Sweet Home Arkanis

В дверь постучали. Бен не обратил внимания. Он сидел на кровати, скрестив руки, и пялился на дырки в одеяле. Хакс ушёл несколько часов назад. Он сказал, что хочет переговорить с родителями наедине. И что он позвонит. — Вероятно, они выгонят меня. Так что я вернусь быстрее, чем ты думаешь. Надеюсь, они дадут мне время собрать вещи. Телефон завибрировал, и Бен открыл его резким щелчком. Сообщение и правда было от Хакса. Он прислал грустный смайлик. Ну что же. Значит, сейчас он пакует вещи. Стук повторился. Бен вздохнул. Наверное, теперь он должен позволить матери войти. Рано или поздно, Хакс вернётся сюда, и Бен не хотел, чтобы это произошло во время ссоры с мамой. — Да, — произнёс он, взглянув на дверь. Ручка повернулась, и в проёме показалась Лея, удивлённая тем, что он даже не заперся. Она улыбнулась ему, словно прощупывала почву. Но ее улыбка осталась без ответа. Войдя в комнату, Лея преодолела короткое расстояние между ними и присела на краешек кровати. На несколько минут установилась тишина. Воспользовавшись этим, Бен напечатал ответное сообщение, сообщив Хаксу, что любит его больше всего на свете и что тот должен держать его в курсе. Немного поразмыслив, он добавил, что превратит отца Хакса в кровавое месиво, если тот скажет его жениху что-нибудь гадкое. — Итак… — наконец сказала Лея. Осмотревшись по сторонам, она слегка нахмурилась при виде царившего в комнате хаоса. — Итак… — повторил за ней Бен и, осознав, что Хакс занят сборами и не ответит в ближайшее время, отложил телефон. — Прости, — произнесла Лея, и Бен поднял взгляд. — Правда? — спросил он, совершенно озадаченный. Обычно она оказывалась слишком упрямой, чтобы извиняться. Как и он. Лея усмехнулась. — Правда. Прости меня. Мне следовало отреагировать как-нибудь… иначе. Более уместно, полагаю. Бен фыркнул. — Ага. Это уж точно. Ты сказала «нет» в ответ на то, что мы собрались пожениться. Это обидно. — Бену не хотелось признавать, но ему действительно было обидно. Говоришь матери, что хочешь сыграть свадьбу с любовью всей своей жизни, а она немедленно морщится и заявляет «нет». Конечно, потом она взяла свои слова назад, объяснив, что просто это как-то чересчур, чтобы сразу переварить, и поинтересовалась, знают ли родители Хакса. Они не знали, поэтому Хакс и отправился домой, чтобы рассказать им. Ну, хотя бы Хан широко улыбнулся и поздравил их. Выражение лица Хакса, когда Хан привлек его к себе и заключил в объятия, было бесценным. — Прости. Честно. Я не должна была так говорить. Я… я переживаю за тебя. Ты мой единственный ребёнок. А вы оба так молоды. Бен закатил глаза, потому что игра в «беспокойную мамочку» на него никогда не действовала. — Но я люблю его. И хочу провести с ним всю оставшуюся жизнь, — заявил он с абсолютной серьёзностью. — Я знаю. — Ты повстречала папу, когда тебе было девятнадцать, мам. Я появился всего несколькими годами позже. В чём разница? — Отчасти так, но… — Ты моя мать. Тебе бы порадоваться за меня. — Бен… — Поверить не могу, что ты сказала «нет». Как будто мне нужно твоё разрешение. Мне уже восемнадцать. Я закончил школу и работаю на насосной станции… — Бен… — И я сделаю всё, чтобы обеспечить его. Я так его люблю. Он не будет ни в чём нуждаться — я позабочусь об этом… — Бен, боже, Бен. Я знаю, знаю. Послушай меня, дорогой. Бен замолчал, когда она взяла его лицо в свои крохотные ладони. Взглянув на неё и заметив, что она улыбается, Бен почувствовал облегчение. — Я всё это знаю, Бен. Ты хочешь выйти за самого дорогого тебе человека. Это хорошо. Даже очень. Пожалуйста, поверь, несмотря на мои сомнения из-за вашего возраста, я очень рада за тебя и определённо не собираюсь препятствовать вашему браку. Твой отец и я будем присутствовать. И все остальные, кого ты пригласишь. Я уверена. Всё пройдёт замечательно. Он с благоговением посмотрел на мать. Прошло очень много времени с тех пор, как они последний раз говорили друг с другом спокойно, без криков. Она не очень любила задушевные беседы, так что, вероятно, этот разговор дался ей непросто. Бену стало любопытно, не отец ли послал её сюда. — Ла-адно, — несколько неуверенно протянул Бен. Лея снова улыбнулась и убрала руки. — У меня есть для тебя кое-что, — сказала она и вытащила что-то из кармана. Когда она раскрыла ладонь, Бен увидел простенькое золотое колечко. — Что это? — спросил он, с любопытством взглянув на него. — Обручальное кольцо твоего дедушки. Ты, вероятно, помнишь, что он носил и кольцо бабушки — после ее смерти. Мы с Люком забрали их, когда он умер. Люк взял кольцо мамы, чтобы когда-нибудь отдать его Рей. А я — папино. Думала, однажды ты его наденешь, но, зная тебя, полагаю, ты отдашь его Бреннану. Осторожно взяв кольцо, Бен изучал его несколько секунд. Обручальное кольцо деда. Простое, но красивое. Будет идеально смотреться на пальце Хакса. — Спасибо, — слегка хрипло произнёс Бен. — Это… Это много значит для меня, мам. Лея рассмеялась, в её глазах блеснули слёзы. Протянув руку, она успокаивающе погладила Бена по плечу. — Я знала, что тебе понравится. Поговорим об этом позже. А сейчас — как насчёт того, чтобы спуститься поужинать? Отец приготовил свой знаменитый чили. Бренн присоединится к нам? — Хм… — Бен снова уставился в телефон. С минуту назад от Хакса пришло новое сообщение. — Ага, присоединится, — сказал он, нахмурившись. — И он больше не вернётся к родителям. — Ну и ладно. Его родители… Конечно, ему здесь рады, — заметила Лея. — Но он не будет спать с тобой в одной комнате, пока не сыграете свадьбу, — добавила она сурово. Бен рассмеялся. — Согласен. Хорошо. — Ухмыльнувшись ей, он написал Хаксу короткое «Я люблю тебя» и, поднявшись с кровати, приобнял мать одной рукой. — Спасибо. Улыбнувшись в ответ, она поманила его, чтобы он наклонился, и поцеловала в щёку. Глядя на шкварчащий на сковороде стейк, Бен старался не зацикливаться на том, что произошло накануне, но потерпел прискорбную неудачу. Он целый день провозился в гараже, пытаясь создать макет скульптуры для библиотеки, но, так и не добившись удовлетворяющего результата, слегка побуянил в приступе ярости (а потом снова взял гнев под контроль; с недавних пор он весьма преуспел в этом, а потом появился Хакс…) Хакс. Хакс, который был мудаком и в то же время таким очаровашкой. Щека по-прежнему пылала призрачным огнём — там, где её коснулась изящная ладонь. Простое прикосновение, предложение зайти и, вероятно, поболтать подольше выбили Бена из колеи. Бен даже не злился. Он… Он понятия не имел, что вообще чувствует. Пустоту, возможно. Кажется, с тех пор, как Хакс вновь вошёл в его жизнь, он постепенно терял энергию. Разве так нужно было реагировать на появление давно потерянного супруга? Однако, Бен по-прежнему ощущал себя абсолютно истощённым. Запах подгоревшего мяса оторвал его от размышлений. Дерьмо. Поспешно перевернув стейк, он отрегулировал температуру. Эта новомодная печь нагрелась быстрее, чем её предшественница. Бен раздражённо фыркнул, осознав, что придётся иметь дело с пережаренным стейком, и его настроение ухудшилось ещё больше. Он полностью выключил печь и заглянул в духовку — узнать, не перестояло ли и другое блюдо. Так и оказалось. Не успел Бен, вырубив духовку, открыть свой новёхонький холодильник и достать бутылку пива, как зазвонил стационарный телефон. Бен застонал, потому что лишь один человек звонил ему по стационарному. Мелькнуло искушение проигнорировать звонок и пообедать в покое, но с покоем было покончено. Она будет названивать, пока он не возьмёт трубку. Потому что она всегда знала, когда он находился дома. Бен посмотрел на стейк, который наверняка был безнадёжно испорчен, и отвернулся. Откупорив бутылку, он с наслаждением глотнул холодного напитка. («Божечки, это пиво такое крепкое, Бен. Как ты можешь поглощать его в таких количествах? И как ты его вообще достал? Ты по-прежнему пользуешься теми нелепыми поддельными правами? И оно импортное. Боже, Бен, дорогущее и ужасное на вкус».) И только когда приятная горечь заполнила желудок, он поднял трубку. — Дратути, — сказал он, совершенно точно зная, как отреагирует мать. Как всегда, конечно. — Я же сто раз говорила не отвечать так по телефону. Ради бога, тебе уже тридцать. Что, если позвонит потенциальный клиент? — У моих клиентов нет номера стационарного телефона. Ты единственная звонишь на него. Ты ведь знаешь, что у меня есть мобильный. Вероятно, ты последний человек, который по-прежнему звонит на стационарный. — Ну, ты его не отключил, так почему я должна что-то менять? Упрямая, как всегда. — В чём дело, мама? Ты насчёт ужина? Я думал, он завтра. — Я насчёт Бреннана. Бен поставил бутылку на кухонный стол. Так вот к чему был этот звонок. Ну конечно. — А что с ним? — спросил он, чувствуя, что заводится. — Чего ты тянешь? Подпиши эти бумаги, и он снова уедет. Он здесь два дня, а по городу уже поползли слухи о твоём состоянии. Знаешь, сколько раз меня уже спрашивали, сошёлся ли ты снова с этим парнем? После того, что он сделал с тобой? На меня смотрят с молчаливым осуждением. Потому что ты — мой сын и давно должен был развестись. — Оу, так дело в тебе и твоей… этой… политической карьере? — насмешливо спросил Бен. Он посмотрел на свой обед, но ни с того ни с сего голод прошёл. Вздохнув, он уселся на новый стул и уставился в стену. — Разведусь я или нет — не касается ни тебя, ни кого-либо ещё. — Прости, не так выразилась. Опять. Просто я волнуюсь за тебя. Стоит ли напоминать, как ты был убит горем после его ухода? У тебя всё было так хорошо, Бенни. А теперь он вернулся, и я должна смотреть, как ты снова с ним танцуешь. С этим идиотским влюблённым выражением на лице. Не ввязывайся в это вновь, Бенни. Этот парень плохой. И всегда таким был. Я постоянно твердила, что вы слишком молоды, но разве ты меня слушал? Нет. Так вот послушай сейчас, пожалуйста. Он вернулся, потому что хочет развода. А ты знаешь, почему он хочет развода? Потому что хочет выйти за другого человека. Не за тебя. Ему всегда было плевать на тебя, Бен. Он переступил через это. И ты должен. — Ого, — вырвалось у Бена. — Ты заранее подготовилась и записала или это накипело у тебя внутри за десять лет? — Не нужно так, Бенни. Я переживаю, ты же знаешь. Не я плохо влияю на тебя, а он. Просто отпусти его. Оборви все концы и вдохни, наконец, полной грудью, ладно? Бену хотелось заорать на неё и повесить трубку. А потом вырвать телефон из стены. И швырнуть его в снег. — Мама, я бы предпочёл не говорить об этом. Я вообще-то хотел насладиться ужином. — В той новомодной кухне, которую он купил за твои деньги? — Откуда ты… Нет. Знаешь что? Мне плевать. Он вернул мне всё до цента. Это было… Мы оба попали в замкнутый круг. Как-то нечестно… по отношению к нему. — О боже, ты и правда его защищаешь, — в голосе матери звучало разочарование. Расстройство. Напряжение. Обычное дело. — Знаешь что, мама? Нам вообще не стоило говорить об этом. Ты хотя бы осознаёшь, что, возможно… не знаю… обидела меня? — О, Бен. — Вздох. — Не нужно так. Я желаю тебе только самого лучшего. Очевидно, что сам ты не понимаешь, как лучше. Я просто… беспокоюсь о тебе. Подумай об этом. Не торопись. Хотя бы прочитай, что написано в тех бумагах и… подумай, ладно? — Я вешаю трубку, мам. Спокойной ночи. Вздох. — Да, хорошо. Спокойной ночи, Бенни. Бен так сильно прижал трубку, что телефон издал тревожный треск. Он снова мельком взглянул на ужин — аппетит совсем пропал. Прихватив со стола бутылку пива, Бен направился в гостиную. Палпатин поднял голову с дивана. — Привет, дружище, ты не против? — спросил Бен и, протянув руку, почесал пса за ухом. Палпатин завилял хвостом и лизнул ладонь. Бен плюхнулся рядом и тяжело вздохнул. — Посмотрим что-нибудь? — спросил Бен, включая телек. Там шёл какой-то фильм о сражающихся друг с другом роботах, и он не стал переключать. Он потягивал пиво, а Палпатин подползал всё ближе. Наконец, Бен убрал руки, и пёс устроился на его коленях. Бен так сильно пытался абстрагироваться от ситуации, что заклевал носом. И дёрнулся, когда в дверь постучали. Застонав, он взглянул на часы. Ещё и восьми не было, но всё же. — Бенни, давай, открывай, — в огромном окне рядом с дверью показался Хан и широко ухмыльнулся через стекло. В руке он держал пак пива. Ой-вей. Мать снова прислала кавалерию. Палпатин уже метнулся к двери и царапал деревянную поверхность. Бен жестом показал, что не заперто, и Хан кивнул. Повернув ручку, он вошёл внутрь, принеся с собой рой снежинок. — Полегче, парень, — сказал Хан, улыбнувшись Палпатину, который прыгал вокруг с намерением лизнуть его в лицо. — Через несколько часов начнётся буря, — обратился он к Бену, даже не потрудившемуся встать с дивана. Сняв куртку, Хан повесил её на крючок. — А значит, тебе повезло. Надолго я не задержусь — мне ещё надо вернуться домой. — Она так злится, что её нельзя оставить одну? — фыркнул Бен, и Хан закатил глаза. — Хочу, чтобы ты знал: я здесь по собственной воле. Я случайно услышал ваш телефонный разговор и решил, что прийти сюда — неплохая идея. Ты меня знаешь, я не выношу, когда между тобой и матерью возникают противоречия. — Так, значит, ты был несчастным примерно двадцать четыре года, — осклабился Бен и поблагодарил отца за пиво. — Вижу, ты по-прежнему покупаешь импортный продукт, — прокомментировал Хан, бросив взгляд на пустую бутылку. — Ага, так и есть. Оно довольно хорошее. Не чета твоей дешёвке. Рассмеявшись, Хан откупорил пару бутылок. — Возможно. Но ты уж потерпи меня. Это был первый алкоголь, который мне удалось попробовать, и я как-то сроднился с ним. — Да знаю, знаю. Будь здоров, — пробормотал Бен. Они чокнулись бутылками, и Бен начал считать, сколько секунд пройдёт до того момента, когда Хан скажет то, ради чего пришёл. Он буквально видел, как отец подбирает слова. Десять, девять, восемь, семь… — Итак, Бреннан… Ой, даже раньше, чем ожидалось. — А что с ним? — вздохнул Бен. Если отец тоже начнёт с документов о разводе… — Он славный парень. Бен чуть не подавился пивом. — Он что? — спросил он и в крайнем изумлении уставился на Хана. — Ну, ты бы не вышел за него, если бы он не был хорошим человеком, верно? Твоё понимание человеческой природы лучше, чем кажется. Я это знаю. Ты мой сын. — М-м-м, — выдавил Бен и сделал глоток. — Это… мило, по-моему. Спасибо. Хан хмыкнул и, попросив пульт, принялся переключать каналы. Некоторое время они молчали и просто сидели в уютной тишине. Бену стало интересно: было ли это идеей Хана? Вот так молчать, сидеть рядом с сыном и смотреть какую-то документалку. Но не тут-то было. — Так ты подпишешь эти бумаги или нет? — спросил Хан, когда они взяли ещё по бутылке. — Па-а-ап, — простонал Бен. Хан легонько толкнул его в бок. — Да ладно, мне ты можешь рассказать. Знаю, мать настаивает, чтобы ты подписал документы, но я не считаю, что тут нужна спешка. То есть я имею в виду, ты не задумывался, что существует причина, по которой вы ещё не развелись? — Причина? — спросил Бен и, откинувшись на подушки, положил голову на спинку дивана. Он глядел в потолок и задавался вопросом: почему сегодня все решили его доставать? Скосив глаза, он осознал, что отец по-прежнему смотрит на него, очевидно, ожидая продолжения. — Ой, пап, — простонал он и накрыл ладонью лицо, сопротивляясь порыву закричать. — Что тут говорить? Мы всё ещё не развелись, потому что я не хочу подписывать грёбаные бумаги. Я не хочу разводиться с ним. — Я это знаю, сынок. Но он мог действовать настойчивее, как думаешь? — Хан слегка подтолкнул Бена плечом, и тот, опустив ладонь, снова посмотрел на отца. — Ты о чём? Хан пожал плечами. — Он мог действовать более решительно, тебе так не кажется? А так что? Он прислал тебе их впервые через год после расставания, а когда ты не ответил, пустил всё на самотёк. На долгие годы. Так почему сейчас? Почему он не приехал раньше? — Потому что хочет выйти за мужчину своей мечты, — насмешливо ответил Бен. Слова Хакса ещё были свежи в памяти и по-прежнему ранили. — Не. — Хан сделал глоток пива. — Дело не в этом. Думаю, он встретил мужчину своей мечты много лет назад. Вот почему он не хочет завершать развод. Конечно, он думает, что влюблён, но мне кажется, он обманывает себя. — С чего ты взял? — Ой, я просто сказал, что думал. Но знаешь, что интересно мне и твоей матери? Почему он ушёл? Бенни, ты был так явно влюблён в него. И по-прежнему влюблён. И думаю, он тоже. Поэтому в первую очередь мне… нам интересно, почему он бросил тебя. Бен фыркнул, затем последовал глубокий вздох. Поставив пиво на маленький столик перед диваном, он упёрся локтями в колени. — Не срослось. Вот и все дела, — пробормотал он, пытаясь вспомнить, что именно он рассказал друзьям и родителям много лет назад. — Чушь собачья, Бенни. Мне ты можешь сказать. Я даже могу не делиться с матерью, если ты против. Выкладывай. Я стар и мудр, сынок. Бен снова вздохнул и уставился на свои руки. Хан положил ладонь ему на плечо, и Бен вновь почувствовал себя маленьким мальчиком, который упал с дерева и выплакал все глаза из-за сломанной руки. Хан никогда не рассказывал Лее, что Бен залез на дерево вопреки её запрету. С тех пор Бен был уверен, что его отец и правда умеет хранить секреты. — Это моя ошибка, — наконец выпалил он и, свесив голову между колен, от отчаяния вцепился в волосы. — Хм, я так не думаю. Кажется, такие решения всегда принимают оба. — Я запретил ему идти в колледж, — пробубнил Бен, не поднимая головы. — О чём это ты? — спросил Хан и потёр сыну между лопатками, снимая напряжение. Простонав, Бен распрямился. — Колледж. Он хотел поступить, я сказал «нет». — Ведь именно это и стало причиной? У Бена было десять лет, чтобы обдумать, что же пошло не так. И похоже, ответ заключался в его упрямстве относительно поступления в колледж. Боже, как же он был глуп. — Боже, Бен, как можно было быть таким глупым? Бен поморщился и пожал плечами. — И я не хотел, чтобы он работал. Хотел обеспечить его. Самостоятельно. Понимаешь, какая ирония, пап? Я хотел выполнить все его желания, но не смог. У нас не было денег на его грёбаную учёбу. Так я ему и сказал, но возможно… выразился немного иначе. — Как можно было выразиться иначе? Ты сказал «нет», когда он попросил? — Ага. — И он попросил снова? — Да. — Ты когда-нибудь объяснял ему, почему ответил «нет»? — Я… Я сказал, что не хочу, чтобы он уходил. Я хотел… сперва устроить нашу жизнь… — Оу. А ты говорил, что не будешь возражать, если он решит пойти учиться через год-другой? — Голос Хана прозвучал забавно. Словно тот хотел одновременно рассмеяться и заплакать от отчаяния. Бен молчал, угрюмо глядя перед собой. Хан простонал: — Ох, Бенни, — и обнял сына одной рукой. — Я не знаю, что делать, пап. Вероятно, я должен подписать эти бумаги и позволить ему обрести счастье. Со мной он не был счастлив. Он сам мне сказал. Я эгоистичный мудак. И мне потребовалось десять лет, чтобы уяснить это. — Признавать это было ужасно. Он никогда не говорил об этом вслух. Но не проходило и дня, чтобы он не думал об этом. — Я никогда не видел, чтобы двое так любили друг друга, Бенни, — вдруг заявил Хан. Бен поднял на него взгляд, снова раздражаясь. Почему его отец так сказал? — Ага. Только он меня больше не любит. — Ты в этом уверен, парень? Когда вы танцевали… — Всё кончено, пап. Я облажался и не смогу это уладить. — Ты говорил ему, что всё ещё любишь его? Какая смехотворная мысль. — Я не люблю. Хан стиснул его плечо. — Как скажешь, Бенни. Молчание. Боже, Бен по-прежнему любил Хакса. Так сильно, что не знал, как справиться с этим. Но сказать вслух — нет. — Ты никогда не связывался с ним, пока он жил в нью-Йорке? Бен что-то проворчал и встал, чтобы убрать три пустых бутылки. — Пап, скоро начнётся буря. Кажется, тебе пора отправляться домой, — произнёс он, желая закончить разговор. Он и так чересчур разоткровенничался и надеялся, что отец не расскажет об этом матери. Бен предпочёл бы, чтобы она не знала деталей. Хан поднялся на ноги и потянулся — Бен услышал, как щёлкнуло у него в спине. Ему стало интересно, действительно ли отец посещает те уроки йоги, на которые записала его мать. Скорее всего, нет. — Ты ведь понимаешь, что всегда можешь поговорить со мной, если не знаешь, что делать. Или с Рей. Наше солнышко на самом деле беспокоится о тебе, — сказал Хан, подойдя к своим ботинкам. — Пиво оставь себе. — Да не нравится мне это пойло, — проворчал Бен. — Ну, оставь его на случай, если я снова загляну на огонёк, — возразил Хан и широко улыбнулся. Натянув одежду, он удостоверился, что застегнулся как следует. — Вероятно, грузовичок стоит загнать в гараж. Это будет чертовски сильная буря. — Хорошая идея. Спасибо, пап. За… ну, ты знаешь… — За всё. — Не за что, сынок. Я всё ещё пытаюсь разобраться в этих «отцовских» штучках. — Очень смешно, — сухо выдавил Бен, но всё равно легонько обнял отца. — Сообщишь, когда доберёшься до дома. — Жилище родителей располагалось чуть выше, на холмах, окружающих Арканис. Дорога к нему всегда очень быстро покрывалась льдом. — Сообщу. Береги себя, Бенни. И не забывай звонить кузине. Бен кивнул. Он смотрел в открытую дверь, пока машина Хана не повернула за угол, выезжая на главную улицу. Небо и правда выглядело зловеще. Бен посмотрел на Палпатина, который нетерпеливо глядел на улицу. — Мы не сможем пойти на прогулку. Иди и сделай свои дела на лужайке перед домом. Прости, приятель. Палпатин заворчал, но всё равно рванул наружу и, принюхавшись, зарылся мордой в снег. Бен в это время загнал машину в гараж, а потом ждал ещё три минуты, пока Палпатин найдёт подходящее место, чтобы облегчиться. Первые хлопья снега упали с неба, когда Бен, растопив старый камин, уставился на огонь, размышляя о том, что сказали мать и отец. Он вдруг подумал, достаточно ли будет Хаксу обогревателя в отеле. Хакс вечно мёрз и, как только представлялась возможность, засовывал свои ледяные ступни между ног Бена. Что было забавным, учитывая, что он жил на Аляске. Он написал Рей и спросил, хорошо ли работает отопление. Она ответила: «Да, а что?» — но он не отреагировал, потому что — какого чёрта. Ему было плевать, замёрз Хакс или нет. Некоторое время Бен чесал живот Палпатину. Старый пёс растянулся перед камином, по всей видимости, ему снилось, как он гоняет белок. Внезапно, повинуясь порыву, Бен прошёл в спальню и зарылся в глубины шкафа. Он очень быстро нашёл то, что искал. Вытащив две большие коробки, он опустился перед ними на колени и сдул пыль. Глядя на них, он задавался вопросом, почему до сих пор не выкинул их. Откинул крышки — и вуаля: вот они, вещи Хакса, небрежно сваленные в кучу. Бен отправил на помойку всю его одежду, но не смог избавиться от его книг, записей, эскизов и нескольких журналов мод. Пролистывая эскизы, он любовался прогрессом, достигнутым Хаксом за два года их брака. Наброски, сделанные непосредственно перед уходом, были очень хороши. Ну, не то чтобы Бен разбирался во всём этом, но, на его непрофессиональный взгляд, они в самом деле впечатляли. Бен улыбнулся, когда открыл один из старых журналов и увидел нацарапанные на полях заметки Хакса. Но очень быстро улыбка сменилась насупленным взглядом, и, отпрянув от коробок, Бен уставился на них так, словно они обидели его. Зачем он это делал? Он не должен был. Вероятно, следовало отдать их Хаксу или выбросить. Да, он должен… Поднявшись на ноги, Бен широко распахнул окно. Холодный воздух ударил в лицо. Он должен избавиться от этого хлама. Серьёзно. Но вместо этого он пялился в темноту, блуждая глазами по мерцающему белому снегу. А ведь и правда прекрасная ночь. Буря в полную силу, похоже, разыграется через час. Снова заперев окно, он проверил все остальные окна в домике, убедившись, что даже толика тепла не ускользнёт наружу. Мысли вновь вернулись к Хаксу: не замёрз ли он? — Чёрт возьми, — простонал Бен. Нужно было отвлечься. Завтра. Завтра он должен пойти к Хаксу и подписать те бумаги. Он ждал десять лет. Десять. Ёбаных. Лет. И Хакс вернулся. Но не из лучших побуждений. Поток размышлений прервал телефон. Хан писал, что благополучно добрался до дома и напоминал о необходимости проверить окна. Закатив глаза, Бен пнул одну из коробок. От удара бумаги сдвинулись, и несколько брошюр упало на пол. Бен потянулся за ними и сухо сглотнул, когда увидел, что это старые информационные бюллетени разнообразных школ дизайна. Бен никогда не видел их прежде. Некоторые принадлежали школам на Аляске, некоторые — заведениям из прочих уголков страны. А последний… Бен взял его в руки. Потрёпанный, наверняка читанный много раз. Парсонская новая школа дизайна. Бен знал про неё. Именно в эту школу поступил Хакс. (— Эй, Бенни. — Мгм. Блядь, я почти заснул. — Что думаешь о Нью-Йорке? — А? — Нью-Йорк. Город такой. Восточное побережье, одиннадцатое сентября. Помнишь? — Не будь козлом, Хакс. — Нью-Йорк. Думаю, я хочу… То есть я поступил… Я хочу переехать в Нью-Йорк, Бен. — Что? Ты с ума сошёл? Спи давай, боже мой. — Бен, я серьёзно. — Блядь, Хакс, у меня впереди сраная двойная смена. Дай поспать, блядь. И хватит нести чушь о переезде в Нью-Йорк.) Две недели спустя Хакс исчез. Бен всегда затыкал его. Он рассмеялся Хаксу в лицо, когда тот сказал, что подал заявление в колледж. Ну вот, он вышел из себя… Хватит. Бен зарычал и, закинув бумаги обратно, запихал коробки в шкаф. Ему хотелось что-нибудь разрушить. А значит, время гнуть металл. Он сгрёб куртку (замёрзнуть можно было даже во время короткой прогулки до гаража) и надел её. Палпатин крепко спал у камина, поэтому Бен не стал звать его с собой. Он тихонько открыл и закрыл входную дверь и потопал к гаражу. Внутри его ждало три незавершённых проекта. Он даже не взглянул в сторону макета для библиотеки, потому что всё шло наперекосяк. Он никак не мог направить мысли в нужное русло, пока Хакс вторгался в его разум. Бен включил обогреватель. Когда тот не запустился с первого раза, он пошарил у задней стенки и нашёл ещё один, старый, который, кажется, не включали со времён первого года их брака. Хакс. Вечный мерзляк Хакс. Этому обогревателю потребовалось чуть больше времени, и Бен решил пока не снимать куртку. Он кружил вокруг одного из своих проектов, сделанных ради забавы, и рассматривал его. — Дерьмо, — пробормотал Бен, когда понял, что не будет его доделывать. Он так расстроился, что не успокоился, пока не нашёл топор. Хорошая идея: уничтожить деревянный макет и, выпустив пар, наконец выкинуть Хакса из головы… — Какого чёрта, Бен? Бен вздрогнул и, застыв с поднятым топором, оглянулся через плечо. А вот и он. По-прежнему одетый в до нелепости лёгкое, но модное пальто (ну, хотя бы шапкой обзавёлся) и дрожащий, как осиновый лист. Бен уставился на Хакса. Хакс уставился на него в ответ. — Ты здесь сколько прожил? Семь лет? И всё равно выперся наружу во время ёбаной снежной бури. Ты пришёл пешком? — Бен поверить не мог. Иногда Хакс бывал таким идиотом. — Ну да. — Хакс попытался презрительно усмехнуться, но с посиневшими губами это не произвело должного эффекта. — Не похоже, что здесь можно поймать такси. А я хотел поговорить с тобой. Спокойно. Ты знаешь. О чём. — Хакс похлопал по сумке, и Бен вздохнул. Определённо, тот опять притащил бумаги на развод. Бен почувствовал, как в нём закипает гнев, но по телу Хакса ещё раз прошла дрожь, и он поумерил пыл. — Боже, посмотри на себя. Иди сюда, тупица. Хакс ощетинился, но Бен согнул палец и поманил его. Взглянув на Бена и на два обогревателя, между которыми тот стоял, Хакс проглотил свою гордость. Три шага — и он оказался рядом. Бен снял свою куртку и накинул Хаксу на плечи. — Вот так, — приговаривал он, растирая руки Хакса. — Какого чёрта ты вышел из дома в пургу? Как можно быть таким тупым? Неужто этот развод так важен для тебя? — Ему даже удалось улыбнуться, когда он это сказал. Хакс в ответ лишь засопел, полностью сосредоточившись на том, чтобы согреться. Во всяком случае, Бен не замёрз без куртки. Оба обогревателя теперь шпарили на максимуме, и по крайней мере в этом уголке гаража было тепло. Может, даже слегка чересчур. Губы Хакса приобрели нормальный оттенок, а значит, температура была что надо. — Похоже, тебе не помешает кое-что ещё, — сказал Бен. Отвернувшись, он направился к пыльной полке. Присев на корточки, он отложил в сторону пару ящиков с инструментами, какие-то тряпки и несколько заброшенных, грубо отёсанных деревянных болванок. Обнаружив, наконец, початую бутылку виски, он проверил её на свет. Да, хватит на двоих. Он показал бутылку Хаксу, и тот вскинул бровь. — Ты прячешь алкоголь в гараже? — спросил Хакс. Огромная куртка Бена, накинутая на плечи, придавала ему довольно нелепый вид. — Ага. Мне иногда нужно вдохновение. — Бен подмигнул и, открутив крышку, протянул бутылку Хаксу. Тот взял её и сморщился. — Как долго ты её хранил? Она выглядит потрёпанной. Ты просто сосал горлышко, вместо того чтобы пить? — Ой, только не надо возмущаться. Это не самая ужасная вещь, которую ты брал в рот, — пожал плечами Бен. Щёки Хакса стали красными. Во всяком случае, он выглядел согревшимся. Послав Бену свирепый взгляд, Хакс присосался к бутылке. — Угу, — выдавил он после. Похоже, виски обжёг ему горло. — А не такая уж и дрянь. — Ну, ты же знаешь, у меня хороший вкус. — Перехватив бутылку, Бен сделал глоток. Его взгляд упал на сумку Хакса, и он, щёлкнув пальцами, указал на неё. — Ладно, показывай. Ты чуть не окочурился из-за этих бумажек, так что меньшее, что я могу сделать — прочитать их. Хакс уставился на него круглыми глазами, но когда понял, что Бен не шутит, поспешно открыл сумку и вытащил слегка помятые документы. Бен взял их, отдав взамен бутылку, и его сердце болезненно сжалось, когда он увидел лист, на котором сверху было напечатано: «Договор о расторжении брака», их имена чуть ниже и дата свадьбы. Боже. Так или иначе, он должен пройти через это. Перевернув страницу, он прочитал несколько строчек. К счастью, Хакс оставил его наедине с документами и не пытался заговорить. Прикладываясь к бутылке, Хакс с интересом рассматривал грубо сформированную груду металла. Дважды прочитав бумаги, Бен выяснил, что это совершенно обычный контракт, без всяких уловок. Они жили раздельно уже десять лет, и Хакс ни на что не претендовал при урегулировании. Каждый оставался при своих деньгах, но Хакс хотел вернуть свою старую фамилию. Когда Бен ознакомился с этой частью, он мог бы поклясться, что его сердце пропустило пару ударов. Подняв глаза, он заметил, что Хакс выжидательно смотрит на него, преисполненный надежды. Бен вздохнул и отложил бумаги в сторону. У Хакса вытянулось лицо. — Тебе нужна ручка? — спросил он. — У меня есть. — Он принялся шарить в сумке. Бен облокотился на верстак. — К чему эта спешка? Я всё равно не подпишу их в гараже во время грёбаной снежной бури. Хакс разочарованно хмыкнул и снова отпил из бутылки. Она уже почти опустела. — Почему с тобой всегда так сложно? — Не сложно, — прошипел Бен. — Я просто не хочу подписывать их прямо сейчас. Мне нужно подумать. Это непростое решение! — У тебя было целых десять лет, чтобы подумать! — почти прокричал Хакс. Он рассердился, и Бен это заметил. Шея покрылась красными пятнами, а следом и лицо. Он был таким милым. — Иди сюда, Бренн, — произнёс на выдохе Бен и поманил рукой. Хакс зыркнул на него с подозрением, но подошёл ближе, как будто слова Бена по-прежнему имели власть над ним. ( — Ты не можешь так легко указывать мне, Бен. — Оу, но ты так хорошо подчиняешься. — Ой, только не нужно этих сраных сексуальных подтекстов. Нет, ты не посмеешь. Не целуй меня… умф… чёртов мудак… блядь, не останавливайся.) — Просто подпиши их, — сказал Хакс, приблизившись. Бен смотрел на него, по-прежнему прислонившись к верстаку. — Ты так сильно жаждешь этого, — произнёс Бен и скользнул лапищами под свою куртку. Хакс излучал удивительное тепло. Широкие ладони едва заметно огладили бока, и у Хакса перехватило дыхание. Впрочем, Бен довольно быстро убрал руки и, вновь перехватив бутылку, осушил её до дна. Он старался не думать, каким приятным было на ощупь тело Хакса. Кончики пальцев покалывало. Хакс всё ещё стоял, слегка подавшись вперёд, словно застыв на полпути. — Этот развод. Ты им одержим. Знаешь, ничего не могу поделать, мне хочется, чтобы ты подождал ещё немного. Ты такой милый, когда злишься. Кровожадные мысли заставляют сиять твои глаза. Хакс моргнул, когда Бен чуть наклонился — теперь они стояли нос к носу. — Не время шутить, Бен. — Юмор — существенная необходимость для выживания в этом городке. Хакс фыркнул. — Не тупи, ты любишь этот городок. Бен пожал плечами. Поставив пустую бутылку на верстак, он снова прислонился к нему, покинув личное пространство Хакса. — Ну, любовь — это сильно сказано. Однажды я сказал, что люблю тебя, и посмотри, куда это меня завело. Хакс вздрогнул. Бену было приятно видеть, что его слова всё ещё производят на того какой-то эффект. — Так что нет, — продолжил Бен. — Я бы не сказал, что люблю этот городок. Просто, полагаю, никогда не думал о переезде… То есть думал как-то раз… — Бен съёжился, вспомнив о Нью-Йорке и том, как увидел там Хакса. Увидел его успех. Увидел, каким счастливым тот был, в окружении своих друзей. И, вероятно, даже не помышлял о том, чтобы вернуться к своему супругу на Аляску. — Ты и правда думаешь покинуть Арканис? — голос Хакса прозвучал до странного обиженно. — Теперь? — Что значит «теперь»? — Бен вскинул бровь. — Я никогда не говорил, что хочу остаться здесь навсегда. На мгновение воцарилась тишина. — Ты не захотел поехать со мной десять лет назад. Когда я, блядь, умолял тебя! — взорвался Хакс. Бен опешил. Хакс действительно выглядел разъяренным. Пугающим и прекрасным. — О чём это ты? — резко возразил Бен. — Когда я такое говорил? Конечно, ты так носился со своими идеями о колледже, но я имел в виду лишь то, что это невозможно «сейчас». В то время. Твою мать, Хакс, почему ты всегда намекаешь, что я, блядь, запрещал тебе идти в колледж? Я говорил только, что у нас, блядь, нет денег на тот момент. Если бы ты только подождал два или три ёбаных года. Тогда бы я закончил ремонт домика и сконцентрировался на том, чтобы ты, блядь, получил своё сраное высшее образование. Но нет. Ты всё испортил, мать твою, сбежав в ёбаный Нью-Йорк. И довольно ясно дал понять, что не желаешь, чтобы я позаботился о тебе. Вновь наклонившись вперёд во время своей тирады, он заметил, как часто дышит Хакс, сверкая глазами от ярости… — Я сам могу о себе позаботиться, Бен. Со мной не нужно нянчиться, — прошипел он. Бену хотелось в отчаянии воздеть руки, а потом сдавить нежную шею Хакса. Но он сдержался. Едва. — Не в этом, блядь, дело, Хакс. Почему ты всё используешь против меня? Почему. Каждый ёбаный раз. Всегда приписываешь мне что-то. Я никогда не собирался запрещать тебе что-либо. Если бы ты мне позволил, я бы подарил тебе весь ёбаный мир. Если бы ты только позволил. — Я хотел только одного, Бен — пойти в колледж. А ты сказал «нет». И говорил это раз за разом. Кроме того, ты никогда не позволял мне заботиться о тебе. Ты хоть представляешь, каково это? Человек, которого ты любишь, постоянно отмахивается от твоих проблем и говорит «нет», блядь. Бен решил, что с него хватит. — Нет, не постоянно. Ты снова ошибся. Думаю, ты помнишь времена, когда я очень часто говорил «да». Хакс выглядел так, словно хотел оспорить это. Или как следует врезать Бену. Тот ухмыльнулся и открыл рот, чтобы сказать что-то ещё. — Заткнись, — прорычал Хакс, и Бен заткнулся. И Хакс тоже. Их рты жадно столкнулись, и Бен, не теряя времени, ухватил Хакса за плечи и притянул поближе. Хакс тихонько простонал, обдав жаром губы Бена. Тот ахнул и, впившись пальцами в рыжую шевелюру, потянул за пряди. Хакс издал ещё один очаровательный стон — такой, от которого Бен заводился сильнее всего. Он снова целовал Хакса. Спустя десять лет. У Хакса был тот же вкус, а его язык по-прежнему изгибался совершенно по-особенному, сводя с ума. Его рот всё ещё был самым желанным на свете. Бен прикусил Хакса за нижнюю губу и удержал на месте, когда тот попытался отпрянуть из-за короткой вспышки боли. — Ты никуда не уедешь, — прорычал Бен, после того как закончил терзать губы Хакса и оттеснил того к стене, загнав в ловушку между верстаком и полкой. — Ты не уедешь. Только не сейчас. Никогда. — Пришпилив узкие запястья к стене, Бен наклонился и нежно поцеловал Хакса в подбородок, прежде чем опять куснул, желая оставить след. Хоть что-нибудь. Что-нибудь видимое. — Заткнись. Я не твоя собственность, — пробормотал Хакс. И Бен решил заткнуть его очередным жёстким поцелуем. Довольно скоро длинные пальцы (наконец-то) скользнули под свитер, огладив холодными кончиками выпуклую бедренную кость, отчего по всему телу побежали мурашки. — О да, — выдавил Бен, прижавшись лбом к плечу Хакса, и сделал глубокий вдох — запах Хакса пьянил его. Как и всегда. — Дотронься. Да, вот так. Хакс даже не раздумывал. Он ласкал Бена, он знал каждую чувствительную точку. У них было четыре года, чтобы полностью исследовать тела друг друга и понять, что нравится больше всего. Бен ахнул, когда рука Хакса скользнула ему в штаны, без колебаний минуя нижнее бельё. И оба ошеломлённо уставились друг на друга, когда пальцы обхватили полувставший член. Всё казалось таким естественным, словно и не было этих десяти лет молчания. Как будто их чувства не пострадали. И прежде чем кто-то из них засомневался и пошёл на попятную, их губы снова встретились. Бен простонал в рот Хакса и, прихватив его за плечи, ещё сильнее втиснул в стену. Теперь, когда Хакс привёл его член в полную готовность (это не заняло много времени, Бен был слишком возбуждён, чтобы смущаться), Бену хотелось опуститься перед Хаксом на колени и служить ему, как много лет назад. Хотелось попробовать его на вкус, пососать, заглотить целком. Потому что Хакс стоил того, чтобы ему служили. Бен просто забыл об этом десять лет назад. Вбиваясь в ладонь Хакса, он вылизывал его рот и прижимался всем телом. — Давай я отсосу тебе. Прошу, разреши, — выдохнул Бен. Хакс застонал, откинув голову назад. — Нет, — ответил он; когда он посмотрел на Бена, его зрачки расширились. Ответ удивил Бена, но это явно не означало «нет», потому что Хакс скосил глаза, а пальцы на члене сомкнулись ещё крепче. — Нет, — повторил Хакс. — Заткнись. Просто… — Он прервался, но Бен точно знал, что имелось в виду. Они трахались слишком часто, чтобы без лишних слов понимать желания друг друга. — Так ты хочешь, чтобы тебя оттрахали? — пробормотал Бен. Укусив впадинку на шее Хакса, он прижал лапищу к его животу и попытался ещё сильнее притиснуть к стене. Хакс охотно поддался, а когда ладонь скользнула ниже, безвольно обмяк и сладострастно проскулил. Блядь, как же Бену этого не хватало. — Оттрахали как следует. Так, как умею только я, — продолжил Бен и поцеловал Хакса, когда тот недовольно уставился на него. Потому что здесь определённо подразумевалось «я лучше, чем твой женишок». Но теперь Бену не следовало думать о том парне. Как и Хаксу. Бен решил, что лучше промолчать, и без лишних слов стянул с Хакса брюки. Звук рвущегося тонкого нижнего белья доставил особую усладу. Хакс открыл рот, вероятно, намереваясь посетовать на порчу дорогих трусов, но, когда широкая ладонь накрыла стояк, а большой палец дразнящим движением обвёл щёлку, недовольство растворилось в жадном стоне. Хакс застонал снова, и Бен похлопал его по сливочно-белому бедру. Хакс понял намёк и переступил через брюки с нижним бельём, собравшиеся гармошкой на лодыжках. Бен последовал его примеру, хотя был уверен, что не станет дожидаться, пока Хакс разденется полностью. Несмотря на то, что оба обогревателя работали на полную, температура, кажется, поднялась недостаточно. Впрочем, Бен всё равно снял свой свитер. Это происходило наяву. Он собирался снова трахнуть своего мужа. Он так долго этого хотел, хотел очутиться рядом с Хаксом, почувствовать его и забыть обо всём остальном. Их поцелуи свелись к столкновениям зубов и укусам, но Бен был в восторге. И пока он слепо шарил по расположенной рядом полке, Хакс так сильно впился в его нижнюю губу, что оба ощутили вкус крови. Потребовалось несколько секунд, но наконец он нашёл маленькую жестянку с вазелином, которым смазывал металл во время работы. Увидев это, Хакс расставил ноги. Что само по себе оказалось так горячо, что Бен простонал без каких-либо дополнительных действий с его стороны. Руки Хакса касались его груди, а глаза метались между коробочкой и лицом Бена. Бен ничего не сказал. А просто открыл жестянку и нанёс содержимое на пальцы. Хакс пристально следил за его движениями. Бен шумно выдохнул, когда пальцы скрылись в ложбинке между ягодиц Хакса. Он несколько раз обвёл напряжённые мышцы входа, прежде чем скользнул внутрь одним пальцем. Оба застонали в унисон. Член Бена дёрнулся, когда тот осознал, насколько расслабленным был Хакс, как легко в него проник палец. Бен абсолютно точно знал, как двигать им, и когда один палец сменился двумя, знал, под каким углом их согнуть, чтобы у Хакса подкосились ноги. Когда кончики пальцев прошлись по простате, Хакс божественно изогнулся, и Бен снова поцеловал его. Ответная реакция на поцелуй была довольно вялой, но Бену было плевать. Он сконцентрировался на растяжке, и вскоре внутрь проникало уже три пальца. Хакс впился ногтями в крепкие плечи и, опустив голову, всхлипывал и очаровательно стонал прямо в ухо Бену. Вскоре Хакс сам принялся насаживаться на пальцы, и Бен понял, что не может больше ждать. Он ждал десять лет. Он жаждал тела Хакса, его души. Всего без остатка. Сама возможность вновь касаться его означала всё и даже больше. В стонах Хакса послышалось нетерпение, и Бен вздрогнул от сильного укуса в плечо. Вытащив пальцы, он снова обмакнул их в смазку и покрыл ею член, пристально глядя в изголодавшиеся светлые глаза. А потом хлопнул по бледному бедру чистой рукой. Кивнув, Хакс обхватил его руками и ногами. Хакс по-прежнему почти ничего не весил, а поскольку Бен набрал некоторую мышечную массу за последние десять лет, ему не составило труда поднять Хакса и, прислонив к стене, направить член к его входу. Бен не стал смотреть Хаксу в глаза, когда толкнулся внутрь. Он прижался лицом к его плечу, и Хакс сделал то же самое, когда они, наконец, соединились вновь. Это походило на возвращение домой. Плотно зажмурившись, Бен наслаждался тем, как прижимается к нему Хакс. Какое-то время Бен просто стоял, удерживая Хакса за бёдра, и лишь дыхание обоих нарушало тишину. А потом Бен начал двигаться. Он действовал быстро, отчаянно. Его мечты становились реальностью. Издаваемые Хаксом звуки были музыкой для ушей, а то, как он сжимался вокруг его члена, действовало как наркотик, хотя Бен и так это знал. Он снова переживал былые ощущения, и это казалось невероятным. Бен слегка сместился. Зажав Хакса между своим телом и стеной, он убрал одну руку с его бедра и накрыл ею сочащийся смазкой член. С громким стоном Хакс запрокинул голову, и Бен воспользовался этим, чтобы прижаться губами к нежной коже на его шее и покрыть её поцелуями, не оставляя засосов. Не переставая резко толкаться в Хакса, он попытался изменить угол проникновения. И понял, что попал в то самое местечко, когда Хакс напрягся и, подстрекая к большему, нетерпеливо потянул его за волосы. Проворчав, Бен продолжил вбиваться в податливое тело. Он хотел было высказать недовольство, когда Хакс слишком резко дёрнул его за пряди, но прежде чем ему удалось произнести хотя бы слово, Хакс снова поцеловал его. Глубоко. С любовью. Поцелуй стал последней каплей. Даже если бы Бен захотел, он не смог бы сдержать нахлынувшего оргазма. К счастью, Хакс тоже был на пределе и кончил, перепачкав животы обоих, в тот момент, когда Бен изливался внутрь, едва заметно двигая бёдрами. Бен остановился лишь тогда, когда осознал, что высушен до предела, и немного напрягся, услышав усталый вздох Хакса. Впрочем, тот не сказал ему отвалить — они всё ещё были одним целым. Разжав пальцы, Хакс выпустил волосы Бена и накрыл ладонями его щёки. Бен поднял глаза, и Хакс улыбнулся ему. При взгляде на эту улыбку сердце Бена затрепетало, и он позволил Хаксу вовлечь себя в очередной поцелуй. Целомудренный — всего лишь прикосновение губ — но всё же очень приятный. — Бренн, — выдохнул Бен прямо ему в губы. Хакс шикнул на него, и они постояли ещё минуту, обвившись вокруг друг друга; пот медленно остывал на разгорячённой коже. Почувствовав, что Хакс начал дрожать, Бен отпустил его и, позволив соскользнуть, аккуратно поставил на ноги. Хакса покачивало, и Бен придерживал его за плечи, пока тот вновь не обрёл устойчивость. Бен снял с себя футболку, но только для того, чтобы протереть Хакса между ногами, а потом отшвырнул её в сторону. С этим можно разобраться позже. Затем он опустился на колени и помог Хаксу надеть брюки (но только после того, как покрыл нежными поцелуями его бёдра). — Пойдём, — хрипло произнёс Бен. — Ты выглядишь так, будто сейчас вырубишься. И понял, что не ошибся, когда Хакс не стал протестовать в ответ. Натянув на себя штаны, Бен взял Хакса за руку и отвёл в дом, тёплый и уютный. Больше всего ему хотелось уложить Хакса в свою (в их) кровать, но вместо этого он распахнул двери в новую пристройку, которая появилась всего три года назад, после энной жалобы Рей на его диван. Он только открыл дверь, не попытавшись зайти в гостевую комнату вслед за Хаксом. Сейчас не время. А может, оно никогда и не наступит. — Не переживай, здесь включён обогреватель. Самый новый. Можешь поддать жару по желанию. Хакс не ответил. Молча плюхнулся на кровать и отвернулся. Бен сразу понял намёк и закрыл за собой дверь. Бен добрёл до спальни и ненадолго заглянул в ванную, прежде чем забраться в кровать. А потом улёгся на той стороне, где раньше спал Хакс, и накрылся с головой. Долгое время сон не шёл. Тело было удовлетворено, но разум — нет. Бен жаждал большего. Намного большего. Он хотел повторить. Абсолютно всё. Когда часы показали два ночи, он внезапно подскочил и направился в сторону гостевой комнаты. Но перед самой дверью застыл. Что он вообще делает? Из гостевой комнаты не доносилось ни звука. Вероятно, Хакс мирно спал. Вряд ли ситуации пойдёт на пользу, если он сейчас ворвётся внутрь и скажет Хаксу, что по-прежнему любит его, что он близок к тому, чтобы умолять его остаться рядом с ним. Здесь. Вздохнув, Бен отвернулся от двери. Какой кошмар. Наверное, нужно попытаться уснуть. Может, следующее утро всё прояснит. Бен молча вернулся в спальню, напугав Палпатина, который успел перебраться на кровать, и лёг в постель. На этот раз на свою сторону. И заснул, как только закрыл глаза. Он спал так крепко, что не услышал шума под дверью спальни. Напоминающего усталый вздох и тихий звук удаляющихся шагов босых ног.