❤
Каждая течка Тэхёна для Чонгука как проверка на прочность. Если он думает, что отделается легким испугом и извинениями за практически измену, то глубоко ошибается, ведь нервы ему трепят с переменным успехом двадцать четыре на семь, испытывая терпение на прочность совершенно возмутительными выходками, будь то заигрывания в клубе с каким-то смутным типом, выливающиеся в дикий секс в кабинке туалета с выбешенным Чоном, или же странные омежьи игрища с Чимином, который совершенно недвусмысленно, по мнению Чонгука, трогает друга, позволяя рукам скользить по бедрам дальше положенной незримой линии. От миролюбивого жеста до домогательств, так сказать. Месть получается чересчур жестокой и изощренной. Это какая-то бесконечная пытка, в которой альфу лишь дразнят, приманивают, а потом лишают десерта, заставляя истекать слюной и мучиться от стояка. Две недели к ряду Ким избегает с ним близости, не позволяет зайти дальше поцелуев и откровенно издевается, когда, будто невзначай, сообщает о начавшейся течке. К тому времени у Чонгука чуть ли пар из ушей не идет уже, и желание сбежать с вечеринки, на которую его затащил Намджун, растет пропорционально возбуждению в штанах и молчанию в чате Тэхёна, который даже и не зовет к себе. Сука, как же бесит. Мучения Чона видят все и страдают от чужой раздражительности тоже, кстати, все, потому что агрессивные флюиды заполняют всю квартиру, заставляя нервно ерзать на сидении и нервно переглядываться, отчего даже самый терпеливый Чимин не выдерживает и просит выйти проветриться на балкон. Да если бы это помогало вообще. Гук скрывается от понимающих глаз, явно ему сочувствующих, и набирает сообщение Тэхёну. Junghotkook: Малыш, не будь со мной таким жестоким. Позволь мне приехать. Блять, пусть позволит хотя бы прикоснуться к себе, иначе Чонгук скоро начнет на стенку лезть от неудовлетворенности и кипящей в жилах лавой ревности. Его дико раздражает то, что другие могут спокойно обнимать омегу, гладить, трогать и даже целовать (в щеку, конечно же, но не суть). Последним хочется оторвать руки и выколоть глаза. Проклятье, да Чон никогда таким ревнивым не был раньше, а из-за Тэ готов крушить все вокруг. Junghotkook: Я буду нежным. Возьму тебя медленно. Так, как ты любишь больше всего. А ты будешь доверчиво жаться ко мне, хныкать жалобно и вздыхать сладко, когда я буду шептать тебе на ушко комплименты о том, какой ты у меня сладкий нежный котенок и как потрясающе хорошо в твоей узкой мокрой попке. Черт, Тэхен, я так хочу к тебе. Проклятье, он и вправду ужасно сильно хочет оказаться сейчас рядом с ним, сжать в объятьях, пропитаться дурманящим сладким запахом, задохнуться в нем, утонуть, погрязнуть с головой, поцеловать каждую клеточку чужого тела и взять его медленно, со вкусом, доведя до исступления неторопливыми глубокими толчками и голодными поцелуями. Гук понимает, что заслужил эту пытку, но боже, неужели Ким не понимает, что альфа уже осознал свою ошибку, сполна вкусив наказания?FanTAEstic: Гуки.
Чонгука всего пробирает до мурашек от этого ласкового обращения, и голос с мягкими бархатными нотами будто звучит наяву, заливается в уши патокой, ласкает кожу, поднимая дыбом волоски. Проклятье, как же он в Тэхёна сильно и безвозвратно, даже представить страшно. Junghotkook: Да, котенок, скажи мне, что ты хочешь? Когда в чате появляется фотография, Чон давится воздухом и обреченно стонет, прикладываясь лбом о ледяное стекло оконной рамы на балконе. Рука сама собой тянется к паху, сжимая стоящий колом ноющий член сквозь ткань джинс. Господи, да такими темпами Ким его в могилу сведет из-за спермотоксикоза, если не перестанет дразниться, потому что дрочка ну не помогает совсем. На фото на омеге, небрежно устроившемся на смятых простынях, из одежды только майка и полосатые чулки – то ли в процессе облачения в наряд для выхода, то ли совершенно наоборот. Ни то, ни другое абсолютно не скрывают возбуждения, которое Тэ откровенно демонстрирует, зажимая меж бедер, намереваясь, вероятно, окончательно добить Гука.FanTAEstic: Хочу, чтобы папочка дождался меня, я скоро буду.
Дождался? Серьезно? Да Чонгук едва ли на стенку не лезет от увиденного и считает каждую минуту, нервно потрясывая коленом, когда снова возвращается в гостиную и прикладывается к стакану с соком. Еще и пить как назло нельзя – мало того что за рулем, так еще неизвестно, каких дел снова может наделать. Испытывать терпение Тэхёна на прочность как-то не хочется. А вот омега видимо считает иначе, когда через проклятых полчаса, тянущихся вечность, выкладывает новую фотографию в твиттер, где сжимает своими длинными тонкими пальчиками чью-то ладонь, любовно ставя над постом сердечко. Гук смотрит на фото, судорожно пытается сопоставить факты и время, и тот результат, который получается у парня, выводит его из себя. Это вот так Ким спешит к нему на вечеринку? Развлекаясь с другим? Какая прелесть. На исходящие вызовы Тэхён предсказуемо не отвечает, ну конечно же, и с чего бы. Чонгук обрывает ему телефон, ловит на себе косые взгляды гостей и сочувствующие друзей и с трудом сдерживается от желания разбить смартфон о стенку. Сука, Чон уже лично готов придушить этого типа, кем бы тот ни был. Потому что смеет ужинать с его омегой, смеет держать Тэхёна за руку и черт знает что еще делать, пока Гук тут места себе не находит от беспокойства. Умом Чонгук осознает, что следует набраться терпения и дождаться разъяснений от Тэ. Хватило одного раза, чтобы понять, иногда вещи не такие, какими кажутся на первый взгляд. Уж слишком болезненным был урок, повторять его не хочется. Впрочем, сидеть на месте тоже. Альфа впервые жалеет, что не курит, потому что занять себя хоть чем-то сейчас видится крайне необходимым – мысли раз за разом возвращаются к фотографии, и в нем снова закипает злость. Гук засыпает вопросами Чимина, наседает и явно действует тому на нервы тоже. Омега едва ли не шипит, возмущается и отнекивается, не желая давать какие-либо пояснения касаемо фотографии в твиттере и уж тем более звонить Тэхёну на мобильный. Но ведь наверняка что-то знает же – видно по взгляду и недовольно поджатым губам. Наверное, будь с Паком рядом Юнги, дело пошло бы проще, но у них с Мином дела идут не очень, в основном из-за общего упрямства и нежелания уступать. Альфа считает, что Чимин обязан сдаться под власть его чар, купиться на дорогие подарки, а последний в свою очередь едва ли не кусается, возвращая все подачки обратно. Помогать кому-либо из них Чонгук, конечно же, не собирается. Когда звенит звонок входной двери, а Пак срывается с места, намереваясь открыть пришедшему (да что угодно, лишь бы не слушать чужое нытье), Чон даже не дергается с места, слишком погруженный в свои мрачные мысли. Он раз за разом пересматривает фотографию в твиттере, пытается понять по каким-то незначительным деталям, кому принадлежит другая рука, цепляется за мелочи в обстановке и никак не может взять в толк, зачем Тэ понадобилось выставлять это на всеобщее обозрение. Омега ведь знает, насколько Гук ревнивый, однако все равно продолжает доводить и издеваться, явно получая удовольствие от чужих метаний из-за неизвестности. – Блять, Тэхён, успокой своего альфу, он сожрал мне мозг, – слышится из коридора жалобное нытье Чимина, и Чонгук мгновенно вскидывает голову, различив в потоке возмущений родное имя. Сердце в груди мгновенно сжимается тревожно и срывается на бешеный рваный ритм, угрожая пробить хрупкую грудную клетку. Альфа подрывается с места и идет на звуки чужого низкого голоса, звучащего из проклятой прихожей, уже в дверях сталкиваясь с долгожданным гостем лицом к лицу. – Чонгук? – Тэ раскрасневшийся, замерзший и ужасно милый в безразмерном черном пуховике и яркой малиновой шапке, едва надвинутой на голову и оттопыривающей уши. От него веет уличным морозом и природным теплом, терпким усилившимся запахом трав и сладости, и это мгновенно бьет в голову и туманит разум, смиряя чужой гнев, но не успокаивая полностью. Чонгук смотрит на омегу голодно, нетерпеливо, пристально, пытаясь по лучащимся весельем глазам понять, скрывается ли где-то за карамельной притягательной радужкой ложь. Но Ким только улыбается ему нежно, мягко и вопросительно вскидывает брови, не понимая причин чужого раздражения. – Где ты был? – вместо приветствия глухо бросает Чон, сверля тяжелым темным взглядом ставшую неожиданно хрупкой фигурку. Не дающие парню покоя пухлые губы неожиданно растягиваются в понимающей кривой усмешке, а юркий язычок шустро очерчивает их контур, отвлекая внимание. – Соскучился по мне? – Тэхён становится похожим на довольного хитрого кота, чья пакость удалась на славу. Он не кажется удивленным или напуганным, его глаза загадочно поблескивают в приглушенном свете настенного светильника, и это только больше заводит и без того взвинченного Чонгука, готового то ли размозжить кому-нибудь голову, то ли схватить Кима в охапку и унести подальше. – Где ты, блять, был? – сквозь зубы сцеживает по слогам вопрос альфа, требуя незамедлительного ответа, и сжимает руки в кулаки, когда Тэ нарочито медленно сокращает расстояние между ними, смотрит неотрывно, жадно, а после обнимает за шею, трется носом о скулу и выдыхает томно тому прямо на ухо: – Забирал с почты свою новую игрушку, – не планируя ходить вокруг да около, наконец-то произносит Тэхён. – Она сейчас во мне, прямо там, так глубоко, ох, Чонгуки, я такой мокрый, – Чонгук, вторя чужому протяжному мычанию, стонет низко и чересчур громко от того, как низкий хриплый голос пробирает до мурашек, проникает под кожу и оседает пленкой сладкой истомы внутри, выворачивая наизнанку внутренности. Где-то позади них остальные гости смотрят на застывших в проеме парней с удивлением и в какой-то мере даже растерянностью, потому что Гук мгновенно меняется в лице, агрессия улетучивается как по мановению руки, сменяясь на что-то более опасное и темное. Он попросту закидывает посмеивающегося Кима на плечо и молча уходит из квартиры со своей ношей, не удосужившись попрощаться с кем-либо или, в конце концов, накинуть куртку. Да плевать вообще, в машине тепло. Намджун, вышедший к притихшему в коридоре Чимину и видевшему эту сцену под совершенно другим ракурсом, останавливается рядом с ним, провожает ушедших задумчивым нечитаемым взглядом и наконец-то неторопливо отпивает пиво из прихваченного с собой бокала, обращаясь скорее к самому себе, нежели к кому-либо: – Я так понимаю, пить они с нами не будут?❤
Чонгук несет Тэхёна аккурат до машины, не позволяя встать на ноги даже в лифте (попытки пресекаются легким шлепком по ягодице), и опускает на снег только рядом с пассажирской передней дверью, вжимая в холодный металл автомобиля и нависая сверху мрачным злым изваянием. Он смотрит долго, пожирает молчаливо взглядом, не в силах сказать что-либо, пытаясь собраться с мыслями и понять, чего сейчас хочется больше: поцеловать Кима или же силком усадить в салон. В принципе, можно и то и другое в любой последовательности, вряд ли Тэ станет возражать. – Я видел пост в твоем твиттере, – все же решается нарушать тишину морозной ночи альфа, наблюдая за тем, как вспыхивают яркие искры понимания в темных глазах и мгновенно угасают, а губы трогает легкая улыбка. Снова. Снова этот озорной взгляд и эта улыбка, от которых Чонгук уже выть готов, выцеловывая каждый изгиб невозможных пленительных губ. – Чью руку ты сжимаешь на фото? – Чонгук, ты дурак или где? – голос наполняется откровенным весельем, и Тэхён, наверное, только чудом сдерживает себя, чтобы не засмеяться в голос, когда снова обвивает шею Чона руками и трется своим носом о нос друга. – Это твоя рука, я сделал это фото на прошлой неделе, пока ты засматривался на меню с едой в том кафе недалеко от университета, – омега легонько целует будто бы окаменевшего Гука в подбородок и откровенно посмеивается над ним, когда он тянется в карман джинс за телефоном и снова пересматривает то злосчастное фото, желая удостовериться в правдивости слов. Как будто обухом по голове кто бьет с размахом. Сразу кажется знакомым и место, и край свитера и подаренные Кимом часы. Господи, ну как же можно быть таким идиотом? Не удивительно, что Чон не помнит этого, потому что приходилось вчитываться в содержимое меню, лишь бы не отвлекаться на уж слишком приятную провокационную ласку и лучащиеся счастьем глаза омеги. А что еще ему оставалось, если Тэ вечно притягивал взгляд? – Ну-у-у, – заметно тушуется Гук, теряя былой запал и забывая все слова возмущения. – Ты ведь не думал, что я стану встречаться с другим альфой у тебя за спиной? – Тэхён смеется над ним, издевается, но конкретно в данный момент Чонгук готов простить другу что угодно, лишь бы тот бесконечно ворковал с ним и позволял обнимать в ответ. – Я так спешил к тебе, не злись, – губы прижимаются к судорожно бьющейся жилке на шее, и Гук, кажется, успокаивается окончательно. Он тает мгновенно под воздушными мимолётными ласками Тэ, что продолжает покрывать поцелуями его лицо, гладит ладошками грудь, прикрытую только свитером, потому что кое-кто был слишком занят похищением своего омеги, чтобы надеть куртку, и практически мурлычет, когда снова поднимает голову и выдыхает в приоткрытые губы не дающую обоим покоя мысль. – Поехали домой, я так хочу, чтобы ты наконец-то приласкал меня, – и кто вообще Чонгук такой, чтобы отказывать ему? Течки Тэхёна невыносимы. Сам Тэхён, впрочем, тоже.