Книга Летописца

— в которой уходит боль, раскрывается талант и проходит время

      Отставной второй лейтенант Файнс стоял, задыхаясь от бега и острой боли в искалеченной ноге, со злостью глядя на человека в дорогом русском спортивном костюме и какой-то частью сознания пытался сообразить, как так вышло. А ведь начиналось всё так хорошо…              Через день после той эпической во всех отношениях пьянки, которую они закатили с Куртом и Росомахой, прибыл Тоун. Вдоволь наобщался с Профессором, получил, судя по всему, массу ценных указаний и отбыл обратно в СТАР-Лэбс, где у него хранилось уникальное оборудование, завязанное напрямую на ускоритель частиц. Беговая Дорожка — что бы это ни значило, но и он, и Барри произносили эти слова так, что было понятно: пишутся они только с заглавных букв. Сам Барри на следующий день отправился следом за ним — проводить тесты и испытания на этой самой Дорожке, но уже с Куртом.       «Как на гоголевском чорте», — пошутил Колосс, выяснил, что Эйб о Гоголе даже не слышал, и направил того в библиотеку — набираться знаний о классической русской и украинской литературе. Где Файнс и просидел ещё почти сутки, похохатывая над незамысловатыми, казалось бы, но крайне увлекательными историями и потихоньку сатанея от безделья и вернувшихся болей в ноге. Самым отвратительным в них было то, что обезболивающим они почти не снимались, таблетки подходили к концу, а у Эйба начинало вызревать подозрение, что всё это вообще может не относиться к старому ранению. В конце концов, он не выдержал и отправился к Ксавье. Тот принял его, как всегда, благодушно.       — Тебя что-то беспокоит, Эйб, — произнёс он, когда его гость, насколько мог, удобно устроился в кресле.       — Да как вы догадались? — огрызнулся Файнс и тут же смутился: — Простите, Профессор. Да, вы правы. Я, собственно, к вам с просьбой. Залезть мне в голову ещё раз, с полного моего попустительства.       Чарльз приподнял брови.       — Вот как? И зачем же, позволь спросить?       — Мне надо разобраться с ногой, — буркнул Эйб и, увидев весёлые искорки в глазах Ксавье, тут же начал разъяснять: — Я не могу понять: то, что я чувствую, это правда боль или чёртов ПТСР, в который я откровенно никогда не верил? В моём отношении, разумеется. Я знаю, что эта дрянь существует, просто…       — Никогда не примерял на себя, — кивнул Чарльз. — Всерьёз, во всяком случае. Но это вопрос не ко мне, Эйб. Это вопросы к твоему психоаналитику, которым ты, сколь я понимаю, так и не озаботился обзавестись у себя дома. Не говоря, разумеется, о нашем мире. Хотя служба психологической поддержки в Школе существует, и ты прекрасно о ней осведомлён.       — Моя психологическая поддержка — мисс Монро, — буркнул Файнс, — а её который день нет в Школе.       — И не будет ещё какое-то время. И потом, ты же сам понимаешь, что это лишь временная мера.       — Да! Именно поэтому и прошу посмотреть меня изнутри. Вы сможете разобраться, и…       — Это так не работает, Эйб, — спокойно, но твёрдо перебил его Ксавье. — Телепатия — это не волшебная палочка, которой можно исцелять психологические травмы многолетней давности. И потом, скажи на милость, что ты будешь делать с этой информацией? Предположим, я установлю, что твои боли действительно фантомны. Что тогда?       — Ну, я… — Файнсу внезапно показалось, что он попал к строгому преподавателю на сдачу важного зачёта, а учебник даже не открывал. — Обращусь к специалисту, — наконец нашёлся он.       — Что мешает тебе сделать это сейчас? — если в тоне Ксавье и была издёвка, он это тщательно скрывал. — Я уже сказал, что у нас прекрасные психологи.       — Это будет долго. Это же работать, разбираться, где, что и как со мной происходило, и…       — А ты хочешь быстрого решения всех вопросов? Так не бывает, Эйб.       — А у нас так много времени? — резонно возразил Файнс. — На носу возможное возобновление войны, чёрт знает, что ещё, и если что-то случится, мне нужно если не быть в форме, то хотя бы не ждать, что моя конечность меня подведёт.       — Я бы не сказал, что ты демонстрировал спешку по этому поводу, — рассматривая свой прекрасный маникюр, произнёс Профессор, потом поднял взгляд на опешившего Файнса и негромко рассмеялся в ответ на его мысли. — Да, ты во многом прав, Эйб. Я действительно посоветовал тебе отдохнуть, ты и правда несколько увлёкся этим советом, и у нас не так уж много времени. Но отчасти прав и я. Моими силами тебе не помочь. Но я предполагал, что на какой-то момент ты обратишься ко мне с этим вопросом.       — Я так громко думаю? — мрачно спросил Эйб.       — Для этого не нужно быть телепатом, друг мой. Достаточно определённого стратегического мышления. Так вот, у меня были предположения, и я произвёл некоторые действия заранее. У меня есть один… знакомый, который может тебе помочь. И помочь быстро. Другое дело, что у него будут слегка… неортодоксальные методы.       — Иглоукалывание? — развеселился Файнс. — Жабьи потроха? Аугментация? Умоляю, Профессор, что угодно, только не уринотерапия. Притирания выпаренной мочой я не перенесу.       — Не беспокойся, ничего подобного тебя не ждёт, — тонко улыбнулся Ксавье. — Хотя и будет тяжело поначалу. Главное, помни, что ты не дома.       — Забудешь тут, — фыркнул Файнс и осёкся. — Стоп. К чему это вы?       Но Чарльз уже успел снять трубку с телефонного аппарата и явно по памяти быстро набрал номер.       — Добрый день, — сказал он невидимому собеседнику. — Да, всё верно. Мне всё-таки понадобится твоя помощь. Да, — он перевёл взгляд на Эйба. — Когда будет удобнее? Прекрасно. Тогда он будет у тебя через час. Благодарю.       — Куда хоть меня? — обречённо спросил Файнс, уже понимая, что его вот-вот куда-то снова понесут.       — В Стар-Сити, — мягко ответил Ксавье, и Эйба мгновенно охватили самые дрянные предчувствия.              Они оправдались. Спустя час он стоял в роскошном кабинете главы «Грин Эрроу Индастриз». Оружейной компании, одного из крупнейших военных подрядчиков Америки, лишь немногим уступающего Старк-Индастриз. Стоял и смотрел на протянутую ему в приветствии руку генерального директора этого технологического гиганта. Руку Оливера Куина.       — Разумеется, о моей связи с Чарльзом и Сопротивлением никто не знает, — пояснил Оливер, когда Эйб немного отошёл от знакомства. — Но я работаю с ним довольно давно после одной… истории. Это личное, — отрезал он в ответ на заинтересованный взгляд. — Неважно. Факт в том, что Чарльз доверяет мне полностью. А я — ему.       «А я тебе — нет», — мелькнула в голове Файнса застарелая нелюбовь к Стреле, и он тут же поморщился: — «Какого чёрта, Эйб? Тебе же сказали: ты не дома. Это не тот Оливер. А даже если бы и тот? Не ты ли сам говорил Доре, что надежда есть для всех и что ты готов договариваться с ним? Вот тебе и шанс. Договаривайся».       — Что-то не так? — поинтересовался Оливер, от которого, оказывается, не укрылась мимолётная гримаса Эйба. Тот покачал головой.       — Нет, всё в порядке. Просто ты… похож на одного моего… знакомого. Я так понимаю, Профессор не рассказывал мою историю?       Оливер медленно осмотрел Эйба с головы до ног.       — Нет, — ответил он наконец. — Чарльз сказал, ты сам расскажешь то, что нужно, когда начнёшь мне доверять.       Файнс чуть не поперхнулся.       «Ага, «это так не работает». Ну конечно, Чарльз, как вопросы доверия, так сразу телепатия работает как надо, а как проверить мою башку на ПТСР, так нет!»       — И да, ты тоже… похож на одного известного мне человека, — продолжал тем временем Оливер. — Но за последние годы мы привыкли и не к такому. А сотрудничая с Чарльзом, привыкаешь и к ещё большему. Поэтому я буду работать с тобой, не задавая лишних вопросов.       Он жестом пригласил Эйба за собой, подошёл к стене кабинета и сдвинул небольшую часть стенной панели. Ещё несколько манипуляций, и перед Файнсом и Куином открылись двери потайного лифта. Кнопок там было всего три. Оливер нажал нижнюю.       — Разумеется, тебя здесь нет ни официально, ни неофициально, — произнёс Куин, пока они со страшной скоростью летели куда-то вниз, под небоскрёб «Грин Эрроу Индастриз». — Жить будешь здесь. Всё необходимое доставляется…       — Постой, — перебил его Эйб. — И ты вот так, не задавая никаких вопросов берёшься «работать» с двойником известного журналиста? Просто потому, что тебя попросил Профессор? Нет, я понимаю, тайна Сопротивления, всё прочее, но… Это как-то чересчур, не находишь?       Оливер тяжело вздохнул и покосился на собеседника. Потом явно решился.       — У меня была связь… с одной женщиной, — тяжёлым тоном сказал он, и Эйб прикусил язык. — Семь с лишним лет назад. Сейчас она ярая сторонница амазонок. И её дочь при ней. Чарльз… помог мне в этой… щекотливой ситуации. Ещё вопросы?       — Что значит «работать»? — на три тона ниже спросил Файнс, чувствуя себя максимально неловко.       Лифт остановился, и Оливер всем корпусом повернулся к Эйбу.       — Ксавье тебе не сказал? — с весёлым изумлением спросил он, и Файнс помотал головой. — Вот ведь старый… манипулятор. Хорошо. Ты служил?       — Так точно. А говорил, Профессор ничего не рассказывал…       — И не нужно. Во-первых, осанка и движения. Во-вторых, твой «оригинал» тоже служил. Я складываю факты.       — Ладно, но при чём тут моя служба?       Оливер внезапно широко ухмыльнулся.       — Будешь вспоминать старые навыки. Тебе понравится. Только переоденемся сперва.       — Прямо сейчас?       — А у тебя есть какие-то другие дела?       — А у тебя?       — Я глава мультимиллионной корпорации. Могу себе позволить пару-тройку часов запланированного перерыва.              Спустя ещё час Эйб основательно возненавидел всё. Логово Зелёной Стрелы — в этом мире Капюшона, — которое он впервые увидел лично, тренировочный зал, в который его приволок этот самый Капюшон, дав предварительно переодеться в шикарный спортивный костюм, и самого Капюшона. То есть Оливера Куина, который в таком же костюмчике со скучающим видом сидел на «козле» и гонял Эйба по кругу. Бегом. Без остановок. Не прекращая вращать в пальцах метательную стрелку. На очередном круге Файнс споткнулся от боли в ноге и полетел лицом вниз. Успел подставить руки и лёг ничком, проталкивая колючий воздух в лёгкие и обливаясь потом. В оструганные доски в паре сантиметров перед ним воткнулась стрелка. Выкрашенная почему-то в красный цвет.        — Ты не стараешься, — произнёс скучно-равнодушный голос Оливера откуда-то сверху. Эйб упёрся руками, кое-как подобрал под себя ноги, выпрямился во весь рост и выдохнул:       — Что?!       — Не стараешься, — тем же тоном ответил Куин, глядя куда-то поверх макушки Эбрахама. — От этого зависит твоя жизнь, а ты плетёшься, как раненый.       — Я и есть… — начал Эйб и задохнулся. — Мне больно! — смог наконец выдавить он несколько секунд спустя. Оливер ещё раз осмотрел его сверху вниз.       — Да? Тогда почему не пользуешься? Боль — твой инструмент. Настоящая она или нет. Твоя опора, если угодно. Не верю.       И тут Файнс взорвался! Сыграло разом всё. Боль в ноге, собственная беспомощность, злость на этого заносчивого миллионера, за которым он, Эбрахам Файнс, месяцами мотался по всему Стар-Сити, пытаясь разоблачить…       От первого удара Оливер уклонился, второй — блокировал. Вбитые когда-то в подкорку ещё в учебке навыки сейчас всплыли в разогретом бегом теле Эйба, как вчерашние. Он бил, бил и бил, проводил подсечки, пытался взять в захват, раз за разом промахиваясь, но продолжал. Дыхание выровнялось, кровь с рёвом неслась по венам. Оливер не контратаковал — только блокировал и уклонялся, и это бесило только больше. А потом Эйб выдохся. Ещё раз. Оливер, тяжело дыша, стоял перед ним, и… улыбался.       — Что скалишься? — уже почти беззлобно спросил Файнс: всё раздражение сгорело во вспышке эмоций.       Вместо ответа Капюшон кивнул ему за спину. Эйб обернулся. На гладко оструганных досках пола алела метательная стрелка. В другом конце зала.       «Метров тридцать», — машинально прикинул Файнс. А потом до него дошло.       — Я же говорил — не верю, — хмыкнул Оливер Куин и похлопал Эбрахама по потному голому плечу: тот даже как-то и не понял, в какой момент успел избавиться от спортивной куртки, оставшись в одной майке. — Хорошо. Материал годный, будем работать. Легендарного бойца мы из тебя не сделаем. Времени не хватит. Но приличного — вполне.       — «Мы»? — автоматически переспросил Файнс, всё ещё пытаясь осознать, что с ним сейчас произошло. Оливер прищурился.       — Тебе понравится.              Ему понравилось. Хоть и далеко не сразу. «Мы» оказались Оливер и стройная, хрупкая на вид молодая женщина глубоко восточной наружности. Она откликалась то ли на имя, то ли на прозвище Шадо и говорила практически только по-японски, а по-английски с чудовищным акцентом. Природу их отношений с Оливером Эйб так и не понял, да и не стремился, откровенно говоря. Было не до того. Хрупкость Шадо оказалась обманчивой: то была тонкость гибкой стальной пластины, способной убить, лишь разгибаясь. Она взялась за тренировки Файнса в нелёгком искусстве ближнего боя, и уже на первом занятии Эйб понял, почему так и не смог коснуться Оливера в своей гневной вспышке. Школа была налицо, только Шадо оказалась ещё быстрее, ещё неуловимее, и в спаррингах она контратаковала. Безжалостно. Справедливо считая, что синяки сойдут, а вбитый урок запомнится крепче.       Оливер же, помимо базовой подготовки, взялся учить Эйба самому сложному — стрельбе из лука. И вот здесь они оба столкнулись с неожиданным.       — Ты как это делаешь? — изумлённо спросил Куин, разглядывая мишень. Из десятка стрел, выпущенных впервые держащим в руках лук Файнсом, только две ушли в «семёрку». Остальные большей частью торчали из цифр 8 и 9, а одна гордо торчала прямо по центру. Мокрый как мышь Эйб пожал плечами и почесал зудящие от тетивы пальцы.       — А хрен его знает, господин офицер, сэр. Повезло, наверное. Новичкам и дуракам везёт, так ведь русские говорят, да?       — Русские говорят «товарищ старший по званию», — задумчиво отозвался Оливер. К нему подошла Шадо, по-птичьи склонила голову набок, тоже осматривая стрелы, потом певуче произнесла несколько фраз по-японски. Оливер усмехнулся.       — О чём она? — не выдержал Файнс. Он терпеть не мог, когда при нём разговаривали на непонятном для него языке. Оливер повернулся к нему.       — Она говорит, что у тебя дубовые руки. И огромный талант, который ты зарыл в землю огнестрельным оружием и идиотским отношением к себе. — Шадо продолжила мысль, и Куин начал переводить синхронно, явно привычно подстроившись под темп речи: — Ещё она говорит, что если бы ты попался ей лет пятнадцать назад, то она бы сделала из тебя лучника, не уступающего мне. Что сейчас учить тебя — только зря расходовать время, и она не будет этим заниматься, потому что терпеть не может тратить время впустую, а оставит это мне. Чтобы я не давал тебе пощады в обучении и тогда, может быть, ещё лет через пятнадцать, ты сможешь попасть в младшие ученики к ней. И что тот, кто пытается сделать из тебя воина, — пустоголовый идиот, поскольку твоя сила лежит совсем в ином.       — В здоровом теле — здоровый дух, — хмыкнул Эйб. — И у нас нет пятнадцати лет. Хорошо, если есть пятнадцать недель. Я жопой чую: что-то готовится. А у нас ни плана, ничего. Но хотя бы физически буду готов. Давайте, изверги, гоняйте меня дальше. Чего зря время терять?       И они не стали его терять. Большую часть времени с утра и до вечера Эйб проводил с Шадо. Разминался, тренировался, отдыхал, ел, снова тренировался и потихоньку запоминал самые простые слова и фразы на японском. С его памятью теперь это было несложно, вот только Шадо редко соглашалась давать уроки, хмурясь и общаясь подчас только жестами. По вечерам на лифте приезжал Оливер, привозил последние новости и мучил Эйба дыханием, сложными боковыми планками и упражнениями со спортивными резинками: готовил к тренировкам с луком. Первое время после такого расписания Эйб по вечерам падал лицом вниз и лежал неподвижно до утра, но потом немного втянулся. Так прошло двадцать долгих, тяжких дней. А потом они дружно упёрлись в стену. Эйб начал выдыхаться.       — Если честно, я ожидал, что это случится раньше. — Оливер по въевшейся то ли русской, то ли японской привычке сидел на корточках у стены зала и снова вертел в руках красную стрелку. — Ты износил свой организм, Эйб. Как сказали бы русские — «довёл до ручки». Куревом, алкоголем. Обезболивающими… Сейчас тебе нужен качественный рывок в тренировках. Увеличить нагрузки, сменить комплекс упражнений.       — Да я и так уже орёл, — усмехнулся Файнс, поймал на себе острый взгляд Куина и стушевался.       — Кто по ночам в туалете курит, орёл? — мрачно спросил Оливер. — Твои идиотские вредные привычки сведут тебя в могилу, понимаешь? Я просто не смогу дальше с тобой работать.       — Я попробую бросить… — начал Эйб, но Оливер только отмахнулся от него.       — Даже если ты прямо сейчас начнёшь вести сверхздоровый образ жизни, это тебя не спасёт. Да, признаю. Темпы восстановления у тебя просто дикие. Я такое, пожалуй, видел только у одного человека. Но давно, и речь сейчас не о том.       — А о чём? — обречённо спросил Файнс.       — О том, что тебе нужно чудо, чтобы продолжать как надо. Чтобы ещё через месяц ты представлял из себя хоть что-то хоть в ближнем, хоть в дальнем бою. У тебя есть армейская основа и безумный метаболизм. Иначе я не представляю, как бы ты справился сейчас. В принципе.       — Короче, — Эбрахама начало утомлять это переливание из пустого в порожнее. — Что делать будем, товарищ старший по званию?       Оливер коротко рассмеялся.       — Запомнил. Молодец. А делать мы будем вот что. Я сегодня созванивался с Ксавье, сказал ему, что ты теряешь темп. А он ответил, что не удивлён и что ему как раз попало в руки нечто, способное тебе помочь.       — Вы меня так и будете, как шарик для пинг-понга, друг другу перекидывать? — возмутился Эйб, но скорее для вида. Он сам прекрасно понимал: для пользы дела — будут. И ещё как. И лучше так, чем то, что было раньше, когда они с Барри плыли без руля и без ветрил, в принципе не представляя, что делать следующим шагом. Судя по всему, все эти размышления прекрасно отразились на его физиономии, потому что наблюдавший за ним Оливер удовлетворённо кивнул.       — Ну вот видишь. Ты и сам всё отлично понял.       — Умные все, — пробурчал Файнс, — на покой мне пора.       — Рановато, — ровным тоном отозвался Оливер. — Успеешь ещё. Ксавье сказал, что Курт сейчас свободен, и ты можешь вызвать его в любой момент, когда тебе будет удобно.       — Тогда к чему тянуть? — Эбрахам прошёл к стенке, взял телефон и, набрав номер, произнёс: — Курт? Здравствуй. Ты не поверишь, но мне опять нужна твоя помощь.