— в которой мало что происходит, но действительно рождаются и звучат пафосные и не очень фразы
Файнс смотрел на кулаки Барри, медленно прорастающие белеющими костяшками, и лихорадочно соображал. Аллен, конечно, был не дурак, и вряд ли бы кинулся на Тоуна прямо сейчас, но и к конструктивному диалогу был слабо приспособлен. Ему была нужна пауза, и Эйб должен был её обеспечить. — Ты ждал его, но он пришёл не один, — с ленцой произнёс он. — Или хочешь сказать, что не предвидел подобного поворота событий? Эобард перевёл взгляд на Эйба, и из его глаз ушло псевдо-отеческое тепло. Теперь в них вновь сияло превосходство, смешанное, впрочем, с чем-то ещё. С чем-то очень похожим на… уважение? Опаску? Угрозу? Файнс сглотнул. — О, в тебе, Эйб, я не сомневался ни на секунду, — усмешка Тоуна была острой как бритва. — Ты известен своей… вездесущностью. Впрочем, отчасти ты прав. Тебя я действительно не ожидал здесь увидеть. — «Известен»? — Эбрахам всё ещё отчаянно пытался понять, что о нём знает этот странный человек. Эобард издевательски улыбнулся. — Помилуй, кто же не знает журналиста Эбрахама Файнса? Твоя последняя статья о военной коррупции в Метрополисе… очень. Очень. Но мы сейчас собрались поговорить не о тебе, не так ли? — Так, — внезапно твёрдо сказал Барри, и Файнс мысленно выдохнул: парень явно взял себя в руки. — Мы пришли поговорить обо мне, Тоун. И о тебе. И о том, как нам спасти этот мир и вернуться домой. Эобард вновь взглянул на него и покачал головой. — Барри, Барри, Барри… ты как всегда неверно расставляешь приоритеты. Этот «мир», как ты выразился, не нуждается в «спасении». Это лишь отросток линии времени, довольно уродливый, должен сказать, появившийся лишь из твоего желания спасти мать. Ты преуспел — и вот результат. Но если у тебя получится вернуться «домой», эта нестабильная, как я уже говорил, реальность попросту распадётся. Её не станет. Ненаписанная история. Незавершившиеся события. Скажу тебе больше: чем сильнее ты будешь пытаться влиять на эту реальность, тем больше она повлияет на ту, к которой ты привык. — Но что если стабилизировать этот мир? — Барри был непреклонен. — Ты сам сказал, что можно завершить войну, и тогда… — Тогда в этом «отростке» будет больше стабильности, да, — Тоун прищурился. — Но он останется отростком. Пиявкой, присосавшейся к привычной тебе реальности. И неизбежно будет вынужден при разрушении частично слиться с ней. Ты представляешь себе последствия? Проще обрести силы, перейти во времени ещё раз, разрушить этот якобы «мир» и вернуться домой. В свою линию времени. — А если сделать эту линию времени отдельной? — подал голос Файнс, и Тоун резко обернулся к нему. — Что если, — медленно повторил журналист, — выделить этот «отросток» в отдельную реальность? Стабилизировать настолько, что он практически не повлияет на нашу линию времени? Тогда у нас «дома» всё останется по-прежнему? Эобард пожевал губами. — Не совсем, — сказал он. — Изменения будут, но минимальные. Но всё же… зачем? К чему так рисковать? У этого мира… — Есть надежда, — перебил его Барри стальным тоном, и Эйб неожиданно ощутил тёплый укол куда-то в область сердца. — У этого мира осталась надежда, Тоун. Здесь живут люди, которые годами сражаются за своё будущее. В этом мире жива моя мать, и пусть мне здесь не место, я буду наверняка знать, что где-то я её спас. Если мы остановим войну, ты думаешь, я просто оставлю всё это позади, как «ненаписанную историю»? Тогда ты скверно знаешь меня… «учитель». Эобард вновь расцвёл тёплой мудрой улыбкой и слегка хлопнул в ладоши. — О нет, Барри. Я знаю тебя слишком хорошо. Что ж, в таком случае у меня есть хорошие новости: я прекрасно знаю, как вернуть тебе скорость. И мне не составит труда рассчитать, какое именно воздействие необходимо для стабилизации этой линии времени и выделения её в отдельную реальность. — Не думай, что твои расчёты и эксперименты будут бесконтрольны, — бросил Файнс. — Тебе придётся работать с Сопротивлением. Сил у тебя всё равно нет, так что присматривать за тобой будет несложно. И уже договаривая, он понял, что попал в десятку. На долю секунды на лице Эобарда появилась яростная гримаса бессилия и злобы, но он сдержался. — Ты не знаешь, о чём говоришь, Эйб. Да, я смог разорвать связь с Силой Скорости, изжить её в себе, но в процессе пришёл к крайне любопытным выводам. Как учёный, разумеется. Впрочем, как спидстер — тоже. Из страха перед Палачом Скорости мне приходится скрываться, как мелкому воришке. Но мой разум остался при мне. — Поверь, Тоун, ты будешь работать с разумами, ни в чём не уступающими тебе, — ровным тоном произнёс Барри, и Эобард раздражённо фыркнул: — Разумеется. Профессор и его союзники. Ты отлично понимаешь, что я иду на этот вынужденный союз только ради того, чтобы… — Нет, это ты не понимаешь, Тоун, — во второй раз перебил его Барри, и пришёл черёд Эйба поражаться тому, сколько силы воли кроется в его новом друге. — Это я иду на вынужденный союз с тобой. Ты был и остаёшься убийцей моей матери. Был и остаёшься предателем. И моё отношение к тебе неизменно, сколько бы ты ни играл в «доброго наставника». Сопротивление на нашей стороне. И ты отправишься к ним, пусть и придётся помогать тебе в этом. Эобард вздёрнул подбородок. — Я вполне способен сам организовать свой перелёт в Шотландию, Барри. Так называемая «служба безопасности» амазонок примет меня с распростёртыми объятиями, уверяю тебя. Через два дня я буду там и буду ждать вашего связного. Надеюсь, у профессора хватит способностей отыскать меня, никого не потревожив. — В таком случае — мы договорились. — Барри резко поднялся. — Мы нужны тебе ничуть не меньше, чем ты нам, Эобард. Надеюсь, за то время, что ты провёл здесь, ты успел понять, что я — твоя последняя надежда. — Поверь, Барри, — тепло и мягко произнёс Тоун, возвращаясь к образу «доктора Уэллса», — я ни в коем случае не сомневался в этом. Никогда. Несколько секунд бывшие спидстеры меряли друг друга взглядами: Барри — холодно-жёстким, Тоун — доверительно-лучистым. И тут заговорил Файнс. И рокочуще-глубокий голос его заставил вздрогнуть обоих. — Ты многое знаешь обо мне, Эобард Тоун, — произнёс он. — И ты многому не удивляешься. Слишком многому. Теперь я знаю, кто ты, на что ты способен и что ты можешь. И раз ты так хорошо осведомлён обо мне — запомни мои слова. — Он сделал паузу и тяжко, раздельно произнёс: — Я. Тебя. Запомнил. Эобард Тоун. И где бы ты ни был, что бы ты ни сделал, если ты попытаешься предать нас, причинить нам вред или помешать вернуться — я найду тебя. И убью. Последние два слова прозвучали почти буднично, если не брать в расчёт голос, которым они были произнесены. Барри чуть поёжился. Тоун откашлялся. — Я… учту ваши слова, мистер Файнс, — чуть дрогнувшим голосом проговорил он, сцепляя пальцы в замок. — Полагаю, наша встреча завершена… на этой жизнеутверждающей ноте. — До встречи, Тоун, — коротко сказал Барри. — Мы сами найдём выход.***
После того как парочка покинула комнату отдыха, Эобард потянулся к очкам и раздражённо поморщился. Будь сейчас здесь Файнс, он почувствовал бы себя полностью отмщённым за первую часть разговора. Пальцы Тоуна нещадно дрожали. Впервые в жизни он ощущал на себе эту обжигающе-ледяную силу. Сырую, ещё не обработанную, не доведённую до мастерства, но столь опасную. Он знал, что может эта сила, знал последствия её применения, и ему было почти страшно. — Никогда не думал, мистер Файнс, что встречусь с вами… так, — пробормотал он себе под нос и встал. Как и при любом научном эксперименте, ему было необходимо убедиться в значимости результата. Эобард Тоун, бывший Обратный Флэш, быстрым, уверенным шагом прошёл по СТАР-Лэбс и остановился в ничем не примечательном месте, там, где коридор делал лёгкий изгиб. На том же самом месте, где совсем недавно с задумчивым лицом останавливался Бартоломью Генри Аллен. Тоун коснулся стены там же, где её касался Барри, но под его рукой стена чуть подалась, открывая сканер отпечатка ладони, а в следующую секунду скрытые сегменты раздвинулись, образуя проход, мгновенно закрывшийся за спиной вошедшего. Вспыхнул голубоватый свет, и приятный женский голос произнёс: — Здравствуйте, доктор Уэллс. Добро пожаловать в Убежище Времени. — Здравствуй, Гидеон, — обращаясь в пустоту, отозвался Эобард, быстрым шагом проходя в помещение и открывая небольшой ящичек, что выдвинулся из стены по мановению его руки. Несколько секунд Тоун смотрел на открытый ящичек, и лицо его выражало мощнейшую смесь эмоций — от сожаления до гордости. Затем он взял то, что лежало перед ним, и поднёс к глазам. То был массивный золотой перстень с алой молнией. — Мне нужно заглянуть в будущее, Гидеон, — тяжёлым тоном сказал Тоун, не отрывая взгляд от перстня. — В будущее Земли-Прайм. — Это потребует определённого количества энергии, доктор Уэллс, — женский голос был вежлив и спокоен. — Равно как и определённого риска быть обнаруженным. — Я готов пойти на этот риск. — Тоун-Уэллс повернулся и подошёл к небольшому постаменту по центру комнаты. — Запускай программу, Гидеон. Двадцать четвёртое мая, две тысячи четыреста тридцать девятый год, новости, Бюро Времени. И приложил перстень к постаменту. Красные хищные молнии метнулись от кольца, с хрустом пробежали по засиявшим изнутри бело-голубым стенам Убежища, впитались и исчезли. И в ответ на это, прямо в воздухе, перед Эобардом высветился большой прямоугольник, в котором с лихорадочной скоростью пролетали статьи и заголовки. 2413, 2425, 2438… — Требуемая дата обнаружена, — рапортовала Гидеон, и в прямоугольнике застыло нечто, похожее на главную страницу сайта. И на самом верху, с жирным выделением, кричащим шрифтом привлекал к себе внимание заголовок: «Сегодня, в главном здании! Лекция по вопросам временных перемещений: «Поведение при глубоких перемещениях во времени, и как избежать появления Парадоксов». Особый гость — Адам Кроникл, также известный как Летописец» Несколько секунд Эобард смотрел на этот заголовок, а затем выдохнул, опираясь на постамент. — Здравствуйте, мистер Эбрахам Файнс, — прошептал он. — Здравствуйте. Наконец-то вы на своём месте. А значит… Значит, всё идёт именно так, как нужно. Гидеон, — чуть повысив голос позвал он. — Слушаю вас, доктор Уэллс? — У тебя хватит энергии, Гидеон, — Тоун усмехнулся, — на то, чтобы передать нужное послание. Найди их. И дай им знать, что происходит здесь и сейчас. Я уверен, Барри и мистеру Файнсу понадобится… поддержка. Тем временем друзья практически выползли из СТАР-Лэбс и, слегка пошатываясь от пережитых эмоций, зашагали к знакомому переулку, где их до того «высадил» Курт. Барри сжимал и разжимал кулаки и то и дело нервно вскидывал подбородок. Эйб густо, по-армейски матерился сквозь зубы сиплым голосом и безостановочно щёлкал зажигалкой в безуспешных попытках прикурить. Дело кончилось тем, что Барри остановился, буквально выдернул несчастный инструмент из пальцев Файнса и дал ему огня. — Нет, ну какая же сволочь, — прохрипел тот сквозь фильтр, благодарно кивая Аллену и разгоняя дым ладонью. — Он ведь всё знал с самого начала и играл с нами, как с малолетками! Скотина высокомерная. — Это он ещё не вынудил меня вслух произносить, что я нуждаюсь в нём, — процедил Барри. — А мог бы. И явно хотел. Только ты ему картину подпортил. Что это вообще было? «Я. Тебя Запомнил», — пафосно передразнил он. Файнс неловко ухмыльнулся. — А хрен его знает, дорогой друг. На ум пришло. Я ж теперь со своими способностями вроде как будущий герой. А у каждого героя должна быть фирменная фраза. Что, «Ты подвёл этот город» звучит лучше? Барри нервно расхохотался, Эйб подхватил. Несколько минут они заливались смехом в переулке, цепляясь за плечи друг друга, пока Файнс не понял, что смех Аллена звучит как-то подозрительно. Он поднял голову и увидел текущие по его щекам редкие слёзы. — Доигрались, — просипел Эйб, и Барри замотал головой, утирая ладонью лицо. — Нет, я в норме. Правда. Просто накопилось. И ужасно выпить хочется. Кажется. — Неудивительно, — пробормотал Эйб. — После такого-то. Курт… — Он прокашлялся, добавил в голос силы, чтобы тот прозвучал как надо, и произнёс совсем не ту фразу, от которой они договаривались, а первое, что пришло на ум. — Курт. Мне нужна твоя помощь. Негромкий хлопок, оглушительный запах серы, и Курт Вагнер шагнул из фиолетового облачка им навстречу, дружески раскрывая объятия. — Фсек’та к’ тфоим услугам, Эйп’. Рафно, как и к’ тфоим, Барри. Вас шдут’. Файнс не успел раскрыть рот, чтобы пояснить, что вот прямо сейчас они не готовы отчитываться перед профессором, а Курт уже приобнял их обоих. Перед быстро сомкнутыми веками мелькнула знакомая фиолетовая вспышка, и в следующий момент друзей обдало облаком сигарного дыма. Они оказались в биллиардной, со столика им подмигивали запотевшими боками бутылки с пивом, и ещё одна — колоссальная, на подставке-качелях — с виски, а в двух шагах во все свои сто тридцать четыре прокуренных клыка улыбался Логан. Злой, весёлый и звероватый, как всегда. — Всё дерьмо в сторону, — рыкнул он, выдавая опешившему от такого напора Барри кий. — Я договорился с профом, сейчас выпьем по первой, и Эйб ему быстренько отчитается через башку. Куда собрался, хвостатый?! — Это относилось уже к Курту, который, доставив друзей, неторопливо двинулся к выходу. — Стоять, бояться. — Ты ешчо скажи «упор лёжа принят’». — На фоне синей, покрытой пушистой шёрсткой кожи Курта его улыбка смотрелась даже несколько жутковато. — Прет’лагаеш присоединицца? Логан только пожал плечами и повёл широченной лапищей в сторону столика. Бутылок на нём стояло четыре. Стаканов под виски — тоже. — Што ш, — только и сказал Вагнер, изящным движением хвоста подхватывая ещё один кий и переправляя себе в руки. — Барри, первый удар, как и первый стакан — твои, как пострадавшему, — прямота Логана была сравнима только с его честностью. — И это все поблажки, которых ты от меня сегодня дождёшься. За бильярдом — точно. Пей, бей и рассказывай. Эйб качнул бутылку, налил Аллену, налил себе, поуютнее устроился в кресле и прикрыл глаза. «Здравствуйте, профессор».