Место в истории

– Иначе говоря, – Рудольф поморщился, – у нас нет доказательств ни в Вашу пользу, фройляйн, ни против Вас. И что бы Вы сами сделали на моём месте? Особенно с учётом того, что лаборатория вместе с предоставленными предметами были уничтожены? Ольгу всё ещё трясло, она тяжело дышала и не могла прийти в себя. Невозможно. Просто не укладывалось в голове: только что были железные доказательства того, что она из будущего, – и всё. Пшик. Ещё и подозрение в терроризме. Это было просто невыносимо. Сердце неприятно давило, и оно всё хотело вырваться из тесной клетки – грудной. Как и девушка хотела бы доказать, показать, вырваться из клетки – непонимания и подозрений. Но что теперь она могла? – Но ведь Вы сами видели. И с Вами ещё… – секунда. – Ещё двое. – О, – пожал плечами Зоммер. – Свидетели – крайне ненадёжный источник информации: сегодня скажут одно, завтра – другое. И все показания под действием чувств, обстановки. А если даже человек не врёт? Верить ему? – мужчина подмигнул. Шварц улыбнулась. – Так ведь нет! – гестаповец щёлкнул пальцами. – Свидетель может ошибиться, запутаться, быть введён в заблуждение, – немец загибал пальцы. – И в это время быть абсолютно уверенным в своей искренности. И что? Что тогда? Девушка держалась, чтобы не заплакать от такого тона и полной безысходности. Ольга уже положила пальцы на щёки и приблизила к глазам. – Я… Я могу рассказывать… – мучительный поиск. – Тайны… Геринга, например… – предположила наконец, она. Рудольф лишь усмехнулся. Кажется. Тайны Геринга – вовсе не тайны. – Что хотите! Хоть всю одежду… На анализы. Материал… – не сдавалась Шварц. – Я понимаю, что отвечать головой не только мне… Что нужны бумаги. Но прошу… Поверьте! Я хочу только одного – помочь! Потому что, – девушка кричала и всхлипывала, – мир, в котором я жила, не достоин существования! Я прошу… Она обняла себя руками и продолжала беззвучно вздрагивать. – Ну, – кашлянув, чуть наклонил голову в сторону стоявшего, привалившись к стене, Фрица. – Я готов… – заминка, немец смотрел на красное заплаканное лицо Ольги. Такое красивое. И такое… искажённое болью. Хотелось помочь и спасти. – Я готов поручиться, давать показания под присягой и… И даже надавить, если будет команда. Я… – Поменьше «я», молодой человек, – взгляд глаз цвета стали был уничтожающий. – Я вижу, что ты на многое готов. И не тереби платок в кармане: хочешь дать фройляйн – дай. Только не надо мне тут жеманиться, тьфу, – он сморщился. – И да, им нужны бумажки… Ситуация была аховая: следствие зашло в тупик. Взрыв был. Виновник неясен. Потому что бабахнуло на славу. Если прикинуть, то аппарат не мог содержать столько того самого гексогена, следы которого удалось выявить. Просто весил меньше. Значит, не в нём. Но где и кто заложил, когда, зачем? Как это узнаешь, когда всю комнату вытоптало стадо баранов из института, которое не мог удержать один жалкий баран. Кстати, этот Зальцман напился и не смог присутствовать при настоящем разговоре. Друзья у него, видите ли. И шанс на реабилитацию. Под подозрением, конечно, но не орёл. Этот интеллигент сначала сто раз бы подумал, представил трупы, припомнил семьи… И пятьсот раз пожалел бы себя. Достоевского он читал, видите ли. Недочеловека. И как после этого бомбу закладывать? Да он бы спился раньше. До смерти б налакался. Кстати, одним субъектом и одной проблемой меньше бы стало. Но он был. И этим стоило воспользоваться. – У меня есть идея. Им нужны бумажки – мы им их дадим. Ольга перевела благодарный взгляд с Фридриха на Рудольфа, что приторно улыбался. Шварц тихо высморкалась в платок.