***
– Винтер. – К-Вождь Беладонна. – Пустяки. Зови меня Кали. Я настаиваю. Если и можно было что-то сказать о Кали, так это то, что она хорошо относилась к людям. Даже он, который не только напомнил ей о боли, но и был причастен, пусть и косвенно, к потере её мужа, получил теплое рукопожатие. Винтер получила объятие и, казалось, не была уверена, что с этим делать, позволив своим рукам безвольно болтаться за спиной пожилой женщины. Кроу фыркнул, забавляясь. Конечно, они были не одни. Помимо вездесущих охранников, которые сопровождали Кали, присутствовали также Адам и Блейк, хотя он напомнил себе, что не должен показывать, что узнает её. Не то чтобы теперь это имело смысл, «секрет» был раскрыт благодаря Адаму. Жон отвёл взгляд, несмотря на то, как сильно ему хотелось поймать взгляд Блейк и поговорить с ней. Хотя они никогда не были так близки, как с Реном, Норой или Руби, фавн всё ещё оставался частью его жизни и хорошим другом. Они вместе путешествовали, страдали и сражались. Подобное создает связи, которые Адам не стал бы проверять с помощью загадочных предупреждений. «Блейк выглядела так, будто ненавидела меня в таверне, но она только что потеряла своего отца. Немного гнева вполне объяснимо. Наоборот, было бы странно, если бы она не была расстроена», – подумал Жон. Как бы ему не было больно этого признавать, наверное, хорошо, что у неё сейчас есть Адам, на которого можно положиться. Или, ещё лучше, её мать. – Тогда, Кали, – сказала Винтер, высвобождаясь из объятий пожилой женщины, – спасибо тебе за то, что согласилась встретиться с нами вновь так скоро. Я рада, что ты ещё не приняла решение. – Мои решения влияют на всё население Менаджери. Я не могу позволить себе быть опрометчивой. Это, конечно, работает в обе стороны. – Она указала на Адама и Блейк. – Хотя у вас могут быть свои... проблемы с Белым Клыком, не в интересах Менаджери объявлять их террористами. – Я... я не уверена, что понимаю, но законы есть законы, конечно. – Так и есть, но это не всегда так просто. Проходи, садись. Я уверена, что нашим охранникам было бы удобнее, если бы мы перестали стоять здесь, заставляя их делать то же самое. Один или два стражника-фавна усмехнулись, другой поблагодарил Кали за её мысли. Их провели в простую комнату для совещаний, которая, возможно, когда-то была библиотекой. В комнате все книги покрывал слой пыли, лишь два кресла у камина казались очищенными от нее. Возможно Гира и Кали могли сидеть за этим столом вместе, предаваясь воспоминаниям прошлого или обсуждая государственные дела за чашкой теплого чая. Теперь этого больше не будет. Винтер села в указанное кресло, а Кали напротив неё. Охранники рассредоточились по комнате, и держали себя непринужденно, даже если на самом деле это было не так. Блейк выглядела раздраженной, её губы сжались в тонкую линию. Адам был более сдержан, хотя, к удивлению самого Жона, мужчина коротко встретился с ним взглядом, в котором проглядывало нечто, похожее на уважение. Приветствие? От Адама? Он выбросил это из головы и снова сосредоточился на Винтер и Кали. – Это не вопрос политики или недоверия, а вопрос законов – и немного эффективности. В то время как Белый Клык для вас с точки зрения Атласа - очевидная террористическая организация, у нас же есть своя точка зрения. Так вот, я не говорю, что мы одобряем то, что они совершили. Нападение на невинных гражданских было ужасным решением, недостойным имени Белого Клыка. Этот упрек, казалось, был направлен на Блейк, которая напряглась от сказанного. – Тем не менее, то, что произошло в одном из Королевств, является делом этого самого Королевства, а не других. – Кали наблюдала за изменениями на лице Винтер. – Я вижу, что сбила тебя с толку. Позволь мне привести тебе пример. Здесь, в Менаджери, незаконно дискриминировать людей или фавнов. Да, несмотря на то, что здесь проживает не так много людей, мы с Гирой увидели, что это равенство должно быть немедленно закреплено законом. Существуют суровые наказания. Штрафы, обвинительные приговоры. В редких случаях даже тюремное заключение. Это закон Менаджери. Это не закон Атласа. – В Атласе действуют законы о труде фавнов... – начала Винтер. – Пожалуйста, Винтер, давай не будем оскорблять друг друга, притворяясь, что это одно и то же. Вы не понаслышке знаете, как мало они соблюдаются, не говоря уже о существующих лазейках. Многие попали туда благодаря покровительству вашего отца. Голова Винтер опустилась, на её лице был виден стыд. – Так вот, я тебя не виню. Это было бы немного несправедливо, не так ли? Но я хочу сказать, что даже с доказательствами, представленными нами, практически невозможно обвинить кого-либо, ответственного за увечья или даже смерть фавна, вызванной пренебрежением техникой безопасности. Мы могли бы потребовать экстрадиции, объявив их преступниками по нашему закону, но я уверена, вы знаете, как ответил бы Атлас. – Ваши законы - это не наши законы. Как граждане Атласа, они были бы судимы по законам Атласа. – Именно. Мы оба знаем, кому это пошло бы на пользу. Конечно, необходимо учитывать и вопросы практичности. Белый Клык, жестокий он или нет, не причинил никакого вреда Менаджери или его жителям. – Они нанесли некоторый вред вашей репутации, – отметил Кроу. Кали рассмеялась. – О, пожалуйста, как будто это что-то изменило. В любом случае, большая часть мира считает нас отсталым животноводческим королевством неудачников. – В то время как Кали казалась удивительно беззаботной по этому поводу, то же самое нельзя было сказать о других фавнах в комнате, которые напряглись и зарычали себе под нос. – Что бы мы ни делали, на нас всегда смотрят как на отверженных из-за войны за права фавнов. Сам факт того, что Белый Клык является организацией фавнов, достаточно, чтобы поставить нас под прицел общественного осуждения. Даже если бы я лично покончила с каждым из них, люди всё равно нашли бы причину и обвинили нас в факте нашего существования. Винтер наклонилась вперед. – Итак, ты говоришь, что ничего не будешь делать, потому что это ничего не изменит...? – Твои слова заставляют меня выглядеть невероятно ленивой, не так ли? – Кали захихикала. – Но ты ошибаешься. Дело не в том, что бездействие ничего не будет стоить для меня, а в том, что, если я сделаю что-то с Белым Клыком, это будет стоить мне и Менаджери – всего. Даже захоти мы, даже вреди они активно нашему народу, у нас просто нет сил объявить их своими врагами. – Атлас помог бы. – Если бы мы хотели сражаться с ними, – сказала Кали. – Как я уже сказала, Белый Клык не нарушил никаких законов, пока они были в Менаджери. Ни одной драки в баре они сами не устроили. Не было ни краж, ни вандализма. Немного граффити тут и там, но Сиенна очень ясно дала понять, кто несет за это ответственность, и позволила нам разобраться с виновниками. Чаще всего причиной оказывались дерзкие подростки. Мы вчера немного выпили за это, не так ли, Андре? Один из охранников хмыкнул. – Да, Вождь. Я отправил Маркуса посмотреть, как они сами чистят стены. Небольшая общественная работа напомнит им в будущем, что не следует портить чужое имущество. Кали кивнула. – Ты видишь? Какие бы тяжкие преступления не совершал Белый Клык в Атласе, здесь они ничего не сделали. Более того, их присутствие дает стабильность. Они поддерживают наши правоохранительные органы и даже помогают держать Гриммов подальше от поселения. – Для их собственных целей, Кали. Они пытаются казаться милыми, чтобы набрать больше рекрутов. – Конечно. Ты думаешь, я этого не понимаю? Тем не менее, остается фактом, что никакие законы не нарушены. Теперь, если бы они совершили какие-либо преступления, я бы без колебаний предъявила обвинение ответственным. Это, конечно, относится и к вам самим. Однако это было бы индивидуально. Если только Сиенна сама не прикажет Белому Клыку нарушать правила в моём доме, у меня мало причин – практических или сентиментальных – наживать в их лице врагов. Я должна думать о Менаджери в целом, и дело не в моих собственных чувствах. – Но можно ли сказать, что вы действительно непредвзяты? – спросила Винтер. Один из охранников встал. – Как ты смеешь! Жон вскочил мгновением позже, хоть и не вытащил своего оружия. Это вызвало цепную реакцию. Сначала ещё один охранник, затем Кроу, наконец, остальные. Где-то в середине происшествия Адам загородил собой Блейк и положил руку на оружие. – Сядьте, сядьте. Все вы. – Кали взмахнула руками и посмотрела на каждого из них сверху вниз, включая Жона и Адама. Она не остановилась, пока все не расселись. – Боже мой. Моего собственного ребенка было легче оберегать, чем вас, людей. – Она усмехнулась при этом воспоминании. – Но что касается предвзятости, я думаю, ты, возможно, неправильно меня понимаешь, моя дорогая. Разве я не была бы предвзято настроена против Белого Клыка, учитывая, что Гира и я были фактически преданы и изгнаны, у нас украли дело всей нашей жизни, а затем, как прямой результат, и жизнь моего мужа? Винтер не нашла, что возразить. – Не заблуждайся, мне не нравятся имена Шни, SDC или Атлас. Но я так же не особенно в восторге от нынешнего Белого Клыка. – Кали драматично вздохнула. – И всё же я здесь, вынуждена общаться с обоими одновременно. Что я такого сделала, чтобы заслужить это? – Я хотела бы извиниться, – официально сказала Винтер, склонив голову. – Эти слова были необдуманными и незаслуженными. До сих пор вы были любезной хозяйкой, даже учитывая совершённые в прошлом преступления семьи Шни против фавнов. – Преступления? – Кали откинулась назад, застенчиво улыбаясь поверх руки, поднесенной к губам. – Боже, ты не поверишь, как мы с Гирой жаждали услышать, как Шни произносит эти слова. Слышать, как это признается так свободно. Винтер, такая же прямолинейная, как и всегда, выдержала взгляд Кали. – По-другому это назвать нельзя. Со временем я бы убедилась, что это изменится. Лично, если потребуется. Я не отношусь к фавнам с таким же неуважением, как мой отец, несмотря на действия Белого Клыка. – Это многое сделало бы в будущем для восстановления отношений между нашими народами. – Но не сейчас? – Будущее есть будущее. Я буду питать надежду, но более не могу посвятить себя ему. – Однако ты сказала, что не испытываешь ненависти к SDC, – перебил Кроу. – Означает ли это, что ты против нападений на конвои SDC? – Естественно. – Тогда разве ты не можешь призвать их прекратить? Использовать насилие, чтобы получить желаемое - не совсем правильный способ. – Будет ли SDC торговать с нами? – спросил Адам. – Если это поможет, я постараюсь немедленно прекратить атаки. – Адам! – прошипела Блейк. – Вот оно, – сказала Кали. – Продайте пыль Белому Клыку, и нападения прекратятся. Это была хорошая сделка. Замечательная сделка. К сожалению, у Винтер не было возможности согласиться. – Законы Атласа препятствуют этому. Нас бы обвинили в пособничестве терроризму... – В таком случае атаки не могут прекратиться, – сказал Адам. – Белому Клыку нужна пыль. Если бы мы хоть на секунду подумали, что возможна честная торговля, никогда бы не атаковали конвои. К сожалению, мы все знаем, что вы бы этого не сделали. – Это не наш выбор, – попыталась оправдаться Винтер. – Нападать на ваших людей - тоже не мое решение. Для нас необходимость - собирать пыль. Жону хотел назвать сказанное собачьей чушью, но, вспомнив о своём обещании Винтер, сдержался. – А вы не можете добывать её сами? Кали быстро объяснила. – Возможно, вы не в курсе, но Менаджери стал местом ссылки не только из-за его удаленности от более «цивилизованных» людей. Он был выбран специально, потому что в нем отсутствуют естественные месторождения пыли. – Так лучше сдерживать фавнов, – сказала Блейк. – И именно Шни решили переселить нас сюда. С этого момента встреча застопорилась.***
Обед стал отличным предлогом прервать переговоры и остудить головы. Кали, будучи любезной хозяйкой, приготовила для них разнообразные блюда и, что более важно, отдельные комнаты, в которых можно было перекусить. Напряженность и так достаточно высока, чтобы дополнительно провоцировать конфликт. Будучи островным королевством, в меню присутствовали морепродукты. Вероятно, это могло объяснить, почему они так нравились Блейк. Жон откусил кусочек от свежего лосося, наслаждаясь нежнейшей мякотью, взрывающей вкусовые рецепторы. Винтер ковырялась в своей еде, размазывая вилкой креветки по тарелке. – Какие-то проблемы? – спросил он. – Ч-Что? Нет. Конечно, нет. Он знал, что лучше не принимать её слова за чистую монету. – Винтер. Ты же знаешь, я не смогу помочь, если ты не скажешь мне, в чем дело. – Я знаю, но... – она замолчала. Странно. Винтер никогда раньше не уклонялась от разговоров с ним, и даже если она повзрослела на добрых пять лет с тех пор, как они впервые встретились, она оставалась не по годам развитой и прямолинейной девушкой. Если она не понимала, что он говорил, тогда спрашивала об этом вновь. Если потребовались разъяснения, она бы попросила об этом. Единственное, что изменилось с тех пор, это то, что она вернулась домой со своим отцом и… Ой. Конечно. – Я не собираюсь сердиться, если дела идут не очень хорошо, Винтер. Мы справимся с этим вместе, помнишь? Я не твой отец и не член Совета директоров. Винтер выглядела удивленной, хотя быстро пришла в себя и рассмеялась. – Ты прав. – Она печально покачала головой. – Я приобрела несколько дурных привычек. Я думаю, это было неизбежно. – Её лицо стало более серьезным, более честным. – По правде говоря, я беспокоюсь о том, как идут дела. Проблема не в Вож-Кали, и даже не в самом Белом Клыке. Та девушка агрессивна, и мы ей явно не нравимся, но Таурус... более сдержан, чем я ожидала. Жон не мог не заметить этого, но всё же спросил: «А чего ты от него ожидала?» – Неистовой ярости. Сторонника превосходства фавнов над другими. По крайней мере, кого-то, кто будет разглагольствовать, бушевать и жаждать снести мне голову. А на самом деле он был… тихим. Если не считать его реакции на тебя, кажется, что он почти не питает к нам никакой ненависти. Он просто... делает свою работу. – Его работа - терроризм. – Я не оправдываю его, Жон. Просто указываю на то, что он не является проблемой. Однако, что меня беспокоит, так это то, сколько времени это займет. – Прошло всего два дня. Я думал, ты сказала, что переговоры могут занять неделю. – Для нас прошло два дня, и мы ничего не добились. Да, я ожидала неделю потраченного времени, но это было сделано с учётом обсуждения деталей, попыток ограничить агрессию и, возможно, нахождения способа остановки бессмысленной резни персонала SDC. Мы прошли две седьмых пути, а я даже не смогла заставить Кали сказать нам, на чьей она стороне. – Она тянет время, – понял он. – Вообще-то это моя мысль. Вопрос в том, для чего? Если это для того, чтобы напасть на нас, зачем тянуть? Мы здесь в меньшинстве, а у Белого Клыка преимущество на острове, которого у нас нет. У них уже есть нужное количество силы, чтобы расправиться с нами. Это было правдой и, учитывая плохую репутацию имени Шни среди фавнов, Кали, вероятно, могла сфабриковать несколько фальшивых обвинений и устроить за ними охоту на улицах. Никто бы не захотел услышать их точку зрения в таком конфликте. Чего ещё она могла ждать? Что-то, связанное с Блейк? Вполне возможно. Что именно происходило, он не знал, но Кали, возможно, не торопилась отвечать, чтобы дать Блейк больше причин остаться. Например, Блейк не захотела бы оставлять Шни одну, чтобы та не давила на её мать. Не зная точно, что происходит между двумя девушками, он не мог предполагать дальнейшее развитие событий. Как бы то ни было, это плохо сказывалось на их цели здесь. Следовало принять решение, и желательно до того, как более безрассудные люди в Атласе начнут брать дело в свои руки. Учитывая возможность маячащей угрозы второй войны фавнов на горизонте, потребуется лишь горстка испуганных людей, решивших, что было бы хорошей идеей вынудить оставшихся фавнов покинуть Королевства, отправив их в когти Гримм, чтобы зажечь первую искру. Белый Клык использовал бы эту возможность. Салем бы использовала… Мне действительно нужно сесть и составить список всех небольших изменений, которые я вызвал. Большинство из них были хорошими, по крайней мере, с точки зрения Руби, Янг и Вайс. Даже Пирре должно быть немного лучше с момента возвращения её сестры, и она уже не должна испытывать такого сильного давления из-за необходимости выигрывать все турниры, но Белый Клык был его явной ошибкой. Было ли что-нибудь ещё? Одним словом, да. Сан, Эмеральд, RTE и возвращение Винтер обратно в SDC. Эти изменения, какими бы незначительными они ни казались, могли оказать большее влияние, чем он сначала предполагал. – Я должен всё проверить, когда вернусь. – Что-то случилось? – спросила Винтер. – Просто думаю об Эмеральд, – сказал он, ложь давалась легко. – Как поживают твои брат и сестра? Отвлекающий маневр сработал, и лицо Винтер озарилось. – Очень хорошо! Вайс и Уитли взрослеют сами по себе, особенно теперь, когда отец возлагает на их плечи всё меньше ответственности. Сначала я боялась, что они будут ревновать, особенно Уитли, но этого не произошло. Он учится на охотника. – Уитли - что? – спросил он. Странно. У него вроде никогда не было подобных желаний. – У него всё получается очень хорошо. Немного моложе Вайс, но поскольку они оба тренируются со мной, их уровни подготовки, по крайней мере, в чем-то сопоставимы. Это объясняло наличие револьвера, который он видел на бедре молодого человека, но не решение так резко измениться по сравнению с тем, кем он был в прошлый раз. – Есть какая-нибудь причина, по которой он хочет им стать? – Я и сама не уверена. Часть меня думает, что это желание чего-то добиться самому. Раньше он всегда был убежден, что будет работать в семейном бизнесе, когда я была на грани отречения, а Вайс решила стать охотницей. Теперь, когда отец снова поддерживает нас обоих, у Уитли не так много шансов взять вверх. Итак, стать охотником было либо попыткой выбрать новую карьеру, либо, возможно, просто импульсивным решением. Нужно следить за этим, поскольку произошла перемена, за которую он был в какой-то степени ответственен. – Он хоть сколько-нибудь хорош? Винтер ухмыльнулась. – Тебе придется проверить его самостоятельно, чтобы выяснить. Он менее физически развит, чем Вайс, но осознает это. Он сражается своим разумом, и является очень хорошим тактическим бойцом. Он так же не гнушается некоторыми трюками. Я думаю, ты это одобришь. Пока Уитли не станет похож на своего отца, он был уверен, что так оно и будет. – Возможно, он также немного влюблен в Эмеральд. – Не может быть. Это правда? – Боюсь, что так. – Но он встречался с ней только один раз. – Да, но встретил её, когда единственные девушки, с которыми общался раньше, были избалованными принцессами, играющими в свои политические игры в малых масштабах, как его собственные сестры. Даже если это было всего мгновение, я думаю, достаточно, чтобы Эмеральд произвела на него сильное впечатление. Он криво ухмыльнулся. – Я должен беспокоиться? – Только ради здравомыслия Эмеральд. Он обратился к поэзии и пению, чтобы завоевать её расположение. На этот раз он действительно рассмеялся. – Это очаровательно. Винтер улыбнулась. – Мило, не так ли?***
Смех сквозь тонкие стены достиг ушей Адама. Было трудно разобрать, кто именно смеялся, но он ожидал, что это будут Ашари и Шни. Интересно, как они могли разделять радость в подобной ситуации. Кулак Блейк грохнул по столу. Она встала, лицо её затуманилось от гнева. – Блейк? – спросил он. – Иду гулять, – прошипела она. – Не жди. – Она выскочила из-за стола, прежде чем он успел сказать хоть слово, открыла дверь, а затем громко захлопнула её за собой. Смех по другую сторону стены мгновенно смолк, как, вероятно, она и хотела. Адам вздохнул. Следовало знать, что подобное выведет её из себя. Она, вероятно, пыталась подслушать, готовая уличить их в какой-нибудь лжи или скандале. Не было никакой уверенности, что гнев Блейк по отношению к Атласу и SDC являлся единственной причиной, или она была злее, чем обычно, потому что ненавистные враги пришли в дом её семьи. Когда нельзя чувствовать себя спокойно в собственном доме, где можно задуматься о покое? – О, боже, – сказала Кали, приложив руку к губам. – У неё всегда был вспыльчивый характер, но... – В последнее время стало ещё хуже. По крайней мере, с тех пор, как они прибыли. – Адам склонил голову в сторону хозяйки дома. – Я хочу извиниться от её имени. – Ты хочешь извиниться за то, что моя дочь была груба? – Улыбка Кали была в равной степени веселой и усталой. За пределами зала заседаний, вдали от любопытных глаз, её усталость казалась очевидной. Под покрасневшими глазами набухли мешки, что вызывалось, несомненно, приступами плача. Перед ним стояла разваливающаяся на части женщина, которая не могла позволить себе рухнуть из-за всего, что лежало на её плечах. – Я чувствую, что в любом случае должен извиниться. Я тот, кто сбил её с истинного пути. – Блейк не настолько слабовольна, чтобы следовать за кем-то, с кем она не согласна. А на мой взгляд, всё выглядит как раз наоборот. – Кали наблюдала за ним, её глаза пронизывали его сквозь маску. – Я надеюсь, ты не поймешь, что я говорю, Адам, но ни Гира, ни я никогда по-настоящему... не ценили тех, кто был рядом с нашей дочерью. Эта новость его не удивила. – Мне жаль. – Гира всегда боялся, что ты плохо повлияешь на неё. Я увидела в тебе что-то такое, что встревожило меня. Страсть, да, но страсть, направленная в том направлении, в котором мы с Гирой когда-то шли. Мы не хотели видеть, как Блейк совершает те же ошибки, что и мы. – Должно быть, твои худшие опасения подтвердились. – Это так, но в большей степени о Блейк, чем о тебе. Ты повзрослел, Адам. Почему-то это не показалось ему комплиментом. – Это не естественное взросление. Я бы сказала, что оно похожее на то, с чем однажды столкнулся Гира, - шок от того, что делаешь то, о чем сожалеешь, от того, что сталкиваешься с реальностью, когда слова оказываются намного легче, чем действия. Жить с сожалением, которое является частью всего этого. Жизнь с чувством вины. Его желудок скрутило, в голове вспыхнули нежелательные образы. – Я пытался ограничить потери... – Я верю. – Кали пошевелилась, протягивая к нему одну руку. Она остановилась в дюйме от него, молча спрашивая разрешения. Когда он не отказался, женщина осторожно сняла маску и посмотрела на него. Он не знал, что она увидела, но, должно быть, зрелище было ужасно жалким, потому что лицо Кали смягчилось. – Твои мысли написаны у тебя на лице. – Всё настолько плохо? – Никто в твоем возрасте не должен иметь такое лицо. Полагаю, мне стоит быть благодарной, что даже переполненная гневом Блейк не испытывает таких сомнений, как ты. В неведении есть блаженство. – Сколько бы времени это ни длилось, – сказал он, забирая маску обратно. Мелькнула мысль надеть её, но фарфор казался тяжелым и удушающим. Вместо этого он положил маску на стол. – Но всё не должно было закончиться вот так. Ни с Белым Клыком, ни с Гирой, и уж точно не с Блейк. – Планы имеют свойство не сбываться. – Теперь я это понимаю. Я не верю, что мы ошиблись. Это были необходимые действия. Твои методы, Кали, никогда не срабатывали. Пока мы оставались мирными и нас легко было заткнуть, люди не собирались обращать на нас внимания. Никто не хотел перемен. Это просто… Это не должно было стать ещё одной войной за права. Такое чувство, что она скоро разразится, несмотря на усилия Шни остановить это. – Точно так же, как люди не хотят относиться к нам как к равным, я не уверена, что Сиенна хочет мира. – Нет. – Глаза Адама посуровели. – Или если не она, то те двое, на которых она полагается. Они - настоящая сила, стоящая за Белым Клыком, и все это знают. Я не могу сказать, является ли Сиенна соучастницей или её заставляют. В любом случае, она ничего не делает, не поговорив с ними сначала. – Он вздохнул. – Так или иначе это всё, что я могу сделать, чтобы остаться с Блейк. Присматривать за ней. То немногое, что она мне позволяет... – Я ценю всё, что ты можешь сделать для неё, – сказала Кали. Он кивнул в ответ. – Что насчет Шни и других послов? Ты не пыталась принять решение. Кали откинулась на спинку сиденья и поднесла руку ко лбу. На мгновение она показалась невероятно хрупкой, или, если не хрупкой, то истощенной. Адаму стало интересно, как много она спала в последнее время. Наверное, так же много, как и он, без сомнения. Ночи никогда не были легкими. – Какое решение я могу принять? – Кали горько улыбнулась. – Ты можешь прийти сюда с миром из Белого Клыка, но это символический жест, и все это знают. Если я отвергну тебя, меня отстранят. Изгонят, если мне повезет, но мы оба знаем, что до этого не дойдет. Несчастный случай или насильственное изгнание. Заклеймят как предательницу расы в Менаджери и всех других местах. Я в любом случае не выживу. Вдобавок ко всему, Блейк предана вашему делу. Если я не поддержу тебя, я оставлю её страдать в одиночестве. Она уже потеряла своего отца. Может ли она действительно позволить себе потерять ещё и свою мать? Адам хранил молчание. – И, конечно, это означает, что я заявляю о своих намерениях выступить против Атласа, не так ли? Втягивать жителей Менаджери в конфликт, к которому они не готовы. Будь я проклята, если сделаю это, и будь я проклята, если не сделаю. У Белого Клыка в любом случае будет своя база поддержки. Через союз или же через переворот. Скажи мне, Адам, что мне делать в этой ситуации? – Я не знаю... Кали усмехнулась. – Тогда ты такой же, как и я сейчас. Всё, что я могу сделать, это тянуть время, пытаясь затянуть встречу и надеяться, что пламя войны успеет догореть до тлеющих углей. Конечно, это займет слишком много времени, и я буду страдать из-за этого. Независимо от того, что я выберу, кто-то пострадает. Он мало что мог сказать. Как бы сильно его это ни раздражало, Белый Клык стал той организацией, которая способна подтолкнуть Кали к решающему выбору. Тириан без колебаний убил бы её, чтобы сэкономить немного времени. Сиенна без колебаний заказала бы его. И в этом, без сомнения, обвинили бы группу Шни, что дало бы оправдание для начала войны в связи с убийством как Гиры, так и Кали Белладонны. На самом деле, этот план казался таким простым, таким очевидным, что возникал вопрос, почему он ещё не приведён в исполнение. Блейк, наверное. И он. Сиенна не хотела терять ни одного из них в этот важный момент. – Мне жаль, Кали. Если бы я мог вернуться, если бы я мог всё изменить, я бы... – Никто не может путешествовать во времени, Адам. Это наше дело - жить с последствиями наших действий, хорошими или плохими. Моя единственная просьба… это то, что ты должен оставаться рядом с моей дочерью. Помоги ей смириться с последствиями её решений. Адам склонил голову. – Я клянусь в этом. Что бы ни случилось, я буду рядом с ней. – Его взгляд скользнул к двери, через которую вышла Блейк, и он со вздохом поднял свою маску. – Если вы извините меня, я, вероятно, должен попытаться найти её. – Конечно. Пожалуйста, убедись, что она не пристает к другим моим гостям. Маска вернулась на место, и Адам вышел за дверь, коротко кивнув одному из охранников Кали. То, что мужчина выпрямился и кивнул в ответ, являлось плохим знаком для Кали. Если поддержка Белого Клыка уже столь широко распространена, её нежелание заключать союз уже известно Сиенне. Она не могла больше тянуть время. Адам хотел бы, чтобы все было по-другому. Мы могли бы выставить себя достойными участниками сражения. Атлас хладнокровно убил Гиру, но сейчас мы выглядим не лучше. Если бы Сиенна послушала меня, следовало освободить пленных. Мы смогли бы заручиться толикой симпатии других Королевств, недостаточной для того, чтобы нас признали, но достаточной для предотвращения полномасштабной войны. Слова Кали эхом отдавались в его голове о том, что Сиенна, возможно, не хочет мира. Сможем ли мы выиграть ещё одну войну фавнов, если до этого дойдет? Может быть. Мы выиграли последнюю. Но с тех пор Атлас продвинулся вперед, а Менаджери бесполезен, когда дело доходит до пыли. Нет. Нас сметут на поле боя. Нашей единственной надеждой всегда был набег и быстрое отступление, но с учетом того, что крупнейшим населенным пунктом фавнов является остров… Бежать будет некуда. Если Атлас захочет войны, они разбомбят Менаджери, и те, кто тут живет, ничего не смогут с этим сделать. Ещё неоперившееся королевство окажется стертым с карты мира. – Это самоубийство. Мы не сможем выиграть эту войну... Сиенна собиралась убить их. – ...специалист. Голос Блейк. Адам наклонил голову и двинулся к ней, гадая, с кем она разговаривает. – Да. Да, я уверена. Это он. Должно быть, она разговаривала по свитку, потому что ответа он не услышал. – Она приходит в себя. Это требует времени. Нет, ты не можешь давить на неё. Она потеряла папу. Ей нужно в-… я знаю, я знаю. Это случится, я тебе говорю. Большая проблема заключается в том, что... - Блейк замолчала, широко раскрыв глаза, когда заметила, что Адам стоит перед ней, скрестив руки на груди. – Я должна идти, – сказала она в свиток. – Нет, нет. Все в порядке. Пока. Она быстро закончила разговор и изобразила самую слабую улыбку, которую он когда-либо видел. – Это была Сиенна? – Просто отчёт. – Почему ты отчитываешься перед ней? Меня назначили здесь главным. Взгляд Блейк скользнул в сторону. – Адам, это не то, о чём ты подумал. – Ой ли? Мне кажется, что как раз всё так и есть. Она не доверяет мне, не так ли? – Черт возьми, Адам. Что ты хочешь, чтобы я сказала? Нет, нет, она тебе не доверяет. Почему она должна это делать? Ты идешь против её приказов в девяти случаях из десяти. Ты постоянно подвергаешь сомнению её методы. Ты допрашиваешь Тириана и Хейзела. Ты даже бегаешь за моей спиной, чтобы поговорить с людьми. Нет. Она абсолютно не доверяет тебе, когда нужно сделать всё должным образом, и я не удивлена! Адам твердо выдержал её взгляд, позволяя словам – и боли – овладеть собой. Выражение её лица вытянулось, как только она поняла, что сказала. – Н-нет, я не это имела в виду. – Я думаю, что ты именно это думала. – Нет… Нет, нет, нет. – Она потянулась, чтобы схватить его за руку, но он с самого начала не пытался увернуться или уйти. – Адам, пожалуйста, я не говорю, что не доверяю тебе. Это Сиенна. И я имею в виду её, это ведь не удивительно, не так ли? Ты должен был знать, что она тебе не доверяет. – Она нервно рассмеялась. – Тоже мне секрет. – Это так. Но я не ожидал, что моя собственная девушка будет шпионить и доносить на меня. Такое осознание оказалось болезненнее, чем он ожидал. Возможно, в темных уголках своего сознания он ожидал этого, но ожидание не означало принятие реальности. Хотелось надеяться, что она не сделает подобного, или что такие мысли не более, чем его пессимизм. Доказав неправоту в обоих случаях, он не понимал, что должен думать или чувствовать. Блейк тоже этого не сделала. – Я не шпионю за тобой, – слабо сказала она. – Это… Я докладываю всё то же, что и ты. Не о том, что ты делаешь, а о том, что происходит. И я делаю это, чтобы помочь тебе. – Как это работает? – Сиенна тебе не доверяет. Тириан и Хейзел тебе не доверяют. Это плохо, Адам. Это действительно плохо. Если станет намного хуже, они могут подумать, что безопаснее избавиться от тебя. Я этого не хочу, и, если им станет легче от того, что я буду присматривать за тобой, то я так и сделаю. – Она коснулась его руки. Её пальцы были холодными. – Разве ты не видишь? Я делаю это ради тебя. Впервые в своей жизни Адам подумал, что, возможно, возненавидел её. Это чувство было быстро похоронено им. – Хорошо. – Он не мог заставить себя улыбнуться, но мог притвориться, что сказанное не причинило ему боли. В конце концов, дело было не в нём. Он обещал присматривать за ней, и он сделает. – Я оставлю всё как есть, но какое отношение к этому имеют Тириан и Хейзел? – Никакого. – Никакого? – Адам встретился взглядом с её янтарными глазами, глубоко заглядывая в них. – Ты знаешь, что я им не доверяю, Блейк. Это очень плохие вести. Держись от них подальше. – Я знаю, я знаю. – Она шагнула вперед и быстро обняла его. – Доверься мне, Адам. Я знаю, что я делаю.***
– Ещё один пустой день, и снова соглашение не достигнуто, – пожаловался Кроу, вернувшись в гостиницу. – Клянусь, это путешествие и близко не такое захватывающее, как я думал. – Это было бы хорошо, – фыркнула Винтер. –Да. Просто болтаю... – Может быть нужно меньше разговоров, – сказал Жон, чувствуя себя таким же усталым. И это без того, чтобы ему приходилось справляться со всеми этими переходами туда-сюда, которые были у Винтер. Учитывая её подозрения, что Кали просто тянет время, он уделил больше внимания тому, что было сказано, а что нет, и оказался вынужден признать правоту Винтер. Кали снова не сказала ничего ценного. Большая часть беседы состояла из объяснений законов, рассмотрений трудностей и дискуссий, граничащих с софистикой. Ничего, из того, на что можно будет рассчитывать. Ничего такого, что могло способствовать подписанию мирного договора. Это было досадно. Он понятия не имел, что делать, кроме как самому противостоять Кали, и на этом действии большими буквами казалось написано «плохая идея». – Я спущусь вниз, – сказал он. – Собираюсь посмотреть, нельзя ли узнать о происходящем от местных жителей. – Это точно хорошая идея? – спросил Кроу. Я могу сделать это безопасно, казалось, говорило его молчание. – Уже поздно. Завтра днем, когда фавны будут болтать на улице, будет легче провести разведку. Прямо сейчас все внутри, где тепло. Время такое, что даже птицы спят. Тонким этот намёк не был. Глаза Кроу слегка расширились, но он кивнул и откинулся на спинку стула, довольный тем, что пока вопросы отброшены и следует подождать. Фавны и люди быстро не поймут, что ворон - это волшебная птица-оборотень, даже если бы увидели, странности в птичьем поведении, но факт оставался фактом: если ворон залетит в здание, это точно привлечет внимание и его прогонят. Кроу следовало использовать свои способности при свете дня. – Тогда я присмотрю за Винтер, – сказал он. – Удачи и постарайся не напиваться. – Хах. Я оставляю это на твою совесть. – Я? – Кроу выглядел искренне озадаченным. – Я никогда не пью на работе. – Верно. Забыл. – Ещё одна вещь, которую он изменил. Неизвестно, хорошо это было или плохо, но, по крайней мере, печень Кроу должна быть ему благодарна. «Хотя на самом деле я не уверен, что его отказ от алкоголя – моя заслуга. Не буду брать на себя ответственность за это», – решил Жон. Таверна была там же, где она оставалась прошлой ночью. Тихая, ещё более угрюмая из-за своего вида и отсутствия теплого отношения к человеку среди её посетителей. По крайней мере, на этот раз бармен не выглядел встревоженным, увидев его, и неохотно кивнул, когда он сел. – Как обычно? Жон улыбнулся. – Пожалуйста. Получив и оплатив напиток, Жон молча потягивал его, надеясь, что тишина рассеется, как только фавны поймут, что он здесь только для того, чтобы выпить. Действительно, через две или три минуты настороженного молчания, они снова начали разговаривать как ни в чём ни бывало. Сначала тихо, а затем всё с увеличивающейся громкостью. Раздался чей-то смех, сопровождаемый звоном бокалов и стуком дерева друг о друга. Слева сидели три пожилых фавна и разговаривали о старой войне. Предаваясь воспоминаниям, они вспоминали о дружбе, обретенной и утраченной. Он задавался вопросом, было ли нынешнее положение дел причиной тому, что они заговорили о войне, или это был просто особый случай. Другая пара разговаривала о чем-то более обыденном. О проблемах в отношениях. За третьим столом травили байки, включая уничижительный анекдот, кульминацией которого было то, что Шни отправил своих собственных детей работать в шахты. Фавны смеялись над грубой шуткой. Когда табурет рядом с ним со скрипом отодвинулся, он притих. Адам, опять? Один раз это могло быть случайностью, но два раза подряд говорили бы о большем. Жон оглянулся и открыл рот, чтобы за констатировать сей факт, но застыл от удивления. – Ашари. Не так ли? – спросила Блейк. Шок, должно быть, отразился на его лице. Она скрестила руки на груди. – Я думаю, Адам был прав насчет того, что ты меня знаешь. Иначе ты бы так не выглядел. Как? Я не думаю, что когда-либо встречала тебя. Она этого не делала, и он тоже – но его разум ухватился за единственное оправдание. – Вы были на той акции протеста в Атласе. – Ты помнишь это? – Она была шокирована. – Ты смог вспомнить одно лицо из всей толпы? Это... нелепо. С тех пор я полностью изменилась, не говоря уже о маске. – За тем её глаза сузились. – Я тебе не верю. Ты ни за что не смог бы узнать меня по моим волосам, глазам и подбородку, ведь ты увидел меня почти пять лет назад. – Я смог. – Это было единственное, что он мог сказать на самом деле. – Впрочем, не только тебя. Я узнал по этим признакам и Адама. Она на мгновение задержала на нем взгляд, прежде чем выдохнуть. – У тебя, должно быть, память, как у компьютера. – Что-то вроде того. – Он ухмыльнулся, искренне радуясь возможности поговорить с ней наедине, вдали от Адама и остального Белого Клыка. – Ты что-то хотела мне сказать? Если это из-за твоего отца, мне очень жаль. Я знал, что он невиновен; Айронвуд тоже знал. Он как раз доказывал это, когда... – Я понимаю. – Зубы Блейк были стиснуты. – Просто… Не говори о нем. Пожалуйста. – Я сожалею. – Да, ну... – Она оборвала себя. Извинения его не вернут. – Я здесь не для этого, – сказала она. – Я здесь... – Она колебалась. – Адам искал разговора с тобой. Похоже, он считает, что ты достоин уважения. Я не могу сказать, что согласна, но он имеет право принимать собственные решения. Удивление промелькнуло в глазах Жона. Адам уважал его? Что? – Ты работаешь на Атлас, – сказала она. – Ты находишься на другой стороне. – Я ни на чьей стороне, Блейк. Я не работаю на Атлас. Я вызвался прийти сюда отчасти потому, что Винтер была моей ученицей, и я не хотел видеть, как ей причиняют боль, а еще потому, что не хочу ещё одной войны за права. Это разорвало бы Ремнант на части. Руки Блейк сжались в кулаки. – Ты мог бы просто дать нам то, чего мы хотим. Равные права. Настоящие законы, которые не дадут людям плохо обращаться с нами. – Если бы я мог это сделать, я бы... Жон позволил себе взглянуть на своего старого друга. Блейк выглядела невероятно расстроенной, разочарованной. Она никогда не хотела того, во что превратился Белый Клык, но он способен понять, почему она увлеклась его первоначальными идеями. Она многое ему объяснила. Личность может вынести только то, что её бьют, прежде чем бьющие разозлятся и попытаются лишить её всего. Цели Белого Клыка не были ужасными, просто их методы стали слишком радикальны. Ещё не время, но уже недалек тот час, когда Блейк разорвет связи и сбежит из Клыка. Достаточно скоро, чтобы он мог рискнуть. – Ты знаешь, это неправильный способ - пытаться всё исправить таким образом, Блейк. Убийство… Это неправильно. Ты не ошибаешься, желая, чтобы всё было лучше, но то, как поступает Белый Клык, разрывает Королевства на части. Тебя это тоже разрывает на части. – Ч-Что? – Есть и другие варианты. Другие способы принести изменения. – Мирные переговоры? – она сплюнула. – Мы пробовали это. Мама и папа пытались договориться десятилетиями. Это не сработало. Политика избранных? Тогда удачи. Попробуй сделать это сам, когда каждый человек, стоящий у власти, хочет тебя подавить. На самом деле был фавн, который почти стал советником Атласа, но скандал положил конец его карьере в последнюю секунду. Позже было доказано, что это была клевета, но к тому моменту ущерб оказался непоправим. У фавнов нет честных шансов. – Я не говорю, что это будет легко, но убивать...? Я знаю, ты ненавидишь это. – Ты не... – Она прикусила язык и отвела взгляд. – Это не то, о чем я хотел с тобой поговорить. Может быть, ещё слишком рано, или, может, она уже сомневается в Белом Клыке, и он только теребит разрыв, причиняя её больше боли. – Хорошо. О чем ты хотела поговорить? – Дело вот в чем. – Она махнула рукой в сторону комнат. – О твоей миссии здесь, о... о маме. – Её глаза закрылись. – Адам говорит, ты уже знаешь, что мы родственники. – Да, знаю, – признался он. – Тч. Удивлена, что ты ничего не сказал об этом на встречи. – Это не сделало бы встречу менее неловкой. Она вздохнула. – Я думаю, что нет. Послушайте, я хотела бы прояснить несколько вещей. Мы можем поговорить откровенно? – Конечно. Блейк неловко огляделась. – Не здесь. У Белого Клыка есть репутация, которую нужно поддерживать. – Правильно. – Он осушил свой бокал, чтобы скрыть саркастическую усмешку на губах. Белый Клык хотел выглядеть хорошей организацией для остальных членов общества, чтобы никто не видел, как его представители проклинают мирного посла Атласа или признаются в каких-либо планах. – У тебя есть место на примете? – Просто улица. Где-нибудь, где нам не придется беспокоиться о подслушивании. Она, казалось, удивилась, когда он встал и жестом пригласил её вести. – Ты согласен? – Конечно. – Ты… Зачем тебе соглашаться идти с кем-то, кого ты даже не знаешь? Потому что я доверяю тебе. Это было то, о чём он думал, но чего не мог сказать. Он выглядел идиотом, если бы произнес это, и, без какой-либо истории между ними, возможно, выглядел бы подонком. В этой жизни у него не было причин доверять ей, а учитывая, что она присоединилась к террористической организации, ему действительно не следовало делать подобного. Но он знал её лучше, чем многие другие. Знал её за пределами Белого Клыка. Она не будет его частью вечно, и однажды решит уйти. Из историй, которые она рассказывала своей команде, некоторые просочились к нему, и стало ясно - она никогда не хотела причинять вред невинным. – В твоих словах нет никакого смысла, – разочарованно проворчала она. – Отлично. Это то, чего я хочу, так что вроде проблемы нет. Она развернулась и пошла прочь, ожидая, что он последует за ней. Один или два посетителя наблюдали за ними, но их любопытство не зашло дальше, чтобы встать и последовать за ними. В тот момент, когда они вышли за дверь, они, по сути, остались одни. Хотя кто-то мог появиться в любой момент. – Туда. – Блейк кивнула на боковую улицу, темную в поздний час, но безлюдную. Они вдвоем проскользнули в переулок немногим больше, чем узкая дорога между двумя зданиями, соединяющая одну улицу с другой. – Этого должно хватить. – Она снова вздохнула. – Я не могу поверить, что ты просто пришел сюда с одним из нас, даже не спросив зачем... – Что я могу сказать? Я думаю, тебе можно доверять. Я хорошо разбираюсь в людях. – Он прислонился к стене и скрестил руки на груди. – Итак, что же это такое, чего нельзя было сказать при других? Блейк открыла рот, но замолчала, когда позади них послышались быстрые шаги. Начало переулка оказалось отрезано фигурами в капюшонах. Обернувшись, Жон понял, что путь, которым они пришли, тоже перекрыт. Мгновение спустя Crocea Mors прыгнула в руку. Оттолкнув Блейк за спину, он повернулся лицом к тем, кто был впереди, заметив слабые очертания белых масок под капюшонами. Черт возьми. Он был самонадеян, думая, что за ним не будут наблюдать. – Блейк, я прорежу тех, кто впереди. Когда я создам проход, беги. Блейк вздохнула. – В этом нет необходимости. Внезапная боль пронзила спину, вызвав крик и рефлекторное активирование его ауры – слишком позднее, чтобы предотвратить ранение. Он не подумал активировать её сразу, даже не помыслив, что его спина может оказаться в опасности. Споткнувшись и упав на одно колено, он оглянулся назад, к Блейк и крови, пропитавшей лезвие Gambol Shroud.