27.01. 1889
Дорогой дневник, я считаю себя хорошим человеком. Ну, знаешь, не то чтобы я была хороша во всём, но… Сейчас у меня начинается новая жизнь. Прошлая тетрадь с записями пуста ещё на половину, но я просто не могу писать там теперь. Мне было очень сложно заставить себя снова вести записи, но я чувствую в этом некую потребность. Около двух недель назад все мои родные погибли в пожаре, только я осталась в живых. Меня теперь может понять только Сиэль. Никто более. Это ужасное разъедающее изнутри чувство пустоты, одиночества и боли первые часы сводило с ума. Будто прямо в грудь воткнули кинжал и, размашисто прокрутив, вытащили, ничего не оставив взамен. Ты ходишь по миру, ветер сквозит, лезвия грубых слов проникают внутрь и втыкаются так, что не вытащишь. Вчера Сиэль пошёл на самый неприятный для него шаг — мы посетили бал. Он очень не любит их после произошедшего три года назад, и я никак не могла понять почему. Раньше мы с ним вместе были на каждом празднике, веселились и знакомились с другими семьями, но после возвращения он стал больше похож на своего брата. Он закрылся ото всех, редко улыбается и стал холоден к балам и праздникам. Первые два изменения я связывала с бременем Пса Королевы и тоской одиночества, но нелюбовь к праздникам… Только сейчас я стала его понимать. Вот он, первый выход в свет! И я смотрю на этих людей, которых знаю всю свою жизнь и спрашиваю себя: что произошло? Слухи, сплетни, косые взгляды, пренебрежение! Даже наши ровесники кажутся прогнившими изнутри. Мы росли с ними, дружили, бегали по залам и таскали сладости, но став взрослее, так изменились. И самое главное, что меня беспокоит, это то, что я не замечала этого раньше. Но знаешь, дорогой дневник, я видела в глазах некоторых настоящую, искреннюю поддержку — их слова не казались фальшью. А значит, мы можем быть прекрасными! Я молюсь за это, честно. Если мы все смогли так измениться — изменимся снова! Но, к сожалению, не сегодня. Ещё вчера произошло что-то странное, но, я считаю, правильное. Я убила человека. Сейчас, когда я это пишу, у меня немного дрожит перо, я чуть не посадила кляксу, и внутри что-то сжимается. А вдруг у него есть семья? Возлюбленная, ребёнок? Но, как я писала раньше, я не считаю, что поступила неправильно. Он оскорбил мою семью, моего отца. Он даже не был с ними знаком, но посмел позволить себе оскорбить погибших. И ещё на меня глаз положил! Это же какая наглость! При том, он точно знал, что у меня есть жених, и что он на этом же балу! Бумага не сможет выразить всю гамму чувств, которые испытываешь, но может оно и к лучшему. Проблема в том, что я не знаю, как признаться Сиэлю в том, что совершила. Хотя к нему у меня тоже есть пара вопросов, но это позже. Нужно уметь формулировать свои мысли четко и в правильном порядке. После убийства рядом появился Грелль Сатклифф. Он работал у тётушки Анн дворецким — всех раздражал своим неумением и истериками. Однако сейчас он был совершенно другим. Его волосы цвета крови доходят едва ли не до колен, острые клыки вместо обычных зубов наводят ужас. Но больше всего в нем меня напугали глаза. Я не до конца поняла, что я в них увидела, но оно заставило меня похолодеть. Я мало что запомнила из того разговора. Было так страшно. Но одно я помню точно — он представился как Жнец. Подумать только — Ангел Смерти! Я бы с радостью не поверила, но он выглядел не как человек, говорил не как люди, и будто не ведал притяжения Земли! Это столь же невероятно, сколь пугающе. Потом он начал говорить вещи, которые никто точно знать не мог. Он сказал мне о демоне, которого Сиэль представил как плод моего собственного воображения. Ничегошеньки не понимаю! Ой! Время позднее, Мейлин стучится в дверь. Мне пора ложиться спать. Завтра продолжу, дорогой дневник!30.01.1889
Привет, дорогой дневник! Еле нашла время для записей, хотя в последние дни не так уж много происходит. Сиэль почти целыми днями работает, поэтому я провожу время в компании слуг его поместья. Единственное, во всех отношениях, яркое событие — это поход в цирк. Вчера днём к Сиэлю пришли Чарльз и передали письмо, судя по всему, от Её Величества. И за обедом он сообщил, что мы пойдём в цирк! Я скажу честно, дорогой дневник, не особо люблю такого типа развлечения, но это шоу было просто незабываемым! Особенной чертой было то, что у некоторых артистов были какие-то увечья. Это смутило меня сперва, но потом я даже забыла об этом. Себастьян немного напугал ещё! Что он там делал с тем тигром, я не знаю, но он укусил его за голову! Но вот что странно, ни единой капли крови так и не появилось. Если подумать, вокруг Себастьяна очень много странностей. Он появился из ниоткуда, всё умеет и обладает невероятной работоспособностью. Меня всегда удивлял очень маленький штат слуг в поместье Сиэля. Один повар, одна горничная, один садовник, старый эконом и дворецкий. Как пять слуг могут справляться с таким огромным поместьем?! Да более того, даже эти пять слуг часто не справляются со своей работой. От работы Финни мрут цветы, пару раз я слышала, как Себастьян ругает Мейлин за то, что она натирает перила гуталином вместо воска, а из кухни слышны взрывы, когда там Бардрой. Про Танаку и говорить нечего, он преданный и умный, но возраст давно не тот, и он в основном занимается тем, что пьёт чай. Я не сомневаюсь в таланте Себастьяна в кратчайший срок решать любые проблемы, но помимо этого он продолжает выполнять свои непосредственные обязанности: вести учёт продуктов, помогать Сиэлю с управлением деревнями, управлять слугами. Это уже выходит за рамки невероятного! Невольно задумываюсь, человек ли он. Но если раньше это было на уровне юмора, то сейчас я серьезно задумываюсь над этим. Когда мы были в нашем родовом поместье, я каким-то образом призвала демона. Понятия не имею как. Потом надо будет поговорить с Греллем об этом. В какой-то момент в комнату ворвались Сиэль и Себастьян, и Сиэль увёл меня оттуда, но я успела услышать, что тот демон назвал Себастьяна демоном. Сиэль стал уверять меня позже, что это плод моего воображения, и я была готова легко в это поверить, если бы не слова Грелля тем вечером. Он упомянул, что я видела демона в поместье тогда, а Грелль жнец, он явно много знает. Ах, дневник, я так запуталась! Это всё свалилось на меня так внезапно! Демоны, жнецы, ложь и загадки — это ломает мне голову! Иногда так хочется многого не знать. Но случившегося не вернуть назад, и я вошла в этот мир странностей. Мне надо решить, как себя вести и что делать теперь, и одной мне, кажется, не справиться… Я не знаю, что мне делать. Я могу подойти с расспросами к Сиэлю, но не думаю, что услышу полный ответ. Да к тому же, у меня всё ещё недостаточно аргументов. Да, есть подозрения, но этого достаточно ли? Не думаю. Более того, я не уверена, что стоит говорить о Грелле. Вдруг всё это лишь мои домыслы, и я буду казаться умалишённой. Я понаблюдаю ещё. Кстати, надо поразмыслить над предложением Грелля. Не думаю, что возьму его именно дворецким, но личным наёмным помощником — вполне. Ладно, милый дневник, сейчас будет ужин, я должна идти. Как будут какие-то новости, сразу расскажу.09.02.1889
Дорогой дневник, пишу ночью, руки немного трясутся. Сегодня ночью на поместье напали. Я не успела увидеть, кто это был, но мне страшно подумать, что эти убийцы могли добиться своего. Я слышала выстрелы и взрывы, но мне сказали, что всё якобы в порядке. Но я же не какая-то неразумная глупышка! Я могу не знать чего-то, конечно, но понять, что происходит нападение, я вполне в состоянии. Кстати, на письменном столике я заметила конверт сейчас. Грелль спрашивает о моём решении. Момент он выбрал для себя прекрасный. Сейчас защита сильного существа была бы как раз кстати. Вот только очень уж это любопытное совпадение…***
Девушка вставила перо в чернильницу и взяла в руки то самое письмо, подставляя его поближе к свече, чтобы перечитать. Она взвешивала все «за» и «против» любого своего решения, но в итоге пришла к выводу, что такой союзник будет нужен. Ещё немного поразмыслив, Элизабет взяла чистый лист бумаги и написала свой ответ с согласием, оставив на столе, как в конце своего письма просил Сатклифф. Теперь она бесповоротно ввязалась в этот странный мир неизвестного и необычного, в мир постоянного страха и опасностей. В мир Сиэля Фантомхайва, Сторожевого пса Её Величества. Через час, когда девушка уснула тревожным сном, окно в её комнате тихо скрипнуло. Но виной этому был вовсе не ветер, который бушевал сейчас, тихо воя. Это был Грелль Сатклифф, который пришёл за своим ответом. Он подошёл к спящей Лиззи и посмотрел на неё внимательно. Тонкие аристократические черты, золотистые волосы, завивающиеся на концах, бледная кожа, в ночном свете похожая на воск. Но не внешняя красота интересовала жнеца, а прекрасный характер. Юная Мидфорд была упряма, настойчива, но в то же время умела казаться тонкой и милой — проникать в самую душу. Но что ценил мужчина в первую очередь, это острый ум юной маркизы. Она прикидывалась дурочкой, но на самом деле всё запоминала, анализировала, активно училась. Уж Сатклифф знал это. Будучи дворецким у Мадам он часто видел уроки девушки. Мадам… Нет, ему нужно скорее уходить, пока в поместье не вернулись мальчик с демоном. Подойдя к столу, Грелль забрал лист бумаги, на котором немного неаккуратным почерком был написан долгожданный ответ. Быстренько прочитав, по большому счёту записку, довольно улыбнулся и поспешил уйти. Теперь дело за малым — встретиться один на один с юной госпожой и договориться о мелочах.