Маленькая девочка

-Я хотел тебе кое в чем признаться., - проговорил он, заставив меня вернуться в реальность. Надо же, подумать о таком. Мы же просто друзья... Хотя, я уже не знаю, можно ли мечтать о поцелуе с другом? Он стал приближаться ко мне, а я и не собиралась отстраняться. Между нами оставалось несколько сантиметров, и тут уже он стал проявлять инициативу. Потянувшись навстречу друг другу, нас прервал громкий голос отца. Вдруг из коридора появилась фигура папы. Кирилл отошел от меня и, шепнув "После поговорим", ушел. Я так и осталась стоять неподвижно, пока не ощутила теплые объятия со стороны отца. -Поздравляю с победой, - прокричал он, прижимая меня ближе к себе, - мы с мамой очень рады за тебя, что ты смогла воплотить свою мечту в жизнь. Настоящая Фетисова, мы все твердолобые, всегда добиваемся того, чего захотим... А ты чего такая грустная? Или тебя что-то не устраивает? -Нет, все хорошо. Сам, наверно, понимаешь, внутри все пусто, - соврала я, хотя отчасти это было правдой. Душевная пустота была лишь малой частью моего грустного настроения. Остальное место занимал один человек, с которым у меня ассоциируется нечто большее, чем дружба. Причем, намного, - а где мама? Она что, в Москве осталась? -Скоро приедет, у неё рейс задержали, - ответил папа, отстраняясь от меня. Он явно что-то заметил в моем странном поведении, но, как подобает настоящему мужчине, промолчал. Отец решил сходить к Третьяку, который прилетел вместе с ним на завтрашний финал, и заодно подбодрить команду, имеющую шанс вернуть в нашу страну золото Олимпиады, а я пошла в свой номер. Нога ныла, боль не утихала ни на секунду. Помазав колено еще раз, я завалилась на кровать и занялась "философией", что было неотъемлемой частью моего одиночного времяпрепровождения. "Что со мной происходит? После нашего неожиданного знакомства моя жизнь изменилась полностью и бесповоротно. Зачем я ответила на это глупое сообщение? Отец учил меня быть стойкой, никогда не опускать руки, идти напролом, что в спорте, что в жизни, поэтому я всегда тщательно выбирала себе друзей, и те, кто не подходили к моим параметрам, разбивались о прочную стенку неприступности. Но он разбил эту оборонительную крепость, выстроенную в моей душе, разорвал все, что только можно, на маленькие кусочки. Его улыбка отрицательно влияет на меня, как только я вижу эту улыбающуюся мордашку, сразу таять начинаю. А глаза? В его глазах всегда можно увидеть поддержку, преданность и любовь... Так, стоп? Какую к черту любовь? Нет, это просто наваждение, оно пройдет... Да ничего оно не пройдет. Признайся, Лерочка, ты окончательно влюбилась, причем так незаметно, что сама это только сейчас поняла."

***

-Сейчас овертайм будет, - заключил отец, плюхаясь рядом со мной. На арене не утихали звонкие голоса наших болельщиков, поддерживающие плакаты висели на каждой трибуне, на каждом ряду. Положив на плечи наш флаг, я сидела со стеклянным лицом, ожидая такой волнующий сердца овертайм. Через несколько минут наши спортсмены вышли на лед. Они осторожно оглядели трибуны, и я поймала взгляд Капризова на себе. Показав ему кулак, имея в виду "Боритесь до конца" и улыбаясь, я перекрестила команду и поспешила присесть на свое место. Отец многозначительно смотрел на меня. -Что тебя связывает с 77 номером? - неожиданно спросил он, складывая руки на груди. -Пап, почему бы тебе не называть их по именам? - снова съязвила я, но отец был непреклонен, - мы с Кириллом просто друзья. -Уже с Кириллом, значит? - продолжил он, срываясь на крик, - а что вчера он делал с тобой около медпункта? По-дружески обнимал? Это было не похоже на объятия друзей. -Давай поговорим попозже? - бросила я, не отрывая глаз от от катка. В это время на льду появилась тройка Дацюк-Гусев-Капризов. -А нам и не о чем говорить. Ты больше не будешь общаться с ним, и точка, - приказал он, но в ответ услышал лишь мой ликующий крик, потому что тот самый 77 номер, как назвал его мой отец, забросил победную шайбу, и наши ребята стали Олимпийскими чемпионами. Третьяк, увидев это, начал прыгать, как будто это не он недавно утверждал мне, что совсем старый стал, да и у отца радости прибавилось. Как никак, всем доказали, что русский хоккей еще остается на мировой вершине. Я решила поздравить их, ведь мы теперь с ними одного поля ягода - медаль высшей пробы имеется в наших копилках. Протиснувшись между болельщиками, я вышла к раздевалке наших, откуда раздавались громкие возгласы хоккеистов. Незаметно проскользнув мимо ребят, я подошла к Кириллу, который радовался не меньше других. -Поздравляю, круто ты вратаря порвал, - обнимая Капризова, проговорила я. Он слегка отстранился, но ничего не ответил, - а ты чего молчишь? Неужели не рад? -Да рад, просто, ты понимаешь..., - не успел договорить он, как в раздевалку забежала молодая девушка и бросилась на Капризова. Он обнял её в ответ. Девушка стала поздравлять Кирилла, а он мило улыбался ей. Ну, мало ли, сестра или подруга. Но когда она поцеловала его, все встало на свои места. Оказывается, у него уже есть свой идеал обожания. Зря я напридумывала себе, что между нами что-нибудь может быть. Внутри все разбилось на мелкие частички. Со слезами на глазах я протолкнулась между игроками и их близкими и поспешила выйти из этой душной комнаты. Стянув по пути флаг с плеч и бросив его куда-то в сторону, я вышла на улицу, где дул сильный зимний ветер. Он сильно обдувал лицо, и оно замерзало от не высохших слез. Правду отец говорил, что нельзя доверять тем, кто много обещает. Почему так больно?