***
– Ваш кофе, сэр, – в кабинет к Арсению заходит его секретарь, покачивая бедрами. – Спасибо, Крис, – отвечает Попов, Кристиан ставит чашку перед ним, а потом перед Матвиенко, выходит. – Чем так воняет? – спрашивает Сережа, отпивая кофе, – ты ничего не чувствуешь? – А, это, наверное, от моего секретаря, – отвечает Арсений, отвлекаясь от документов, – видишь ли, он, как и многие омеги моего окружения, выливают на себя литрами духи с феромонами, чтобы я на них набросился и оттрахал, потом они придут и скажут, что ждут ребенка, и я, как порядочный альфа, должен буду взять их в мужья, чтобы они купались в моих деньгах. – А ты что? – спрашивает юрист. – А у меня в носу фильтры, я не чувствую ничего, – ответил Попов, возвращаясь к бумагам. – Где ты их взял вообще? – спрашивает друг. – В любой аптеке продаются, – отвечает альфа. – И что, все омеги так? – опять спрашивает Сережа. – Семьдесят процентов, – отвечает Арсений, – что, так сильно воняет? – Приторно, – морщится Матвиенко, – как будто сахар сахаром посыпали, ещё так ходит, как модель или шлюха. – Я на это уже давно не обращаю внимания, – пьет кофе Арсений, – у меня теперь есть муж, – улыбается альфа, вспоминая своего мальчика, – кстати, через неделю, максимум две, Антон потечет, и я пропаду на пять дней, возьми дела на это время под контроль. – Да, хорошо, – отвечает Сережа, – а как ты понял, что скоро течка у него? – Ну, ты чего, не знаешь? – удивился Попов, – запах становится сильнее... А, прости, забыл. – Ничего, – отмахнулся юрист, Сережа не любит говорить о том, что он, тридцатилетний альфа, не знает, что такое течный омега. – Прости ещё раз, – говорит Арсений, чувствуя себя виноватым, что напомнил о больном, – а ты не пробовал ещё поговорить об усыновлении? – Мы закрыли тему детей два года назад, – отвечает Матвиенко, – я люблю его очень, боюсь, что у него опять начнётся депрессия, я даже завидую тебе, Арс, сейчас у Антона будет течка, потом он забеременеет и родит тебе малыша, которого ты так хотел. – Серег… – А у нас никогда не будет детей, Арс, – стал тереть глаза правой рукой Сережа, Попов же достает из ящика сигары, протягивает одну другу, а другую себе. Матвиенко закуривает. – Дима странный какой-то в последнее время, – говорит Сережа, – хотя мне говорит, что все хорошо, – белый дым, который выпускают альфы, поднимает наверх. На какой-то момент наступает молчание, а потом юрист спрашивает, – У вас, кстати, как? Все хорошо? – Да, все отлично, – отвечает Попов. Арсений не видит, что происходит с его мужем, он слишком слеп своей любовью. Альфа думает, что Антон ещё стесняется или не привык к новой жизни, что скоро его мальчик раскроется перед ним. Омега же возбуждается под ним, стонет, отвечает на поцелуи, на признания в любви пока молчит. Ещё Попов надеялся, что после течки его муж забеременеет, они будут счастливы.***
Неделя пролетела быстро, но каждый день в ожидании тянулся бесконечно. Днем Антон в основном читал, вечером Арсений возил его гулять в парк, один раз в кино и в галерею на выставку, ночью же он стонал под своим мужем в разных позах. Но, когда наступила заветная среда, Егор не появился. Омега стоял у забора все то время, когда его супруг был на работе, потом пришлось уйти в дом. Он не понимал, что случилось, почему это возлюбленный не пришел, может быть, Антон что-то сделал не так. Шастун решил ждать, может, в следующую среду он придет. Но и через неделю Егор не появился. А потом случилось то, о чем Антон позабыл с мыслями о побеге с любимым, - течка. Она началась тогда, когда его супруг был ещё на работе. Жар окутал его тело. Книга сразу же стала не нужна. Антон лежал на кровати, в смазке были его домашние штаны и постельное белье. Он метался на простынях, сам не замечал, как стонал от того, что возбужденная плоть терлась о ткань штанов. Таким его застал Арсений, он влетел в их спальню, жадно вдыхая запах течной омеги. – Маленький мой, сейчас, – сказал альфа, подходя ближе, начиная быстро раздеваться. – Пожалуйста, сэр, – шепчет Антон, когда увидел перед собой мужа. Сейчас, под влиянием течки, запах супруга не кажется ему отвратительным, а наоборот, очень даже соблазнительным. Он сам тянет руку к Арсению, который склонился над ним. Муж целует его, а Антон сам запускает свой язык в рот Попову. Альфа никогда не видел такого Антона, который выгибался в его руках, стонал от простых поцелуев в шею, просил взять его сам. Арсений дурел от него, любил часами, а омеге было все мало. – Пожалуйста, сэр, – опять раздалось шепотом рядом с ним, а тоненькое запястье скользнуло по его груди. Арсений только задремал, на часах уже почти четыре утра, но он тут же просыпается. – Иди ко мне, малыш, – говорит альфа, – давай, теперь ты сверху, а то я чуть подустал, – он смотрит в затуманенные зеленые глаза омеги, которые чуть удивились, – это просто, цветочек мой, попрыгай на мне, – он помогает залезть сверху Антону, – подожди, – Арсений направляет своей член в него, но омега сам резко насаживается, альфа лишь придерживает за талию. Антон стонет, встает и садится обратно, запрокидывает голову назад, а руками держится за плечи альфы. Арсений помогает ему, толкается бедрами навстречу, закусывает губу. Омега действительно начинает прыгать на нем, чуть ли не кричать каждый раз, когда головка члена бьет по простате. Альфа садится и вовлекает его в поцелуй, толкаясь в жаркую дырочку. Потом он поворачивает его спиной к себе и опять насаживает до основания. Сам за талию опускает и поднимает, кусая его шею. Арсений сильно бьет по простате, и Антон кончает в его руках, а сам альфа глубоко в нем. Узел набухает внутри омеги, и Антон расслабляется. Арсений обнимает его и ложится на спину, укладывая омегу на себя. Попов считал это лучшей позой для сцепки - и ему и омеге удобно - но больше всего ему нравится, что сейчас можно прощупать через живот свой член в Антоне. Арсений поглаживает его по ребрам и целует в метку, сам Шастун уже уснул. В таком сумбуре прошли шесть дней, альфа только и делал, что ублажал своего мужа. Раз в день, когда Антон спал, Попов звонил в офис, Сережа отчитывался перед ним, а потом альфа возвращался в постель, потому что его муж уже просыпался и искал его рукой, ещё не открыв глаз. Еду к ним в комнату носил Саша. Арсений кормил Антона, иногда даже не отрываясь от основного занятия. В остальное время Попов любил его, целовал, ласкал, ловил стоны и сам не мог насытиться им. На утро седьмого дня течка кончилась, и Антон проснулся в крепких объятиях своего мужа. Что же он наделал, как после того, что творил, сможет смотреть в глаза своему возлюбленному, да и самому Арсению. – Доброе утро, цветочек мой, – оказывается, муж его уже давно проснулся, но все ещё обнимал его сзади, альфа целует его куда-то в ключицу или плечо. – Сэр, – поворачивается к нему Антон, Арсений из объятий так и не выпускает его, – я хотел попросить прощения, – тихо говорит омега, не смотря ему в глаза, – за то, как себя вел… – Я люблю тебя, Антош, – целует его альфа, – и я хочу, чтобы ты вел себя так всегда, но только со мной, – прижимает его к своей груди, и омега тоже его обнимает.***
В следующую среду после течки Антон опять ждал Егора у забора на их месте, его не было там вновь. Больше омега его не ждал. Понял, что его альфа не придет, может, ему надоело ходить на свидание у забора, или же нашел себе свободного омегу без чьей-то метки. Антон подумал, что так даже лучше, ведь он не достоин этого альфы, он его предал. После течки омега по-другому стал смотреть на своего мужа. Ведь Арсений его любит, по крайней мере, говорит так. Антон стал замечать, как его супруг на него любяще смотрит, беспокоится, ел ли он, все ли у него хорошо. Да и во время течки от него ни шаг не отходил, все делал, лишь бы омеге было хорошо. А когда Антону стало плохо после ужина, он так волновался за него, повез в больницу и поднял там на уши всех, несмотря на поздний час. – Ваш муж не отравился, мистер Арсений, – говорит врач Попову в коридоре, пока его муж был в палате, – поздравляю, вы будете отцом. – Точно, – ударил себя по лбу альфа, – как я сам не догадался. – Вы просто переволновались за своего омегу, – улыбается доктор, – вот, тут я написал, какие витамины нужно принимать, – протягивает рецепт он, – через две недели нужно встать на учет, а держать его у нас смысла нет, забирайте его домой. – Спасибо большое, – улыбается Арсений и входит в палату, где на одноместной кровати сидит Антон, качая ногами. – Ну, что там, сэр? – спрашивает омега. – Ты в порядке, мой маленький, – отвечает альфа, целуя его в лоб, – просто у нас будет ребенок. – Ребенок? – удивляется Антон. Он даже не помнит, использовал ли защиту его муж во время течки, омеге казалось, что такому безродному, как Антон, будет не разрешено понести от такого, как Попов. – Да, цветочек, – садится перед ним на корточки альфа, – будет у нас с тобой малыш, будет бегать по дому, смеяться, или ты не хочешь ребенка? – Хочу, сэр, очень хочу, – отвечает омега, улыбаясь, на что Арсений тоже улыбается. – Люблю тебя, мальчик мой, – говорит Попов, целуя его, не дожидаясь ответа.***
Во время беременности Антону было запрещено все, даже книгу поднимать. Арсений стал работать дома, переехал из офиса в кабинет, лишь бы быть рядом со своим мужем. Узнав, что он любит сидеть на заднем дворе и читать, купил большое кресло-качалку. Арсений усаживал в него омегу, сам садился рядом на стул и массировал ему ступни, целуя каждый пальчик. Из одной гостевой комнаты альфа принялся делать детскую, все согласовывая с Антоном, от цвета стен до того, где должна лежать какая игрушка. Сам Антон поначалу стеснялся что-либо просить у своего мужа, но когда из-за живота ему стало тяжело спускаться вниз, решался на тихое: «сэр, можно мне чаю» или «сэр, я хочу вафельку». После новости о беременности Арсений больше не любил своего мужа по ночам, боялся навредить ребенку, но возбуждался от его запаха или простого поцелуя. – Цветочек мой, поласкай меня ручкой, – прошептал на ушко альфа в одну из ночей. Антон осторожно накрывает рукой возбужденный орган своего мужа, – м, сожми сильнее, – омега пережимает у основания, а потом проводит рукой вниз вверх, задевая розовую головку. – Сэр, можно я, эм… – замялся Антон. – Что, мой мальчик? – спрашивает альфа, – что ты хочешь? – Попробовать языком, – покраснел омега. – Любовь моя, если ты сам этого хочешь, – Арсений отбросил одеяло. Антон наклоняется и проводит языком по распухшей головке, про себя отмечая, что ему не противно. Он вбирает её в рот, начинает жадно посасывать, помогая себе рукой у основания. Арсений стонет от этого горячего ротика, чуть толкается бёдрами на встречу, он явно такого не ожидал от своего супруга. Омега увлекается, вылизывает член как леденец, пытается заглотить до основания, но он слишком большой, про себя удивляется, как только поместился в его дырочке. Антон стонет с членом во рту, пуская вибрацию, на что альфа не выдерживает и кончает, а омега проглатывает все. – Люблю тебя, мой цветочек, – говорит Арсений, подтягивает его к себе, – ты самый лучший у меня, – Антон не отвечает, лишь целует своего мужа.***
После нового года, когда сначала в комнату заходил живот, а потом уже Антон, его муж от него не отходил ни на шаг. Помогал спускаться по лестнице, кормил фруктами, возил гулять в парк, всегда держал за руку или за талию. Часто гладил по животу и разговаривал с ребенком, говорил, что уже его любит, будет защищать и заботиться. Разродился Антон в первых числах марта, раньше на целую неделю положенного срока, но такое часто бывает, поэтому альфа не волновался. Волновался он по другой причине, потому что омега рожал почти двое суток, причем самого Арсения туда не пускали. Он мерил шагами коридор перед родовой, рычал на каждого, кто проходил мимо. А потом влетел в палату, где Антон на руках держал их первенца. – Любимый, – упал на колени перед его постелью Арсений, – ну, как вы? – Все хорошо, сэр, – как всегда отвечает омега. – Кто у нас, малыш? – спрашивает альфа, рассматривая спящего малыша. – Омега, сэр, – отвечает Антон, – Вы не расстроены? – Я счастлив, цветочек мой, – улыбается Арсений, – теперь у меня два любимых цветочка, скоро будет оранжерея.