Книга Летописца

— в которой высказываются здравые мысли и появляется некий таинственный гость

      — Его вообще не должно здесь быть! — шёпотом орал Барри, кутаясь в снежно-белый банный махровый халат после душа. — Дик Грейсон — это ведь Найтвинг, Эйб! Герой Бладхейвена! Он уже должен быть сиротой, его родители погибли совсем не так и раньше! Он же ученик Брюса. Да ты же сам…       — Да, я слышал об ученике Бэтмена. Брюса-Бэтмена, как выяснилось теперь. — Две исписанные страницы в дневнике, горячая ванна и прекрасный табак, предоставленный Альфредом, настроили Эйба на мирно-созерцательный лад. Голова и нога не болели, в желудке плескался вкусный виски — а какой ещё мог быть у готэмского миллионера? Плюс к этому, лучший детектив, известный в этом мире, обещал заняться их проблемой, и труд его был заранее оплачен. Чего ещё желать? Приличный ужин и интересная компания маячили совсем неподалёку. — И про его готэмские приключения, и про то, что он уже давно свалил в Бладхейвен, тоже в курсе. Другое дело, что…       — Возраст, Эйб, возраст! — Аллен, встрёпанный, как воробей из лужи, с размаху рухнул в роскошное кожаное кресло по соседству с Файнсом, покосился на пачку сигарет и отодвинул её подальше от себя. — Наш Грейсон старше лет на пять. Не может быть, чтобы одно действие с моей стороны, каким бы судьбоносным оно ни было, так повлияло на время. В который уже раз, после Снарта…       — А кто тебе сказал, Барри, что на время воздействовал ты? — Файнс давно готовил именно эту фразу, просто к слову не приходилось каждый раз. Да и времени обсуждать не было. — Подумай сам. Здесь и сейчас оказался не только ты, но и я. И меня — лично меня — сюда забросила совсем отдельная от тебя сила. Кто сказал, что именно ты повлиял на всё, происходящее здесь?       Барри откинулся на спинку кресла и старым, привычным жестом потёр пальцами переносицу.       — Хочешь сказать, что не только я…       — Хочу! Ты охренительно крут, Бартоломью Генри Аллен. Ты непомерно великий спидстер, герой Централ-Сити и всё прилагающееся. Но здесь явно поработал не ты один. И мне, например, жутко интересно, кем именно являлась моя фотограф Дора, выдавшая мне в руки блокнот и перо — крайне непростые, прошу заметить. Вкупе с жутко интересным мобильным телефоном, связь на котором каким-то образом работает до сих пор — я проверил. Звонить с него я вполне могу. И счёт у меня на нём безлимитный. Мы ещё потом спросим у Томаса, что это за хрень. Плюс намёки, которые крепко оправдались в отношении моих новообретённых способностей. Женщина с золотыми глазами, которую — я уверен, что это был её взгляд! — я видел перед тем, как оказаться в своём и не своём доме. — Эйб поискал взглядом, куда сплюнуть, не нашёл и поморщился, сглатывая никотиновую слюну. — А на выходе получается, что мы с тобой оба чьи-то пешки, Барри. Я уж точно, ты — не знаю.       — Я не хочу быть пешкой, — вскинулся Аллен, и Файнс согласно кивнул.       — Ну так и мне не хочется. Но так вышло. При этом кто-то — возможно, всё тот же, кто поставил нас на доску, — хочет, чтобы мы дошли до края доски и стали ферзями. По крайней мере, ты. Если я всё правильно понял, вернув себе силы, ты сможешь в этой реальности дохрена и больше. В том числе вернуть нас домой, так? Если тебя тоже не угробит Смерть Спидстеров.       — Так, — послушно кивнул Барри. — Постой, ты хочешь сказать, что всё это… было кому-то нужно изначально?       — Именно, мой дорогой криминалист. «Ищи, кому выгодно», так? Мы не можем знать, кому выгодна сложившаяся ситуация. И пока — да. Мы плывём по течению и подчиняемся определённым законам какой-то игры. — Эйб поёрзал задницей на подоконнике, подтянул пояс халата и глубоко затянулся, — Мерзкая мысль, но, если вдуматься, это значит только одно: мы кому-то нужны. И нужны всерьёз. — Он усмехнулся и махнул рукой. — Ладно, плюнь пока. Ещё успеем об этом подумать и обсудить как следует, не на бегу и не в гостях у… Бэтмена. Если вдуматься, лирика это всё. Мы можем часами рассуждать о том, как может сложиться или не сложиться наша ситуация. И какие силы нас направляли в тот момент, когда мы оказались здесь. Факт остаётся в одном: нам надо идти вперёд и вернуть тебе Силу Скорости. А факт, как ты наверняка знаешь, самая упрямая в мире вещь. Остальное — мелочи. Кстати, о мелочах. Ты явно знаешь этого «ворлока». Не поделишься? Интересный мужик.       Барри с любопытством взглянул на примостившегося у окна журналиста.       «В который раз ситуация встаёт на уши. А он максимально делает вид, что спокоен. Я прекрасно знаю, что сейчас происходит у тебя внутри, Эбрахам Файнс. Я был на твоём месте, я получил запредельные для человека возможности, я начал общаться с сильными мира сего на «ты», но, чёрт возьми… как хорошо, что ты сейчас оказался рядом со мной. Потому что ты превосходно умеешь делать вид, что ничего особенного не происходит. Потому что ты умеешь быть спокойным. И цепляться за то, что тебе кажется главным».       — Оливер просил у него помощи, когда нужно было… кое-кого воскресить, — осторожно начал Барри, взял со столика стакан Файнса, понюхал, сморщился и отставил. — Вы с ним хорошо сойдётесь, я думаю. Константин тоже любит выпить, покурить, крепко и матерно ругается и ничего и никого не воспринимает всерьёз… на первый взгляд.       — Воскресить? Кого?       Барри улыбнулся.       — И так же, как тебя, его сложно сбить с основной темы. Я пока не имею права рассказывать об этом. Если вернёмся…       — Когда.       — Что?       — Когда, Барри. — В глазах Файнса отражался огонёк сигареты. Выглядело это слегка… потусторонне. — Не «если» — отвыкай от этого слова, друг мой. «Когда». Не помню, кто написал эту мудрую мысль, но воин, который переоценивает себя перед битвой, — глупец. Воин, который считает битву проигранной ещё до её начала, — труп. Не помню правильной и точной цитаты — я читал это ещё до того, как обзавестись абсолютной памятью, но смысл был такой. Так вот, когда мы вернёмся, то что?       Аллен покрутил головой, белозубо улыбнулся и весело кивнул:       — Когда мы вернёмся, я отведу тебя к Оливеру Куину, за которым ты так усиленно и безнадёжно охотился, и он сам расскажет, кого, как и почему мы тогда воскрешали. А пока могу сказать, что Джон Константин, как я его знаю, действительно тот, кем представляется. Ворлок, магистр тёмных искусств и так далее. Жаль только, что он нам с тобой, и особенно мне, ничем помочь не может.       — Почему?       — Потому что мои силы не от магии. И не от «колдунства». Тут нужно что-то другое. Что-то… не знаю, как объяснить.       — Ну и не надо пока. — Эйб спрыгнул с подоконника, скинул халат на кровать и принялся натягивать чистые штаны, предоставленные домом Уэйнов. — Доберёмся — разберёмся. Пойдём, что ли, пожрём нормально, а не бургеров всухомятку?       Барри согласно кивнул, поднялся и пошёл к выходу. На пороге обернулся, окинул взглядом всю комнату разом и улыбнулся про себя.       «Ты теперь держишь свой «дневник» рядом, на столике, вместе с пером. И ты делаешь это осознанно. Но вот сейчас, надевая непривычную одежду, ты прыгаешь на раненой ноге, Эбрахам Файнс. Я вижу твой шрам на бедре. И трость ты забыл у двери, не взяв её с собой ни в ванную комнату, ни потом. Ты исцеляешься, Эйб. Просто пока сам этого не понимаешь. Ну, как говорится, ты мне — я тебе. Я помогу тебе так же, как помогаешь мне ты. Если получится».       Барри ещё раз улыбнулся своим мыслям и закрыл за собой дверь под проклятья в адрес неудобного покроя брюк и тех, кто заказывает подобное, пусть даже у него в кармане все деньги Готэма.              А ужин не задался.       Бостон Бранд глядел в тарелку, отмалчивался и на все попытки его разговорить отделывался общими фразами. Грейсон не уступал ему: недавняя гибель близких людей, родственников и наставников явно не способствовала разговорчивости бывших циркачей. Оба не совсем представляли, где они находятся и что с ними будет дальше, и оба не сильно стремились раскрываться перед случайными знакомыми.       Гости Уэйн-мэнора так и ковырялись в тарелках вплоть до появления хозяина дома и его друга.       Монументально-хладнокровный Томас и язвительно-хитрый Джон были именно тем тандемом, который требовался за этим столом. Пока «мастер Уэйн» аккуратно, пользуясь ножом и вилкой, разделывался с запечённым в сыре мясом, Константин лихо смёл свою порцию, уговорил полстакана виски, потребовал ещё, нагло закурил, не спрашивая разрешения — Эйб во второй раз присоединился, — и начал вещать.       — Значит так, мальчики и… мальчики. Девочек в этом доме не предвидится ещё очень долго. — Тут Джон споткнулся о взгляд Томаса, прижал ладонь к груди, будто извиняясь, и продолжил: — Короче говоря, общий план у нас таков. Ты, мистер Бранд, отправляешься со мной. Рано-рано поутру. Ту-ру-ру. Буду вкладывать в твою голову нелёгкую науку об истинных силах, которыми ты теперь владеешь.       Бостон взглянул на перспективного наставника и только кивнул. Судя по всему, поездка на допотопном такси с отлаженным, как швейцарские часики, двигателем его достаточно впечатлила.       — А что со мной? — подал голос Ричард.       Константин задумчиво посмотрел на него. Потом перевёл взгляд на хозяина дома. От Эйба не укрылось то, как Томас тяжко вздохнул.       — А чего хотите именно вы, юноша? — спросил он. От его тона, как обычно, хотелось втянуть голову в плечи и отвечать чуть тише, чем обычно. По крайней мере, так казалось Эйбу. Но Грейсон упрямо вскинул подбородок, да так, что мистер Уэйн, наверное, смог бы заглянуть ему в ноздри, если бы захотел.       — Я хочу мстить! — запальчиво высказался сын четы Летающих Грейсонов, и даже скептическая гримаса Константина не позволяла усомниться в искренности его намерений.       — Мстить… — протянул Томас и неторопливо отпил глоток из своего бокала. — Что вы понимаете под этим словом, мистер Грейсон?       — Я…       — Вы готовы убивать? Атлантов, амазонок, тех, кто, как вы считаете, виновен в гибели вашей семьи?       — Да, я…       — Вы готовы делать это лично? Я не спрашиваю о вашей подготовке, мистер Грейсон. — Голос Томаса можно было нарезать ломтями. — Я говорю о вашей готовности. Убивать. Своими руками, не перекладывая ответственность на других. Поверьте, юноша, я знаю, о чём говорю сейчас. Вы хотите стать солдатом в войне, которую начал некто другой, неизмеримо умнее, хитрее и подлее, с одной лишь целью: отомстить? Вы действительно этого хотите?       Ричард Грейсон стиснул зубы. От Эйба не укрылось то, как побелели его пальцы, сжимающие ни в чём не повинную вилку.       — Со всем уважением, мистер Уэйн, вы не до конца понимаете, о чём говорите, — сдавленно произнёс молодой человек. — Вы не видели того, что пережил я. Вы не знаете…       — Я знаю достаточно, юноша, — перебил его Томас, и такому тону Ричард не посмел что-то возразить. — Но мы не будем меряться потерями и болью.       — Хвала всем высшим силам, — фыркнул себе под нос Константин, разряжая обстановку.       — Не за что, — абсолютно серьёзно отозвался Томас. — Что ж. Если вы и правда хотите вступить на путь мщения… скоро здесь будет тот, кто поможет вам. А заодно и другим моим гостям.       Он перевёл внимательный и вдумчивый взгляд на Эйба и Барри, и тут подал голос тот, чьё присутствие до этого момента было лишь номинальным. Точнее, на этого человека никто не обращал внимания — настолько он был естественен и незаметен здесь, в столовой особняка.       — Мастер Уэйн, — произнёс бессменный дворецкий этого дома, чуть кланяясь, — мистер Стоун ждёт у входа. Прикажете проводить в малую гостиную?       — Да, Альфред, — Томас кивнул, одобряя выбор своего слуги и друга. — Пусть ожидает. — Он перевёл взгляд на остальных. — Эбрахам, Бартоломью, Ричард — со мной. Этот разговор будет касаться вас непосредственно. Джон… оставлю тебя с твоим вероятным учеником.       — Идите, ребятки, — напутствовал Константин вставших из-за стола. — И да пребудет с вами сила адекватности; может, хоть такой моей молитвы хватит. А нам… да, нам найдётся, о чём поговорить.