СанаСава

      Савамура знал, что не стоило ходить в такой дождь и в такое время одному. Никто в час ночи в таком безлюдном месте не ходил… кроме него. Эйджун забежал в магазин, ощущая за своей спиной нечто. Он быстро купил необходимые продукты и побежал под зонтом. Дождь заглушал звуки, и он слышал лишь собственный топот. Савамура обернулся, но никого не увидел кроме стоящей на дороге машины. — Может, фантазия разыгралась, — прошептал Савамура и побежал дальше.       До дома было недалеко. По крайней мере, Эйджун добирался за десять минут. Было невероятно холодно от капель сурового дождя, а он вышел лишь в шортах и в мастерке сверху. Холодок бежал не только от дождя и странных звуков где-то там меж серых, бетонных зданий. Что-то ещё было там, в непроглядной темноте вдали. Фонари освещали дороги хорошо, и Савамура бежал только там, где горел свет, но некоторые участки длинных улиц были не освещены и казалось, что кто-то там смотрел на него — внимательно, не моргая. Как в каком-то грёбанном фильме ужасов.       Дом уже виднелся, и Эйджун ускорил бег. В квартире было необычно холодно, затем Савамура положил чуть намокшие продукты на стол и увидел открытое окно.       Он точно помнил, что его закрывал. Закрывал же..?       Будто всю неделю за ним кто-то гнался. Каждый день после университета он находил своё окно открытым, а на собственной кровати — чужую сперму: вязкую, белую, холодную.       Савамура думал, что не был извращенцем на всю голову, но каждый раз представлял, как незнакомец приходил к нему через окно и дрочил на его грязную футболку, что валялась вместе с остальными вещами в тазу. Чёртов сталкер знал, где он, когда он возвращался и уходил. И Эйджун мечтал встретиться с ним.       Это должно было быть страшно осознавать, что кто-то преследовал тебя и прокрадывался в твой дом, но у Савамуры были смешанные чувства. Было скорее до извращения приятно. А однажды ночью Эйджун оставил окно открытым.       Ощутив холодную до дрожи руку на своём рту, Савамура дёрнулся, чтобы вырваться. — Лежи тихо, — предупреждающе шикнули ему над ухом. Мужской голос — почти злой, безумно заинтриговал, и Эйджун открыл глаза. Он видел раньше это лицо.       «Санада-сенсей» — пытался выговорить Савамура, во все глаза таращась на преподавателя в Вузе, что вёл такой предмет как математика, которую Эйджун терпеть не мог. Сенсей казался интеллигентным и очень добрым, но кто бы мог подумать, что такая знаменитая у девушек личность будем прижимать к кровати студента и недвусмысленно шарить рукой под тонкой пижамой.       У Эйджуна гулко застучало сердце, отдаваясь в висках. Он напрягся всем телом, чувствуя как в горле пересохло. Было приятно быть прижатым к кровати сильным телом, нравилось ощущать грубые касания, но одновременно было страшно. Его руки крепко-накрепко связали, хотя Эйджун вырываться и не собирался. Санада-сан улыбался странно, почти безумно, будто нравилось видеть Савамуру в таком унизительном положении, будто нравилось ощущать над ним власть. — Наконец я тебя поймал, — прошептал Санада. — Я следил за тобой каждый день, хотел дотронуться, — мужчина медленно расстёгивал тонкую ночную рубашку, глядя на лицо Эйджуна, который всё больше и больше заводился. — Ты был таким милым во время моего экзамена: сосредоточенным и почти злым на меня. — Посмеялся Шунпей, вспоминая, как Савамура бесился из-за плохой оценки за тест и пытался вытянуть четвёрку, что у него и получилось. Увы, Эйджун обладал прекрасными навыками красноречия. — А я не думал, что учителя вторгаются в дома учеников и пытаются их изнасиловать, — спокойно сказал Эйджун, затем сжал в тонкую полоску губы, когда прохладные пальцы стали беспощадно сжимать соски. — Но тебе нравится, — Санада ожидал совершенно иной реакции, но так даже лучше. — Извращенец. — Кто бы говорил, — улыбнулся Эйджун и облизал губы.