему пересечь реку Стикс. Словно круги ее вод омывали его своим холодом, возвращая все эмоции и только-только пробудившиеся чувства в ледяные клетки. Молодые богини смеялись и звонко резвились в полях, что распростерлись близ пещер, в которых они жили. Роща Деметры словно была соткана из любви ее к своей единственной дочери, и потому каждая травинка сияла изнутри необъяснимым теплым светом, а может просто отражала лучи солнца, падающие на нее, и от того слепила владыку Подземного. Юная Персефона, играя с сестрами, почувствовала легкий щекочущий холодок на своей коже. Она остановилась на мгновение и присмотрелась к деревьям, среди которых прятались Афина и Артемида. Обойдя сначала одно, затем другое, она громким возгласом оповестила сестру, что нашла ее. – Теперь ты водишь, Артемида! – звонко произнесла юная Весна. – Так и быть, – согласилась Охота, добавив. – Но постарайся, чтобы я не нашла тебя так же быстро, как и в прошлый раз. Девочки собрались в круг, и когда Артемида закрыла глаза, Афина и Персефона переглянулись и улыбнулись друг другу, словно сообщницы. Юная богиня Мудрости кивнула сестре, дабы та бежала ближе к темному лесу, что находился возле них. Персефона обернулась и увидела темные деревья, стоящие непреступной стеной и словно закрывающие рощу ее матери от чего-то, что находилось по ту сторону. Этот вид немного пугал ее, но она все же собрала всю смелость, что таилась в молодом сердце и направилась в ту сторону. Миновав редкие деревья на окраине земель Деметры, Персефона спряталась за одним из них. Наблюдая за тем, как Артемида начала искать своих сестер, юная Весна вновь почувствовала на своей коже холодок. Словно чья-то ладонь прикоснулась к ее плечу и заставила обернуться. Но никого она не увидела за своей спиной. Осмотрев темный лес, распростершийся перед нею, Персефона вновь перевела взгляд на поляну, по которой ходила Артемида в поисках девочек. Юной Весне была видна лишь макушка сестры, и все же, она побоялась того, что может быть обнаружена ею. Ох как не хотелось юной богине вновь занимать место того, кто искал! Ей хотелось прятаться, и спрятаться так далеко, где ее не нашли бы. Вновь переведя взгляд на стволы темных деревьев, стремящихся куда-то в небеса, Персефона не долго думая скрылась за ними, уйдя в глубину таинственного леса. Девочка бродила меж деревьев, пока не увидела темную фигуру, стоящую около одного из стволов. Но не испугалась Персефона. Юная Весна подошла ближе, ощущая, как холод сильнее обвивал ее руки, словно заключая в свои объятия. Глаза заполнила небольшая дымка, и когда она рассеялась, увидела девочка перед собой мужа, облаченного в темные одежды. – Кто ты? – спросила она. – Разве ты не знаешь? – спокойным голосом произнес Аид. – Нет. – Я – Аид. Властитель подземного мира. Персефона молча посмотрела на него своими светлыми глазами, чуть склонив голову набок, и хмыкнула: – Моя мама говорила о тебе. Ты мой дядя. Она сказала, что тебя все боятся. Нимфы говорят, что ты злой. – И ты им веришь? – Царь приподнял брови слегка вверх, наблюдая за тем, как легко девочка двигалась к нему навстречу. В ее сердце он не чувствовал ни страха, ни трепета, и потому слегка отстранился ее. – Ты не злой, – произнесла Персефона, подойдя ближе к Царю подземному. Внимательно осмотрела она его лик, и интерес в ее глазах отчего-то сменился печалью. Аид не тронулся с места, смотря девочке прямо в глаза. Но не почувствовала Персефона холода, пробирающегося сквозь ее глазницы до самого сердца. Мороз Аида обволакивал ее, словно в кокон заключил, но не проник внутрь. – Ты точно не злой. Ты грустный. Если бы Зевс увидел то, что произошло, он бы не поверил своим глазам. Громовержец бы принял за иллюзию то, что на лице его брата скользнула тень улыбки, что была лишена иронии. Да и остальной Пантеон навряд ли бы поверил. Во взгляде владыки подземного мира на мгновение поселилась искра тепла, прежде чем голубизна его глаз вновь стала ледяной. – Отчасти ты права, дитя, – произнес Аид. – У тебя правда есть подземное царство? – в глазах девочки вновь появились искры неподдельного интереса. – Да, есть, – ответил владыка аида, и юная богиня недоверчиво на него посмотрела. – И оттуда правда никто не может выбраться? Твой пес всех съедает? – Отнюдь. Из моего царства можно выйти обратно в мир смертных, сюда. Правда, никто не догадывается о том, что может это сделать. Потому что все боятся меня и моего мира. – Почему? Ты ведь не страшный! Аид склонился к девочке, проведя кончиками пальцев по ее темным кудрям, обрамляющим ангельское личико: – Сказать тебе честно? Девочка кивнула. – Я и сам не знаю, почему меня боятся. Но факт в том, что из Подземного царства можно выйти обратно. И попасть туда тоже. Но об этом мало кто догадывается, все привыкли считать иначе. – А почему ты рассказал об этом мне? – девочка посмотрела ему прямо в глаза, дожидаясь ответа. – Тебе можно было даже не рассказывать, ты бы сама со временем все поняла, - Аид выровнялся, смотря на племянницу сверху вниз. – А я смогу там побывать? – Если сама того захочешь, – уточнил он, осматриваясь вокруг, словно кроме них в темном лесу был еще кто-то. Следом за ним оглянулась и юная богиня, но, никого не обнаружив, вновь обратила свой взгляд на него. – Захочу, – без промедления ответила Персефона. – Хорошо, ты сможешь там побывать. Однажды я возьму тебя с собой. Но а сейчас лучше возвращайся к своей матери. Она тебя обыскалась. Прислушавшись к тишине, окутавшей темный лес, девочка услышала слабый крик Деметры, доносящийся до нее сквозь затхлый воздух. Богиня плодородия с отчаяньем в голосе взывала к дочери. Слова ее доносило до ушей Весны легкое эхо. По коже девочки пробежал морозец, но он не исходил от Аида. Он возник от страха и паники. Юная Весна тотчас убежала, стоило ей расслышать, что именно кричала Деметра. Аид успел ее слегка подтолкнуть в сторону земель своей сестры. Персефона не успела попрощаться с Аидом, так быстро ее понесли ноги в сторону рощи, что взрастила ее мать. Миновав темные деревья, она выпорхнула навстречу солнечному свету и прикрыла свои глаза, ибо солнце на мгновения ослепило ее. Голос матери стал отчетливее, она взывала к ней. На глазах Деметры блестели слезы, она обыскивала каждый куст в поисках дочери. И когда заметила Персефону, тотчас оказалась подле нее, взяв в ладони лицо юной богини: – Сколько раз тебе повторять, Фона?! Не убегай так далеко! Голос Деметры был громким и впервые властным. Землю охватила легкая дрожь, а с растущих неподалеку деревьев разлетелись птицы, словно их что-то спугнуло. Юная богиня испугалась того, как с нею начала обращаться мать, и на ее лице тоже выступили слезы. – Мама, прости… Я не хотела. Мы играли с девочками в прятки, и я хотела спрятаться так, чтобы меня не нашла Артемида, - заплетаясь в словах и заикаясь, произнесла девочка. За спиной матери она увидела двух девочек. Афина и Артемида держались за руки и сдавленно смотрели в их сторону, словно на их плечи легла неизгладимая вина. «Прости» - прошептала последняя. Но страх перед матерью заглушил в Персефоне злость на свою сестру. Она лишь смерила ее печальным взором и зажмурилась, когда мать усилила свою хватку, стиснув в своей ладони ее хрупкую кожу. Когда Деметра стала такой жестокой к ней? Юная весна сдержала свои слезы изнутри, даже не поворачиваясь к матери. – Не будь так жестока к своей дочери, Деметра, – навстречу к богиням вышла горная нимфа Эхо. Ее ниспадающие медные локоны блестели в свете яркого солнца. Она пристально смотрела взглядом своих светлых глаз цвета заснеженных горных хребтов на свою покровительницу и компаньонку, словно взывая к ней, дабы та ослабила свою хватку. – Что дурного в том, что девочка играла? – Она могла потеряться, – напряжение в голосе матери немного спало, но Персефона все еще ясно чувствовала его, словно видела перед собой. – Или… – Тебе самой известно, что уже ничего не случится. Ослабь хватку, сестра. Дитя ни в чем не виновато, – Эхо подошла ближе к богине и прикоснулась тонкими пальцами к ее ладони, сомкнувшейся на плече девочки. Персефона видела, как нимфа припала к уху ее матери и что-то прошептала, после чего Деметра отпустила ее. Но расслышать, что именно было произнесено, она так и не смогла. Тяжело сглотнув, Персефона вновь обратила свой взгляд в сторону темного леса, когда мать повела ее в сторону дома. Среди темных деревьев больше не видела она столь же темной фигуры владыки Подземного мира. Но отчего-то отчаянно искала его взглядом своих светлых, как ясное небо, глаз. Его холод и мрак не пугали девочку а, скорее, волновали. Ее тянуло в сторону того темного леса. Тянуло к его холоду, что окутывал ее с ног до головы, словно кокон, хоть и сама она не могла понять почему.PART IV
23 декабря 2018 г. в 14:36
Мрак, окутавший Царство Мертвых, простирался на многие лиги за его пределами. Уже на подходе к его вратам можно было заметить, как природа менялась – деревья становились темнее, листья их увядали, а животные меняли свой окрас. Чем ближе было царство Мертвых, тем свирепее становились звери, тем меньше росло цветов на земле. Она была словно выжжена, мертва. Из нее торчали облупившиеся черные коряги вместо цветущих деревьев. И когда души умерших спускались нескончаемым потоком к вратам, они миновали черную рощу тополей на берегу Оксана. Там для каждой души были припрятаны монеты, что клали скорбящие родственники умершим под языки перед погребением. Находили тени эти монеты и платили ими Харону – перевозчику, что управлял узкой лодчонкой, дабы переправил он их через реку Стикс прямиком к Адамантовым вратам. Эта река ограничивала Аид с запада, принимая в себя воды Ахерона, Флегетона, Кокита, Аорнита и Леты. Если без денег оказывалась тень умершего, то приходилось ей коротать время на берегу, или спуститься в Аид где-нибудь в другом месте. Трехглавый пес, что звался Цербером, нес сторожевую службу на противоположном берегу Стикса. Боялись его души, ибо он был готов сожрать и живых, стремящихся проникнуть в царство мертвых, и тени умерших, если они хотели сбежать. Неустанно наблюдали его янтарные глаза за вратами в обитель мертвых.
Сидели Минос, Радамант и Эак у распутья трех дорог, куда приходили тени, пересекшие Стикс. И судили они прибывающих мертвых. После вынесения приговора направлялись души по одной из трех дорог. Если жизнь их нельзя было назвать ни праведной, ни неправедной, то отправлялись они назад по дороге, что вела на Асфоделевые луга. Луга тебе были безрадостными, не ощущали души ни удовольствия, ни печали. Если же человек жил неправедно, его тень шла прямиком к полю мук и попадала в руки Эриний. Они наказывали злодеев согласно их прожитым жизням. Души праведников же направлялись по дороге прямиком на Елисейские поля. Они располагались рядом с владениями Аида, и, хотя вход в них находился у реки Памяти, они ничего общего с царством скорби и страданий не имели. Это была счастливая земля незаходящего солнца, где не было ни холода, ни снега и где не прекращались игры, музыка и пиры. Обитатели Элизиума, если того желали, могли повторно родиться на земле.
На безрадостных Асфоделевых лугах бродили бесчисленные толпы, которым не было ни конца ни края. Разговаривали они меж собой, и голос каждой души сливался с гулом и писком миллионов и миллионов теней. За этими лугами лежал Эреб с дворцом Аида. И все души, что приближались к нему, видели слева от него стройный белый кипарис, что отбрасывал тень в реку Лету, куда тени простых смертных приходили испить воды. И была среди тех душ одна, что не сводила взгляда с обители властителя подземного мира. Златовласая женщина набирала в руку воду из реки и омывала ею свое лицо, пристально наблюдая за тем, что происходило внутри дворца Аида, силясь увидеть самого Царя. Она прошла свой суд, и потому вернулась на луга с лицом, что было столь прозрачно, словно та же вода, которую она черпала своими ладонями.
– Я хочу поговорить с Царем, – молвила женщина, подойдя к Аскалафу, что стоял у края лугов с черной косой. Он молчаливо косил бесцветную призрачную траву, пока к нему не подошла новопреставленная тень. На земле той не росли цветы, не всходило солнце, и не играли звери. Подземный мир был населен лишь тенями, и кроме самого Аида и нескольких обитателей его черного дворца ничто не было реальным.
– Здесь много кто хочет поговорить с ним. Только он занят, – ледяным тоном произнес он, не отводя взора от косы и продолжая свою работу. Казалось, он был тоже мертв – на его лице не дрогнул ни один мускул, а в глазах его не было блеска. В тенях аида казалось, что его глазницы и вовсе были пусты.
– Я дала клятву, что сразу после того, как окажусь здесь, тотчас попаду к нему. Я не клятвопреступница, хоть и жила не совсем праведной жизнью. Мне нужно поговорить с ним.
– Что же такого важного тебе нужно сказать Царю? – вопросил Аскалаф, не поднимая взора на тень.
– Зевс хотел умертвить его, отправить в Тартар, и наказал мне изготовить яд.
И оказалась рядом с тенью Минфа – наложница властителя мира подземного. Услышала она с берега реки речи женщины, и тотчас переправилась на другую сторону, дабы лично узнать от нее подробности. И ужаснулась нимфа тому, что услышала. Нельзя было медлить, Царь должен был узнать правду, что таила тень, пока была смертной. Перевела она душу через реку, и направилась вместе с нею ко дворцу, где жил Аид. Оказавшись внутри, прошли они в большую залу, где вел приемы и свои многочисленные дела царь подземный.
– Можешь еще раз повторить, что ты сказала про яд? – вопросил Аид, восседая на своем черном троне, окантованном драгоценными камнями и алмазами. Подле него стоял еще один трон, для Царицы, но не нашлось еще девы, что могла бы занять это место. Единственный свет в его царстве исходил от редких факелов, стоящих вдоль дорог, по которым шли нескончаемым потоком тени, и от алмазов с самоцветами, что украшали дворец царя. В отличие от Олимпа, обитель Аида была высечена из черного камня и угля. Залы в нем скорее напоминали пещеры. И не было в нем той царственности и воздушности, коей был наполнен олимпийский дворец. Дом владыки был окутан морозной дымкой, смертельным холодом, ибо не было места здесь для света солнечного и душевного тепла. Аид и сам не мог вспомнить те времена, когда был молод и жил вместе с остальными сестрами и братьями под белоснежными сводами воздушной обители. Ледяным взором своих светлых глаз без тени интереса взирал он на душу, что привела к нему Минфа, стоявшая позади нее.
– В смертной жизни я была жрицей. Изготавливала снадобья и яды. Однажды ко мне явился Зевс. Он прилетел в обличии орла, и как оказался на моей земле, тотчас вернул свой прежний облик. И спросил он у меня, действительно лишь мне под силу изготовить яд, сильнейший во всей Элладе. Я ответила, что да. И тогда наказал он мне изготовить зелье, способное убить бога и низвергнуть его прямиком в Тартар, минуя подземный мир. А так же взял с меня клятву: я буду молчать об этом, пока жива. Прибегнув к хитрости, я все же поведала об этом своей сестре, жрице, и она поняла, для какого бога была уготована такая участь. Пророчество вот уже несколько столетий ходит по земле, что Зевса одолеет его брат. Громовержец хоть и бог, но его логику трудно не уловить. Он был предназначен для тебя, царь, - поведала тень, не отводя взгляда от Аида, после чего продолжила. – Я изменила состав того яда и отдала его Зевсу, а затем дала клятву сестре, что сразу после того, как окажусь здесь, тотчас расскажу тебе об этом. Когда мое тело погребли, моя душа освободилась от обета, данного Громовержцу. И поэтому я здесь.
Ответом на ее рассказ последовало затяжное молчание. Аид изучал душу своим взглядом. Тени не имели права лгать здесь, да и им было это ни к чему. В искренности слов смертной он не сомневался. Вызывал у него лишь вопрос касаемо пророчества, ибо он не слышал ничего подобного на протяжении вот уже нескольких Великих столетий. Стал бы Зевс травить своего брата, не представ перед ним лично и не рассказав о пророчестве? Аид полагал, что нет. К тому же, она говорила явно о времени, что давно минуло. И так как он был все еще жив, то тень, скорее всего ошибалась.
– Думаю, ты не так истолковала его намерения, – методично произнес Аид. Голос его был спокоен и умиротворен. – Я не слышал этого пророчества. Если бы оно существовало, то мойры обязательно бы оповестили меня об этом. К тому же, если бы Зевс хотел меня убить, то явился бы лично и рассказал все, такова уж его натура: представать пред тем, кого он намерен повергнуть в низины миров, и объявлять об этом во всеуслышание, чтобы и до лесных нимф докатились раскаты его голоса.
– Неужели ты не помнишь ни одного празднества, на которое тебя пригласил твой брат? – тень не сдавалась, задавая Аиду вопросы.
– Меня на великое множество приемов приглашали, и почти всех их я отвергал лично. А после олимпийцы уже и не трудились зазывать меня, ведь знали заранее, каков будет мой ответ, – Аид пожал плечами и обвел своим взором залу, в которой они находились. Не могли сойтись воедино слова тени и события, что успели с ним произойти. Зевс не посмел бы ударить исподтишка, думалось ему или надеялось – он и сам не понимал.
– Позволь узнать одну вещь напоследок. Предположим, что яд предназначался мне. Отчего ты решилась обмануть верховного Царя Олимпа и не изготовила того яда?
– В отличие от Зевса, владыка, ты заботишься о душах смертных, что обитают в твоем царстве. О тебе ходят не самые приятные слухи по Земле, это так. Но, тем не менее, ты еще ни разу не ввергал нас, смертных, в свои интриги и не истреблял ради собственной потехи.
Аид промолчал, опустив взгляд на ее руки, коими она изготавливала при жизни снадобья. Он никогда не знал, что происходило снаружи. До его ушей все доносилось лишь отрывками, когда смертные взывали к нему дабы заключить сделку или вспоминали его, низвергая проклятия или давая клятвы. Иной раз вести до него доходили от душ, ожидавших своего суда. Когда он проходил мимо вереницы теней, до его ушей доносились обрывки их разговоров. Они вспоминали, при каких обстоятельствах умирали, да и просто печалились о своих жизнях.
Отпустив тень на Асфоделевы луга, Аид не избавился от причитаний Минфы, что тотчас подлетела к нему и упала в ноги:
– Аид, мой владыка. Неужели ты не понимаешь, что Зевс хотел от тебя избавиться? Почему ты не объявишь ему войну, не выйдешь отсюда? – не унималась нимфа, обхватив ладонями колени своего Царя.
– Полно, – Аид произнес устало, слегка оттолкнув наложницу в сторону, дабы та сошла с его пьедестала. – Неужели ты думаешь, что эта тень была права? Если бы так было на самом деле, то я бы об этом непременно узнал. У нас с братом обет друг перед другом: если кто-то из нас затеет войну против другого, то не станет этого делать исподтишка, а соберет всех богов в олимпийском дворце, и только тогда, перед всеми, объявит о своих намерениях.
– Но ведь тени не могут лгать… – прошептала Минфа, прильнув ко второму трону. Аид тотчас метнул в ее сторону свой холодный взор, что пробрался до самого ее существа и обжег нимфу изнутри своим льдом.
– Не смей прикасаться к этому трону. Еще не появилась дева, способная занять это место.
– Мой Царь, - улыбнулась нимфа, проведя кончиками пальцев по спинке трона, и отдернула руку, завидев, как на его виске несколько прожилок сильно напряглись. – Это ведь всего лишь стул. Я могу сесть на него.
– Нет, не можешь. Оставь меня, Минфа, – произнес Аид безотлагательным тоном. Души беспрекословно слушались его и поклонялись, пытаясь скрыть свой животный трепет. Но не укрывалось ничего от зоркого глаза подземного Царя. Лишь завидев его фигуру вдалеке, души охватывал страх. И не могли они сдвинуться с места, не то чтобы сбежать из подземного царства.