❤
Одни говорят, любовь это яд, другие – панацея, средство решения всех проблем. Но неправы все. Потому что любовь всего лишь чувство, которое люди уродуют по своему усмотрению, путая с другими. Ему приписывают разочарование, тоску, горечь, несчастье и якобы разбитое сердце. О нем слагают стихи и песни, воспевая нечто прекрасное и возвышенное, делающее нас лучше. Но так или иначе влияем на самих себя только мы. Мы придумываем проблемы на пустом месте, мы находим трудности там, где их нет, мы ищем оправдания в чувствах любым последствиям. А всего-то нужно остановиться и подумать, прежде чем сказать что-либо или сделать. Беспомощный и жалкий. Именно таким Чонгук ощущает себя всю последующую неделю, предпринимая жалкие попытки поговорить с Тэхёном или хотя бы дозвониться. Бесполезно, заканчивается это одинаково плачевно – молчанием. Ким игнорирует его, не желает слушать или как-либо выходить на контакт. В итоге доходит до того, что омега попросту блокирует Гука в мессенджерах, вероятно, устав от бесполезных извинений и просьб о прощении. Чонгук прощения не заслуживает. Да и что вообще из себя представляет прощение? Люди отчего-то думают, что, извинившись, они мгновенно решат проблему и вернут все в прежнее русло. Интересная точка зрения, если честно. Очень удобное слово «извини», не нужно даже никакого глубинного смысла в него вкладывать, сказал, и дело с концом, будто ничего и не было. Но какой тогда от фразы толк, если страданий она не облегчает? Ох, прости, я вонзил тебе нож в спину, но до свадьбы заживет, да? От боли душевной нет стандартной панацеи, от ядовитых колких высказываний – и подавно. Тэхён не хочет его слушать, потому что больше не верит. Потому что, вероятно, разочаровывается в Чонгуке, в себе, в том, что было между ними, и элементарно не собирается переживать из раза в раз тот вечер, когда пришел с чистейшими намерениями, желая прояснить ситуацию, желая рассказать все, ничего не утаивая, а получил в ответ ведро грязи и нежелание выслушивать оправдания. А ведь оправдываться должен далеко не Ким. Гук в агонии изо дня в день, бьется в стену игнора с отчаянием и надеждой, но наталкивается из раза в раз на тишину. Тэхён избегает его. Избегает в университете, даже не смотрит в сторону альфы, что уж говорить о разговорах, шарахается от парня в коридорах, не открывает дверь своей квартиры и возвращает любой подарок, съедобный или вещественный, обратно отправителю с ненавистными короткими записками, состоящими из одного слова. Не нужно. Киму от него теперь не нужно ничего. Хватило гадости с лихвой, подачки ни к чему, от них становится тошно. Или от самого Чонгука? Разница невелика, и в том и в другом случае альфа впадает в отчаяние, хватаясь руками за голову. Он так и не может понять, даже спустя неделю, как вообще мог сказать те слова. Как вообще мог подумать о Тэхёне столь дурно, выставив доступным и ветреным, хотя прекрасно знал о том, что первый у него. Низко и подло говорить такое дорогому тебе человеку. Не удивительно, что омега не хочет иметь с ним после этого ничего общего. Анализируя сложившуюся ситуацию, Чонгук приходит к довольно неутешительному выводу. Но ведь признание проблемы уже первый путь к ее решению, не так ли? А она заключается в том, что альфа чувствует к Тэхёну не то, что должен в рамках дружеских отношений. Гук ревнует. Ревнует так сильно, что теряет голову и забывает о самом главном базисе любых близких взаимодействий – доверии. Оттого и так паршиво на душе, когда Ким уделяет внимание кому угодно, но только не ему. Наверное, именно поэтому Чон решается на отчаянный шаг, желая разобраться в ситуации и назначая встречу с тем, с кем видеться хочется в последнюю очередь. Просто в данный момент желания альфы не учитываются, не имеют никакого значения, ведь то, что он узнает, преумножает в парне чувство стыда и ненависти к самому себе за импульсивность, за порывистость и за поспешные необоснованные выводы. – Спасибо, что согласился встретиться, – Чонгук опускается в кресло напротив парня, представившегося как Юнги, и окидывает того коротким оценивающим взглядом. Ничего особо примечательного: худощавый, низкорослый, несмотря на приталенный деловой костюм и туфли на каблуке, определенно крашеный, заспанные колючие глаза, слегка подведенные тенями, тонкая линия недовольно поджатых губ и в целом усталый вид замученного жизнью человека. Ни запах, ни внешность никак не дают понять, что перед ним сидит альфа. Не знай Гук о его природе, принял бы за омегу. – Ну, не каждый день мне пишут альфы парней, с которыми меня пытаются свести родители, – откидываясь на мягкую спинку и скрещивая руки на груди, язвительно тянет гласные Мин, скептически выгибая бровь. Глядя на него, Чон понимает, что только зря переживал и накручивал себя. Такого чудика едва ветром не сносит, что уж говорить об остальном. – Именно об этом я и хотел с тобой поговорить, – Чонгуку некогда перекидываться колкостями и мериться силами, особенно когда уверен в собственных и знаешь, что сможешь размазать того по стенке одной левой. Юнги очевидно тоже это понимает, оглядывая опасливо подкачанные ноги и рельеф предплечий. – Слушай, я не претендую на него, я даже не знал, что у него есть альфа, – уже более мягко продолжает Мин, вероятно, решив не связываться с Чоном и лишний раз не бесить. Собственное лицо дороже, в конце концов. – Раз такое дело, то и пытаться не буду, просто наши семьи... – С семьей я улажу вопрос сам, – перебивает его Гук, решив разбираться с проблемами по мере их поступления. Если Тэ не желает выходить на контакт, альфа выйдет на более высокий уровень, обратившись к первоисточнику конфликта. – Тэхён не хотел предавать это огласке, – при упоминании имени омеги он мгновенно мрачнеет и мысленно возвращается к воспоминаниям конфликта. Настроение портится еще больше. – Вот как, – не задавая лишних вопросов, коротко бросает Юнги, отмечая перемены в поведении собеседника. – Ну тогда понятно, почему он был так зажат при личной встрече и избегал прикосновений, – эффект от фразы превосходит все ожидания. Глаза напротив вспыхивают недобрыми искрами, руки сжимаются в кулаки, а лицо мгновенно преображается, светлеет даже. – Ты лез к нему? – низкий рык пускает мурашки страха по коже, и Мин невольно выпрямляется на кресле, примирительно выставляя перед собой ладони. На Чонгуке едва ли рубашка от гнева не трескается, натягивая до предела пуговицы на груди. Связываться с ним – себе дороже. Мало ли, чего можно ждать от этого помешанного на Тэхёне. – Чисто из любопытства, ничего личного, эй, – растеряв былую заносчивость, поспешно добавляет Юнги, снимая наконец-то маску высокомерного засранца. – Он меня оттолкнул, сказал, что у него кое-кто уже есть, – был. Гук устало вздыхает, прикрывает глаза и ведет рукой по волосам, зачесывая челку назад. Господи, как же знатно он проебался, словами не описать. – Так вздыхаешь, как будто ожидал чего-то другого. Не ожидал, а напридумывал. Кретин. – Я приревновал его, – нехотя признается Чонгук и морщится, как от зубной боли, вспоминая бледное лицо и потускневший взгляд Тэхёна, который начал ему даже сниться. И никуда от этого чувства вины не деться. – И повел себя как засранец очевидно, иначе бы мы не были здесь, – Юнги поразительно проницательный и в равной степени такой же раздражающий, поэтому улыбнуться ему хочется одновременно с желанием ударить. – Это уже не твое дело, – с кем точно Чонгук не станет обсуждать свои отношения с Тэхёном, так это с Мином, что улыбается крайне понимающе и в какой-то степени даже сочувствующе. Вот уж чья жалость альфе точно ни к чему. – Мое, если хочешь, чтобы я помог тебе все исправить, – игнорируя явную грубость, невозмутимо продолжает Юнги. Он достает из прихваченного с собой кейса ручку, берет со стола салфетку и поспешно черкает на ней пляшущие кривые строчки, передавая в последующем импровизированную записку Чону. – Это адрес родителей Тэхёна, – поясняет он, видя вопрошающий взгляд парня, – и я, так и быть, не буду говорить Тэ, что мы с тобой виделись, – вновь возвращая себе едкий тон, из вредности добавляет Мин. – Будь так любезен, – сухо бросает вместо благодарности Гук, не собираясь еще больше тешить чужое самолюбие. – Взамен на это ты познакомишь меня с его пухлощеким другом, – альфа вскидывает на роющегося в телефоне Юнги удивленный взгляд, и фыркает насмешливо, узнавая омегу на фотографии. – Вот с этим, нашел у Тэхёна в подписчиках, – мысль, что он шарил в аккаунте Тэ, ужасно злит, а следующая за ней мгновенно отрезвляет, напоминая, что именно такие приступы ревности и привели его к тому, где Чон находится сейчас. – Чимином? – Да, Чимином, – неуверенно перекатывает на языке имя омеги Мин и утвердительно кивает сам себе, видимо, оставшись удовлетворенным звучанием. Чонгук готов согласиться на любые условия, лишь бы знать, что результат оправдает затраченные усилия, и ему удастся добиться прощения у Тэхёна.❤
– На твоем месте я бы не был с ним слишком суров, – Чимин не выглядит удивленным, скорее уж до неприличного довольным после продолжительной тирады Тэхёна, прерываемой всхлипами. Омега, заявившегося в гости без предупреждения, рассказывает ему все от и до, без утаек и преувеличений, впервые за несколько месяцев испытывая небывалое облегчение. Ким выговаривается, а кажется, будто снимает огромный груз с плеч, получая столь необходимую ему поддержку. Пак слушает внимательно, не перебивает, не подкалывает и не вставляет каких-либо обидных ремарок. Он разливает по чашкам горячий шоколад, восполняя потребность в сладком, вручает Тэ коробку бумажных платков и превращается в молчаливую подушку для слез, рассеянно поглаживая по колену. Если поначалу парень испытывал некоторую неловкость от разговора, не зная, с чего начать, то после крепких объятий его будто прорвало, слова полились сами. Теперь же Тэхён чувствует себя немного опустошенным и жутко уставшим, но зато способным мыслить здраво, чем Чимин и пользуется охотно, прочитав сначала небольшую лекцию о том, как нехорошо отталкивать от себя людей, желающих с тобой подружиться. Что ж, этот урок омега усваивает, делая определенные выводы и, наверное, обретая нового друга. – Чонгук ревнует тебя, это очевидно, и в этом есть и твоя доля вины, – многозначительно глянув на Кима, изрекает Пак, тыча в гостя деревянной лопаточкой, а затем снова отворачивается к плите, на которой уютно шкварчит тушащаяся говядина. – Моя?? – Тэ задыхается от возмущения, согревая ладони о кружку с дымящимся горячим шоколадом. В нем кипят негодование, обида и ярость, требуя скорейшей вендетты, битья посуды или еще чего масштабного для успокоения душевных терзаний, но уж явно никак не признания косвенной вины и поспешного смягчения. Еще чего не хватало, сменять гнев на милость. – Твоя, твоя, – охотно повторяет Чимин, тихонько посмеиваясь. Он накрывает еду крышкой, оставляя томиться на медленном огне, и снова возвращается к омеге, присаживаясь рядом на небольшой диванчик. – Сбежал, никого не предупредил, не отвечал на звонки, – медленно перечисляет хозяин, загибая свои слегка пухлые маленькие пальчики, глядя на которые невольно начинаешь умиляться и улыбаться как идиот, испытывая желание их потрогать. Чим очаровательный: невысокий, худенький и миниатюрный, пусть и стесняется этого, усердно отрицая собственную милую и радушную натуру, готовую протянуть руку помощи любому. Взять того же Тэхёна. Парень держался особняком, не желал выходить на контакт, но с каким дружелюбием был принят здесь, не получив и слова дурного. Киму становится стыдно за свое поведение и за то, что не разглядел за взбалмошной назойливой маской ранимого милого омегу, способного поддержать в трудную минуту. – Ты в курсе, что он чуть под дверью не ночевал у тебя и оборвал мне телефон звонками? – улыбка мгновенно слетает с лица, а кожу будто обдает холодом. Тэ и не думал, что Гук пойдет на такие меры и настолько будет о нем тревожиться в его отсутствие. Вот теперь становится и вправду неловко за свой нелепый поступок. Хотел сделать как лучше, а получилось, видимо, как всегда. – Нет, я... – мгновенно тушуется Ким и теряет былой боевой запал, жаждущий вендетты. Он сдувается и мрачнеет, даже взгляд тускнеет, наполняясь тоской. Становится даже неловко из-за того, что быстро поддался эмоциям. Хотя это ни капли не оправдывает оскорблений Чона. – Он сглупил, не спорю, – поспешно добавляет Чим, боясь, как бы Тэхён снова не начал прикрываться случившимся, – и сказал очень оскорбительные вещи, я не предлагаю тебе прощать его сразу, – глаза омеги на секунду вспыхивают каким-то странным предвкушающим блеском, и Тэ даже становится не по себе от его маниакальной улыбки, не предвещающей ничего хорошего. – По крайней мере, сейчас. – В смысле? – не до конца понимая задумки друга, озадаченно сводит брови к переносице Ким и отставляет кружку в сторону, вытирая влажные ладони о джинсы. Нехорошее предчувствие колет изнутри, намекая на довольно сомнительный успех сего мероприятия, попахивающего авантюрой. – Испытай его на прочность. Если он действительно будет раскаиваться в сказанном, то покажет это, – просто пожимает плечами Пак и хохочет в голос, видя скорченную недовольную моську на лице Тэ, которому не очень-то приходится по вкусу такая идея. Он морщит нос, шмыгает им тихо и укладывает омеге голову на плечо. – Не хочу его видеть, мне так плохо, Чимини, – капризно подвывает Ким, чувствуя, как жалобно скребутся на душе кошки то ли от тоски, то ли от потребности обнять кого-то. Хотя кому парень врет? Ему хочется обнять Чонгука. – Дурачок ты, Тэ-Тэ, – по-доброму журит Чимин, успокаивающе проводя пальцами по выцветшей красной шевелюре. – Ты избаловал Чонгука своей заботой, а ведь именно тебе надо держать его на коротком поводке, а не ему, – он кажется ужасно мудрым и проницательным, что никак не вяжется с его внешней беспечностью и улыбчивостью. Это поражает и в то же время располагает к задушевному общению, подкупает и подталкивает доверить свои страхи и переживания. – Он уже твой, Тэхён, ты не видишь что ли? Чонгук бегает за тобой волчком везде, нужно только поставить его на место, – Ким отстраняется от Пака, с неверием заглядывая в глаза, полагая, что ослышался, и щурится слегка насмешливо, кривя губы в подобии улыбки. – Хочешь сказать, что мне пора бы уже включить свою внутреннюю суку? – Тэ кажется, что друг шутит, прикалывается над ним, но тот только согласно кивает на полном серьезе и тянется за подостывшим шоколадом, с удовольствием пробуя на вкус сладкий ароматный напиток. – Будь так любезен, а то почему страдают все вокруг, а Чонгук нет.