❤
До того как распробовать все прелести половой жизни, Тэхён думал, что без секса можно спокойно прожить годами без каких-либо проблем. Ну в самом деле, что мешает удовлетворять себя руками? В конце концов, инстинктами управлять несложно. Поэтому омега никогда не понимал тех людей, что оказывались неспособными прожить без секса и дня. И это смешно вдвойне, потому что теперь Ким становится одним из таких помешанных. При чем дело даже не в возросших потребностях и неуемном аппетите из-за проснувшейся фантазии и сошедшем с ума либидо. Тэхён смотрит на других альф, представляет, как целует их или занимается любовью, но видит перед собой только Чонгука. Чонгука, который способен одним только прикосновением настолько сильно завести омегу, что трусики насквозь пропитываются смазкой, а меж ягодиц появляется раздражающий зуд, который способен полностью успокоить исключительно Чон. Не важно, пальцами ли, языком или членом, Ким может кончать от его ласк по несколько раз за вечер. Но при самоудовлетворении эффект кажется недостаточным, остается странный осадок. Совсем не то и не так. С другими он ничего подобного не испытывает. Именно в тот момент Ким понимает: существует разница между влечением физическим, когда не столь важен партнер, сколько реакции тела на него без каких-либо критериев отбора, и эмоциональным, когда достаточно простого прикосновения или поцелуя, чтобы завестись настолько сильно, что нет никаких сил терпеть до дома. Тэхён не знает, что лучше, но каждый раз, когда Чонгук ведет рукой по его бедру вверх, нагло массируя член сквозь грубую ткань джинс, он заводится с пол-оборота и шире раздвигает ноги покорно, закусывает губу, сцеживая тихие вздохи, и давится стонами, получая порцию засосов на шее. Чон ненасытный, Ким тоже, хотя раньше ни за одним из них такого не замечалось. То ли Тэ просто не придавал личной жизни Гука значение, не считая нужным вдаваться в подробности интимных аспектов, то ли складывающая ситуация действительно индивидуальна и дело в самих парнях. В любом случае, омега остается более чем довольным, хотя внешне и пытается казаться застенчивым целомудренным мальчиком, редко подпускающим к себе альф, потому что больше всего на свете друга заводит эта его неприступность. Все начинается невинно с поцелуев и объятий, и каждый раз Тэхён упускает тот момент, когда Чонгук оказывается сверху, подавляет сопротивление, стягивая белье, раздвигает ноги и входит в него медленно, заполняет собой и трахает в неспешном темпе. Трахает долго и со вкусом, заставляя пальчики на ногах поджиматься от удовольствия и шептать на повторе имя альфы. Их встречи всегда заканчиваются одинаково: Тэ жалобно стонет, хрипло и протяжно, расцарапывая Чону спину, и послушно раздвигает ноги шире для более глубокого проникновения, а тот растягивает его влажную тугую дырочку своим членом с раскрасневшейся большой головкой. Вчерашний вечер не является исключением, и сейчас, сидя в аудитории, заполняющейся студентами, Ким понимает, что начинает возбуждаться снова, только от воспоминаний того, как они мирились из-за сущего пустяка, когда каждый настаивал на просмотре своего фильма. Раздражает его Чонгук, кстати, так же быстро, как и заводит, и очень трудно понять, где находится эта тонкая грань между злостью и неконтролируемым желанием попробовать чужую кожу на вкус. – Мы не будем этим заниматься, – после той примирительной ночи им, кажется, окончательно сносит крышу, потому что сексом месяц к ряду они занимаются почти так же часто, как и видятся, не нуждаясь ни в каком особом поводе. Кажется, март сказывается на парнях слишком сильно. Тэ просто облизывает губы, а Гука уже ведет, и заинтересованно дергается член в штанах. Приходится держать дистанцию намеренно и делать перерывы, хотя омега даже себе не может объяснить, зачем так поступает, ведь каждый раз сдается и первым забирается другу на колени. – Как скажешь детка, – Чонгук, между прочим, все уловки парня разгадывает наперед, даже подыгрывает им, точно зная, где следует укусить посильнее и как провести по спине рукой, чтобы Ким выгнулся навстречу прикосновению и захотел большего. Вчера это была зона поясницы, от настойчивого поглаживания которой кожа мгновенно покрылась мурашками, а меж ягодиц знакомо потянуло. Куда исчезли с них штаны, Тэхён, разумеется, не помнит, равно как и того, когда наглые пальцы пробрались под кружевные трусики, которым омега начал отдавать предпочтение в последнее время, все чаще ловя на себе голодные взгляды альфы. Тэ опускает голову на руки и облизывается медленно, вспоминая вкус чужих беспощадных губ, что терзали поцелуями долго и целенаправленно, оставляя после засосы на теле. Они горят фантомными отголосками боли даже сейчас, расцветая яркими бутонами на нежной коже, и никакой консилер не способен спрятать их от любопытных глаз. – Не передумал? – звучит голос Чонгука в голове, словно вчерашняя ночь повторяется снова, прямо сейчас, на большой перемене перед занятиями, и омега чувствует, как медленно начинают пропитываться влагой трусики снова. У него обостряются все органы чувств, и запах Гука мгновенно забивает легкие, такой концентрированный, сильный, насыщенный, хотя здесь помимо них полно других студентов. Избирательное обоняние – дар и проклятье – теперь Ким понимает это. – Не знаю, м-м-м, я, – Чон коварен и жесток, потому что манипулирует им так же, как и сам Тэхён, оттого и каждая близость с другом сводит с ума, разжигая нешуточный аппетит. Он так хорошо знает все его чувствительные места и не устает пользоваться этим, что долго капризничать или сопротивляться Тэ не может, да и не особо-то хочет. Уловка, кстати, действует в обе стороны: от природы любознательный Ким не остается в долгу, изучает с присущим ему любопытством чужое тело и явно входит во вкус, доставляя Чонгуку удовольствием ртом. А когда тот резко до боли сжимает в пальцах светлые пряди на затылке, намеренно-сильно тянет на себя, заставляя взять глубже, то начинает течь еще обильнее, заводясь от принуждения и легкой грубости, выстанывая ободрение бессвязно и позволяя трахать его рот членом. – Примирительный секс? – они меняются местами, Чон нависает сверху многозначительно играет бровями и самодовольно ухмыляется, наблюдая за тем, как вспыхивают гневом глаза омеги и приоткрывается в немом стоне рот, стоит только неспешно двинуть бедрами, потеревшись тканью о наливающийся возбуждением аккуратный член. – Брось, котенок, мы оба знаем, как ты любишь, когда я беру тебя против твоей воли. Чонгук игнорирует слабое сопротивление и упирающиеся в грудь ладошки, отстраняется немного и небрежно стягивает с парня трусики, оставляя те болтаться где-то у коленок. И, о господи, как же Тэ нравится подобная настойчивость и напор. Гук ведет ладонью по бедру вверх, смещается на внутреннюю часть и намеренно невесомо оглаживает член и яички, скользит ниже к судорожно сжимающемуся колечку с выступившими каплями смазки, растирает на подушечках влагу, а после без лишних прелюдий вгоняет сразу два пальца внутрь, наслаждаясь сорванным криком и изящной сеткой ребер, когда Тэхён жадно хватает ртом воздух и выгибается в спине, подставляясь под прикосновения. – Боже, Гуки, сильнее, – отбросив мнимую зажатость и стеснение, жалобно хнычет Ким, расставляя ноги шире и подаваясь бедрами навстречу. Чон не церемонится с ним, растягивает быстро, намеренно-небрежно, загоняя по самые костяшки, так, как омега любит больше всего, выстанывая поощрительное согласие. Чонгук задирает его рубашку к ключицам и жадно ведет ладонью по животу и груди, склоняется над омегой, слизывает испарину с кожи и припадает к соскам, заставляя нетерпеливо метаться на постели, требуя большего. – Да, вот так, глубже, – они встречаются взглядами, и обоих пробирает на дрожь от шального блеска и одного общего безумия на двоих. Когда в Тэхёна проникают сразу четыре пальца, ни альфа, ни омега не сдерживают полузадушенного стона. Чонгук задыхается, будто это его сейчас растягивают, и с трудом сдерживается от желания войти в Тэ раньше времени, ощутив, насколько узким он может быть для своего парня. Или друга? Вопрос до сих пор щекотливый для обоих, потому что отношения прикрываются дружбой, а секс преподносится природной необходимостью. Глупые отмазки, они занимаются этим не только в течку, слишком увлекаясь процессом. Так странно, на самом деле, ведь Гуку казалось, что притираться друг к другу придется долго, свыкаться с новым положением и статусом. Он у Тэхёна первый, немудрено, что омега поначалу будет зажатым и робким, продолжит смущаться и отрицать животное влечение. Наивный, боже, ибо Ким преподносит сюрприз за сюрпризом, раскрывая свой характер полностью. Тэ чувствительный, сексуальный и нетерпеливый в том, что касается удовольствия. Дорвавшийся до сладкой карамели, парень жадно пробует на вкус все виды, не останавливаясь на чем-то конкретном, поэтому и их секс, страстный и порою грязный, пестрит разнообразием и яркими оргазмами. Чонгук жалеет, что не предложил Киму подобное раньше. Кто же, блять, знал, какой кроется потенциал за внешностью скромного заучки? Результат обескураживает и вызывает восхищение, которое открыто читается во взгляде альфы, неотрывно следящего за Тэхёном повсюду. Притяжение между ними только усиливается, а смотреть на других омег больше не представляется возможным. Гук заблуждался, полагая, что Тэ не станет подпускать его к себе, а в итоге сам тянется навстречу, манит и соблазняет одной только своей улыбкой. Все катится подобно снежному кому быстро и легко. Как бы голова не закружилась от столь скорых перемен. – Блять, ты уже такой мокрый там, – Тэхёна даже сейчас пробирает дрожь при воспоминании этого вкрадчивого шепота на ухо и ужасно пошлых влажных звуков от скользящих внутри него длинных пальцев, методично-медленно подводящих парня к краю. Чонгук, может, и настаивает на своем, но в постели делает все, что нравится Киму. Прижимает его колени к груди и входит резко, отрывисто, быстро, так, как омега любит, срывая с искусанных губ рваные вздохи и обрывистые стоны вперемешку со скулежом, ведь больше всего на свете Тэхёну нравится грубый грязный секс с Гуком. И сейчас Тэ, кажется, начинает понимать, почему так ярко представляет себе события вчерашней ночи и возбуждается чересчур быстро, когда в очередной раз бросает короткий взгляд в сторону Чона, окруженного другими альфами и о чем-то яро дискутируя с одним из них. Агрессия – вот что притягивает омегу и заставляет кожу покрываться мурашками. Он судорожно сводит колени, нетерпеливо ерзая на стуле, и отмечает изменения в поведении друга с удивительной точностью. Чонгук злится, понятно даже без контекста, и явно не настроен на дружескую беседу. Непонятны только причины неожиданной вспыльчивости, довольно опасной и переходящей всякие границы, когда возникает небольшая толкучка, обещающая перерасти в потасовку. Тэхён видит раздражение других альф, видит, как вздуваются вены на напряженных руках Гука, и наконец-то понимает причины, по которым обычно вполне дружелюбный Чон легко поддается на провокации, когда краем глаза цепляет заинтересованные взгляды омег, тоже ощущающих растущее в комнате напряжение. Вот только Ким воспринимает чужой гон острее, ярче, реагирует слишком уж бурно, намокая еще больше. Он не может смотреть на возможных конкурентов и конкуренток, а потому решает взять ситуацию в свои руки, пока те не пошли в ход, поддаваясь желанию повырывать волосы половине прекрасной части аудитории, пожелавшей воспользоваться ситуацией. – Пошли, – Тэхён вклинивается между двух альф, упираясь Чону ладонями в грудь, и легонько подталкивает того к двери, нетерпеливо облизывая губы. Вблизи запах ощущается сильнее, забивается в легкие и путает мысли, направляя те в совершенно иное русло. Его практически трясет от нетерпения и желания ощутить член Чонгука в себе. И пусть даже остальные смотрят, плевать, лишь бы поскорее. – Какого, – Гук запинается на полуслове и судорожно вдыхает в себя аромат омеги, мгновенно забывая о перепалке и о совсем уж необидных словах, которые вызвали чересчур бурную реакцию и неконтролируемую волну гнева. Он все еще раздражен и самую малость зол то ли из-за того, кто попался под горячую руку, неудачно пошутив, то ли из-за того, что Ким вмешался, не дав выплеснуть негатив. – Я сказал, пошли, Чонгук, – Тэхён берет его за руку и настойчиво тянет за собой из аудитории, практически силком тащит до свободной комнаты и заталкивает внутрь, закрывая дверь на ключ. Без лишних слов и громких речей Тэ прижимает Чонгука к стене и расстегивает на нем ремень брюк, тянет молнию вниз и слышит в ответ на действия недовольное шипение. Альфа убирает от себя тонкие изящные руки и толкает Кима к парте, прожигая тяжелым мрачным взглядом исподлобья. Он пытается сдерживаться, пытается отвлечься, думая о щенках, пытается контролировать ярость, чтобы не навредить ему, но для этого омеге следует держаться от него как можно дальше. А тот не понимает будто, дразнится и намеренно не желает оставлять в покое, угрожая довести до белого каления одними только своими действиями. Проклятый несносный мальчишка. – Какого хрена ты творишь? – низкий рык разлетается по ужасно чувствительной коже мурашками, сбивает к чертям собачьим дыхание и заставляет Тэхёна задрожать в предвкушении того, что неминуемо должно произойти. Есть ведь куда более приятные способы избавиться от гнева, переключив заветный рычаг с агрессии на страсть. Осталось только убедить в этом Чонгука, который, кажется, и сам не до конца понимает, что с ним творится. – Собираюсь помочь тебе расслабиться, – почти мурчит в ответ Тэ, отталкиваясь от парты, и кошачьей грациозной походкой подходит вплотную к альфе, бросая короткий взгляд из-под ресниц и проходясь кончиком языка по губам. – Мне это не нужно, – отрывисто бросает Чон, сжимая руки в кулаки. Он такой упрямый, господи, что порой его хочется ударить. В данной ситуации – оплести руками и ногами и поцеловать так, чтобы закружилась голова, а в легких не осталось кислорода. Не боясь жестокой расправы, пальчики Кима скользят по плоскому животу Чонгука, порхают невесомыми бабочками, восторженно оглаживают мгновенно напрягающийся под их давлением пресс, мажут по груди и обвиваются вокруг шеи, ноготочками царапая обнаженные участки. Тэхён прижимается к нему вплотную, обдает горячим дыханием ухо и кусает легко за мочку, шепча томное предложение. – Врушка. Твой запах усилился, я это чувствую, мои трусики просто выжимать можно от твоей агрессии, и если ты сейчас же не снимешь эти проклятые джинсы, я наброшусь на тебя прямо на паре на глазах у остальных, – омега трется щекой о его щеку, как довольный кот, лижет скулу размашисто и коротко стонет, вжимаясь пахом в пах Гука. В голове будто что-то щелкает, и все наконец-то становится на свои места. Это похоже на озарение, на ослепительный свет фар или глоток чистого воздуха. У Тэхёна получается, нет, правда получается, потому что Чон пораженно распахивает глаза и выдыхает растерянно, сжимая ладони на чужой тонкой талии, ощущая под пальцами мягкость кожи. Возбуждение накатывает неожиданно, едва ли не сносит волной, и Чонгук наконец-то находит первоисточник, главную причину собственного гнева и скачков в настроении. И что куда более странно, так это то, как чутко улавливает подобные перемены именно Ким, как дрожит и просит приласкать, как жадно цепляется за него, пробираясь руками под одежды, и жмется плотнее, не оставляя и сантиметра лишнего между ними. Он ощущает потребность в тепле, в Чонгуке и поддается инстинктам, правильно расценивая подозрительные звоночки в поведении альфы. Еще ни один из своих гонов Чон не проводил с омегами, поскольку опасался потерять контроль и причинить боль, навредить, предпочитая выплескивать всю нерастраченную энергию в спортзале. Но сейчас, когда Тэхён так близко, когда облизывается предвкушающе и дышит сбито, Гук не уверен, что сможет отказаться от столь заманчивого предложения, что сможет оттолкнуть и прогнать, когда тот такой возбужденный и сексуальный, готовый наброситься на него прямо тут. – Хочу тебя объездить, ты такой горячий, – Ким вжимается носом в чужую шею, вдыхает судорожно запах и прихватывает зубами тонкую полоску кожи намеренно сильно, получая в наказание звонкий шлепок по ягодице. – Боже, Чонгук, трахни меня, я такой мокрый, мне нужен твой член, прямо сейчас, – в полубредовом состоянии жалобно хнычет Тэхён, практически умоляет, и это добивает Чонгука окончательно. – Блять, да, – альфа толкает его обратно к парте, подсаживая на столешницу, и впивается в охотно приоткрывающиеся навстречу губы голодным поцелуем, не в силах больше сопротивляться. Он целует жадно, мокро, грубо, смешивая их слюну и присасываясь к вертлявому языку, пока руки судорожно пытаются избавить Кима от одежды, и боже, целоваться с Тэ в сто крат круче занятий спортом или драки, в которую Гук собирался ввязаться. Это все гон, инстинкты, но Тэхён реагирует на него, мелко дрожит, льнет сам, подставляется и просит, обвивая длинными ногами чужую талию. Чонгук никогда не умел ему отказывать.24
31 января 2019 г. в 16:13