Место в истории

В то время как мужчины, выпучив глаза, бросились к столу наперегонки, будто на миг вновь стали детьми, у входа всё так же продолжал стоять солдат. Что за солдат? Какая по сути разница? Не правда ли? Он остолбенел, когда увидел, как из ниоткуда внезапно в воздухе появилась девушка. Просто соткалась из пустоты. Даже не так – проступила: из прозрачной стала вполне-таки материальной. И на какой-то миг, кажется, девушка зависла над полом. Стояла, вытянув руки вперёд, чуть подаваясь туда же корпусом. А затем закон тяготения взял своё – и нежданная гостья упала на стол, ударилась сначала локтями, потом животом, а затем и головой о гладкую деревянную поверхность. И затем чуть согнутые ноги коснулись пола. Солдат был удивлён до крайней степени, но не проронил ни слова. Да, он давно здесь охраняет. Кого, что? Сотрудников института от террористов. Или предателей. Имущество Рейха от сотрудников Института. И интересы Рейха от неправильных мыслей и поступков. Короче говоря – охранять и немного шпионить. Кто прислал такого охранника? Гестапо. Об этом, правда, мало кто был в курсе. Оно и хорошо. Зоммер вот в курсе. Иначе бы оставил молодого человека караулить как минимум за дверями. Но своего – можно и оставить. Молодого? Да. Высокий плечистый блондин с голубыми холодными глазами – истинный ариец – был юн. Фридриху на данный момент было всего девятнадцать лет. Жизнь только начиналась, открывая радужные перспективы и волнуя. Кажется вот-вот – и чудеса станут явью. Замечательный возраст, когда ты ещё полон желаний и уже наделён кое-какими возможностями. Может, в казённом мундире, но всё же внутренне свободен, наделён убеждениями и подхвачен потоком времени. Чудеса… Вот с этим, конечно, было хуже. Хуже почему? Потому что слушать по радио о достижениях, о великих учёных своей могучей Родины куда лучше, чем видеть… Чем видеть этих чудаковатых психов или депрессивных увальней в лабораторных халатах и ждать чего-то. Ждать чего-то удивительного и получать пшик. Разочарованье с гарниром из архивной пыли и спор какой-то плесени с раскопок. Расстраивает, знаете ли. Ни единого нормального чуда за восемь месяцев работы. И тут это. Фриц медленно дышал, его руки чуть подрагивали, но всё же он сохранял спокойствие, предоставляя возможность мужчинам разобраться с девушкой из ниоткуда. И куда её. Не его проблемы. Не его инструкции. Не его полномочия. А в горле всё равно пересохло. Наконец попаданка пришла в себя и подняла голову. Перед ней было двое… двое странных людей. Один был в дорогом, но поношенном потном костюме. Второй был… в форме Гестапо без фуражки. Видимо, где-то оставил. И первый был старым. Седина в волосах, располневший, в пенсне. Густые полностью седые усы. Морщины на лице. А кожа, однако, всё же жирная, а не сухая. Лет сорок восемь ему. Второй молод. Ему едва за двадцать. Статный офицер. Взгляд серых глаз суровый, какой-то даже металлический, как и сам их цвет. Будто у орла, ищущего добычу. Нацистского орла с герба. Волосы коротко стриженые чёрные. Кажется, проплешины начали появляться спереди. Фигура… пропорциональная, среднестатистическая, была облачена в серую форму. На рукаве блестел орел с распростертыми крыльями, а на воротнике - две руны Зиг. – Кто такая? Что такое? – голос мужчины был грубый, прокуренный, но всё же звучал не в полную силу: нескрываемое волнение так и тянуло перейти на шёпот. А ещё одна важная деталь – мужчина говорил по-немецки. Да, Ольга машинально переводила. Уровень владения языком был идеальным. Почти. Оставались небольшая заторможенность и – куда без него – акцент. Акцент пока не существующей страны, на языке которой не могла не думать полунемка. – Я Хельга Шварц… – пауза. – Я не знаю… Где я? Какой… Какой сейчас, – с дрожью в голосе и, наверно, ноткой то ли отчаяния, то ли надежды, – год? – Одна тысяча девятьсот тридцать девятый, – отчеканил Рудольф. – Но я же… Я из две тысячи тринадцатого… – на выдохе произнесла девушка. Мысли путались. Нижняя челюсть бессильно то опускалась, то поднималась.