***
— Даная… — шептала Гвен обнимая меня в покровах ночи. Она вдыхала мой запах, словно ища в нем защиты и спасения. Мы виделись лишь ночью, ведь остальное время она проводила с Робертом, по милости ее отца. Иногда мне кажется, что она теплеет к нему. С каждым днем она все чаще и чаще улыбается ему уже по собственному желанию, объясняя мне это тем, что данные ее поступки лишь из вежливости, а не из-за личной симпатии. Слабо, но верю. Я не чего не могу сделать в этой ситуации, ибо не хочу терять свою омегу, но волчье чутье меня еще не подводило.***
Черная волчица лежала в кровати рядом с молодой красавицей омегой. Она изучала ее своими золотыми глазами. Такими ночами, когда метель была особенно мощной, Даная грела свою любовь телом волка. Черный нос вдыхал нотки аромата истинной, но вдруг, что-то заставило ее резко поднять голову и утробно зарычать. От такого рыжеволосая проснулась и потерев глаза посмотрела на обозленную альфу. — Малыш, что случилось? — спросила она, приподнимаясь на локти, — приснился дурной сон? Гвен еще не понимала причину, а вот у Данаи от такого все больше и больше просыпалось желание убить Роберта и плевать, что начнется война. — Почему я не чувствую своего запаха на тебе? — рычала та чувствую запах чужого альфы. Рыжеволосая заметно напряглась и, коснувшись носом своей руки, втянула носом воздух. Ее глаза покрылись испугом, но испугом от чего? От того, что она не пахнет истинной альфой или от того, что Даная узнает правду, о ее связи с Робертом? — Малыш… я объясню тебе сейчас все. Видимо, я слишком много времени проводила с ним, из-за своего отца. Иди сюда, — девушка попыталась зарыться телом в мохнатую плоть, но альфа лишь еще сильнее зарычала. Она понимала, что Гвен чего-то не договаривает и ей это очень не нравилось. — Ты лжешь мне! Отвечай сейчас же! — под грозным рычанием альфы, омега таки прогнулась и, закрыв глаза, выпалила все как есть. Рыжеволосая смотрела альфе в глаза, рассказывая ей уже о давней связи с Робертом, что она скрывала это лишь потому, чтобы та не убила его. Губы девушки доносили до ушей волчицы больные для нее слова, о том, что ее, лишь ее омега, ее истинная, уже давно была в половой связи с тем парнем. — Так вот, почему во время течки ты была такой спокойной… — хрипела альфа, опуская голову к низу. — Даная, я не люблю тебя — тихо прозвучавшие слова словно в упор выстрелили в тело девушки. В ее ушах появился сильный звон. В голове пронеслись лучшие моменты с Гвен. Она так любила свою малышку, свою омегу. Ее сердце разорвалось. Та, которая шептала ей слова о любви так легко отреклась от нее, просто встретив другого альфу? Волчица прижималась к кровати, скуля словно щенок, упавший с обрыва на штыки. Величественные глаза наполнились горькими слезами, которые ни чем не задели омегу. Она лишь встала и ушла прочь, закрывая за собой дверь, на последок, шепча: — Прости. Я поспешила с истинной.***
Что значит поспешила? Но почему я чувствую, что ты моя? Не бывает такого! Что за ложь? Кто промыл моей девочке голову так сильно, что она не видела во мне свою альфу? Что случилось за эту неделю? Я всегда была рядом. Я любила ее. Я не причиняла ей боль. Ответь мне, Гвен де Лявеге!***
Покрытый темнотой и царством снов дом проснулся от ужасного и такого жалобного воя. Черная альфа драла глотку, завывая в потолок. Несчастный вой растворялся где-то вверху. Не выдержав всего этого, черное тело выпрыгнуло в окно, ломая его и оставляя острые осколки в своей шерсти. Приземлившись на землю, высота была приличной, Даная зарычала от накатившей ее боли. Судя по всему, она сломала ребро, но это не заставило ее вернуться. Подорвавшись на ноги, она помчалась прочь, выбивая и без того, зашибленным телом, ворота, ломая замок. — Даная! — крикнула ей в след мать Гвен. Юна де Лявеге услышала вой волчицы и поспешила ей на помощь, но увидела лишь убегающее прочь волчье тело. Черная фурия летела по темным, ночным улицам. Она не знала города, поэтому забегала то в тупик, то на площадь, то к канаве. Альфа летала по городу в поисках выхода, периодически нарезая круги. В ее голове были слова любимой, были сцены, которые она представляла с этим Робертом. Она понимала, что ее омега сладко извивалась под ним и дарила ему свои стоны. Даная бежала через торговые ряды, по которым прогуливались парочки и оборачивались на альфу, которая толкая их своим телом, бежала куда-то вдаль, словно ошпаренная. Остановилась она спустя час беспрерывного бега. Волчица находилась на красивой площади, которая была украшена плиткой, а на ее середине находился превосходный фонтан. От уличных фонарей, казалось, будто его воды изливались золотом. Глаза Данаи взглянули на звезды, не желая больше жить. Сердце сжималось все сильнее и сильнее. Слезы душили могучее тело. Волчица подошла к фонтану и взглянула на себя. Окровавленная, черная морда от осколков окна отражалась в воде. Пустые и поникшие глаза не отражали прежнего огня. Даная заскулила, падая на основание фонтана. Как вдруг с небес полилась вода. Дождь. Промокшая волчица сидела около фонтана, разглядывая бегущих от дождя таких счастливых пар. Они смеялись друг другу, обмениваясь нежными взглядами. Истинные. Насколько правдиво это определение в мире? Ведь если вы истинные, то разве это не значит, что вы должны быть всегда вместе, в горе и в радости? Разве это не значит, что вы созданы Богом исключительно друг для друга? Разве мы не две части одного сердца? Не выдержав такого потока мыслей, альфа снова сорвалась с места и помчалась вдаль. Каким-то чудом она нашла выход из города и через мгновение, мощные лапы, оставляя следы на мокрой земли, рассекали лес. Черная тень пулей мчалась между деревьев, спотыкаясь и ударяясь мордой о листву и колючие ветви кустов. Туманные глаза не заметили перед собой обрыв, и альфа сорвавшись с него полетела вниз клубком, ударяясь о каждый камень и корень. Рухнула она на землю с громким взвизгом и тут же потеряла сознание. Волчица сломала лапу и разбила себе голову от такого падения. Черная масса покрывалась стекающей с обрыва грязью. — Что ты натворила, Гвен? — рычала женщина, ходя туда-сюда перед дочерью, которая с немым взглядом сидела за столом и помешивала ложкой чай. Гвен подперла голову рукой, ведь уже засыпала. Увидев, что дочь не питает какого-либо интереса к возмущенной омеге, Юна зарычала: — А ну на меня смотри! — аккуратная рука стукнула по столу. — Что же ты творишь?! — Мам, перестань, — выдохнула девушка, держа кружку двумя руками. От этой ситуации Гвен была тоже не в восторге, и она не хотела такого поворота, ведь молодое сердце рыжеволосой любило свою альфу, но любила ли она ее, как девушку? Нет, скорее, как сестру, как подругу. Ей было уютно с Данаей, но не так, как с Робертом. От него она чувствовала именно любовь. — Я тебе сейчас так перестану! Гвен, вот этот разговор не мог подождать до утра? Сейчас ночь! А что если она с собой сейчас что-то сотворит, глупышка? Ты понимаешь, что такое, когда тебе разбивает сердце истинная? Вряд ли! — Юне было действительно жалко красивую альфу, ведь она уже так привыкла к ней и действительно видела в Данае ту самую, которая могла заставить Гвен летать, не имея крыльев, но наивная дочь променяла любовь на деньги и славу. — Она бы не дала перевести разговор на утро… — уже шептала омега, испугавшись матери. Она впервые видела ее такой. — Что же ты творишь? — женщина печально покачала головой, рухнув на стул и протерев глаза пальцами. — Ты променяла ее на Роберта? И из-за чего? Слава и богатство? Мд-а… я не так тебя воспитывала. — Да почему на славу и богатство-то?! — не выдержала Гвен. — Может, я люблю его?! — Кого?! Роберта?! Да ты его неделю знаешь! — А ее больше? Ты была права, я поторопилась, мама, поторопилась, ошиблась, сглупила, да называй это как хочешь! Да, мне было безумно хорошо с ней, я не спорю, но не те чувства, понимаешь?! — Не понимаю! — Я любила ее, как сестру, хорошую подругу, но не как девушку! С Робертом все иначе, мама… Даная, она… она безумно ласковый волк, нежный, заботливый, но с ней не было чувств влюбленности. — Но…. — Да! Я спала с ней, но это была течка… без течки я не желала ее тело… Юна де Лявеге была в шоке от признания дочери. Ее красивые глаза наполнились слезами, но на мгновение, зажмурив их, она пустила одну слезу и тут же остановила их. Женщина поднялась со стула и, подойдя к окну, посмотрела на восходящее солнце. Впрямь как и Даная, она сейчас задалась вопрос, а существуют ли истинные на самом деле? Или это все вымысел и красивая сказка? — Гвен, — спустя минуты размышления первой решила подать голос женщина, — я хочу рассказать тебе одну историю, про альфу и омегу. Альфа была великой, умной, мудрой, ее боялись и уважали одновременно. Омега — маленький, беззащитный клубочек шерсти, которым, казалось, могли играть коты. Обе были из королевской семьи и полюбили друг друга, встретившись на одном из королевских приемов. Их взгляды пересеклись, и они сразу поняли, что были созданы именно друг для друга. Их любви не было пределу, альфа была ей защитой и опорой, а омега поддержкой в трудные периоды и просто любила ту, от которой ее сердце пускалось в пляс. Но, как говориться, однажды наступит роковой день… — женщина вдруг замолчала и скривилась, словно рассказ приносил ей боль. Замолчав на минуту, она решила продолжить: — Омега под гнетом матери о том, что эта альфа не принесет ей счастья, не обеспечит благом, просто бросает свою любовь и уходит к другому и по сей день. Каждый раз думает о своей альфе, сожалея о поступке… — Но разве нельзя ничего исправить? — спросила девушка, смотря на грустную улыбку матери. — Нельзя доченька, — она все так же улыбаясь, подошла к своему ребенку. — Но почему? — возмутилась она. — Пусть бросает нелюбимого и идет к той, которую любит! — Альфа, которую любила омега, погибла, — слова матери впились девушке в голову клещами, — мораль сей истории проста: не торопи события и цени то, что есть. Ведь однажды, второго шанса сказать «люблю» тебе больше не представится… Женщина похлопала Гвен по плечу и ушла прочь, сдерживая слезы. Омежка осталась сидеть в размышлениях, а вот Юна, как только зашла в свою комнату, залилась слезами вспоминая свою любовь, ведь только она знала, что эта истории была о ней и ее идиотской ошибке.