Юная революционерка Тсуна: сказка о Принце

Врач подняла голову от документов и, сощурив уставшие глаза, посмотрела на лампу. Абажур светился мягким янтарным светом, неуместным в стерильном белом пространстве медпункта. В нем металась бледная тень, то становясь длинней и шире, то сжимаясь в размытую кляксу - какая-то мошка пыталась добраться до огня. Идиотка. Устремилась к чему-то сияющему, даже не проверив, чем оно является на самом деле. Врач тихо положила ручку на стол - строго параллельно листу бумаги, - и зажмурилась. Под веками плясали темно-оранжевые искры. Тихо скрипнула за спиной дверь. - Работаете? - послышался шепот. - Уже заканчиваю. Раздался шорох; потом на плечи легли маленькие, легкие руки. Тонкие, как птичьи лапки. - Откройте глаза, Пантера-сан. Не время спать. Хром вся была маленькой и тонкой. А еще горячей. Очень горячей. Ее голый живот жег спину даже сквозь платье и халат. - Не жар ли у тебя часом?.. - спросила Пантера. Потом мотнула головой, окончательно просыпаясь; надо же, и впрямь чуть не уснула. Не могла она чувствовать ничего особенного - между ней и Хром была еще спинка стула. - Грезите наяву? - Хром уселась на край стола, слегка расставив ноги. Видавшая виды, потрепанная по краям зеленая юбка полукругом легла на разбросанные документы. Моргнув, Пантера откинула волосы с лица и подняла голову. Форма Академии была Хром велика; а эта, наоборот - мала. Пиджак не доставал до талии, и между ним и поясом юбки мельтешила белая полоска живота. - Я сама сняла бинты, - сказала Хром, как будто извиняясь. - Проснулась сейчас - и поняла, что они мне больше не нужны. - Подумать только, - вздохнула Пантера. - Куда ж ты так спешишь? Единственный глаз Хром мечтательно затуманился. - Думаю, я... спешу навстречу Мукуро-сама. Он наверняка уже ждет меня, Пантера-сан. Наверняка! - Ну что ж, - ответила Пантера и улыбнулась, - значит, тебе пора. Хром кивнула и спрыгнула со стола. Каблуки ее сапог легонько цокнули о кафельный пол. - Спасибо вам, Пантера-сан! - выпрямившись, она поправила на худых угловатых плечах лямки рюкзака. Сделала несколько шагов к дверям, а потом обернулась: - А вы? - Я? - переспросила Пантера и обернулась посмотреть на свой стол. Тень под абажуром куда-то исчезла; наверное, глупая мошкара наконец-то сожгла себе крылья. - У меня еще есть причины оставаться здесь... Хром склонила голову набок. - Тогда удачи. - Это тебе нужна удача, - пожала плечами Пантера. - Внешний мир куда как сложнее Академии. - Ничего, - твердо ответила Хром. - Я родилась именно в нем. Справлюсь. Она вышла, чеканя шаги по кафелю - цок-цок, цок-цок. Как будто в коридоре развернулась очередная дуэль. Пантера замерла, глядя на дверь - белую, чистую, аккуратную, в разводах легкой резьбы, - а потом на нее накатило; она вцепилась руками в подлокотник и сжала зубы так крепко, что заболела даже шея. Прохладный ночной ветер хлынул в приоткрытое окно и принес с собой сладковатый и прогорклый дух вянущих роз. Пружина внутри наконец-то с грохотом развернулась, Пантеру ударило в самое сердце и выбросило из смиренного ожидания, из кресла, из комнаты. Каждый ее шаг в коридоре дробился и множился на разноголосые отражения, и звучало это так, как будто за ней гнался целый полк. - Хром! - выкрикнула она, выбегая на порог больничного крыла. Ночная Академия раскрылась перед ней, как сложная головоломка, залитая чернилами - фигурные крыши, витой металл мостов и переходов, изломанные прорези высоких окон. - Хром! И тишина. Аллея перед больничным крылом была пуста, сколько ни вглядывайся. Трепетали и трещали огни фонарей, разбрасывая кругом себя неровные, живые пятна света и тени. Метались вокруг плафонов мошки и бабочки. Где-то высоко, в кронах деревьев, тоскливо вскрикнула птица. - Куда же ты так спешила? - спросила Пантера в пустоту. И закричала опять - "Хром!" - и еще раз, и еще раз, до рези в глазах всматриваясь в конец аллеи. В какой-то момент ей показалось, что там, в очередном пятне света, мелькнула маленькая фигурка в зеленой форме. Но она прекрасно знала, что это был всего лишь обман зрения. - Откуда у тебя эти шрамы? - спросил Найто чуть позже. Тсуна приподнялась на локтях и попыталась заглянуть себе за спину. - Какие именно? Вместо ответа Найто провел по ним пальцем. На спине Тсуны как будто кто-то расписался - поставил огромный икс или даже, чем черт не шутит, римскую десятку. Два широких шрама тянулись от талии до плеч, пересекаясь где-то в середине хребта. Что вообще могло оставить такой след? - А, это, - Тсуна быстро перевернулась на спину и скрестила руки на груди. От света лампы ее нагое тело казалось оранжевым и дымчатым, как непрозрачный янтарь. - Это я пару лет назад так удачно упала. С велосипеда. - Ну ты конечно мда, - фыркнул Найто. - Бьякуран говорил, что меня нельзя выпускать из дома без охраны. - Опять Бьякуран? Полуприкрыв глаза, Тсуна улыбнулась: - Знаешь, я... стала думать последнее время... это все было так давно, верно? Два года - это много... Найто захотелось закрыть ей рот - что он и сделал. Тсуна прильнула к нему, обняла его за шею и, уворачиваясь от очередного поцелуя, сказала коротко: - Извини. Когда она наклонялась над ним, маленькая и осыпанная блестящими золотом, длинными своими волосами, ее глаза скрывались в тени и становились темными, как густая старая смола. Что-то в ней было не так, неправильно; все осталось на месте, даже ее тихое помешательство на Бьякуране - но в то же время что-то переменилось. Найто никак не мог понять, что. Он даже не заметил, как это произошло. Возможно, тогда, когда ему было совсем не до того; это было бы очень в духе Академии - подловить его в минуту слабости. - Эй, вернись на землю, - Тсуна легонько дернула его за прядь волос. - О чем ты так задумался, а? Найто посмотрел на нее, размышляя, как бы объяснить - а Тсуна смотрела на него, слегка щурясь, и как будто светилась изнутри. Ладно, не нужно ей вспоминать об Академии и всей этой чертовщине, - решил он. Хотя бы временно. - О способах проникнуть в общежитие в... - он задумался. - Сколько сейчас времени? - Хороший вопрос, - Тсуна завозилась, что-то разыскивая. - Он как-то связан с вопросом о том, где находится мой телефон. Местонахождение своего Найто примерно знал, но чтобы до него дотянуться, надо было отпустить Тсуну и слезть с кровати. Этот момент как-то иррационально хотелось оттянуть подальше. - Ладно, давай считать, что сейчас два часа. - А реальное время тебе, значит, не нужно? - фыркнула Тсуна и попыталась встать. Найто схватил ее за руку и дернул на себя. - Час или два разницы ничего не изменят. Все равно уже ночь. - Я не думала, что ты... останешься здесь, - сбивчиво пробормотала Тсуна. - Вообще ничего такого не предполагала. Я... - она вздохнула и закрыла лицо руками: - Зачем я оправдываюсь? Найто сел и осторожно обнял ее за плечи, провел ладонями по расчерченной шрамами узкой спине. Тсуна вздрогнула. - Это все потому, что я вообще не хочу тебя отпускать, - вздохнула она. Ну и не отпускай, подумал Найто, что тебе стоит. Кто тут решает, я или ты? По-моему, ответ очевиден. - Но Энма-тян куда-то запропала. Я... не хотела бы... - Тсуна запнулась. - Ну, я была бы не рада, если бы я пришла и застала какое-то безобразие. Найто едва не сказал что-то вроде "она же Невеста-Роза, какая ей разница?", но вовремя прикусил язык - вспомнил человека, разговаривавшего с ним через дверь в медпункте. Как же это звучало? "Научись делить ее с ее высокими идеалами?" - Хорошо, что с ней ты, - выдал он наконец. Тсуна посмотрела на него изумленно, как будто он заговорил на китайском: - Т-ты чего это? - Что-то не так? - спросил Найто, чувствуя себя совсем дураком, и впервые подумал о том, что если перейдет границы - Тсуна запросто может выгнать его и никогда больше к себе не подпустить. Проклятье. Когда он подумал об этом, ему стало страшновато. Испортить так все... это было бы слишком даже для него. - Извини, - торопливо пробормотал он, даже не дождавшись ответа. - Разве я не перегибал раньше палку, когда говорил, что ты не должна заботиться о Ко-тян? То есть... я... если подумать, что она тоже человек... я и кто-то еще из Дуэлянтов - никто бы не задумался о том, что она чувствует, а? Вместо ответа Тсуна его поцеловала, и все, что он мог бы еще сказать идиотского, вылетело у него из головы. - Я никогда не просила, чтобы со мной всегда соглашались, - вздохнула она и положила руки Найто себе на плечи. Он не удержался и соскользнул ладонями ниже; Тсуна слегка наклонила голову набок и ободряюще улыбнулась. Ее сердце билось быстро и взволнованно, глаза блестели; и что самое главное - не то чтобы она так уж сильно нравилась Найто внешне, но сейчас он мог бы смотреть на нее вечно. - Хорошо, - ответил он. - Если так, то я не буду соглашаться нарочно. Не буду соглашаться, пока... пока ты не попросишь, понимаешь? Вместо ответа Тсуна раскинулась под ним, касаясь коленями его бедер, рассеянно гладя его ладонями по плечам. Ее полураскрытые, припухшие от поцелуев губы дрожали. - Я буду просить, - выдохнула она. - Очень громко просить. А ты не соглашайся. До утра было еще далеко, но воздух уже посветлел и стал лиловым, как разбавленные чернила. В коридоре общежития царил полумрак, разбавленный еще живыми лампами дневного света под потолком. Корпус казался странно запустелым - Найто не видел всей этой пыли и ободранных стен, когда пришел сюда вечером; но сейчас, в неверном мерцании лампы, это все бросалось в глаза не хуже Тсуниных шрамов. Тсуна - со своими бесконечными гладкими волосами и низким голосом, - осталась за одной из бесчисленных обшарпанных дверей. Если конкретно, то седьмой. Тело все еще ликовало - от нее! - и мысли слегка путались; Найто находился в приподнято-благодушном настроении, смотрел вокруг и как будто видел все впервые. На какой-то миг он даже ощутил благодарность к мертвому зданию, к тишине и запустению. Позвала бы Тсуна к себе кого-нибудь, если бы была здесь не одна? Под потолком что-то резко загудело. Найто обернулся. Одна из ламп мерцала и завывала, и в ее неверном свете смазывались и очертания дверей, и дальний конец коридора. Все общежития Академии строились по одному плану, так что в конце этажа должно было находиться окно; но сейчас Найто почудилось, что оно потерялось в мутной полупрозрачной дымке, изредка озаряемой красными вспышками. Найто тряхнул головой, пытаясь стряхнуть наваждение, но оно никуда не делось. Издалека донесся приближающийся шум поезда. Загудела еще одна лампа. Найто обернулся. Он сделал это скорее инстинктивно, потому что уловил какое-то смутное движение за спиной; что-то полузабытое, вбитое в рефлексы, сработало в его теле раньше, чем он успел осознать. Как будто внутри щелкнуло, переключаясь, реле, и его звук разнесся эхом по коридору, дробясь на тысячи отдельных громких ударов. Двери комнат распахнулись все одновременно, и в здание ворвался ветер. Он занес и разметал по полу лепестки роз - неистребимую беду Академии с ее цветочными садами. Он разметал по всему коридору клочья тумана. Он взметнул платье Невесты-Розы так высоко, что Найто увидел ее белые, как сахар, бедра. - Что ты тут де... - начал было Найто и тут же осекся. - Разве ты... Энма склонила голову набок и приложила палец к губам. От следующего ее глубокого вдоха облегающий лиф затрещал по швам. Шум поезда где-то вдалеке усилился; вместе с очередным порывом ветра до Найто донесся протяжный тоскливый гудок. - Почему ты в этом платье, - наконец сформулировал Найто. Это было важнее всего. Энма могла вернуться раньше или позже, они могли пересечься или нет; но она пришла в платье, которое использовалось только для дуэлей. Откуда бы оно ни бралось. Найто почему-то припомнил, что так и не увидел, как Энма поднимается на Арену. К его приходу она уже была там - в своей обычной позе, сложив руки поверх трепещущей на ветру юбки. Позади, в дальнем конце коридора, снова что-то сверкнуло, на секунду платье и тело Невесты стали алыми, как розы Арены - и исчезли. Найто обернулся и успел увидеть, как мелькнул в густеющем тумане светлый подол. - Стой! - бездумно выкрикнул он и бросился вдогонку. Вместе с ним в молочную муть ворвался ветер, разрывая ее в мелкие клочья. Под ногами откуда-то возникла лестница; Найто побежал вверх, перепрыгивая через две ступеньки. В ответ на каждый его шаг раздавался длинный, гулкий стон металла. Где-то на два пролета выше, в легком как тюль тумане вновь мелькнула фигурка Энмы. - Ко-тян! - заорал Найто. Его голос раскатился звоном и громом, отзываясь в каждой ступени; лестница зашаталась. Словно танцовщица, Энма одним легким прыжком перелетела через перила, шмыгнула в очередной коридор. Найто влетел туда вслед за ней. "СТОП" - гласили знаки на дверях. Найто окинул их блуждающим взглядом и даже не притормозил. Ветер остался где-то за его спиной - потерялся в бесчисленных пролетах железной лестницы, - но от каждого шага что-то в недрах здания содрогалось, и двери комнат распахивались одна за другой. Что-то скрипело, гремело и лязгало; на глазах у Найто штукатурка сползала со стен, обнажая остро пахнущий машинным маслом металл. Пол дребезжал в такт перестуку колес далекого поезда. Где-то далеко снова взвыл гудок, и общежитие взвыло вместе с ним и раскрылось. Кто-то бесконечно долго - возможно, целую вечность, - наблюдал за розами. За тем, как разворачиваются их бутоны. За тем, как они вянут и роняют лепестки. Возможно, он делал наброски - много набросков, - а потом превратил их в чертежи. Стены, двери, пол и потолок здания развернулись, подобно розе. Найто оказался на самом верху. Арена все еще жила и дышала. Скрипела частями, отряхивала остатки штукатурки, прорастала сотнями и тысячами розовых кустов. Найто в ее центре тоже дышал; тяжело и надсадно, прижимая ладони к бешено колотящемуся сердцу. Дыхание Невесты-Розы оставалось таким безусильным, как будто она все это время просидела в ожидании. Ее тело было мягким; ее платье хрустело, как обертка рождественского подарка - особым, сладким хрустом, напоминающим об ожидании и предвкушении. Найто повернулся, приподнимаясь на руках, и увидел ее задравшуюся едва ли не до пояса юбку, разметавшиеся, запутавшиеся в ветвях розовых кустов волосы, атласный блеск лифа на высоких острых грудях. Энма улыбалась бессмысленно и светло - не осознающая ни свой характер, ни свою суть, как романтическая прекрасная дикарка, - блестела глазами, сжимала в пальцах пушистые цветы и колючие стебли. Она лежала, раскинув руки и ноги, белея, как чистый лист бумаги, как едва развернувшийся бутон; она пахла, как розы вокруг, и выглядела сладкой, как цветочный мед. Нельзя было сделать более откровенного предложения. Не понимая, что делает, не прогнав еще наваждение преследования, Найто опустился к ней и провел языком по ее шее. Энма прерывисто, со стоном выдохнула и сжалась, как механизм ловушки - сжала его плечи в объятьях, скрестила щиколотки у него за спиной. В прорехах прохладной и гладкой ткани ее тело оборачивалось теплом и бархатом, сочилось под пальцами медом и жгучей прозрачной росой. Найто схватил Энму за аксельбант, начинавшийся у ворота платья, и приподнял. Она покорно выгнулась, продолжая улыбаться; но взгляд ее был устремлен куда-то мимо Найто, поверх его плеча. А потом воздух вздрогнул и вспыхнул ядовитым белым огнем. Платье Невесты-Розы опустело и осело на землю. Щурясь от яркого света, Найто потянул ткань на себя - и она расползлась в его руках на отдельные нити. - Ко-тян! - воскликнул он, оборачиваясь. Она стояла позади, совершенно голая, и сжимала в руках смутно знакомый Найто черный изогнутый меч. Волосы ее струились по плечам, по груди, распушившись карминовым облаком, и где-то во взлохмаченной челке запутался росчерк красного огня. Найто поднялся на ноги, отряхиваясь от лепестков и измятых листьев, и охнул: в груди внезапно разверзлась трещина, глубокая и пустая. Запрокинув голову, он увидел прямо над своей головой белую громаду Замка-В-Небесах. Каждая остроконечная вычурная башенка горела множеством огромных прожекторов, и каждый луч был направлен вниз. На Арену. В самый ее центр. Энма размахнулась и швырнула меч куда-то в сторону - он рассыпал множество разнонаправленных смутных теней и вылетел за пределы освещенного пространства. - Доброй ночи, - сказал кто-то в мегафон. - Отличные декорации для начала последнего акта, не так ли? Найто оглянулся, и множество его теней двинулось вместе с ним, раскладываясь во многолучевую звезду. Прожектора мигнули, откуда-то донесся визг тормозов, и на Арену ворвалась ярко-синяя гоночная машина. Из-под ее колес брызнула земля вперемешку с ошметками цветов; Найто невольно прикрылся рукой. Человек за рулем ослепительно улыбнулся и отложил мегафон на соседнее сиденье. - Ты согласен со мной, о неудавшийся Принц? - Ты! - Да-да, - усмехнулся тот, выходя из машины. - Край Света собственной персоной. Цветов не надо. - У тебя их и так достаточно, да? - Ага, - легкомысленно кивнул Край Света. - Все именно так. Но что за тон, Лонгчемп? Может, проявишь хоть немного уважения? - С чего бы это? - спросил Найто, вздергивая подбородок. Край Света щелкнул пальцами, и Энма, неподвижно стоявшая все это время, ожила. Она развернулась к Найто, как кукла, и подошла совсем близко, так, что он увидел линию старого шрама на ее переносице. - Ко-тян... - пробормотал Найто. Она улыбнулась и поцеловала его. Свет снова мигнул - и сменился с белого на красный. Потом снова на белый. У Найто закружилась голова, он попытался отодрать от себя Энму, но она сжала его плечи пальцами и замерла, тяжелая и неподвижная, как Башня студсовета. - Я думал, тебе нравится получать ответы на свои вопросы, - сказал Край Света и поправил манжету своего щегольского белого мундира. "Это не ответ, - хотел закричать Найто, но мед и роса вливались ему в горло, как ядовитый туман. - Это... еще одна ложь, верно? Этого не может быть!" Энма наконец отстранилась, и он тут же согнулся пополам, прижимая руку к груди. Бездонная трещина внутри стала чуть шире; как будто исчезло какое-то зубчатое колесо, и теперь все соседние работали вхолостую. - Больно? - спросил Край Света почти участливо. Найто отрицательно покачал головой. Ему было только пусто. У него отняли что-то важное, и он даже не понял, что. - Люди свыкаются со своими гробами, - Край Света пожал плечами. - Каково тебе без этого? Без твоей гордыни и упрямства? Без неоправданных ожиданий и тщетных надежд? Он изящно присел на капот машины и развел руками. - Чувствуешь себя обманутым? - Ты... - прошептал Найто, расстегивая ворот мундира. Дышать стало трудно, как будто все розы Арены навалились на него разом. - Ты... - Я хочу рассказать тебе одну историю. Знаешь ли ты сказку о Принце и Ведьме? - Нет, - выдохнул Найто спустя целую вечность. Край Света улыбнулся и повел плечами в легкомысленном, насмешливом жесте - дескать, пустяк. Забавная байка, не более того. - Очень короткая и грустная история. Жил-был прекрасный Принц, который нес всем добро и справедливость. И жила-была его... названая сестра. И заодно возлюбленная. И все у них было хорошо, пока однажды Принц не понял: когда он убивает чудовище, на смену ему приходит десять новых. А для некоторых и он сам стал чудовищем. - К чему ты ведешь? - спросил Найто. Что-то в его груди жалобно щелкнуло, лязгнуло, и пустота стала еще немного больше. - К тому, что он впал в отчаяние, - сказал Край Света. - А так как он был жалок, а его стремление нести добро было всего лишь стремлением получать похвалу и обожание... он потерял уверенность в себе очень быстро. Его возлюбленная пыталась ему помочь, но сделала только хуже. И тогда она просто спрятала его от всего мира. Чтобы, так сказать, больше никто не смог сделать ему еще больнее. Он оперся на руки и запрокинул голову, глядя вверх, на слепящий прожекторами Замок. - Мир лишился света, и весь его гнев обрушился на эту женщину. Люди пришли и потребовали вернуть им Принца... но Ведьма им отказала. И тогда каждый из них вынул из ножен меч и вонзил его в нее. И каждый произнес над ней проклятие. Она утратила все, что у нее было - имя, честь, свободу... и своего возлюбленного брата. Потому что скрыла его и от себя в том числе. - И никому не попыталась объяснить? - спросил Найто насмешливо. - Что-то мне это напоминает. - Она думала, что никто и никогда ее не поймет, и приняла свое наказание с достоинством. Говорят, что она мучается до сих пор - не так-то просто вытащить из себя каждый из восьми триллионов мечей. Впрочем, она и не пытается. Она ждет, когда это сделает кто-то другой. Такова уж природа Принцесс и Ведьм: они молчат и хотят, чтобы их молчание было истолковано правильно, - Край Света засмеялся: - А Принцы хотят, чтобы их любили. Плевать, чего это будет стоить. Никого не напоминает? - Нет, - сказал Найто. - Каково тебе теперь говорить Саваде Тсунаеши, что ты считаешь ее поступки правильными? Тебе нравится? Ничего не болит? - Нет. - Тогда, наверное, тебе будет интересно узнать, на что ты ее обрек. Знаешь, чем по-настоящему закончилась сказка? - Нет. Улыбнувшись, Край Света шутливо погрозил пальцем. - Эй-эй, не строй из себя мистера безразличие. Все кончилось тем, что все они остались ждать. Ведьма... сила Принца... Принц. Люди. Их разбитые надежды и неисполненные желания. Найто вздохнул и опустился на землю. Пустота внутри становилась все больше, в ушах что-то еле различимо гудело - как будто где-то далеко пел огромный хор. - Мир очень сердит на Принца, - безмятежно сказал Край Света. - Он очень ждет его возвращения... и вовсе не чтобы сказать ему "спасибо". Люди живут во тьме, веря в свет, в чудо, в силу, способную изменить мир - но если она явится... Гул стал громче, и Найто понял, что это вовсе не кровь шумит в ушах. Гудело что-то постороннее, и оно приближалось. - ...Как ты думаешь, будут ли рады свету дети, привыкшие к темноте? Лязгнула, вылетая, очередная шестеренка. Найто оттянул ворот футболки и втянул воздух сквозь зубы. - Савада-тян сильная. Она справится. - Ты даже не знаешь, с чем именно она столкнется, - вздохнул Край Света. - Вся боль мира, все проклятия, павшие на ведьму. Ты хотел, чтобы она получила силу, способную изменить мир, да? Ты хотел, чтобы она была счастлива? Он поднялся с капота и раскинул руки. - Так посмотри же, что ждет Принца! Арена вздрогнула. Взметнулись вверх лепестки роз. Гул приближался и ширился, и чем громче он звучал, тем сильнее дрожала земля под ногами, и тем чаще Найто казалось, что он слышит отдельные голоса. "Предатель..."

"Мы брошены..."

"...во тьме..."

"Кто поможет нам?"

"Кто защитит нас?"

Край Света громко расхохотался. Его лицо, холеное узкое лицо всеобщего любимца, треснуло напополам в безумной улыбке. - Вы так жалки! - прокричал он. - Вы так хотите всеобщей любви и одобрения - и готовы на все, чтобы ее получить! Вы зажимаете уши, чтобы не слышать эти голоса! Вы идете на них, как мотыльки летят на свет, не умея ни защититься, ни подчинить себе это! "...ведьма..."

"....ведьма..."

"...проклятая ведьма!"

"Будь проклята!"

"Мучайся вечно!"

- Как же я вас презираю!

"Умри!!"

- Ты сумасшедший, - сказал Найто. Край Света уставился на него горящими глазами: - А ты? Кто ты? Ты подставил ее, не так ли? Ты с ней переспал и вдруг понял, что тебе не так-то и хочется менять мир, да? - Я... - Найто запнулся. - Мне сказали, что если я буду ее останавливать... - Ты потеряешь ее, - торжествующе улыбнулся Край Света. - Но в результате ты все равно ее потеряешь. Тебе нравится быть жертвой, Лонгчемп? Тебе нравится?

"Предатель!"

"Бросил!"

"Бросил нас всех!"

"...больно..."

"Кто нас спасет?" - Савада Тсунаеши получит все, что причитается Принцу, и не выдержит этого. А ты? Что будешь делать ты? "Виновна?"

"Виновна?"

"Виновна!"

"Будь проклята!"

"Страдай вечно!"

"Умри!" За спиной Найто раздался почти неслышный всхлип. Он обернулся и увидел Энму - она таращилась куда-то в небо, и губы ее дрожали. - В... вин... - она заикалась и никак не могла закончить слово. "Виновна!" - грянул хор. Энма содрогнулась всем телом, как будто каждый голос вонзался в нее. Свет снова мигнул, ненадолго сменился на красный, и на секунду Найто показалось, что вместо силуэта Энмы он видит что-то бесформенное, разорванное на куски тысячей длинных игл. - Край Света... - пробормотал он, - ты что, решил загрести жар чужими руками? Механизм внутри содрогнулся и начал рассыпаться. Трещина в центре груди ширилась и ширилась, края ее крошились, но Найто вдруг стало спокойно и легко, как никогда прежде; мир сузился до освещенного круга и стоящего напротив человека - человека, который знал все с самого начала. - Не можешь остановить - подчини. Не можешь управлять - убей. - Найто улыбнулся, чувствуя, как звон и лязг беспорядочно вращающихся шестерней сплетаются в единый ритм. - Меня тоже этому учили. "Как жаль, что у меня нет меча," - подумал он и вдруг вспомнил, что никогда не любил холодное оружие. Зато хорошо стрелял. Почему-то, оказавшись в Академии, он напрочь забыл об этом. Звон на мгновение заглушил все - шум ветра, многоголосые проклятия. Найто качнулся с носков на пятки, сжал руки в кулаки; все мысли и сомнения вспыхнули, сплавились воедино и швырнули его вперед. До Края Света было каких-то двадцать шагов, не больше; каждый из них отдавался внутри ударом колокола и выбивал из механизма еще одну деталь. Надеюсь, я успею, подумал Найто, замахиваясь. Надеюсь, я не рассыплюсь раньше, чем достану его. Край Света отшатнулся, глаза его распахнулись в изумлении, и в них отразился злой оранжевый свет. "Все как-то не так, неправильно... ...я хочу перестать это чувствовать." Твой мир разбит; дай, я сплавлю его во что-нибудь цельное. И на последнем шаге, за мгновение за удара, тело обратилось в свинец. Позвоночник безмолвно взвыл от немыслимой тяжести, кости затрещали; Найто отчаянно рванулся вперед, но его пальцы разжались, и пламя на них погасло. Стиснув зубы, он с усилием обернулся. Козато Энма стояла, воздев к небу руки, закованные в металлические перчатки. В воздухе постепенно набухали ленты красных пламенных букв, и когда Энма сжала кулаки, пустота в груди Найто превратилась в черную дыру - и безмолвно сожрала сама себя. - Ты... - прохрипел он, падая на колени. У него осталось столько вопросов - и так мало времени; а еще ему стало так ужасно жаль Тсуну, которая ничего, совсем ничего не знала. - Ты... но ведь Савада-тян... Академия разверзлась, как пропасть, развернулась, как залитый кровью алтарь, опутанный цепями из чистого золота; каждая цепь тянулась к кому-то важному, к какому-то ослепительному воспоминанию. Найто запрокинул голову - и небо встретило его холодным блеском множества клинков. "Виновна?"

"Виновна?"

"Виновна?"

"Виновен?"

"Виновен?"

"Виновен?"

- Да, - сказал он одними губами - и опустел, и сложился сам в себя, как сломанная головоломка. Небо ворвалось в его грудь, разметало звонкие дощечки ребер, заполнило пустоту до краев и рассекло ее на восемь триллионов частей. Тсуну разбудил шум работающего душа. Некоторое время она лежала, бессмысленно таращась в потолок - вернее, во второй ярус кровати. Потом пошевелилась и сразу же застонала сквозь зубы - рана отозвалась саднящей резкой болью. И как же мне пришло в голову уснуть на спине, мысленно посетовала Тсуна. Прислушалась: в душе определенно кто-то был. - Энма-тян? - позвала она и тут же сообразила, что за водой ее не слышно. Пришлось сползать с кровати, шипя от боли в запекшейся ране, и тащиться в ванную. - Энма-тян, - повторила Тсуна, открывая дверь. - Ты уже вернулась? Эн... Энма громко, с присвистом всхлипнула. Шмыгнула носом. - Тсуна-сама, - прошептала она, поднимая покрасневшие от слез глаза и утираясь кулаком. Тсуна всплеснула руками: - Ох, Энма-тян! Что случилось? - Н... ничего, - та снова звучно всхлипнула. - То есть... - Чего ж ты тогда плачешь? - спросила Тсуна, опускаясь рядом с ней. Брюки тотчас же промокли - на полу было столько воды, будто Энма опрокинула целое ведро. - Если бы я сказала вам, вы бы меня прогнали... - Да почему ты так думаешь, - Тсуна покачала головой. - Почему ты решаешь за меня? Энма заревела еще пуще прежнего и спрятала лицо в ладонях. - Я такая грязная, - прорыдала Энма. - Такая ужасная. Я предала вас, Тсуна-сама. - Да что ты... - беспомощно прошептала Тсуна и погладила ее по мокрому плечу. - Ты же к брату ходила, верно? Что там у вас стряслось, вы что, поссорились? Энма покачала головой и уткнулась ей в шею. - Я... я... пожалуйста, простите меня... - Прощу-прощу, - посулила Тсуна, не раздумывая. - Ты, главное, не реви так. А то жуть берет. - Я... не хотела вас огорчить... - дернув головой, Энма обняла Тсуну, вцепляясь в ткань блузки на ее спине. Тсуна чуть не заорала от боли - за время сна ткань присохла к ране, - но мужественно стерпела. - Тсуна-сама... - Чего тебе? - Тсуна-сама, - прошептала Энма с придыханием, - пожалуйста... будьте моим Принцем.

Существует ли чудо? Вечность? Нечто сияющее? Существовали ли мы до этого дня? Я не могу тебе ответить, ведь я больше не существую.