Маленькая девочка

-Слушай, а почему всех олимпийцев собирают именно сегодня? - помогая снимать мне пальто, спросил Дима. -В каком смысле? - вопросила я, убирая шарф в рукав верхней одежды. -Да в прямом, - громко воскликнул он, вешая свою куртку на крючок, - вот собирали бы всех по отдельности - фигуристы в один день, лыжники - в другой, хоккеисты - в третий. Всем бы легче было. После его последней фразы я четко для себя определила, что все мое окружение знает о моем нежелании идти к президенту. Да, все это связано с одним человеком, имя которого я стараюсь забыть уже несколько дней, но все тщетно. -Кирилл, тебя еще долго ждать? - оптимистический голос Гусева издаёт эти самые больные звуки, и они эхом отдаются внутри меня. Через некоторое время из-за поворота показалась мужская фигура с светлыми кудряхами на голове. Его заспанный вид и помятый костюм говорили, что он явно забыл об этом чертовом приёме также, как и я. Окончательно убедившись, что это именно он, я схватила Диму за локоть и повела его вглубь здания. Мне было все равно, о чем подумают другие, потому что сейчас меня беспокоит только мое психическое состояние на ближайшее время. -Может, ты объяснишь мне суть этой пробежки? - еле поспевая за мной, проговорил Дима, но я не слышала его. В моей голове стоял лишь вопрос о том, куда бы спрятаться, убежать от обожаемой всеми любителями хоккея персоны. Молча дойдя до зала, где нас должны были ждать другие фигуристы, я резко затормозила ногами, так как около дверного проёма стояла хоккейная сборная в полном составе. Внутреннее убеждение, что их будут принимать в другое время, растворилось в появившейся перед глазами толпе игроков. Может, сославшись на боль в ноге, уйти домой?.. Так, стоп. Я же не могу скрываться от него вечно? Или могу? По крайней мере, я этого не хочу и делать не буду. Пускай я разорвусь от собственной злости, но покажу ему, что на нашем расставании жизнь не закончилась, что все так же, как и было до этой злосчастной Олимпиады. Ну, или постараюсь это показать. -О, какие люди, - повернувшись лицом к нам, прикрикнул Прохоркин, пока мои стеклянные от, так сказать, неожиданной встречи буквально сверлили его совершенно не подходящий для такого мероприятия образ. Опухшее лицо, свидетельствовавшее о вчерашней попойке с товарищами, вызывало чувство умиления и своеобразной насмешки, - а мы думали, что только хоккеисты такие пунктуальные и приходят заранее на целый час. -За это время вы могли привести себя в более полный порядок, - заметила я, мимолетом оглядывая остальных членов команды, - а то, я погляжу, кто-то вчера весело отметил приезд домой. -Нам нечего стыдиться, - заявил Гусев, приобнимая меня за плечи и шепча что-то похожее на "Искра, буря, безумие". Меня передернуло, по телу пробежались миллионы мурашек. Сбросив руки хоккеиста с плеч, я прошла мимо "Красной Машины" и, зайдя в зал, приземлилась в мягкое кресло, которыми было наполнено все пространство комнаты. Расслабившись чуть ли не первый раз за сегодняшнее утро, я откинулась на спинку и, закинув ногу на ногу, засела в телефоне. В это время другие спортсмены зашли внутрь и расселись по разным концам зала. Рядом со мной плюхнулся Димка, отчего на душе сразу сразу стало более спокойно, чем было до этого. С ним я могу быть настоящей, не фарфоровой куклой, которой я представала перед другими, могу доверить все, что гложет меня изнутри и полностью уверена, что он не предаст меня. Вот что значит многолетняя дружба, а тут... Хоккеисты расположились поодаль, но их настырные взгляды пронизывали меня насквозь. Стараясь не обращать на это никакого внимания, я демонстративно отворачивалась от них или пыталась завести разговор с нашими сборниками, но он немедленно заканчивался из-за моих поглядываний в сторону игроков и несвязной речи в диалоге с фигуристами. Вскоре на небольшом приступке появился министр, и все замолчали. Началась церемония, которую мне хотелось пережить как можно скорее и свалить из этого муторного места, где в памяти всплывали лишь те воспоминания, которые я старалась вычеркнуть из своей жизни, забыть, как страшный сон, но, видимо, не судьба мне быть счастливой в этом мире.