Неизбежная судьба: Апокалипсис. Неизбежная судьба: Апокалипсис.
Тонкая рука на резной ручке.Свидетельство о рождении, Запись о крещении, Свидетельство о смерти.
Шаги по плитам, между циклопическими половинами каменной розы.Неизбежная судьба: Апокалипис. Неизбежная судьба: Апокалипис. Мое рождение, Абсолютное рождение. Апокалипсис.
Круглые витки спиральной лестницы, квадратные витки арматурной лестницы, арки и исписанные доски, лепестки роз в объятиях ветра.Повитуха и кормилица в темной пустыне. Покрытый золотом Эдем. День и ночь переходят друг в друга. Покрытый временем Потерянный Рай.
Невеста-Роза рисует в воздухе силуэт. Вспышка. Блистающие волосы цвета меди, золотые глаза. Вспышка. Мундир с тяжелыми эполетами, узкие шорты. Вспышка. Силуэт Нареченной под ажурной аркой врат.Содомская тьма, Светлая тьма, Далекая тьма, Бесконечная тьма. Неизбежная судьба: Апокалипис. Неизбежная судьба: апокалиптическая тьма, Апокалипсис.
— Хм, — Адельхейд вытащила из кармана телефон и посмотрела на часы, — ты пришла раньше на пятнадцать минут. И где твоя расторопность, когда дело касается учебы? Тсуна нахмурилась. Сейчас, на Арене, мир ей казался яснее и объемнее, чем обычно; реальность обрела такую выпуклость, будто каждый ее фрагмент можно было погладить рукой. На этом фоне нервозность и враждебность Адель бросалась в глаза, как прореха в ярком холсте. — Я не должна была приходить заранее? — наконец спросила Тсуна и покосилась на Энму, которая как раз прикрепила к груди Сузуки лазурную розу. — Нет, почему же? Чем скорее все это закончится — тем лучше. — Хорошо. Над Ареной нависали тяжелые темные тучи, полускрыв за собой Замок-В-Небесах, и Тсуна внутренне содрогнулась, представив себе дуэль под дождем. Действительно, стоило поспешить. — Энма, меч! — Роза прекрасного замка, сила Небес, что спит во мне, приди и служи своему хозяину! Невеста-Роза раскрылась, как цветок, покорно легла на руки Нареченной, и рукоять меча выскользнула из обтянутой лифом платья груди. Тсуна взялась за оружие — оно послушно легло в ладонь, как влитое, — и извлекла его. — Дай мне силу принести в мир революцию! Взмывая к небу, сверкающее острие прочертило в воздухе прозрачную светлую линию. Потом сияние стекло с меча Небес на руку и впиталось в кольцо. Адельхейд вытащила свои веера, взмахнула ими… и отшвырнула. Они с лязгом пролетели и грохнулись на плиты, а президент студсовета развернулась к Невесте-Розе. — Козато! Ты знаешь, на что я имею право. — Ты хочешь использовать… это? — встрепенулась Энма. — Да! В конце концов, я бывшая Нареченная! — Это не та причина, по которой у тебя есть такая привилегия… — прошептала Невеста-Роза печально. — Прости, Сузуки. Лицо Адель исказилось в ярости. — Ты слишком много рассуждаешь. Просто делай уже, что сказано! Энма выпрямилась, расправила плечи и, чеканя шаг, приблизилась к Адельхейд. — Дикая роза, растущая на земле, неизменно тянется к небесам, — на мгновение Тсуне показалось, что на лбу и руках Невесты-Розы вспыхнул карминово-красный огонь, — ослепительное пламя ее решимости пусть воспылает у врат замка! Бледные, исколотые пальцы дотронулись до лазурной розы, и она мгновенно подернулась инеем. Адель порывисто накрыла своей ладонью руку Невесты-Розы, но та сделала шаг назад. — Козато… — Это твое особое право, Сузуки-кун. — Козато! — в ярости зарычала Адель и взмахнула руками. Тсуна даже понять не успела, что произошло — просто на кончиках пальцев ее противницы вспыхнуло льдисто-синее пламя, мгновенно превратившееся в два прозрачных иззубренных меча. — Не слишком ли много на себя берешь, милая? Энма дернулась, но было уже поздно: ее ноги и платье сковал толстый ледяной покров. — Тсуна-сама! — отчаянно вскричала она, протягивая руки. — Благородная ро… Лед рывком поднялся до шеи, охватив руки и гася оранжевые искры на кончиках пальцев. — Ты не благословишь ее, — прошипела Адель. — Достаточно ей и удач, и побед! На этот раз ее роза будет срезана! И ринулась вперед, к ошеломленной Тсуне. Еще не отзвенели колокола, еще не утих вихрь, превративший розовый сад в мощеную камнем сцену дуэли — но Савада уже увернулась от первого выпада и пострадала от второго: бритвенно острое ледяное лезвие рассекло рукав. — Адельхейд!Свет природы, мозаичный свет, Дитя рассвета — ангел Люцифер.
Президент студсовета сражалась с яростью берсерка, неистово тесня Тсуну к краю платформы. Это оказалось почти так же, как сражение с темпераментным Гокудерой — только еще в десять раз хуже. У Адель были два меча и куда лучшая подготовка, а еще в каждом ее движении сквозила озлобленность на грани отчаяния. Что-то очень теплое и спокойное, поселившееся внутри Тсуны еще при подъеме на Арену, равнодушно ожидало, когда Адельхейд соизволит высказать свои претензии. И оно даже не успело заскучать. — Ты, — прорычала Сузуки, в бешенстве размахивая мечами, — ты ничтожество, достойное лишь ликвидации!Апокалиптический свет, свет Михаила, Дитя тьмы — андрогин.
— Почему? — Тсуна едва-едва успевала блокировать удары и никак не могла придумать, как перейти в наступление. Ледяные лезвия оказались чертовски прочными и при столкновении оружия не страдали не капли; а слабостей в защите Адель пока было не видно. — Решила, что придешь сюда такая красивенькая и спасешь несчастную деву от кучи злодеев?! — Я ничего не решала. — Ха! А что же тогда значат твои слова про то, что ты освободишь Козато?! — Когда я увидела ее впервые, Гокудера-кун ударил ее, — нахмурилась Тсуна. — Мне и впрямь не нравится, что дуэлянты используют Энму-тян, как приз для победителя. Это слишком, не кажется ли тебе? — Это то, чего она заслуживает! — Да почему вы все так считаете?! И Гокудера-кун на дуэли говорил то же самое! — в гневе Савада резким толчком отпихнула Адель, так что та пропахала подошвами плиты Арены. — Какого черта вы так относитесь к Энме-тян?! Сузуки диковато рассмеялась, и, вернув себе равновесие, снова бросилась вперед. — Знаешь, Савада, я тоже так думала. — Что?..Огненный свет, небесный свет, Небесная иерархия. Иллюзорный свет, вечный свет, Призрачная ложь, капризное рождение.
— Я думала, что Невеста-Роза — несчастная жертва обстоятельств. Что она страдает по-настоящему и хотела бы прекратить все это. Но знаешь, что я поняла? Тсуна отпрыгнула назад, пытаясь выиграть время и хоть миг передохнуть от постоянных ударов, и увидела на лице Адель отчаянную ухмылку. — Я поняла, что на самом деле она не хочет свободы.Никта, Эреб, Уран, Танатос. Светлые, сияющие сферические тела, Гинос. Рождающийся в чудесах Гинос. Принцип радости, принцип Нирваны, Неизбежность смерти, по имени Свет.
«Я знал девушку, которая рассуждала схожим образом.» — Так ты хотела помочь Энме!.. — выкрикнула Савада и подалась вперед, прикрыв розу рукой. — Тогда почему же ты оставила ее?! — Я не оставила, — усмехнулась Адель. — Однажды я проиграла. Под градом ее атак Тсуна отступала все дальше и дальше. Взмахи ледяных мечей слились в единый покров; она бесконечно шарила глазами по этой защите, и не находила в ней ни единой бреши. — И тогда я увидела, чего стоили ее любовь и доверие! «Она так хотела освободить Невесту-Розу, но была лишь жалким травоядным, не понимавшим, что таковы законы этой вселенной… » — Она отвернулась от меня и ушла с новым победителем. А я оказалась лишь одной из множества, очередным хозяином!Без необходимости жить — Феномен подвижной жизни.
— Была ли у нее воля? Были ли у нее мечты? Хотела ли она свободы? Хотела ли она вообще чего-нибудь?! — Адельхейд сорвалась на крик, ее удары стали беспорядочны. — Она просто отражала мое желание! Я решила, что она страдает и хочет свободы — и она делала вид, что это так! — Так вот о ком мне рассказывал Хибари… — выдохнула Тсуна, едва уклоняясь от очередного безумного выпада. — Девушка, которая пережила крушение и стала хищницей! Жертва Невесты-Розы! Это была ты! — Ха! Ему, наверняка, доставляет удовольствие рассказывать историю о том, как его победа лишила меня гордости?! — Он… — Тсуна нахмурилась, подыскивая слова, и вспомнила взгляд Хибари в тот миг — это было что-то вроде… почтения? — Он уважает тебя. Адель на миг замерла. — Он отдает должное тому, что ты собрала себя заново. Продолжила жить, не убегая, даже когда утратила веру в Энму, — Тсуна остановилась тоже, опустила меч и посмотрела Адельхейд прямо в глаза. — Никто не смеется над тобой. Ты создала свою гордость заново, и если ты хочешь предостеречь других от своих ошибок, это похвально. Но тебе не надо делать это через причинение боли. Налетевший порыв ветра растрепал волосы им обоим. — Савада… — Ты могла сказать мне, что ты думаешь. И позволить мне сразиться в этой битве. Однажды же кто-то должен подобрать ключ к пониманию Энмы-тян, не так ли? Не может у живого человека не быть желаний и чувств. Не ты, так я постараюсь сделать это! Лицо Адельхейд перекосилось в ярости: — Савада!Во вселенной мозга — Форма парящей жизни.
Разбухшие тучи наконец-то дрогнули, пролились дождем; и, не долетая до земли, капли обратились в стену сплошного льда, отгородившую Адель от всего мира. — Запомни, Савада! Не тебе мне указывать! И не тебе хвалиться передо мной, что ты лучше и понятливее меня! Тсуна с сожалением посмотрела на скорчившуюся в ледяном коконе фигуру. — Ты думаешь, лед поможет тебе скрыть правду? Что-то дробно ударило по голове и плечам — это капли дождя, замерзнув, обрушились на Арену градом. Внутри расцветало невозмутимое тепло. — Ведь на самом деле ты не возродилась заново. И не стала хищницей в том смысле, о котором думает Хибари. Ледяной замок содрогнулся, ощетиниваясь ледяными иглами. Там, под его защитой, Адель свернулась в клубок, обхватив плечи руками, и мелко дрожала. — Ты живешь с разбитым сердцем и старой обидой, — громко сказала Тсуна. — Ты никак не распрощаешься со своей неудачей. И ты сражаешься не ради «чуда» — ты просто хочешь свести счеты. Заставить меня испытать ту же боль из чистой мстительности.Слава, эфемерность, надежда на вечность, Незавершенное возвращение к первобытным началам.
— На самом деле, Адельхейд, ты ведешь себя как злой и избалованный ребенок. И если ты победишь, ты сорвешься на Энме-тян. Ты причинишь ей боль, заставишь закрыться опять. Может, так же, как это сделал Хибари! Ты станешь одним из тех, кто делает ее безликим зеркалом!Мужское и женское — две стороны меня, Верх и низ — две стороны меня.
— Если я не одолею тебя… если я проиграю… я предам Энму-тян. А ты же даже не узнала, как она на самом деле относится к тебе после твоего проигрыша? Ты не попыталась поверить в нее по-настоящему! Тсуна вздохнула и встала в боевую стойку, готовясь к одному решающему удару. Она не была уверена, что Меч Небес в самом деле способен разрушить разом и толстую стену льда, и розу; но он вытворял уже столько странных вещей, что стоило хоть раз поверить в него. И в свои руки, сжимающие его эфес. — Прости, Адельхейд, но я не могу доверить тебе Энму-тян. С этими словами Тсуна рванулась вперед.Перед и зад — две стороны меня, Ангел и дьявол — две стороны меня.
С грохотом и звоном над Ареной расцвел сверкающий ледяной фейрверк осколков; обожженные инеем лепестки лазурной розы в этой буре блеска затерялись без следа. Под звон колоколов Адельхейд распростерлась на плитах и, глядя вверх, прошептала: — Какой будет трепет, когда придет судия, который все строго рассудит*…А внутри — пустота…
Ламбо ошарашенным взглядом уставился куда-то в пустоту. — Я один это видел? — Вообще-то нас тут сидело двое, — Гокудера в свою очередь отклеился от бинокля и пожал плечами. — Хибари был прав. Либо я сошел с ума, либо… — Край Света утаил ее от нас, потому что знал, какая она? — Да нет. Слушай, ей же не идут письма от него — значит, она ему не подчиняется! -…Глопудера, это звучит еще лучше, чем могло бы. Ламбо снова посмотрел в бинокль на Арену, где Невеста-Роза о чем-то переговаривалась с победительницей. — Знаешь… Мне не пришло ни одного письма с момента ранения, — голос его стал глухим и усталым. — Край Света вычеркнул меня из своих планов. Разумом я понимаю, что пройдут месяцы, прежде чем я смогу сражаться на равных со всеми вами. Но это все… — он запнулся на миг и развернулся к Гокудере, ослепительно улыбаясь: -…заставляет меня играть по собственным правилам! Тсуна не знала, каким путем покидает арену Невеста-Роза. Они ни разу не сталкивались на ведущей вниз лестнице. Энма встречала свою Нареченную во дворе Академии, уже переодетая в обычную школьную форму; последнему Тсуна уже совсем не удивлялась, потому что ее собственный дуэльный мундир возникал из ниоткуда при подъеме, а при спуске разлетался розовыми лепестками. Действительно, подумаешь — одежда из ниоткуда. А в груди у Энмы еще и меч хранится. А еще Арена в лесу за учебным корпусом и платформа висячего сада — одно и то же место. Тсуна очень старалась ничему не удивляться. Но царившей во дворе Академии суматохе изумилась искренне. Почти все студенты собрались, чтобы поприветствовать кого-то. По двору расстелили претенциозную красную дорожку, кто-то в первых рядах зрителей стоял с цветами. — Что происходит? — в пустоту спросила Тсуна, озираясь. У ворот Академии с визгом затормозила шикарная гоночная машина глубокого и яркого синего цвета, солнечные лучи скользнули по изящным обводам и вспыхнули ослепительными бликами. Ученики опять восторженно зашумели. Вздохнув, Тсуна шагнула вперед, в толпу. Ее тут же сдавило между какой-то девицей и чьим-то рюкзаком — так, что пришлось прорываться вперед уже не из любопытства, а ради спасения собственных ребер. — Тсуна-сама? — донеслось сквозь гомон и шум, и над головами людей неподалеку взметнулся огромный букет ультрамариново-синих роз. — Идите сюда, Тсуна-сама! — Энма-тян! Тсуна ломанулась вперед, чувствуя себя ледоколом: по мере приближения к дорожке в толпе становилось все больше остервеневших девчонок из средней школы. В какой-то момент перед ней, словно ниоткуда, появилась Энма с букетом в руках, ухватила за рукав и повела за собой, расталкивая людей и тихо перед ними извиняясь. Послышался удар автомобильной дверцы, кто-то восторженно завизжал — ни дать ни взять в Академию явилась рок-звезда, подумала Тсуна, борясь с головокружением. Розы в руках Энмы пахли удушливо и сильно, ярко-красные пышные волосы лезли в глаза и в нос. Тсуна взмахнула руками, вслепую пытаясь высвободиться, люди неожиданно расступились, и она вывалилась вперед, на дорожку. В легкие хлынул свежий воздух, в глаза пролился солнечный свет; онемев от неожиданности, она подняла глаза и столкнулась с сиреневым жгучим взглядом. — Здравствуй, Дей, — голос Энмы донесся откуда-то издалека. — Я рада видеть, что твоя поездка прошла удачно. «Тсунаеши-тян, ты прямо настоящая принцесса». — Энма, эта девушка… — Савада Тсунаеши, моя подруга! Знаешь, мы даже живем в одной комнате. «На следующей неделе обещают метеоритный дождь. Пойдем, посмотрим на падающие звезды вместе?» — Ты… — горло Тсуны сковал болезненный спазм. Энма со своим собеседником, шумная толпа студентов, солнце и запах роз — все это ушло куда-то далеко-далеко, и в глухой тишине наконец прозвучал мягкий голос: — Какая встреча. Давно не виделись, Тсунаеши-тян!Вера, которую твои слова вырастили в моем сердце, была похожа на розы ᛶ ᛶᛶᛶ ᛶᛶᛶᛶ. Такая же яркая и неукротимая. Такая же ᛶᛶᛶᛶᛶᛶᛶᛶ.
*Цитата из Реквиема, часть Dies Irae