ВОСЬМАЯ ДУЭЛЬ САВАДА ТСУНАЕШИ НАЙТО ЛОНГЧЕМП
— Значит, все-таки… — Все-таки их дуэль оказалась неизбежной, — вздохнул Гокудера, выпрямляясь. — Интересно, простила бы меня Десятая, если бы узнала об этой штуке? Через Арену пророс механизм. Перекошенные, черного металла шестерни — в два, в три человеческих роста; гигантские зазубренные оси и валы, медленно, с душераздирающимся скрипом вращавшиеся над кроваво-красным морем роз. Лепестки, разносимые ветром, пластами ложились на титанических размеров зубцы — и слетали с них, как птицы, с каждым новым поворотом. Над всем этим завис белоснежный замок. Башни его истекали черным дымом; от него доносился смутный и угрожающий гул десятков и сотен двигателей. Сквозь задымленный, пропыленный воздух туманно перемигивались радужные огоньки на шпилях. На Тсуну это все навалилось мгновенно и тяжело — гул, шум, запах прокаленного и промасленного металла; она остановилась в воротах, подобрала подол еще чуть повыше и озадаченно протерла глаза кулаком. Ничего не изменилось. Все так же медленно и упрямо вращались огромные шестерни, так же гудели и дымились башни Замка-В-Небесах. С глубоким вздохом Тсуна сделала еще несколько шагов вперед и остановилась. Арена больше не выглядела привычным и уж тем более дружелюбным местом. Механический монстр, припорошенный цветами — вот чем она стала. И на дальнем конце этого сумасшедшего пространства, на самом краю, стояла Невеста-Роза, глядя с высоты на Академию. Ее платье обвисло тряпкой, как парус в штиль; ее руки и волосы поникли, как лепестки полуувявшего цветка. Ей в затылок упиралось красноватое блестящее острие. — Энма-тян! — выкрикнула Тсуна, внутренне холодея, и бросилась вперед, забыв о препятствиях. Обдирая голые ноги о шипы, вздергивая платье все выше, чтобы не запутаться, она кое-как добежала до середины Арены и замерла рядом с грохочущими шестернями. Найто демонстративно медленным и небрежным движением опустил меч. — Ты действительно пришла, — надсадно-громко сказал он. — Я уже было начал сомневаться. — Ты не оставил мне выбора! — По-моему, это была отличная идея, — он пошел ей навстречу — неторопливо, с фальшивой и несвойственной ему безмятежной медлительностью. — Давай проясним кое-что, Савада-тян. Острие меча сверкнуло, упираясь в землю. — Я тебе не враг. Я не знаю, что ты подумала, но моя единственная цель — избавить тебя… от этого всего. Пока эта ведьма не сделала из тебя игрушку Края Света. Ветер понемногу улегся; наступило безмолвие, в котором увяз даже шум механизма. — Я уже побывал в его руках. Я здесь, потому что слишком долго ему подчинялся. До тех пор, пока у меня не остался только один вариант, как тебя спасти. — Почему ты думаешь, что меня нужно спасать? — спросила Тсуна, подбираясь. — Все, что происходит в Академии, творится по воле Края Света. Край Света управляет всеми Дуэлянтами через письма, и тобой — через Невесту-Розу. Я не знаю, какова его цель, но… — Найто на секунду запнулся и продолжил с отчаянной твердостью: — Я совершенно уверен, что для тебя это обернется бедой. Ты… ты сможешь выдержать, но ты будешь несчастна. Я не хочу этого! — То есть, — приподняла брови Тсуна, — ты думаешь, что если убить Энму-тян, я буду счастливее? И, еще не договорив, уже поняла, что разговорами ничего не добьется: Найто упрямо тряхнул головой, будто отмахиваясь от ее слов, и воскликнул: — Ты будешь ненавидеть меня. Ты, может быть, попытаешься отомстить мне — но ты будешь свободна, и обязательно найдешь, куда идти дальше. — Ерунда какая, — вздохнула Тсуна. — Сущая ерунда. Я не знаю, зачем ты внушил себе, что имеешь право «помогать» кому-то такими способами. Энма приблизилась к ней, положила руку на локоть: — Тсуна-сама… он вас не слышит. Он полностью подчиняется черной розе на данный момент. Тсуна еще раз посмотрела на Найто — застывшего, как будто скованного немыслимым внутренним напряжением, — и сказала устало: — Энма-тян, пожалуйста, меч. С готовностью сложив руки на груди, Невеста-Роза заговорила нараспев: — Роза прекрасного замка, сила Небес, что спит во мне, приди и служи своему хозяину! Волосы и платье ее взметнулись бело-алой волной; свет пробился сквозь пальцы, пульсируя в такт дыханию. Тсуна схватилась за блестящую, украшенную красной розой рукоять и со внутренним содроганием подумала: неужели Энма каждый раз испытывает ту мерзкую, унизительную слабость? — Дай мне силу принести в мир революцию! Меч Небес с готовностью лег в руку — Тсуне еще никогда не казалось, что это оружие до такой степени является продолжением ее тела. Оно как будто росло из ее руки, как будто было с ней всегда — всю жизнь. Бесконечно близкое и родственное, не инструмент, а часть ее «я». Вышло из груди Энмы и вошло в ее собственную, заполняя зияющую там пустоту. — Значит, ты все же выбрала поединок, — разочарованно сказал Найто. Пожав плечами, Тсуна кое-как подоткнула широкую двойную юбку и сделала выпад на пробу. Меч радостно трепетал, рассекая воздух, и его искрящееся, острое веселье передалось и ей. — Ну не могу же я бросить тебя вот так вот, — фыркнула она легкомысленно. — Придется выбить из тебя всю дурь. На какой-то момент Найто уставился на нее круглыми от удивления глазами, как будто они стояли не на Арене, а на сцене, а Тсуна безбожно переврала свою роль. — Что?.. — переспросил он и поднял меч, как будто уже готовясь блокировать удар. — Придумаешь тоже, Савада-тян! И грянули колокола. Шестерни задрожали, их вращение ускорилось, и — Тсуна вздрогнула, — они стали затягивать в себя розы, как скомканную красную скатерть, перемалывая их с душераздирающим треском. Ворота на Арену с грохотом захлопнулись, и в тот же миг Найто перехватил меч обоими руками и отвел чуть назад, готовясь атаковать. — Подождите! — вдруг закричала Энма, с неожиданной легкостью перекрывая шум и грохот. — Подождите, пожалуйста, Тсуна-сама, Лонгчемп-кун! Она подняла руки. — Я умоляю вас, будьте осторожны! Этот меч связан с тем, из кого он извлечен! Тсуна растерянно моргнула — а спустя мгновение до нее дошло. — В смысле?! Она вспомнила разом обе предыдущих дуэли. Значит, сломай она тогда чей-то меч — кто-то бы умер? — Да ты что, не могла предупредить об этом раньше?! Я же… я же дралась с И-пин, она же… Ламбо мог умереть в любой момент! — Я молчала, пока это не касалось жизни моей Нареченной, Тсуна-сама, — Энма сложила руки на груди и посмотрела почти умоляюще. — Я не хотела никого волновать, но теперь это слишком важно! Найто запрокинул голову и хрипло, зло расхохотался. — Вот она, правда Невесты-Розы. Хочешь связать мне руки? Черта с два! И бросился вперед.Философское существование, Область большого кукольного театра господствующей магии.
Тсуна вздрогнула от неожиданности и выставила меч прямо перед собой, так, что лезвия со скрежетом скользнули друг по другу, выбивая искры. — Проклятье, — прошипел Найто, отшатываясь, и атаковал вновь. Тсуна с ужасом поняла, что едва-едва успевает уходить от его ударов — быстрых, злых и чертовски точных. На нее как будто обрушился ураган. Меньше всего она могла ожидать от Найто такой ярости и такой силы. Он как будто забыл, что для победы достаточно всего лишь срезать розу, и теперь сыпал смертельно опасными ударами, которые Тсуна едва-едва успевала замечать. От такого темпа у нее голова шла кругом — и она раз за разом промахивалась, а Найто уворачивался от ее клинка с демонической легкостью. Мечи сшибались раз за разом, скрежетали, сталкиваясь в воздухе, и выбивали друг из друга искры; на каждую атаку Тсуны Найто реагировал безукоризненно точно и своевременно, каждый ее блок разбивал вдребезги. Он как будто заранее знал все, что Тсуна могла бы ему противопоставить, и демонстрировал это каждую секунду — не без самодовольства, надо отметить. Наконец, путаясь в юбке, Тсуна отскочила и выставила меч горизонтально перед собой. — Остановись, Найто-кун, пожалуйста, — воскликнула она. — Ты даже не понимаешь, что тобой управляют? Красноватое лезвие свистнуло в воздухе и с грохотом ударилось о Меч Небес. От силы удара Тсуна пошатнулась.Вздох, тяжкий вздох, беспокойный вздох, горестный вздох, радостный вздох.
— Я отлично знаю, что такое Черная Роза, — Найто сощурился, глядя на нее насмешливо-яростно — как на врага, подумала Тсуна и содрогнулась. Она видела черноту, проступавшую через привычный образ; какую-то внутреннюю гниль, которая наконец-то просочилась наружу. Сторону, которую Найто очень долго и успешно скрывал. — Я знаю, что это. И я пошел на это сам.Я вдыхаю, задерживаю дыхание, сквозь великолепное стекло.
— Это ты так думаешь! — Тсуна сбросила оцепенение и резким, внезапным движением оттолкнула меч противника. — Тебе внушили это чувство! — Мне предоставили выбор. Отведя оружие назад — с легкой дрожью, впервые выдавшей, что длинный тяжелый клинок ему неудобен, — Найто вдруг перевернул его обратным хватом. — Мне дали розу. Я мог использовать ее, а мог выкинуть. О каком «управлении» ты говоришь? «Это же невозможно, — подумала Тсуна. — Невозможно драться, держа меч таким образом!» Извилистый клинок взлетел вверх, как кинжал, на пределе сил: она успела поймать взглядом вздувшиеся жгуты вен на запястье Найто. Самое острие меча с шумом рассекло ее юбку, едва не задев бедро.Вздох, тяжкий вздох, беспокойный вздох, горестный вздох, радостный вздох.
— Ты… Найто смотрел шальным, полубезумным взглядом. — Ты что думала, я буду поддаваться? «Ты же просто не в себе!» — хотела сказать Тсуна, но не успела — на нее вновь обрушился град легких и коротких атак. Она отшатнулась, ее длинные волосы взметнулись, попадая под лезвие, и на плиты Арены упало несколько легких рыжих прядей.Вздох, тяжкий вздох, беспокойный вздох, горестный вздох, радостный вздох.
Следующим ударом Найто едва не достал ее розу. Тсуна вовремя согнулась, прикрываясь даже не мечом — рукой; выпад пришелся на манжету, рассек ее и задел запястье. Я так проиграю, — вдруг с пугающей ясностью осознала она. Найто дрался не как дуэлянт, а как убийца; уворачивался от ударов с жуткой грацией человека, привыкшего идти по грани — и искрящееся красное лезвие в его руках находило новые и новые бреши в защите. Сначала они дрались на равных, но теперь Тсуне осталось лишь отступать; и она отходила и отходила, отчаянно прикрывая розу, до тех пор, пока не уперлась спиной в нагретый, вибрирующий металл. Колени ее ослабели, руки дрогнули; подняв глаза, Тсуна увидела занесенный над нею клинок. — Нет! — выкрикнула она, сделала еще шаг назад и врезалась спиной в железную арматуру. — Ох, черт! Каждый синяк и ожог на ее теле напомнил о себе, и на секунду перед глазами у Тсуны потемнело.Вздох, тяжкий вздох, беспокойный вздох, горестный вздох, радостный вздох.
«Этот меч связан с тем, из кого он извлечен…» «Хочешь связать мне руки?» — Энма-тян, пожалуйста!.. Невеста-Роза встрепенулась вся, целиком, как цветок под внезапным порывом ветра. Ее губы шевельнулись.Вздох, тяжкий вздох, беспокойный вздох, горестный вздох, радостный вздох, тяжкий вздох. Ха-ха-ха!
Теплое, ласковое пламя растеклось по лезвию Меча Небес, знакомо окутало пальцы, и следующий удар Тсуна остановила без особого труда — как будто огонь спружинил под лезвием и не позволил удару сдвинуть его с места. Шипящие яркие искры брызнули Найто прямо в лицо. Он отшатнулся, прикрывая свободной рукой глаза: — Это… это… сила Меча Небес? Это то, за чем все гонятся? То, из-за чего ты… — Нет, — ответила Тсуна, замахиваясь. — Я дерусь не из-за этого. Мечи скрестились снова.Энергия не существует ни в какой форме, Бесполезная энергия вообще не существует.
Красноватый клинок завибрировал, и Найто рывком отдернул его, отпрыгивая назад. — Ты что, хочешь умереть ради Невесты-Розы? Тсуна посмотрела на меч в своих руках — концентрированную силу, запертую в блестящем, полыхающем лезвии. Умереть?.. Держа это в руках, она не могла думать о своей смерти. — Почему ты думаешь, что я умру? — Потому что эта хрень плавит все на своем пути, дура! — заорал Найто, вновь бросаясь в атаку. В панике Тсуна рубанула наискось — и в последний момент, вместо того, чтобы блокировать, Найто развернулся боком, подставляя под удар левое плечо. Красная полусфера эполета жалобно хрустнула и зашипела, обугливаясь, и Тсуна отдернула меч. — Ты же… — она с ужасом уставилась на глубокий оплавленный след от удара. Руки похолодели, оружие стало тяжелым и неудобным. Только что она едва не разрубила Найто грудную клетку — с силой Меча Небес это было бы совсем нетрудно. От убийства ее отделили считанные доли секунды, и то, это была не ее заслуга. — Больно, — прошептал Найто, бледнея. Рука его повисла, как плеть. — Теперь ты довольна? Тебе нравится? — О чем ты?! — Тсуна сорвалась на крик. — Как это вообще может кому-то нравиться?! -…Невесте-Розе, например?..Сверхчеловек — механизм, захватывающий дыхание, Сверхчеловек — модель человечества.
Найто с усилием, кривясь, передернул плечами и вновь взял меч обратным хватом. — Люди мечутся, страдают, приходят в отчаяние. Ненавидят и предают ради «вечности» и «силы творить чудеса». А кто стоит на самом верху? Чуть-чуть ниже Края Света? Чья важность для игры абсолютна, чья роль никогда не меняется? Лезвие взмыло вверх, со свистом рассекая воздух. Тсуна отшатнулась, попыталась контратаковать — и мечи скрестились. Красноватое лезвие зашипело так отчаянно, как будто должно было вот-вот расплавиться. — Стой! — хрипло заорал Найто и отдернул руку с оружием в сторону. Лезвие Меча Небес со скрежетом соскользнуло вниз и прожгло манжету насквозь. Найто зашипел сквозь зубы, качнулся вперед, как будто по инерции, и задыхающимся голосом заговорил снова: — Невесте-Розе не надо думать о том, что следующая дуэль может перечеркнуть все, чего она достигла. Невесте-Розе не стоит волноваться о своем влиянии на Дуэлянтов: ради обладания ею они готовы даже умереть. Так почему бы ей не смотреть на все эти драмы с интересом, а, Савада-тян? По его руке из-под прожженной манжеты текла кровь. — Хватит! — воскликнула Тсуна. — Ты делаешь из нее какого-то демона — зачем?! — Затем, что это и есть правда! — Найто размахнулся, одним длинным движением выбросил меч вперед, пытаясь достать до розы, но теперь Тсуна больше не была загнана в угол — и, поддернув юбку, бросилась бежать, подальше от вращающихся шестерней. — Черт возьми, Савада-тян, да послушай ты меня хотя бы однажды! — Не хочу!Сверхчеловек — анализ бесконечных слоев, Сверхчеловек — трансцендентный синтез.
Тсуна развернулась, выставляя меч вперед. Она уже порядком устала от этого боя и от жуткого стиля, которого Найто придерживался. Все, что она хотела — остановить его перед собой хоть на секунду и срезать уже чертову розу. Но, наверное, она забыла, с кем имеет дело. В последний момент каким-то немыслимым текучим движением Найто увернулся, минуя искрящее острие меча. Тсуна развернулась вслед за ним, клинок в ее руках описал в воздухе оранжевую огненную дугу — и прошел вхолостую, потому что в последнюю секунду Найто перекатом ушел из-под удара. Его меч громко лязгнул о камни, выбивая искры; Найто замер, опираясь на руки и тяжело дыша. Плечи его поднимались и опускались. Скользнув беглым взглядом по его изорванному мундиру и растрепанным волосам, Тсуна сжала меч покрепче и шагнула вперед. Найто выдохся, теперь все казалось проще некуда — просто срезать его розу и закончить эту чертову дуэль. Уже собираясь атаковать, Тсуна вдруг встретилась взглядом с Энмой — и медленно опустила меч. Невеста-Роза стояла, брезгливо подобрав платье, и на ее лице застыло пугающее выражение — азарт пополам с легким ужасом. Яркие губы раздвинулись в улыбке, лишь смутно напоминавшей обычную. — Лонгчемп-кун, тебе не победить. Он медленно приподнялся, оперся на одно колено, дыша все так же тяжело, и теперь Тсуна увидела, что левый рукав его мундира потемнел от крови. — Почему бы тебе не принять благословение от меня? — Энма протянула руку. — Как Дуэлянт, ты имеешь полное на то право. — Черта… с два, — выдохнул Найто и рывком поднялся на ноги. — Мне ничего от тебя не нужно, ведьма!Небесная революция, Композиция существования.
Шестерни с грохотом дернулись, начиная вращаться вразнобой. Грохот заполнил Арену, едва ли не разрывая барабанные перепонки, и из механизма дождем посыпались рыжие искры. И такие же рыжие всполохи заплясали на красноватом лезвии меча. — Думаешь, я не справлюсь сам?Рождение нового вида Или предел человеческих возможностей?
Полотно Арены раздулось и лопнуло с грохотом рвущейся парусины. Из-под него проступали черты механизма еще большего, еще более страшного; по широким, словно парковые аллеи, ремням тек огонь, с шестерней сыпалась земля пополам с ржавчиной. Волнистый красный клинок мерцал все ярче, как спираль в лампочке, искрил и дрожал в волнах разогретого воздуха. Найто поднял глаза — черные от расширенных зрачков, совершенно безумные, — и Тсуна, путаясь в юбке, невольно попятилась. — Найто-кун… — У меня хватит собственных сил… — он взялся за меч обоими руками, отвел его, замахиваясь для низкого и сильного удара. — Мне плевать на то, чем это закончится! Уши Тсуны заложило от воздушной волны: один из ремней с оглушительным визгом оборвался и рухнул к ногам Найто, дробя камни и разбрызгивая оранжевое пламя. Найто шагнул прямо на металлическое полотно, погружаясь в огонь по щиколотку. Запахло паленым.Рождение нового вида Или предел человеческих возможностей?
Доли секунды растянулись для Тсуны в целую вечность. Все происходило ужасно медленно; пламя облизнуло Найто с ног до головы и соскользнуло на лезвие меча, одна из шестеренок механизма медленно накренилась, соскальзывая с оси… Тсуна знала, что ей осталось. Еще раз выставить меч прямо перед собой. Так, чтобы Найто уж точно напоролся на острие. Она почти чувствовала отдачу удара — несомненно, смертельного; почти слышала звук, с которым раскаленный клинок войдет в живое тело — наверное, по самую рукоять. Она знала заранее: Найто не попытается избежать своей участи. Он действительно принял бы такой конец. Каждый, кто выходит на Арену, должен быть готов к любым жертвам во имя выбранной цели — да, Бьякуран? Наиболее вероятное будущее. Пустое будущее! Прогнившее насквозь. Тсуна отшвырнула меч и раскрыла руки крестом. — Вот уж не думал найти здесь тебя, Джессо, — сказал Гокудера. Площадка спортивного зала была идеальным местом для наблюдения за дуэлями — при условии, что у вас есть бинокль, конечно. Под ней, как на ладони, ковром расстилалась вся территория Академии, синевато-зеленая в дымке недавнего дождя, и только Арена держалась наравне. — Едва услышал колокола, как сорвался сюда, — радостно ответил Бьякуран, перегибаясь через парапет. — Зря вы все не особо следите за дуэлями — много интересного пропускаете. — Серьезно? — Я похож на лжеца? -…Ты не поверишь, но это выглядит твоим основным амплуа. Бьякуран пожал плечами. — Как хочешь. Но Тсунаеши-тян там дерется с человеком, который ей дорог, и… проигрывает. Она не очень-то умеет отключаться от эмоций, ты знаешь? — Если бы она это умела, она бы не победила еще в самый первый раз, — фыркнул Гокудера, доставая сигарету и прикуривая. — Это я знаю точно. Он не мог разглядеть детали происходящего на Арене, но зато отлично видел проросший сквозь нее механизм — проржавевший и грязный, нелепый и шаткий, скрипящий даже через метры и метры кристального, начисто промытого ливнем воздуха. — Самое странное изменение Арены, которое я видел. — А так оно обычно и бывает, — ухмыльнулся Бьякуран, не отрываясь от бинокля. — Самые безобидные на вид люди — сущие дьяволы внутри. И наоборот. — Серьезно? — Гокудера задумался на миг, подбирая наиболее нелепый пример: — У тебя сейчас получается, что Хибари в глубине души — трепетное и нежное создание. — Возможно. — И альтруистичное. — Всякое может быть. — Да ты гонишь! Арена дрогнула. Почерневший, прокопченный замок над ней — тоже. Столб ослепительно яркого оранжевого огня взмыл в небо, вонзаясь в ажурные белые башни; Гокудера, ослепленный, прикрыл глаза рукой. До него донесся восхищенный крик Бьякурана: — Это же Принц!.. — Принц?! — Гокудера все еще моргал, пытаясь прийти в себя после вспышки. — Тсунаеши-тян… черт, я всегда в нее верил! — в голосе Бьякурана звучал неподдельный восторг. — Эта сила и этот внешний вид… Она действительно настоящий Принц! Смотри! Он сунул бинокль в руку Гокудере, и тот прильнул к окулярам — скорее автоматически, чем сознательно. На Арене стояла Тсунаеши — с распущенными длинными волосами, искрящимися, как начищенная медь, в белом с золотом мундире, брюках и плаще. А во лбу ее янтарным зигзагом горело пламя. И мир засиял. Меч Небес рассыпался мелкими искрами, и Тсуна оказалась в огненном коконе — теплом, ласковом, пульсирующем в такт с ее сердцем; обручи огня прошли по ее телу, нежными скользящими касаниями сменяя платье на незнакомую форму и короткий плащ. Волосы взметнулись рыжим парусом, голову на мгновение прострелило странно знакомой вспышкой то ли боли, то ли озарения. — Найто, стой!Везде тикают часы, Даже здесь мое сердце бьется…
Он просто отбросил меч. Лезвие сверкнуло в воздухе, брызнуло красными и рыжими искрами и растаяло в прозрачной вспышке — а Найто успел затормозить в каких-то полутора шагах от Тсуны. Все замерло. Он смотрел так, как будто видел ее впервые: широко раскрытыми глазами, с выражением изумленной невинности, и Тсуна больше всего хотела бы коснуться его — напомнить, что она все еще здесь, с ним; но сейчас в ее теле бушевал огонь, послушный и привычный, рвался наружу, требовал совершать невозможное. Мир стал очень цветным, очень выпуклым, более реальным, чем когда-либо, и Тсуна все чувствовала отдельно: тепло пламени, скользящую по коже прохладную ткань, скрежещущий по ушам звук медленно замирающего механизма в центре Арены.Молот отбивает время: Бом, бом, бом, бом!
— Почему?.. — спросил Найто наконец, и, пошатнувшись, рухнул на одно колено. Кровь медленно стекала по его пальцам, окрашивая почерневшую, будто изъеденную коррозией Печать Розы, и капала на плиты. — Потому что я не могу выбрать между тобой и Энмой-тян. За спиной Тсуны раздался душераздирающий скрежет постепенно тормозящего механизма. Найто молчал, опустив голову и глядя в землю. Плечи его слабо подрагивали. — Я не хочу причинять боль никому из вас… я хочу защитить вас, — мягко сказала Тсуна. — Вы мне дороги. Вы оба. Лязгнув в последний раз, шестерни остановились, и на Арену пушистым одеялом опустилась благословенная тишина. Клочья черного дыма и хлопья сажи медленно соскальзывали с башен Замка-В-Небесах и таяли. — Найто?.. — переспросила Тсуна едва слышно. Он медленно снял с мундира дымящуюся, обугленную розу и крепко сжал в кулаке — так, что она рассыпалась в прах.Я, путешественник во времени, открою дверь!
Звон колоколов слился в единый стройный аккорд. В лазарете было светло до рези в глазах, горько и ядовито пахло лекарствами. Тсуна сидела на кушетке, поджав под себя ноги, и смотрела в пол. Врач — коротко стриженая черноволосая девушка с длинной-длинной челкой, — суетливо перекладывала бинты и инструменты, сдавленно ругаясь себе под нос: — Что за люди? У вас вообще мозги есть? Что за идиотская это была идея — драться заточенным оружием, вы что, идиоты? — Ну никто ж не думал, что так выйдет… — пробормотала Тсуна. Она уже успела придумать версию о том, что поединок был на спор, и скормить эту байку врачу; но та все не успокаивалась. — Не думал? Никто не думал?! — врач недовольно поджала губы. — Они дерутся настоящим оружием, но не думают, что оно может ранить! Я восхищена. Она с грохотом закрыла какой-то ящик. — Я оставлю твоего товарища тут на несколько дней. Раны несерьезные, но он потерял много крови. — Х-хорошо, — вздохнула Тсуна. — Я, может, тогда приду завтра?.. — Нет. — П-почему? — Потому. Я что, обязана перед тобой отчитываться? Наверное, у Тсуны было слишком расстроенное лицо, потому что врач вздохнула и с неохотой пояснила: — Да он на вид какой-то совсем пришибленный — мне это не нравится. Я б решила, что вы девчонку не поделили, но ты же?.. — длинная челка скрывала глаза врача, но Тсуна почему-то была уверена, что та сейчас вопросительно приподняла брови. — Мы действительно в определенной степени… — Тсуна запнулась. Они вроде как сражались из-за Невесты-Розы, но как это было выразить так, чтобы не показаться сумасшедшей? — Ну вы даете, — фыркнула врач. — Идиоты, право слово. Она взяла со стола ручку, раскрутила ее в пальцах и швырнула в противоположную стену. От резкого звука Тсуна вздрогнула. — П-простите… — Заткнись и убирайся, — сказала врач таким тоном, как будто вежливо предлагала проследовать на выход. — С тобой-то все в порядке. — Да, но… — начала было Тсуна — и умолкла. Ей оказалось просто нечего сказать. Когда колокола возвестили о конце поединка, она упала на колени рядом с Найто и говорила ему что-то — что-то, что должно было изменить ситуацию, спасти все; но так и не услышала ответа. Найто молчал и в тот момент, и потом, когда, демонстративно игнорируя все попытки помочь, добрел до лазарета и рухнул в дверях. Он как будто выпал из мира вообще, окончательно провалился в собственную пустоту, и самым ужасным для Тсуны было знать, что это она виновата, это она была невнимательной, нечуткой и эгоистичной: слушала бы его чаще, смотрела бы на него пристальнее — может, этой дуэли удалось бы избежать. Мне и впрямь здесь нет места, — подумала она, до боли вцепляясь в кушетку, — я должна уйти далеко-далеко и больше не появляться. Я ничем не лучше Бьякурана. Он манипулировал мной, я манипулировала Найто-куном, и по чьей воле мы делали все это? По воле Невесты-Розы, с этим ее ужасным азартным выражением лица? Или все-таки по воле Края Света, а Энма-тян — просто еще одна послушная марионетка в его руках? Тсуна подняла голову, посмотрела вокруг — на белые стены, на огромную и неуместную мраморную вазу в углу, на узкую дверь в углу кабинета, — а потом перевела взгляд на врача. Та уже сидела и заполняла бумаги, полностью игнорируя наличие в своем кабинете кого-то еще. — И-извините… — выдохнула Тсуна и вдруг спросила совершенно не то, что хотела: — А что там?.. — Там? — врач, на удивление, ее поняла и вопросительно ткнула пальцем в дверь в углу. — Там кое-кто валяется, — она пожала плечами. — В тяжелом состоянии. — Ясно, — прошептала Тсуна. Поводов задержаться еще она не нашла, поэтому поднялась с кушетки и подошла к двери в коридор. — Спасибо вам. Кстати, мы с вами никогда раньше не могли встречаться?.. — Я? С тобой? Пф-ф, я не имею привычки знакомиться с идиотками. Тсуна фыркнула и вышла, прикрыв за собой дверь. Врач и впрямь на мгновение показалась ей знакомой — совсем ненадолго, как будто ставший уже привычным туман в голове на секунду развеялся, и сквозь его клочья промелькнуло краткое и яркое воспоминание. Но, если подумать, круг общения Тсуны никогда не выходил за пределы «семья, класс и Бьякуран». — Показалось… — Что? — спросил кто-то за ее спиной. — Что тебе показалось? Тсуна обернулась и увидела худого до невозможности парня в форме Академии. Его длинные темно-синие волосы свободно лежали на плечах, блестя в холодном свете ламп, и через распахнутый ворот пиджака виднелись ключицы, тонкие и хрупкие, как осколки льда. — Н-нет, — слегка заикаясь, ответила Тсуна. — Все в порядке. Я… перепутала. Незнакомец улыбнулся печально и светло. — Не вини себя ни в чем, пожалуйста, — сказал он. — Откуда вы… — Тсуна запнулась и тут же поправилась, — почему вы думаете, что я себя в чем-то виню? — У тебя это на лице написано, — парень развел руки в стороны. — Во-от такими буквами. — Ну… — Вот я и говорю: не бери все на себя. В любой беде виноваты обе стороны. Ты не обязана оглядываться на тех, кто пытается тянуть тебя вниз. — Не смей так говорить о моих друзьях! — вскричала Тсуна и осеклась, потому что парень посмотрел на нее с коварной ухмылкой и перебил: — Подумай об этом на досуге, хорошо, Савада Тсунаеши-кун? Тсуна моргнула растерянно, а когда открыла глаза, шаги незнакомца уже звучали в отдалении. Ее щека горела от случайного, по-братски ласкового прикосновения холодных пальцев. — Меньше всего я, конечно, ожидал такого исхода, — усмехнулся Мукуро, проводя ногтями по оконному стеклу. Мерзкий скрип ввинтился Хром в уши, но она не сказала ни слова — только поморщилась. — Извините, Мукуро-сама. — Почему извиняешься? — он живо обернулся, так, что роскошные синие волосы хлестнули его по плечам. — Разве тебе не интересен такой исход? — Он не приблизил нас к революции. — Но он восхитителен. Теперь у нас есть два наивных и благородных Дуэлянта. Оба с разбитым сердцем и оба настолько безумны, что отказались от оружия в решающий момент… Как ты думаешь, что из этого выйдет? — Они не смогут победить, ведь верно? — подобралась Хром. — «Благородные принцы» всегда умирают в конце. Или сходят с ума. В этом мире… — В этом мире слишком много тьмы, чтобы они нашли в нем дорогу и осветили ее, — Мукуро усмехнулся и снова царапнул стекло. — Но смотреть, как они отдают все свои силы, все свое пламя — всегда забавно. Он подошел к матовой стеклянной двери палаты, положил ладонь на ручку — и отдернул, будто обжегшись. — А хочешь, я совершу маленькое чудо? — прошептал он вкрадчиво. — Этот парень простой, как котенок. Я могу убить его одной фразой, могу спасти — как решишь, милая Хром? Она посмотрела на него широко открытыми ясными глазами. -…Я думаю, что решать должны вы. — Да? — Мукуро скептически приподнял бровь. — Ну ладно, — он приник к двери и сказал достаточно громко, чтобы его было слышно внутри палаты: — Эй, послушай меня. Хром переступила с ноги на ногу, сложила руки на груди, внимая. — Интересно, тебе сейчас тоже кажется, что твоя жизнь закончилась? Что ты безнадежно отвергнут этим местом и этим миром, и тебе некуда вернуться? — Мукуро закрыл глаза и хищно усмехнулся. — Не хочешь — не отвечай. Я и так знаю, что ты точно это чувствуешь. Потому что когда-то давно я… чувствовал то же самое. Его рука медленно соскользнула по матовому стеклу, оставляя едва заметный запотевший след. — Если уж ты отдаешь свое сердце человеку, для которого на первом месте чудо, вечность и революция… ты должен научиться делить его с этими «высокими идеалами», или тебе придется уйти. Но ты ведь не сможешь? И ты ведь не в состоянии позволить ей шагнуть в пропасть просто так? Участь принца всегда незавидна. У Невесты-Розы длинные и острые шипы, они вонзаются глубоко. — Мукуро-сама, — выдохнула Хром, делая шаг вперед, но он остановил ее жестом: — Я тоже когда-то был таким, как ты. Как и ты, я пытался изменить судьбу человека, который шел вперед и вверх, вопреки всему. И знаешь что? У меня ничего не вышло, и я опустил руки, хотя мог бы попытаться прийти к финишу вместе с ним. Тут такое дело: либо ты делаешь это, либо твоя роль в этой истории заканчивается. Смотри, не повтори мою ошибку. Я не угнался за «принцем», и теперь… ничего из нас путного не выйдет. Он умолк и прислушался; с той стороны дверей не раздалось в ответ ни звука. Хром бесшумно приблизилась и положила руки ему на плечи: — Достаточно, Мукуро-сама. Будет лучше, если вы вернетесь в постель. — Нет, милая Хром, — сказал он нетерпеливо, отшатываясь от двери. — Нет. Принеси мне мою одежду, пожалуйста. Я возвращаюсь. — Мукуро-сама!.. — Милая Хром, послушай, я устал ждать. — Здравствуйте, это центр психологической помощи «Шестой путь». Чем могу помочь? — «Шестой путь»?.. Здравствуйте. Я… мне попался ваш номер. Я решил позвонить. — Значит, у вас есть проблема, которая требует немедленного решения? — Да! Я задыхаюсь. Это давит на меня! — И что же? — Этот человек… — Кто? — Он, он… как навязчивая идея или галлюцинация. Мне кажется, пока я не перестану думать о нем, мне не станет легче. — Но почему он так действует на вас? — Мои чувства к нему — все, что у меня осталось. Они. И еще кольцо. Я больше никогда не ощущал ничего подобного. Как полет, как… нечто сияющее… — И почему же вы утратили это? — Он ушел. Не знаю, где он сейчас. Тогда мне казалось, что моя жизнь закончена — но никто этого даже не заметил, почти никто… -…почему? — Почему ушел или почему никто не заметил? Все из-за меня, наверное. Я ненавижу признавать свои ошибки, но наедине с собой я же имею право это сделать? — Конечно. — Если бы я мог, я бы хотя бы попытался… Хотя нет, о чем это я. Я никогда не смогу объяснить, что я чувствую. Я слишком боюсь насмешки или неприятия, настолько, что предпочитаю держать всех в страхе. И кто я после этого? — Вы не хотите попытаться донести все-таки свои чувства до адресата? Хоть как-то? — Как? По-вашему, есть что-то, что может мне помочь? Может быть, вы скажете что-то про «чудо» или «вечность»? Спасибо. Я уже наслушался про это. На деле это не помогло ни мне, ни… ему. — Думаете? — Уверен. Как я могу совершить чудо, если я не способен объясниться даже нормальными человеческими словами? — В таком случае мне больше нечего вам сказать. — В смысле?! — Для вас нет проторенных путей. Вы найдете свой путь сами, так или иначе… Но без моей помощи. — Подождите!.. — Прощайте. Короткие гудкиЖила-была маленькая принцесса, и однажды она пожелала, чтобы час разлуки с ее возлюбленным никогда не настал. Но в конце концов, она все равно…