Юная революционерка Тсуна: сказка о Принце

Мечты истинны, пока они длятся, и разве мы не живем в мечтах?

Кассандра Клэр. «Адские механизмы I: Механический ангел» — Адель-сама… — Адель-сама. — Адель-сама!.. -…Удачного дня, Сузуки. Адель крутанулась на стуле и невидящим взглядом уставилась в монитор, на бесконечные строки реферата. «Само слово «месса» взято из заключительной фразы богослужения «Et missa est» — «идите, отпущено». Месса всегда исполняется на латинском языке, так как это «чистый» язык, отдалённый от повседневной речи.» — Черт. Выдохнув, она отъехала от стола и закинула голову, смотря в потолок. Плафон задумчиво подмигнул ей. Адель, поколебавшись, подмигнула ему в ответ. — Мерцание, — прошептала она одними губами и скосила взгляд на фотографии, стоявшие на рабочем столе. Экран компьютера погас. — Все рано или поздно лишается света, да, Энма? — вздохнув, Адельхейд выпрямилась и положила руки на клавиатуру. — Продолжим. «Различают два вида циклов григорианской мессы: — proprium («особая месса»), тексты частей которого менялись в течение литургического года в зависимости от праздника; — ordinarium («обычная месса»). Тексты «обычной мессы» оформлялись с VI по XI вв. и представлены циклом из пяти основных частей: Kyrie, Gloria, Credo, Sanctus, Agnus Dei. Данные тексты оставались неизменными в течение всего литургического года.» — Что делаешь, Гокудера-кун? — Тсуна перегнулась через плечо одноклассника. — О-о… Ки… Ки… — Кирие Элейсон. Это реферат по истории культуры. Тебе разве не задавали? — Э-э? Ну… — глупо хихикнув, Савада запустила руки в волосы. — У нас небольшой, э, договор, с Найто-куном и Энмой-тян… — Договор? — Другими словами, общие рефераты мы делаем по очереди… — Не очень честно?.. — Ну, все началось с порыва Энмы-тян искать материал за меня… я отказалась, но в итоге мы все чуть не поссорились. Вот и закончилось таким… компромиссом. — Она может, — нахмурился Гокудера. — Я удивлен тем, что ты так ловко сохраняешь мир вокруг себя, Десятая. Даже обручившись с Невестой-Розой… — Хи? Но Энма-тян очень добрая и вежливая! Я думаю, ей стоило бы даже быть чуть потверже, иначе она некоторых раздражает своим поведением. Найто-кун вот, кажется, нервничает рядом с ней. — Хм. — Гокудера-кун? — Нет-нет, Десятая, продолжай. Я слушаю. Так что у вас за договор? — Ну, у нас расписание теперь… это глупо, Гокудера-кун? Сегодня, кстати, очередь Энмы-тян. В прошлый раз материалы искала я… еще до того — Найто-кун. Он дотошный, когда того хочет. А еще он всегда комментирует все выписанное в скобочках, и довольно смешно! — Ты очень хорошо относишься к нему, — улыбнулся Гокудера, не поднимая глаз от тетради. — Конечно! Он же мой друг, — Тсуна вздохнула и плюхнулась на стул рядом. — Он, знаешь ли, был единственным, кто подошел ко мне в первый день и не стал спрашивать ни о чем и лезть мне в душу. Он показал мне Академию. И говорил сам. — Ты благодарна ему? Тсуна покачала пальцем прямо перед носом Гокудеры и весело улыбнулась: — Я привязана. Ой, а вот это что?.. «Гимн, текст которого считается одним из выдающихся образцов прозаических гимнов в христианской литературе»… Глория?.. — Глория ит эксельсис Део, — кивнул Гокудера. — Латынь читается довольно просто, Десятая. — Ну я вообще не полиглот ни разу! — Думаю, ты просто никогда не пыталась всерьез заняться иностранными языками. Я тоже думал, что не выучу японский… Тсуна подалась вперед, обращаясь в слух: — Так это не твой родной язык, Гокудера-кун?! — Ага. Я японец лишь на четверть, да и вырос я в Италии, — он продолжал улыбаться с каким-то особенным мягким выражением, слегка щуря глаза за стеклами очков, и Тсуна замерла, внимательно вслушиваясь в его речь; но даже теперь не услышала никакого акцента. — Тогда как ты здесь оказался? И говоришь ты… я бы никогда не подумала, что ты жил за границей. — Ну, так сложилось, — Гокудера принялся отстукивать карандашом какой-то незатейливый ритм. — Я очень хотел уехать от своей… семьи… Впрочем, как видишь, не очень-то помогло. Бьянки догнала меня и здесь. — Она очень любит тебя, Гокудера-кун! — не задумываясь, выпалила Тсуна и тут же прикусила язык, потому что Гокудера помрачнел и скривился: — Она… Давай не вдаваться в это, Десятая. Давай я лучше помогу тебе почитать латинские тексты? Мне осталось написать про три части… Тсуна перевела взгляд на текст, провела пальцами по странице. — Кре…до… Санктус… Агнус Деи. Эти названия я знаю. — Крэдо ин унум Деум, патрем омнипотентем*… — прикрыв глаза, наизусть прочитал Хаято. — Сейчас закончу и покажу тебе, как что произносится. — Спасибо тебе, Гокудера-кун! — Слава в вышних Богу и на земле людям доброй воли**, — задумчиво прочла Адель и потерла лоб пальцами. — Какого черта нас заставляют учить это? Она открыла латинский текст, почитала его несколько секунд и откинулась назад, закатывая глаза. — Что за бред! Пусть сенсей учит это сам, если ему так хочется! Эти слова даже не выговорить толком! «Адель-сама…» — И к тому же, — с тоской прошептала она, — разве добрая воля не наказуема? Если ты хочешь сделать что-то… будь готов к тому, что тебе знатно прилетит в ответ. Твоя доброта, твои устремления… в этом мире ничего не стоят. — Если цыпленок не разобьет скорлупу яйца… -…он умрет, не родившись. — Мы — цыпленок. — Мир — наше яйцо. — Принесем же в мир революцию! Гокудера ядовито ухмыльнулся: — Кого я вижу. Тупая корова вернулась к нам! — А ты, Глуподера, все такой же нервный, — последовал радостный ответ. — Валерьяночки все еще не купил? Адельхейд молча вырвала из блокнота листок и написала на нем: «Ламбо Бовино». Потом сунула бумагу в вентилятор, и ужасное дребезжание заполнило воздух. — А-а! — Ламбо зажал уши. — Адельхейд, не надо так больше делать! Ушам больно! — Неужто это так же мерзко, как слушать ваши перепалки? — президент студсовета поморщилась. — Я хочу ликвидировать вас обоих… — Не раньше, чем я загрызу их, — бросил Хибари. — Мы собрались тут по делу, а не послушать, как Гокудера и Бовино упражняются в ослоумии. — Как много слов, Хибари-сан, — Ламбо улыбнулся и потер кончиками пальцев шрам на скуле. — Ты определенно вырос морально с момента нашей последней встречи… — Нарываешься, травоядное? — Не-ет… Я вовсе не хочу ослепнуть и на второй глаз. — Разве эту рану нанес тебе я? — Нет, но… — Довольно! — рявкнула Адель и ударила кулаком по столу. — Ламбо, заткнись и перестань вносить хаос! Гокудера, когда твоя сестра соизволит прийти? — Когда-нибудь, — Хаято вытащил сигарету и закурил. — Тупая корова, ты готов снова драться — с одним-то глазом? — Нет, конечно! Я все еще не могу привыкнуть и бью не туда! Черт, это дико бесит… Бовино Ламбо раздосадованно тряхнул кудрявой головой. Он и впрямь походил в чем-то на упрямого бычка — может, причина крылась во взгляде, или в настойчивости, с которой он добивался внимания собеседника, — но притом был весьма хорош собой: черные как смоль волосы, ярко-зеленые глаза, выразительные и правильные черты лица, чувственный рот. Популярность у студенток Академии Намимори у Ламбо была бешеная. Всегда. И даже шрам от раны, повредившей правый глаз, обещал только добавить ему шарма в глазах фанаток. — Значит, в следующих дуэлях мы на тебя даже не рассчитываем? — вздохнул Гокудера. — Печально. Он протянул руку к стоявшей на столе вазе и вынул из нее розу неестественно яркого зеленого цвета. — Из тех, кто не сражался, у нас остается… — Я пойду, — Адельхейд с грохотом отодвинула стул и встала. — Я пойду и приведу Невесту-Розу обратно, во владения студсовета. — Адельхейд? — изумился Ламбо. — Ты выглядишь очень решительной. Президент недобро и заносчиво усмехнулась. — Эта девчонка вздумала «освободить Невесту-Розу». А та ей улыбается. Если я срежу розу Савады, это станет ее же спасением. — Савады? Савады Тсунаеши?! — Ты знаешь ее, Ламбо? Или тебе о ней писал Край Света? — Н-нет… он не писал мне. Давно уже. Но это имя мне знакомо! Оно… Ламбо замер, гипнотизируя взглядом вращающийся вентилятор. — Оно… такое теплое… — Вао? — Хибари оторвался от своего блокнота. — Не могу вспомнить, почему чувствую это… — Бовино рванул отороченный зеленым кантом ворот мундира. — Такое странное ощущение. Глуподера, познакомишь нас? — Ты зовешь меня Глуподерой и просишь о помощи… какова наглость, — усмехнувшись, Хаято потянулся вперед и стряхнул пепел прямо на лопасти вентилятора. — Да еще и о знакомстве с Десятой. Я с ней рядом, может, душой отдыхаю!.. — Тогда, значит, ты определенно хочешь ей помочь, — лихорадочно-быстро проговорил Ламбо. — Адельхейд права. Для нее будет лучше утратить Невесту-Розу и вернуться к жизни обычной девушки. — Обычной? — переспросил Хибари. — Зверек — не обычная, вот в чем проблема. — Зверек? Не травоядное? — Зверек. Она срезала мою розу, несмотря на меч-цепь, врученный мне… — Кея вдруг потемнел лицом и перешел на шепот: — Да кто же мне его дал? — И что? Даже если она мастер фехтования… — Она выглядела как принц. — Ч-что?! — Белый мундир, золотые волосы, огонь во лбу. Плащ. Все так, как и должно быть у Настоящего Принца, того, чья сила спит в Замке-В-Небесах. Я видел это только одну секунду, но мне просто не могло показаться. — А розу Бьянки она срезала вообще черт пойми как, — добавил Гокудера. — Так что недооценивать ее будет глупо. Ламбо неверяще уставился на них. — Ей проиграл Хибари-сан?.. — Да. — Бьянки-сан? — И она тоже. — И… — И я. Дрожащей рукой Бовино выключил вентилятор. Задребезжав, лопасти замедлились и остановились. — Настоятельно тебя прошу. Познакомь меня с ней… Гокудера. — А ведь Адель права, — тихо сказал Хаято, уже когда они с Ламбо спускались со смотровой площадки по лестнице. — Самым лучшим вариантом для Десятой было бы забыть об Арене, Дуэльном клубе… и о Козато Энме заодно. — Боюсь, она увязла уже очень глубоко. — Край Света не предупреждал нас о ней… вообще. Я в душе себе не представляю, что это может означать. — Что, стратег, сдаешься? — усмехнулся Ламбо. — Просто чего-то не понимаю… — Гокудера запустил обе руки в волосы, взъерошил их, а потом спросил почти с надеждой: — Вот что ты думаешь об этом всем? О дуэлях, например? О Крае Света? — Я… — Ламбо затаенно улыбнулся, — я думаю, что я все еще не знаю, зачем в этом участвую. — Все еще?.. — Ну, тогда Край Света позвонил мне и предложил принести в мир революцию. Я ничего не понял, но подумал, что не в моем это стиле — отказываться от приглашений на тусовку. Гокудера бросил на него косой взгляд: — Меня все еще бесит эта твоя доктрина. — А ты валерьяночки купи. — Тупая корова, дуэли — не шутки! — Хэх, — Ламбо потер скулу, — я знаю, знаю. Они миновали огромный витраж, изображавший облаченную в бело-красные одежды деву, окруженную множеством мечей. На груди ее сверкал герб Академии. Солнце подсвечивало и зажигало цветные стекла, роняя кровавые отсветы на золотистый паркет, и башня студсовета казалась пустой и легкой, как окаменевший мыльный пузырь. Шаги людей отдавались в ней звонким многократным эхом. — Я тут подумал, — тихо сказал Гокудера, — что каждый из нас сражается на Арене не с Десятой. — А с чем же? — С собой. Ламбо посмотрел на него с изумлением, а потом рассмеялся: — Ну, Глуподера, придумаешь тоже! Даже Хибари-сан сказал, что дело в Тсунаеши. — Он говорил о причине, по которой она побеждает. А я — о том, почему мы проигрываем. — А звучит все равно по-дурацки. Вообще, затея Края Света теряет смысл на глазах, тебе так не кажется? — Почему же? — Если эта девушка — Принц, то в чем смысл ее дуэлей? Сколько раз мы уже выигрывали Невесту-Розу друг у друга, и никто из нас в белом плаще по Арене не выплясывал. Для нас не менялось ничего, кроме оружия. Тогда что же такое есть у Тсунаеши? — Блин, да я сам хотел бы знать! — А что будет, когда сражаться с ней больше будет некому? Скоро круг завершится, и я не верю, что Невеста-Роза отойдет студсовету вновь. Гокудера остановился, глядя на Ламбо в упор: — Думаешь, Адельхейд?.. — Проиграет. Ты ее глаза видел? Она идет сводить счеты. И если все настолько серьезно, насколько выглядит… — Ламбо усмехнулся. — Никто из тех, кто будет идти ради личных счетов, не сможет получить Невесту-Розу. Переговариваясь между собой подобным образом, парни спустились в холл, вымощенный белым и серовато-розовым мрамором. После приглушенного света предыдущих этажей полуденное сияние, заполнявшее зал через стрельчатые окна, ослепило их, и Ламбо прикрыл глаза рукой. — Десятая сейчас должна быть в розарии, — сказал Гокудера с демонстративной небрежностью. — Они с Козато там проводят уйму времени, окопались прямо. — В розарии? На территории Невесты-Розы? — А что? — Нет-нет, ничего, — улыбнулся Ламбо. — Просто идем скорее. Хочу еще и увидеть, как Адельхейд бросит вызов.