Реликвия будущего

      Адам, скрепя сердце, признавал, что привык быть в эпицентре людского негодования. Если бы не Сиенна, из-за его предполагаемой слабости по отношению к людям-пленникам, то более фанатичные члены Белого Клыка упивались бы кровопролитием. Но он знал, что и за пределами организации его лицо и имя стали... в какой-то степени известными. Сначала такое положение дел не было проблемой – он даже гордился этим, – но по мере того, как репутация Белого Клыка становилась всё более кровавой, его собственная тоже.       И всё несмотря на его попытки снизить уровень насилия. Он видел здесь какую-то нездоровую иронию, но это мало помогало сделать нынешнюю ситуацию менее неловкой.       Шни, Винтер Шни, была директором службы безопасности SDC, и у неё множество причин ненавидеть его до глубины души. Даже если предположить о её осведомлённости о том, что он делал всё возможное, чтобы спасти пленных, хотя это было маловероятно, или даже невозможно, она возненавидела бы его за успехи её врага и ответственность за подготовку и организацию ещё множества рейдов, возглавляемых другими, многие из которых не придерживались его инструкций по ограничению потерь.       На руках Адама была кровь, большая часть которой принадлежала её народу.       Возможно, для неё даже не имело значения, что Блейк была здесь, и гораздо охотнее проливала кровь. Блейк была не так хорошо известна, не так заметна. Именно он сделал себе имя. Блейк могла бы со временем «прославиться», но сейчас в насилии будут обвинять его и Сиенну. Но если говорить серьезно, то на самом деле внимание привлекла не Винтер, а опасный мужчина, которого она привела с собой.       Белый атласский мундир в военном стиле, но оставленный распахнутым, открывал вид на патронташ с гранатами, пистолет и рукоятку меча, который рука мужчины, казалось, не хотела выпускать. Под мундиром не было доспехов, только темно-серая рубашка, заканчивающаяся рваным, потрепанным, песочно-коричневым шарфом, видавшим лучшие времена. Глаза мужчины казались затененными, а лицо обветренным, как скала, выброшенная песчаной бурей, испещренным крошечными с едва заметной бородой. Седые пряди мужчины, пробивавшиеся среди золотисто-желтых волос, грубо спадали на плечи. Жон Ашари, «Специалист».       Бывший специалист по военным вопросам, но Адам имел в виду не его бывшую должность. Среди Белого Клыка он стал... не знаменитой личностью как таковой, но, по крайней мере, известной, учитывая его появление при нападении на Колизей Амити и тот факт, что он разгромил и убил некоторых из их лучших бойцов. Ему дали прозвище «Специалист» в связи с должностью и мастерством.       Учитывая, что он покинул Атлас и подвергся критике со стороны населявших его людей, Белый Клык не был заинтересован в охоте на него. У них было и так предостаточно врагов, чтобы не наживать новых. Тем не менее, он был известной фигурой, а его имя и присутствие здесь имели вес.       Несомненно, Блейк всё понимала, хотя, глядя на него, выглядела рассерженной. Он и его подразделение несли ответственность за арест Гиры Белладонны. И несмотря на то, что он покинул Атлас задолго до смерти Гиры, Блейк явно каким-то образом винила его в этом. Её руки продолжали тянуться к оружию.       Адам коснулся ноги под столом, заставив Блейк подпрыгнуть. Бросив многозначительный взгляд, он молча просил её перестать выглядеть враждебно. Она закатила глаза и подчинилась, вместо этого вперившись взглядом в Шни.       Было неприятно, хотя и неудивительно, что взгляд Специалиста не сводился с него.       Несмотря на то, что Блейк откровенно смотрит на него, словно хочет перепрыгнуть через стол и перегрызть ему глотку, монстром здесь считают именно меня. Как обыденно.       Адам поднял обе руки над столом и положил их одну на другую. Смысл был ясен: он не мог выхватить оружие, не сделав это болезненно очевидным. Ашари заметил этот жест и ослабил хватку, но всё же не сводил глаз с него. – Я хотела начать с выражения наших соболезнований в связи с тем, что случилось с вашим мужем, – сказала Винтер Шни. – Естественно, SDC не имеет никакого отношения к тому, чем занимаются военные, но мы поддержали Джеймса Айронвуда на пост генерала Атласа. Мы верим, он привлечет виновного к ответственности.       Кали держала себя хорошо, почти не реагируя на напоминание о своём статусе вдовы. Адам знал, всё это было напускным, предоставив Блейк и Кали время на уединение накануне вечером, чтобы они могли скорбеть всей семьей. Он почувствовал себя чудовищем, если бы вмешался. – Спасибо, – сказала Кали. – Хотя это не вернет его, я ценю ваши чувства. – Я была там в «Амити» и лично видела, как Гира Белладонна мирно сдался при аресте. Он не имел никакого отношения к нападению Белого Клыка. Если бы меня спросили, я бы выступила в его защиту. – Мой Гира всегда был оптимистом. – Жаль, что это не было вознаграждено, казалось, говорило её молчание. – Но, пожалуйста, я предпочла бы, чтобы мы не говорили здесь о Гире. Хотя я не хочу вас обидеть, вы не член семьи, мисс Шни. Я предпочитаю держать свои дела в секрете. Винтер кивнула. – Я понимаю.             Глаза Ашари, на мгновение смягчившись, метнулись к Блейк, когда Кали заговорила, прежде чем вернуться к рукам Адама, как будто при проявлении слабости из них мог вырасти нож в любой момент. Само действие было настолько внезапным и случайным, что другие могли его не заметить, и Адам был уверен, что никто другой этого и не заметил. Он смог увидеть лишь потому, что уделял этому человеку столько же внимания, как и он ему.       Он знает. Адам не решил, что с этим делать. Волосы Блейк такого же цвета, как и у Кали, но они длиннее и прямее. Её кожа бледнее, лицо круглее, а в маске почти невозможно увидеть какое-либо семейное сходство. Кали была более загорелой, чем дочь, благодаря жизни в Менаджери. Требовалось гораздо больше времени, чтобы понять, что эти два фавна связаны, и всё же он сразу увидел сходство.       Нет, он этого не видел. Он должен был знать заранее.       Шпионы? Это казалось маловероятным, особенно учитывая, что имя Блейк редко всплывало. Она сама ходила в рейды всего несколько месяцев, и не было похоже на то, что они оставляли специальные визитки, сообщающие SDC, кто организовал каждое из нападений.       Итак, откуда он знает Блейк? Он явно ждал реакции на упоминание о её отце. Говорил ли он с Гирой перед смертью? – Наша главная цель здесь - установить связь с Менаджери, – сказала Винтер, – но также выяснить текущую позицию Менаджери в отношении... нападений на наших людей. – Вы спрашиваете, несет ли Менаджери ответственность? – Нет. Мы знаем, что за нападениями стоит Белый Клык, они много раз брали на себя ответственность за нападения. Более того, в текущих новостях говорится, что Менаджери объединил свои силы с указанной террористической организацией. – Террористы? – Блейк прервала её. – Ты бы назвала нас так, если бы... – Кхм? – Кали прочистила горло. Она не обращалась к Блейк ни по имени, ни по титулу дочери вождя, но эта её официальность все держала под контролем.       Блейк успокоилась. Сердито кивнув, она позволила Кали продолжать. – Спасибо. – С улыбкой она повернулась к Винтер Шни. – Боюсь, на этот вопрос сложно ответить, моя дорогая. Менаджери ещё не определился с официальной позицией, но одно мы можем сказать: мы пока не считаем Белый Клык террористической организацией.       Адам следил за реакцией окружения. Брюнет закатил глаза. Он устал от политики так же, как и Адам, но тем не менее оставался тихим, довольствуясь тем, что говорят остальные. Винтер Шни недовольно прищурилась, но вежливо смолчала.       А вот Ашари… Закрыл глаза, печально вздохнул, как будто уже знал, что означает ответ Кали. Словно всё, что должно было произойти, являлось печальным завершением всех надежд на какой-либо исход, кроме предрешённой поддержки Менаджери. – Могу я поинтересоваться? – спросила Винтер. – Белый Клык напал на сотрудников SDC и убил их, хотя они просто выполняли свою работу, перевозя пыль, законно добытую и очищенную. – Это трагедия и высшая степень беззакония, – ответила Кали. – Менаджери не одобряет такие методы. – И всё же вы не осуждаете членов Белого Клыка как террористов? – Менаджери... не определился.       Взгляд Винтер метнулся к нему и Блейк. В этом взгляде переплетались гнев и упрямством. В чем-то она напоминала Блейк, но в то же время была достаточно сдержанна, чтобы не позволить ярости овладеть собою. Адам испытал странное чувство уважения к этой женщине. – Я бы подумала, что присутствие агентов Белого Клыка рядом с вами противоречит вашему прошлому заявлению. – Менаджери должен держать свои двери открытыми для любого, мисс Шни. Стоило бы прислушиваться к доводам другой стороны. И кроме того, хотя Белый Клык, безусловно, занимался преступной деятельностью, у Менаджери нет договора об экстрадиции с Атласом. Таким образом, то что Атлас объявил Белый Клык террористической организацией, никак не повлияло на наши законы. Вряд ли это первый случай, когда Атлас занял позицию, противоположную нашему виду. – Но Белый Клык напал на Колизей Амити! Они в буквальном смысле причастны к аресту Гиры.       Адам почувствовал укол вины. Он взглянул на Блейк, чьи руки вцепились в стол с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Она до сих пор винила себя, и он не мог запретить ей это делать. В ответ она указала бы на то, что он тоже сам себя винит. – Возможно, но Белый Клык, который стал причиной его ареста, виноват не больше Атласа, арестовавшего его одним из первых. Это была мера предосторожности, и Атлас был прав, что хотел допросить его. – Глаза Кали сузились. – В чём я упрекаю, мисс Шни, так это в действии, последовавшим после – убийстве моего мужа. Что-что, а Белый Клык, находясь вне контроля или влияния Гиры, не повлиял на это. – Не отрицаю – Атлас виновен, – сказала Винтер, – но это были действия генерала Хоука, которого в настоящее время судят за... – Действия целого Королевства не могут быть возложены на одного человека. Возможно, он отдал приказ, возможно, даже был тем, кто убил моего мужа, но люди Атласа были обязаны защитить его. Это не генерал Хоук потерпел неудачу, и не он пытался переложить вину на других. Атлас, возможно, и не хотел этого, но позволил. Теперь мне предстоит жить с последствиями... и с Атласом.       Отчаявшись, Винтер Шни сказала: «Но SDC не имеет к этому никакого отношения...». – Я знаю, – сказала Кали, улыбаясь, – и именно поэтому ты здесь и разговариваешь со мной, а не заключена в камеру.       Шни вздрогнула. – Успокойся, дорогая. Если бы Атлас и послал людей, я наказал бы их совсем немного. Никакого убийства – я бы не зашла так далеко, как Атлас, но я могла бы оказать давление на них. Вы, однако, не виноваты, и, осмелюсь сказать, невиновны в преступлениях вашего отца против моего народа. Я не буду винить тебя или твою семью за то, что случилось с Гирой. – Спасибо, – сказала Винтер, кивая с явным облегчением. – Мы… нет, я ценю это. Тем не менее, мне нужен ответ относительно того, что Менаджери решил в отношении Белого Клыка. – Ты получишь ответ сразу после того, как мы примем решение. Я утаиваю информацию не для того, чтобы досадить тебе, моя дорогая. Я просто ещё не решила. Вот почему они здесь, – она указала на Блейк и Адама, – и вы здесь, без сомнения, в качестве встречного предложения. Я рада встретиться с каждым из вас, чтобы обсудить этот вопрос. До тех пор ты можешь оставаться в Менаджери, если будешь соблюдать наши законы. – Да, конечно. – Винтер склонила голову, зная, что большего она просить не сможет. – Спасибо вам за ваше гостеприимство, вождь Белладонна. Если я вам понадоблюсь, я готова поговорить в любое время. Кали кивнула. – Спасибо. На самом деле я хотела бы спросить, что думают твои товарищи.       Винтер казалась удивленной вопросом, но Адам - нет. Кали всегда быстро высказывала свое мнение и еще быстрее замечала, когда этого хотел кто-то другой. Должно быть, она заметила реакцию Ашари и сочла её любопытной. Или, может быть, она просто хотела поговорить с человеком, который в последний раз видел Гиру. – Я не обижусь ни на что из того, что вы скажете, – заверила она их. – Но я буду говорить с любым членом Белого Клыка, так что будет справедливо, если я буду готова поговорить и со всеми вами, а не только с Винтер. – Я... я думаю вы правы, – сказала Винтер, явно не столь обрадованная.       Человек в черном заговорил первым. – Эх, я не имею ничего против того, что вы сказали. На мой взгляд, у Ремнанта и так достаточно проблем, чтобы начинать ещё одну войну. Вы не должны связываться с ними, потому что это явно приведет к ней. Позвольте им остаться, и не называйте их террористами, если хотите, но не забывайте, что объединение сил Менаджери с Белым Клыком, приведет к войне. Кали снисходительно улыбнулась. – Значит, вы предлагаете соблюдать осторожность? – Да. Думаю, да. – Интересно. А как насчет вас? – спросила она, глядя на Ашари.       Наконец, глаза Жона Ашари оторвались от Адама и посмотрели на главу Менаджери. Он долго смотрел ей в глаза, и, как думал Адам, не в попытке запугать её, а потому, что мужчина чувствовал себя человеком, который будет думать, прежде чем говорить. Он был из тех, кто тщательно обдумывает свои слова. Кали позволила ему это, встретив его взгляд своим беззаботным, невосприимчивым к любой опасности, которую он мог представлять. В конце концов, он заговорил. – Я думаю, вам следует вспомнить, для чего изначально создавался Белый Клык и к чему он стремился. Равенство нельзя завоевать острием меча; всё, что вы делаете, обращает вспять устоявшийся порядок вещей. Вы меняете превосходствующую расу. Гира никогда бы не одобрил ни это, ни то решение, которое, как я полагаю, вы уже приняли. – Ты ублюдок! – взвизгнула Блейк, вставая так внезапно, что опрокинула свой стул. – Как ты смеешь говорить о том, чего бы он хотел! Я буду...       Адам зажал ей рот рукой и оттащил от стола. Блейк дико брыкалась, и ему пришлось усилить хватку, чтобы она не сделала чего-нибудь безрассудного. По его мнению, не стоило приближаться к Ашари, когда тот уже был готов пустить кровь.       Кали посмотрела в его сторону и благодарно кивнула. Затем она вздохнула и снова повернулась к Специалисту. – Я думаю, Гира согласился бы с вами, молодой человек. Я думаю, он жалел бы о том, как всё здесь обернулось, больше, чем о собственной смерти. Я думаю, он хотел, чтобы я была лучшим фавном и не поддавалась своему гневу. Но скажи мне… у тебя есть семья?       Выражение, промелькнувшее на лице Ашари, лучше всего можно было бы описать как сложное. В крайнем случае, оно выглядело мучительным. – Моя семья мертва, – сказал он. – Убита.       Глаза Кали закрылись. – Мне жаль. Хотя, я полагаю, у вас есть дочь. Он напрягся. – Да. – А что бы вы сделали, мистер Ашари, если ваша дочь оказалась в опасности? Если бы она ступила на путь, который мог лишить её жизни, и, если бы были те, кто хотел бы видеть её мертвой. Что бы ты сделал? – Я... – Его глаза мягко закрылись, как будто он смирился с поражением. – Я бы защитил её. – Да. Да, вы бы так и сделали. Хороший отец сделал бы это. Хорошая мать... – Кали вздохнула. – Я не говорю того, что Гира не был бы огорчен этим, но я полагаю, что он чувствовал бы себя хуже при мысли о том, что его семья будет одинока и разлучена в такое трудное время.       Шни и второй сопровождающий не понимали многое из сказанного и того, что понимал Адам. Однако Ашари смог понять. Он понимал, и Кали каким-то образом поняла, что он знал - даже если Блейк не осознавала сказанного до конца. Она замерла в замешательстве, её тело безвольно прижалось к нему. – Я уже потеряла своего мужа. Я больше ничего не потеряю, какую бы цену мне ни пришлось заплатить. – Я понимаю. – Ашари посмотрел вниз. – Как бы мало эти извинения ни стоили, мне жаль, что до этого дошло.       Улыбка Кали и её глаза были полны печали. – Как бы мало это ни стоило, я прощаю тебя.

***

      Жон допил третий бокал и подозвал бармена, бывшего фавном какой-то неизвестной породы, с черными ушами и несколькими бледными полосками на лице. Не хотелось даже предполагать, что он мог оказаться скунсом или кем-то подобным, а любой же вопрос выглядел расистским.       Мужчина что-то проворчал в ответ. Его явно не радовало присутствие человека в баре, но здоровое уважение к человеческому оружию мешало проявить возмущение. Он наполнил новый стакан и пододвинул его к пьющему человеку, не говоря ни слова, забирая залог взамен. Таверна отличалась от той, в которой остановился Жон, более убогой и темной атмосферой, которую люди ищут, чтобы выплеснуть свои проблемы за дешевым пивом и ещё более дешевой едой. Пара фавнов играла в бильярд на заднем фоне, остальные смотрели телевизор в углу, но никто не хотел подойти поболтать с единственным человеком в таверне.       Это устраивало Жона. Он был не в настроении разговаривать.       Выпивка отдавала горечью на языке, тем более в нынешней ситуации. Винтер продемонстрировала после возвращения в гостиницу, что была не в восторге от его выступления. Такая реакция неприятно удивила. На него изрядно, хотя и заслуженно накричали, а он принял это и, оправдываясь каким-то ничтожным предлогом, сбежал, чтобы выпить. Кроу, чувствуя, что ему нужно решить свои проблемы, согласился остаться и присмотреть за подопечной Жона. Ни один из них не спросил о разговоре с Кали. Маленькие уступки.       Он даже не мог винить Беладонну за желание любезничать с Белым Клыком. Не теперь, когда он знал истинные причины. Раньше разрыв отношений Блейк со своей семьей не приводил к таким последствиям, но тогда и Белый Клык тоже не был осужден Менаджери. Насколько он понял, Блейк и Сан вернулись в Менаджери, чтобы найти членов Клыка неотъемлемой частью повседневной жизни жителей острова. Здесь ничего не изменилось, но тогда в прошлом Белый Клык не проявлял свою агрессию так рано.       В любом случае, после смерти Гиры имело смысл то, что Кали не захотела оставлять Блейк разбираться со всеми проблемами самостоятельно. Даже если она лично не согласна с Белым Клыком, то могла бы поддержать их просто для того, чтобы иметь доступ к дочери. Ситуация дерьмовей не придумаешь. «Как я должен был догадаться, что арест Гиры станет причиной всего этого? Как я должен был это предсказать?»              Простой ответ заключался в том, что это не так. Ведь большинство людей не проживают свою жизнь, предсказывая будущее.       Стул рядом с ним со скрипом отодвинулся. Потребовалась секунда или две, чтобы понять, кто-то сидит или приблизился так близко, а он не услышал. Его инстинкты уже притупились алкоголем. Однако, когда он понял, кто это был, вся заторможенность улетучились. – Я безоружен, – сказал Адам Таурус, – я пришел поговорить. Ничего больше.       Рука Жона, которая уже сжимала рукоять Crocea Mors, на мгновение напряглась. Безоружный Адам был прямо здесь, перед ним. Никогда не выпало бы лучшего шанса решить сейчас одну из самых больших проблем будущего. Это было бы даже не похоже на Эмеральд, потому что Адам уже нарушил закон. Он начал свой путь. Это не было бы наказанием кого-то за ошибки, которых он ещё не совершил.       Но кардинальное решение навлечёт гнев Белого Клыка и Менаджери на Кроу и Винтер, не говоря уже об Атласе, возможно, Вейле и даже Эмеральд. Шансы убить Адама и выжить, чтобы вернуться к Эмеральд, были невелики. Неохотно он отпустил свое оружие. – Бармен, – позвал Адам, – ром с содовой. Со льдом. – Конечно, – ответил фавн. Он проявил большую аккуратность, смешивая напиток Адама, соответствуя тому минимум, который можно было бы ожидать от кого-то его профессии. – Ваш напиток. – Благодарю. – Адам заплатил мужчине, а затем, к удивлению, Жона, снял и аккуратно положил на стойку фарфоровую маску прежде, чем сделал большой глоток. У него была внешность модели, к большому разочарованию Жона. Красивые, правильные черты лица, выразительный рот и прямой нос. Впечатление портил лишь небольшой шрам, пересекавший по диагонали нос и бровь между глазами.       Жон всегда ожидал, что Адам, который прятался за маской, будет уродливее хотя бы из-за порочной улыбки или жестокого выражения лица. Прямо здесь и сейчас Адам выглядел таким же усталым, каким чувствовал себя сам Жон. Если бы пришлось угадывать возраст Адама, он дал был бы ему где-то между пятнадцатью и восемнадцатью. – Ты выяснил, что они связаны, не так ли? – спросил Адам. – Понятия не имею, что ты имеешь в виду. – Я думаю, что ты знаешь о чём я. Блейк и Кали; ты догадался об этом. Или ты знал заранее. – Может быть. – Он сделал еще глоток. – Что с того? – Шни и твой друг не знают. Почему бы не рассказать им? Почему Адама это волновало? Жон вздохнул. – Это было не то, что, как я думал, им нужно было знать. – В конце концов, он не ожидал, что Блейк будет в той самой комнате. Теперь, возможно, ситуацию придется исправить. Винтер нужно знать, с чем предстоит работать. – Хм. – Адам оперся локтем о стол, но не смотрел на собеседника. Они сидели, уставившись вперед, или, в случае Жона, в стакан. – Я хотел бы извиниться за Блейк. Жон замер. – Что? – За то, что она сказала, – объяснил Адам, то ли пропустив, то ли неправильно истолковав удивление. – Ты не ошибся. Я знал Гиру, имел честь работать с ним, не то чтобы он когда-либо одобрял меня.       Террорист усмехнулся какому-то далекому воспоминанию. – Он бы этого не одобрил. Блейк была неправа, оскорбляя тебя за эти слова. Она не хочет извиняться, так что я сделаю это от её имени.       Адам извиняется? Жон сдержал фырканье. Мир действительно переворачивался с ног на голову. Тем не менее, он извинялся за действия Блейк, а не за свои собственные, и Жон не мог найти сил обижаться на слова Блейк. В конце концов, она потеряла своего отца. – Ей не нужно извиняться. Я не должен был говорить то, что я произнес, при ней. – Вероятно, нет. Спасибо за понимание... – Может быть, это мне следует извиниться перед ней, – предложил он. Если бы удалось сблизиться с Блейк или остаться наедине, можно было бы подтолкнуть её к решению покинуть Белый Клык. Опасно настаивать на этом сейчас, но, если Блейк уйдет до того, как Кали примет решение, она может отказаться поддерживать Белый Клык. – Я не думаю, что это хорошая идея.       Конечно, он такого не позволит. Белый Клык окажется в трудном положении, если не заручится поддержкой Кали. Блейк стала их разменной монетой. Тем не менее, он задал вопрос, хотя бы для того, чтобы поставить Адама в неловкое положение. – Почему нет? – Она не… Блейк сейчас недолюбливает людей. Я уверен, ты можешь понять почему. – Это то, что она тебе сказала, или только то, что ты предполагаешь? – Это то, что она мне продемонстрировала действиями, поступками и словами.       Что-то в голосе Адама заставляло его нервничать. Было достаточно и того, что он не бросил вызов террористу, хотя и хотел этого. Ведь ещё слишком рано. Была ли Блейк всё ещё введена в заблуждение или искренне верила в цели Белого Клыка? Нет, у неё уже должны появиться сомнения. – Я думаю, это гнев, – продолжил он. – Я надеюсь… Я не думаю, что это продлится долго. Боль ещё свежа, и она набрасывается на всех, пытаясь справиться с ней. Я думаю, что она тоже немного винит себя. Даже если бы Гиру арестовали независимо от того, присоединились мы к ним или нет, тот факт, что мы это сделали, всё равно возлагает некоторую вину на нас. Я пытался жить так, как он хотел бы, но… Это не всегда легко. – Вы нападаете на конвои SDC, – указал Жон. – Я делаю всё, что в моих силах, чтобы ограничить потери. – Ха. Я поверю в подобное, лишь когда увижу.       Адам сделал паузу, делая глоток. Мгновение спустя он покачал головой и допил ром, поставив стакан на стол с громким звоном. – Я думаю, доказывать бесполезно. Я не ожидаю, что вы поймете или согласитесь. Я здесь лишь для того, чтобы попытаться предотвратить любое кровопролитие между вашей группой и моей. – Забавно, что из всех людей они послали именно тебя. – Они не посылали меня. Они даже не знают, что я здесь. – О, я бы не была так уверена в этом, – произнес сердитый женский голос. Блейк стояла сбоку от барной стойки, уперев руки в бедра. Что потрясло Жона больше всего, так это то, насколько органично смотрелась на ней маска Белого Клыка. – Как ты думаешь, что ты делаешь, Адам? Общаясь с… его видом. Её глаза метнулись к Жону и заметили его удивленное выражение лица. – На что ты уставился? – прошипела она, протягивая руку к Gambol Shroud. – На женщину, устроившую сцену, – сказал Адам, вставая. Он положил руки поверх рук Блейк, не давая ей сотрясать воздух в тесном баре. – На кого ещё он должен смотреть? Не зацикливайся на этом. Что касается того, что я делаю... – Его взгляд скользнул обратно к Жону. – Поддерживаю разговор. Мне нужно ещё немного времени. – Если Сиенна... – Блейк оборвала себя, бросив ещё один свирепый взгляд на Жона. – Не бери в голову. Ты не должен оставаться здесь. Ну же. У нас уже есть где остановиться, и там будет лучше, чем тут. Ты обещал поужинать с нами сегодня вечером. – Я... буду... – Тогда приходи. Оставь своего друга здесь.       Адам выглядел так, словно готовился спорить, но в итоге решил не связываться. Он допил содержимое бокала и в последний раз кивнул Жону, прежде чем Блейк схватила его за локоть и буквально выволокла из бара, всё это время молча кипя от злости.       Жон смотрел им вслед, не понимая, как переварить, или объяснить увиденное, или понять, что это значило. Конечно, он видел Блейк сердитой. Много раз. Иногда на него, чаще на Янг или Сана. Это всегда был прямой взгляд из-под век, предназначенный для того, чтобы заставить почувствовать других себя маленьким и незначительным. Здесь всё выглядело по-другому, даже несмотря на то, что большая часть её лица была скрыта за фарфоровой маской.       Она выглядела разъярённой…

***

– Итак... – начал Кроу. – Просто хочу спросить, тебе не показалось, что в той встрече был небольшой подтекст? – Между Жоном и Белладонной, Жоном и Таурусом или Жоном и девушкой из Белого Клыка?       Кроу на мгновение задумался над различием, прежде чем ответить единственным доступным ему вариантом. – Именно.       Винтер со вздохом закрыла книгу. Кроу не был ни первым, ни последним человеком, с которым хотелось бы застрять в одной комнате, но на память пришли слова наставника о том, что он был профессионалом, когда возникала необходимость. Она даст Кроу шанс на данный момент, пока не узнает правду.       По правде говоря, мысли Винтер также крутились вокруг Жона и его отношений со встреченными ими людьми. Его незамутненная ярость к Белому Клыку затмила даже её - и подумать только, она ещё переживала, что, возможно, не сможет умерить ненависть к ним. Она не ожидала, что тогда там Жон окажется настолько плох, и почти провалит переговоры. – Жон знает много людей, – осторожно сказала она. – Если ты посмотришь на тех, с кем он общается, то окажется, что все они довольно влиятельны. Айронвуд, мой отец, Озпин, RTE. – Кто? – RTE. Телекоммуникации... – Винтер замолчала, понимая, что Жон не говорил об этом Кроу по каким-то своим причинам. – Не бери в голову. Я хочу сказать, Жон много путешествовал и имеет хорошие связи, так что нельзя исключать того, что люди могут узнать его. Однако он заверил меня, что никогда раньше не встречал Кали Белладонну. – Это не было похоже на встречу двух людей, которые никогда не виделись. – Я думаю, она знала о нём. Он причастен к аресту её мужа. Я... обеспокоена тем, что Белый Клык знает об Эмеральд, даже если у них есть на то причины. – Мы оба, – проворчал Кроу. – Я сообщу своей команде. Будем держать ухо востро.       Винтер благодарно кивнула. Она не могла сделать то же самое, будучи прикованной к Атласу, хотя, по правде говоря, следовало самой присматривать за Вайс и Уитли, пока они не станут достаточно взрослыми, чтобы защитить себя. «И отец», – подумала она. Странно то, как он вернулся в её жизнь, даже если не получалось пока сказать, насколько далеко зашла его привязанность к «прибыли». – Я полагаю, что наибольшее напряжение было между Жоном и Таурусом, – сказала она. – Да, можно и так сказать. Я на секунду подумал, что мы просто пораньше начнем кровавую баню. – Кроу пересел на кровати, положив свое странное оружие рядом с собой, в пределах досягаемости. Его взгляд метнулся к окну, но, не почувствовав угрозы, вернулся к ней. – Я думаю, во всём есть смысл. Они совершили покушение на жизнь его дочери в Атласе. Не думаю, что он будет доволен этим. – Нет, но я ожидала, что Жон будет контролировать себя. Он всегда казался таким... невозмутимым.       Винтер не винила его за испытанный им гнев, но отдавала себе отчёт, что не знала причины, из-за которой ненависть была направлена на Тауруса. По имеющейся информации, он не был участником вторжения. Да, он являлся для неё проблемой, но у Жона не было причин для личной вражды. – И та девушка, – добавила она. – Он посмотрел на неё... странно.       Кроу усмехнулся. – Ревнуешь? – Нет, не то. – Винтер потребовалась секунда, чтобы понять, чего она не стала отрицать. – И нет! – прорычала она, слегка покраснев. – Я имею в виду… Как будто он узнал её. Снова. Как будто он узнал их всех. Он точно знал, как говорить с Кали, чтобы добиться реакции. – Да, но не очень хорошей. – Нет... – Винтер вздохнула. – Я не думаю, что это чего-то нам стоило, но Жон, похоже, полагает, что решение уже принято. Я придерживаюсь аналогичного мнения, но не могу позволить себе так думать. – Никаких предположений, да? – Никогда. Если я это сделаю, я могу упустить тот крошечный шанс, который у нас есть. Утешает, что Кали не выгнала нас из Менаджери. Я не хочу воображать, что она одобрила бы нападение на нас, и я не думаю, что Белый Клык сделает это без разрешения, учитывая то, что их союз с Менаджери находится на волоске. – Ты думаешь, мы должны ограничить взаимодействие Жона с ними?       Чувство вины поднялось внутри, но она согласилась. – Так будет лучше. По крайней мере, настолько, насколько вообще возможно... – Я не обязательно не соглашусь с этим. Жон тоже не ребенок. Скажи ему. Он поймет.       Он бы так и сделал. Он был гораздо более зрелым, чем многие, и искренне хотел, чтобы мирное соглашение подписали, как и она. Ей просто нужно усадить его, объяснить свои доводы, а затем вежливо попросить больше не пытаться разговаривать с Кали или агентами Белого Клыка. Винтер прикусила губу. – Или, – простонал Кроу, заметив её колебания, – я полагаю, я могу быть тем, кто это сделает. Подростки, что тут скажешь.       Винтер выдержала заслуженное оскорбление: «Я была бы признательна». – Да, да. Ты не хочешь делать ничего, что могло бы расстроить или заставить твоего наставника разочароваться в тебе. Я понял. Итак, дать ли мне вам двоим пространство, если увижу носок на двери? [1] Или вы захотите использовать знак «Не беспокоить», когда будете этим заниматься?       Хмурое выражение появилось на её быстро краснеющем лице. – Ты отвратительный человек. Ты это понимаешь? – И ты никого не обманешь. Ты тоже это понимаешь? – Я дурачу Жона, – проворчала Винтер. – Да. Как ни удивительно, я думаю, что так оно и есть.

***

– Что ты делаешь, Адам? – Я собирал информацию... – Я не думаю, что дело было в этом. Не лги мне, Адам. Не мне, пожалуйста.       Это было то самое выражение её лица, которое заставляло его сдаваться. Он, не раздумывая, двинулся вперед, взяв её руки в свои. – Мне жаль. – У тебя есть сомнения? Именно у тебя, из всех нас? – Никогда. Не ради дела, – заверил он, осознавая, насколько опасен вопрос. Блейк никогда бы не выдала его Сиенне, но даже случайные слова о подобном могли бы вызвать гнев или внимание её силовиков, Хейзела и Тириана. – Я предан нашему делу, иначе меня бы здесь не было. Я бы не стал руководить рейдами, которые я совершаю. Это просто... – Методы, – понимающе сказала Блейк. – Ты уже говорил подобное раньше. – Она вздохнула и отвернулась, роясь в кармане. – Вот.       Она достала ещё одну маску и предложила ему. – Если увидят, что ты разгуливаешь без неё, то подумают о самом худшем.       Адам что-то промычал, но взял и приложил маску к лицу. – Как будто уже так не думают. До меня доходили слухи. Для некоторых я почти предатель. – Не для меня. И не в моём присутствии. – Не переживай из-за меня, Блейк. Я могу сам о себе позаботиться. – И, по правде говоря, он не хотел представлять, что Блейк может сделать с такими людьми. Он не думал, что она убьет кого-то за оскорбление, но зато способна впасть в ярость и причинить боль под видом ссоры. По его мнению, это было бы так же плохо. – Иногда мне кажется, что не понимаю тебя, Адам. Ты потратил на борьбу с ними больше времени, чем я, и всё же делишься выпивкой с одним из них. – Ними, Блейк?       Она закатила глаза. – Ты знаешь, о чём я говорю.       Он понимал, и в этом заключалась проблема. Блейк видела пропасть между людьми и фавнами, усугубляемую тем фактом, что люди убили Гиру. – Я не вижу в этом проблемы. Вряд ли я выдал секреты Белого Клыка – не то, чтобы Сиенна вообще доверила бы мне что-либо. И разве мы не боремся за равенство? Это означает, что мы будем на одном уровне с ними. Я не понимаю, как совместное употребление напитка с человеком противоречит этому. – Это противоречит, – сказала она медленно, многозначительно, – потому, что он на стороне Атласа и SDC. Он не безродный и не невиновный, Адам. Он боец. Он Специалист! – Он уволился. Мы все это знаем. – После ареста папы! – огрызнулась Блейк. – Он забрал моего отца и оставил его в этой тюрьме! Это были Специалисты, которые отвечали за безопасность. Это они забрали его! – Но они не были теми, кто убил его...       Она склонила голову набок, в её глазах заблестели слезы. – Они так же хороши, как и те, кто сделали это! Если кого-то убивают в тюрьме, вы обвиняете начальника тюрьмы. Они арестовали папу, но не предъявили ему обвинения. Они просто бросили его к людям, которые ненавидели его, оставили на их милость. Скажи, это правильно!? – Это неправильно, но... – А потом он уходит. Просто увольняется из Армии Атласа и уходит, оставляя моего отца в тюрьме! – Блейк... – Мой отец не смог уйти, Адам! – всхлипнула она. – У него не было возможности решить, что ему это надоело, и уйти. Нет, он остался там и следовал правилам – и он умер за это! – Я понимаю, и мы заставим Атлас заплатить. Я полностью за это... – Я-я знаю. – Блейк немного успокоилась. Она шагнула вперед и прижалась лбом к его груди, находя некоторое утешение в этой близости. – Прости, Адам. Я... Я думаю, что пребывание дома не сделает всё проще, как я считала. – Я знал, что этого не произойдет. Ты хочешь уйти? Мы могли бы поручить кому-нибудь другому разобраться... – Нет. Мама… приятно видеть маму, и я не хочу оставлять её одну. – Казалось, и Кали не хотела расставаться с Блейк. – И кроме того, я могу помочь Белому Клыку вот так. – Твое здоровье и счастье важнее, чем цели Клыка.       Блейк улыбнулась. – Спасибо, Адам. Я никому не скажу, что ты встречался с ним. – Она заколебалась. – Не встречайся с ним больше. – Я действительно не вижу проблемы... – Он - враг. Это всё усложняет. – Он покинул Атлас. – И мы оба знаем, что он сразу же вернулся бы, если бы началась война. – Глаза Блейк встретились с его глазами, и Адам понял, что не может спорить. – Он предан им и Шни. Если дела пойдут хуже, он будет стоять напротив нас, и я не хочу, чтобы ты пострадал из-за того, что не сражался в полную силу. Он опасен, Адам. Я не хочу тебя терять. – Но однажды он помог нам. Он спас нас на митинге... – Он сделал это. – Глаза Блейка закрылись. – Но он не помог нам потом, как и папе. Он показал нам, что слов недостаточно, что нам нужно действовать – но также доказал, что нужно пройти весь путь до конца. Он сдался на полпути. Мы не можем себе этого позволить. Даже если тебе не нравится то, что должно сделать, даже если мне не нравится, кто-то обязан это сделать. Если не мы, то кто? На кого мы возложим эту ответственность? – Она покачала головой. – Я не собираюсь заставлять кого-то другого делать то, что я не могу, Адам. Если мы хотим всё исправить, кто-то должен запачкать свои руки.       Он понимал решимость Блейк, действительно понимал. Их отказывались слышать так долго. Люди могли бросать в них камни, когда они пытались говорить, и никто глазом не моргнул. Нормой были и оскорбления в адрес тех фавнов, которые осмеливались спрашивать, почему с ними так плохо обращались. Можно сказать, что Белый Клык был злом потому, что прибегал к насильственным методам, но фавны пробовали мирный подход более десяти лет. Никто не хотел слушать.       Если быть честным, то большая часть причин, по которым он хотел создать лучший мир, заключалась в женщине напротив него. У него не было ни семьи, ни близких, которые нуждались в помощи, и он не был столь альтруистичен, чтобы сказать, что делает это ради какого-то гипотетического счастья ребенка фавна в будущем. Он хотел изменить мир ради Блейк. Но Блейк тоже менялась.       Адам не был уверен, что ему это нравится.