❤
Говорят, что, если чего-то очень сильно боишься, это обязательно случается. В случае с Чонгуком происходит катастрофа вселенского масштаба. Без преувеличений. Он каким-то чудом добирается до дома, но, стоит двери квартиры закрыться, маска сдержанности дает трещину, крошится и разлетается на мелкие частицы. Альфа срывается, крушит все, что попадается ему под руку, выплескивает злость и едва ли не рычит от досады, роняя мебель и переворачивая комнаты вверх дном. Чонгук никогда не умел самостоятельно справляться с гневом и расстройствами, ведь у него всегда был Тэхён, поддержка и опора, личное успокоительное, способное подставить плечо в трудную минуту. А теперь, когда омега уходит, Чон чувствует себя ужасно одиноким и опустошенным, оседая беспомощной изможденной массой на пол в спальне и пряча лицо в ладонях. Ему кажется, что это происходит не с ним, что случившееся плод больной фантазии или неудачного кошмара, однако, сколько бы парень себя не щипал, проснуться не получалось. Все наяву, все по-настоящему. И никуда уже не скрыться и не сбежать от реальности. Не проснуться. В суровой реальности нет места детским мечтам и наивности. Гук кричит и хватается руками за голову, до боли оттягивая пряди, словно отчаявшийся потерянный ребенок. Но разве сравнится эта боль с болью душевной, с той черной дырой в грудной клетке, что разрастается с каждой минутой еще больше? Когда кончаются силы, он валится на пол и долго смотрит не мигая в потолок, до дыр заучивая скучный однообразный узор и не думая ни о чем конкретном и обо всем сразу. Чонгук никогда не любил мелодрамы, но теперь наконец-то начинает понимать смысл трагедии и тех переживаний, что пытаются передать актеры. Вот только они играют эти чувства, а альфе с ними, кажется, предстоит теперь жить. Жить и понимать, что на самом деле следовало сказать Тэхёну при встрече, что надо было удержать, признаться и не отпускать. Но Гук не смог. Не смог, потому что не знал, нужны ли его чувства Киму, а после услышанного и вовсе решил похоронить их вместе с собой. Неуверенность и вправду страшная штука. Возможно, будь у Чона чуть больше времени, он действительно пошел бы на такой шаг, выбрал бы подходящий момент и открылся бы Тэ. Увы, возможность упущена и бессмысленно хвататься за ускользающую надежду. Теперь-то уж точно у него нет никаких шансов, а альфа не из тех, кто привык унижаться в глазах других и удерживать силой. Чонгук пытается успокоить себя этими увещеваниями, но понимает, что в данной ситуации ему уже ничего не поможет. Он так знатно проебался, что ничего исправить нельзя. Тэхён ушел, а Гуку предстоит жить дальше, надеясь однажды снова стать прежним, с огромной тянущей болью, судорогами крутящей сердце. Отчаяние настолько невыносимо, что хочется вырвать его голыми руками из груди, чтобы оно перестало биться и разносить по венам ядовитый огненный коктейль из сожаления и отчаяния. Но Чон может только терпеть и жить с этим дальше. Следующая неделя для него проходит как в тумане. Он словно продолжает существовать на автомате, двигаясь на рефлексах, шатается по коридорам университета мрачной отпугивающей любопытных зевак тенью, отвечает на вопросы сухо, коротко и по делу, игнорируя попытки вовлечь в беседу, работает бездумно и готовится к защите, абсолютно не запоминая материала. Радует только одно: в университете с Тэхёном альфа не сталкивается ни разу. Зато становится бельмом на глазу Чимин, что смотрит с прищуром, укоризненно, поджимает губы недовольно и отворачивается, каждый раз оставляя на душе неприятный осадок. В своих попытках влиться в привычную рутинную колею Гук проигрывает самому себе. В доме о Киме напоминает абсолютно все, заставляя из раза в раз открывать знакомое окно чата и писать в пустоту сообщения, не доходящие до адресата. Он в черном списке, персона non grata, а в трубке электронный голос робота сообщает о том, что абонент находится вне зоны действия сети. Тэхён сбегает, обрывая все контакты и лишая возможности поддерживать хоть какую-то иллюзию знакомства. Его профиль в твиттере становится закрытым, доступным только для избранного числа читателей, в число которых Чон больше не входит. Тэ не оставляет ему шансов на встречу, меняя даже место жительства, и паника в альфе разрастается с новой силой, превращая в беспомощного растерянного идиота, который продолжает искать и на что-то надеяться, хоть умом и понимает, насколько данная затея бессмысленна. Гук жалеет о том, что наговорил когда-то и что так и не успел сказать, хотя должен был. Чонгук корит себя за многое, то самопоеданием не помогает никому. Он раз за разом возвращается к их последнему разговору в квартире и пытается понять, что сделал не так. Пытается понять причины, по которым потухли глаза Тэхёна и собственное сердце тревожно сжалось, но на ум ничего не приходит. – Намджун, это твой бывший? – Чон заливает горе малыми порциями алкоголя на вечеринке, организованной другом, с полной отрешенностью к происходящему и вздрагивает испуганно, когда слышит вопрос миловидной девушки, которая с недавних пор стала новой пассией Джуна. – Да, не бери в голову, – Намджун даже не смотрит на фотографию, не придает ей значения, уделяя все свое внимание омеге. А внутри Чонгука все холодеет от страшной догадки. – Ты все еще любишь его? – простой вопрос, но Гук будто снова оказывается в своей квартире в тот проклятый день, вспоминая собственный ступор и недоумение. Он ведь тогда растерялся сильно, пытаясь понять свои чувства, сравнивая их с теми, что испытывал к Тэ, и ответить максимально честно. И как только не увидел подвоха сразу? – Нет, – без колебаний и сомнений, ведь иного варианта и быть не может, что подтверждает загоревшийся счастьем взгляд и смущенная улыбка на лице девушки, которая льнет к альфе ближе и больше не задает вопросов, касаемо его личной жизни, успокоенная ответом. А Ким в тот день сбежал, даже не попрощавшись, и теперь те слезы, что привиделись Чону тогда, уже не кажутся иллюзией. Гук действительно заставил своего омегу плакать. Нет. Вот оно. Чонгук тоже должен был ответить Тэхёну «нет». Но вместо этого он только оттолкнул сильнее, показал свое равнодушие и, возможно, косвенно стал причастным к принятию решения о прекращении их странных отношений. Наверное, именно так и образуется снежный ком из простого снежка. Хотя в их случае все изначально пошло не так. Чон идиот, потому что должен был поступить иначе, пригласить на свидание, увидеть, как из раза в раз при встрече загораются счастьем глаза Тэ. Проводить до дома, взять за руку и тонуть бесконечно долго во взгляде, не желая прощаться. Поцеловать впервые, поборов неловкость и стеснение, поймав волшебство момента. Подтолкнуть к близости ненавязчиво, осторожно и не оставить сомнений ни в своих намерениях, ни тем более в чувствах. Но видимо все, на что способен Чонгук, это из раза в раз совершать ошибки и принимать неправильные решения.❤
В субботу утром Чонгук просыпается от непрекращающейся трели дверного звонка и мучительно стонет от разрывающей голову боли. Самое жестокое пробуждение из всех не после похмелья, а после бессонной ночи, которую Гук провел в обнимку с телефоном, просматривая старые совместные фотографии с Тэхёном. Альфа не мазохист, но глядя на улыбающегося Кима он хотя бы на один короткий момент имеет возможность увидеть парня и почувствовать его присутствие рядом с собой. Наверное, именно так и сходят с ума. – Слушай, Тэхён, конечно, дурак и наверняка не хотел, чтобы ты кое о чем знал, но я просто обязан тебя просветить, – Чимин врывается в квартиру полусонного Чонгука ураганом, смерчем, сносящим все на своем пути. Омега без приглашения заходит внутрь, без стеснения осматривает критичным взглядом мрачную серость комнат, давно не видевших солнечного света, и недовольно поджимает губы снова. Впрочем, чего-то подобного он и ожидал от альфы – хаос и уныние. Они с Тэхёном в этом похожи, извечные любители драмы. – Мы расстались, можешь не утруждать себя, – Чон застывает на пороге, с трудом выдавливая из себя слова, и одним только своим хмурым изможденным видом дает понять, что Паку здесь не рады. Гук остается невозмутимым только внешне, потому что лишь одно упоминание имени Кима выбивает из колеи и до боли сжимает в тисках сердце. – Миленько, – выносит вердикт Чимин, вероятно, не понимая намеков или же умело игнорируя самый красноречивый из них, – но я все же должен сказать, чтобы никто из вас не наделал ошибок, – Чонгук не понимает ровным счетом ничего, когда с каким-то волнением наблюдает за тем, как Пак начинает рыться в своем рюкзаке и наконец-то извлекает на свет какой-то маленький тонкий предмет, протягивая его в край растерявшемуся альфе. – Хуже-то уже точно не будет, если вы расстались. – Что это? – Гук сглатывает тяжело и осторожно вертит в пальцах врученный ему тест, щуря глаза в попытке рассмотреть содержимое. Страшная догадка на один миг вспыхивает в голове яркими пятнами трепета, но Чон сразу же гонит ее прочь, не желая идти на поводу у собственных чувств, уже не раз заводивших в тупик, и переводит вопрошающий взгляд на Чимина, решая сначала получить объяснение – Письмо из Хогвартса, блять, – язвит Чонгуку в ответ Пак и скрещивает руки на груди, со злобой глядя на по-прежнему ничего не понимающего парня. – Остроумно, – сухо бросает Гук, высокомерно вскидывая бровь. Черепная коробка буквально раскалывается, давит странная пульсирующая тяжесть на виски, а в глаза будто песка кто насыпал. Чона бесит ситуация, бесит недосказанность и сам Чимин, который, кажется, пришел только затем, чтобы поиздеваться над ним, пичкая загадками и упоминанием Тэхёна. В голове вместо мыслей какая-то каша, липкая и мерзкая, так сразу со всем и не разобраться. – Так что, мне уже поздравлять вас с Юнги? – Себя поздравь, это тест Тэхёна, – фыркает раздраженно омега и улыбается немного злорадно, глядя на ошарашенного побледневшего Чонгука. – Он беременный. От тебя, – чеканя каждое слово, добавляет Пак. – А скрыл, потому что до сих пор думает, что ты к нему ни черта не чувствуешь. И нет у него никого другого, только дебил мог поверить в такую тупую отмазку после той Санта-Барбары, что между вами произошла, – у Чона на мгновение темнеет в глазах. На него будто ведро холодной воды выливают, когда в сознании раз за разом эхом повторяются слова Чимина. Тэхён беременный. От него. Гук до белеющих костяшек сжимает в руке несчастный тест и снова опускает на кусок пластмассы недоверчивый взгляд, на этот раз замечая две блеклые полоски. В голове за одно мгновение проносятся все моменты близости, что были у них с Кимом, и на подкорке особо ярким пятном отпечатывается последняя течка. Словно кадры цветной фотопленки, картинки быстро сменяют друг друга, и тело обдает жаром понимания, наконец-то даруя возможность мыслить здраво. Отец. Он станет отцом. У них с Тэхёном будет ребенок. Живое крошечное существо с ручками, ножками, с глазами Чона и обязательно улыбкой Кима. Их общий малыш, обещающий вскоре появиться на свет. Малыш, которого омега решил скрыть от альфы, потому что думал, что Чонгук ничего к нему не испытывает, и осознание этого набатом бьет по голове, наконец-то выводя из ступора. Получается, эти чувства все-таки взаимны? Получается, что Тэхён тоже любит? Ну конечно любит, не может быть иначе. Просто такой же дурак, под стать своему альфе. – Я не идиот, Чимин, – это все, на что хватает сейчас Гука, потому что теперь мысли заняты только Тэ. Где он? Что с ним? Где теперь живет и как его найти? Чону сейчас просто жизненно необходимо увидеть омегу, обнять, возможно, даже встряхнуть хорошенько и рассказать многое, но сначала самое главное. Нужно срочно узнать адрес и больше никогда не отпускать Тэхёна от себя, больше не совершать глупой ошибки. – Ой, правда? – насмешливо тянет гласные Чимин, все это время внимательно наблюдавший за реакцией Чонгука на новость. Он подходит к альфе вплотную, заглядывает в глаза и произносит тихо, но достаточно для того, чтобы парень услышал и запомнил. – Ну тогда слушай внимательно: сегодня у Тэхёна осмотр вот в этой больнице в три, – Пак вкладывает в свободную руку Чона клочок бумажки и наконец-то тянет на себя входную дверь. – Надеюсь, ты и вправду не такой тупой, как я о тебе думаю, – омега уходит, оставляя после себя оглушительное молчание, но Гук, кажется, даже не замечает его исчезновения, вчитываясь в пляшущие строчки с заветным адресом, чувствуя, как впервые за месяц становится тепло на душе.❤
В назначенный Чимином час Чонгук, предварительно приведя себя в порядок, уже дежурит под дверью кабинета, из которого слышится голос Тэхёна, беспокойно расхаживает из угла в угол, словно загнанный в клетку зверь, меряя шагами пустынный коридор, и никак не может унять мучающее его беспокойство и бешеное биение замученного сердца. Да чего греха таить, Гука просто-напросто трясет. Тэ рядом, настолько близко, что их разделяет только стена. Никчемная преграда, если подумать. Ему так хочется сейчас ворваться туда и увидеть омегу, обнять, поцеловать, задохнуться в наверняка изменившемся аромате и наконец-то почувствовать себя по-настоящему счастливым, но Чонгук сдерживается. Пока что. Во всяком случае, до тех пор, пока за дверью не раздаются шаги и та не открывается выпуская в коридор Кима, который буквально врезается в грудь преградившего путь альфы. Гук не дает упасть, ловит в объятья инстинктивно и придерживает за талию, жадно всматриваясь в черты лица напротив. Тэхён похудел еще больше, кажется, превратившись в точную копию Чона, такую же изможденную и уставшую. Он перекрасил волосы снова, но на этот раз в теплый медовый оттенок, делающий его ореховые миндалевидные распахнутые в испуге глаза еще более выразительными. Молчание затягивается, топит в вязком киселе из страха, тревоги, волнения и нетерпения. – Актер из тебя так себе, – срывается с губ Чонгука неожиданное замечание, и омега мгновенно отталкивает парня, пятится назад инстинктивно и смотрит затравленно исподлобья. Тэ так изменился, боже, словами не передать, хоть эти перемены и незначительны, скрыты в мелких деталях и мелочах. Чону плевать, он взгляда от него оторвать не может, жадно втягивает носом воздух, пытаясь разобрать в аромате Кима новые ноты, и задыхается заочно, узнавая свои, теперь уже гармонично смешавшиеся с чужими. – Что ты здесь делаешь? – Тэхён недовольно хмурит брови, губу нижнюю зажевывает безостановочно и оттягивает рукава безразмерной толстовки на пальцы, с головой выдавая свое волнение. Такой хрупкий, нежный, пленительный и беззащитный, уязвимый и открытый. Господи, какой же Чон идиот. Ну как можно было поверить в то, что у омеги кто-то есть? Как можно было усомниться в том, что у них не взаимные чувства, когда Ким смотрит на него с той же самой болью во взгляде, не в силах элементарно отвернуться. Проклятье, Чонгук ужасно сильно соскучился по нему. – Что здесь делаешь ты? – альфа хочет знать правду, хочет услышать ее именно из уст Тэхёна, чтобы между ними больше не осталось недосказанности и сомнений, чтобы развеять собственные и наконец-то правильно распорядиться предоставленным обоим шансом. – Это не твое дело, – голос Кима дрожит, надламывается, заставляя сменить гнев на милость и сделать шаг навстречу мгновенно напрягшемуся омеге. Чон не может на него злиться, не может осуждать или винить в чем-либо, потому что теперь понимает абсолютно все от и до. Становятся понятны мотивы и желание уйти, становится стыдно за собственную недальновидность, нерешительность и трусость, становится бесконечно грустно, когда понимает, что сам довел до такого состояния своего котенка. Они ведь еще так юны, едва встали на ноги и определились, чего хотят от жизни, черт побери, а уже несут крест огромной ответственности, страшась ее и одновременно опасаясь возложить на кого-то другого. Упущено столько времени, встреч, поцелуев, слов и взглядов. Но теперь уже нет времени об этом жалеть, потерянного не вернуть, но можно попытаться начать заново, создать что-то свое, более ценное и прекрасное. Вместе. – Тэхён, что ты от меня скрываешь? – вопросов много, но ответ пока что требуется только один, наиболее значимый. – Ничего, – Тэхён упрямый, никакого терпения не хватает на него, но Чонгук только улыбается ему тепло одними уголками губ и окончательно сокращает расстояние между ними, ощущая ворох мурашек от прикосновения ледяных ладошек к своей груди. Ким сопротивляется, капризничает и мелко дрожит, вероятно, боясь того, что не сможет сдержаться и поддаться напору. Он выглядит сейчас таким ранимым и напуганным, что альфе хочется его защитить от всего мира, окутать заботой и уютом. – Я видел тест, – устав ходить вокруг да около, признаётся Чон, и Тэхён вскидывает голову боязливо, неверяще глядя на друга, словно сомневаясь в правдивости сказанного. – Ну что ты на меня так смотришь? Может, уже скажешь, зачем устроил весь этот спектакль или так и будешь бегать от меня к несуществующему парню? – захвачен врасплох и буквально загнан в угол. Ким опускает взгляд в пол, растерянно ведет кончиком языка по обветренным губам и вздыхает сорванно, зачесывая отросшие прядки волос со лба. – Я беременный, ясно? – спустя, кажется, целую вечность произносит Тэхён, смотрит с вызовом, злобно, готовый защищаться и отстаивать свое право на малыша, на что Чон только глаза закатывает, мол, «это я и так понял, дурачок». – Тебе ведь это не нужно, – скорее умоляюще просит, растягивая гласные, нежели утверждает омега, снова обнимая себя руками за плечи, – ни семья, ни дети, черт, да мы даже не встречались, а просто дружили. Трахались для здоровья, – каждое его слово, каждое движение, каждый жест и судорожный вздох отдаются ужасающе острой болью Гуку прямо в сердце, потому что в каждом из этих заблуждений виноват он и только он. – Я ума не приложу, как мог залететь вне течки, вероятность одна на миллион. И мне, как всегда, повезло. Я не собирался тебе говорить, потому что не хотел быть обузой, – но истинную причину не произносит вслух. Потому что боялся, что нелюбим. – Ты испугался, что я тебя пошлю? – Тэхён отводит в сторону взгляд, подтверждая догадки, и Чонгук не сдерживает тяжелого усталого вздоха, ощущая всю тяжесть вины на своих плечах. – Ладно, здесь я и вправду проебался, когда своим поведением сам же создал о себе такое мнение, – не медля больше ни секунды, он сгребает Кима в объятья, обнимает крепко, пресекая слабое сопротивление, и зарывается носом в светлые прядки, с удовольствием наполняя родным ароматом легкие. Ароматом, по которому безумно скучал. Господи, у него сердце сжимается тоскливо и колет невыносимо долго, когда до ушей доносятся тихие всхлипы. Тэ, безусловно, один из самых сильных духом омег, с которыми Чон был когда-либо знаком, но именно в этот момент Ким, кажется, ломается окончательно. Столь долго сдерживаемые барьеры наконец-то падают. Тэхён сдается, когда обнимает в ответ, когда цепляется за Чонгука не менее отчаянно и больше не сдерживает слез, вымачивая ему рубашку насквозь. – Кто это? – Гук оставляет легкий чмок на макушке омеги и осторожно кладет одну из ладоней ему на едва округлившийся живот, испытывая небывалый трепет и волнение от, казалось бы, простого прикосновения. Тэ шмыгает носом громко, утирает рукавом слезы и достает из кармана толстовки маленький квадратик фотографии, вручая тот озадаченному альфе. Он долго вертит в пальцах снимок УЗИ, щурит глаза, рассматривая крошечную точечку на черно-белом фоне, а потом улыбается так тепло и неверяще, совершенно глупо и счастливо, когда понимает, что это маленькое пятно и есть его будущий ребенок. – Мальчик, – у Тэхёна красный нос, опухшие глаза и в целом зареванный вид, но парень тянет губы в улыбке впервые за встречу и теперь уже не сопротивляется, когда Чонгук обнимает снова, целует в висок смазанно и выдает ожидаемо самодовольное: – Почему-то я не сомневался, – и так становится спокойно и тепло от слов Чона. Ким расслабляется, обмякает бесформенной массой, не способной мыслить самостоятельно, и совершенно не сопротивляется, когда альфа подхватывает его на руки и несет до машины. Он открывает перед ним дверь, самолично пристегивает ремнем и только после этого садится в авто, вручая омеге коробку салфеток и заводя мотор. – Куда ты меня везешь? – Тэхёну неловко, реакция вполне ожидаемая, особенно если учесть, что Чонгук не отпускает его руку всю дорогу до нужного магазинчика, крепко сжимая в своих пальцах и отмечая боковым зрением выступивший на щеках Кима румянец. Это примирение не похоже на все остальные. Оно иссушает обоих досуха, оставляет свой горький осадок и въедается в память не самыми радужными воспоминаниями, но, наверное, в том и заключается прелесть. Жизнь преподает им своеобразный урок, показывая, чем действительно стоит дорожить и почему не следует скрывать свои чувства, к чему приводят необдуманные поступки и как порою важны слова, произнесенные вслух. По-настоящему ценные Чонгук приберегает для особенного случая, теперь намереваясь все сделать правильно. – Кольцо выбирать, дурила, я не собираюсь растить с тобой ребенка, пока мы не поженимся, – Тэ пытается возмутиться, вырвать ладонь из цепких лап альфы, бурчит себе что-то под нос про вынужденный брак и якобы обузу в лице себя, что не собирается выходить замуж по залету и все в таком духе, когда ни черта не выходит, и отворачивается к окну, улыбаясь слишком глупо и счастливо для того, кто не хочет всего этого. И если бы сейчас он взглянул на Чонгука, то увидел бы у того на губах точно такую же беспричинную улыбку. Потому что ни у кого из них не возникает сомнений по поводу правильности принятого решения. Строить отношения методом проб и ошибок правильно, говорить открыто, что именно ты чувствуешь к дорогому тебе человеку, правильно, целовать до нехватки кислорода самые сладкие на свете губы правильно, растить ребенка вместе правильно, принимать совместные решения правильно и любить друг друга пра-виль-но. Да, сложно, да, трудно, но кто говорил, что будет легко? Они останавливаются у того самого магазина, где когда смотрел кольца Тэхён. И то ли Чонгук не замечает, то ли только делает вид, но омега начинает нервно ерзать на сиденье и поначалу даже отказывается выходить из машины, бросая какие-то странные взгляды в сторону входной двери. В ювелирном так и вовсе начинает вновь капризничать и в ответ на просьбу Гука выбрать понравившееся тыкает наугад, не глядя. Альфа только хмыкает понимающе и принимает решение за двоих, приобретая обручальные и помолвочное кольца на свой вкус, пряча заветные коробочки в рюкзак подальше от любопытного взгляда Тэ. Остаток пути до дома Чона проходит в молчании. Оба, вероятно, собираются с мыслями, понимая, что им предстоит долгий и серьезный разговор, который должен наконец-то разрешить все споры и противоречия, пролив свет на недосказанность. Чонгук заметно нервничает, когда первым пропускает в квартиру Тэхёна, чувствует, как у него трясутся руки, когда он достает коробочку с обручальным кольцом, пряча ее в карман брюк, и подкашиваются ноги, когда опускается на колени перед присевшим на краешек кровати Кимом. Омега будто и не дышит вовсе, опустив голову вниз и боясь взглянуть на друга. – Я должен перед тобой извиниться, – Гук осторожно берет чужие ладони в свои, сжимает бережно, уверенно, заставляя Тэ наконец-то посмотреть на него своими большими напуганными глазами, и чувствует, как замирает в груди сердце, а потом пускается в дикий скач, – за свое поведение, за свою глупость и самое главное – за трусость, потому что так и не решился сказать то, что должен был еще несколько лет назад, когда впервые осознал, что именно я чувствую к тебе. Я такой дурак, Тэхён, боже, прости меня, пожалуйста, за то, что столько времени трепал тебе нервы и молчал об этом, – Чонгук сглатывает тяжело, когда чувствует влагу на своих руках, и тянет вперед на автомате, стирая стекающие по щекам дорожки пальцами. – Ш-ш-ш, тише, малыш, не плачь, – почти умоляет альфа, слыша тихие всхлипы. – Я боюсь, – шмыгая носом, шепчет Тэ, упираясь лбом в лбом Чона, и совершенно не сопротивляется, когда парень тянет его на себя, усаживая на колени и крепко сжимая в объятьях. Ким жмется сам, обнимает руками и прячет лицо в сгибе шеи, судорожно вдыхая успокоительный аромат. – Я тоже, но я ни за что не брошу тебя, слышишь? – честно признается Чонгук, обнимая заплаканное лицо ладонями. – В нашу последнюю встречу, здесь, на этой кровати, когда ты спросил, люблю ли я свою бывшую, я растерялся и не смог ответить так, как чувствовал на самом деле, – омега замирает и облизывается растерянно, жадно ловя каждое слово Гука, кажется, даже дыхание задерживая. – Нет, Тэхён, к ней я не чувствую абсолютно ничего, потому что люблю тебя. Люблю настолько сильно, что не представляю жизни без тебя. И без нашего малыша. Ким прикрывает глаза изможденно, выдыхает, кажется, с огромным облегчением и трется своим носом о нос Чона. Обоим страшно. Ужасно страшно сделать последний шаг и начать двигаться дальше, но, боже, до чего же хочется, несмотря на опасения. Чонгук успокаивающе ведет ладонями по спине омеги и чувствует, как медленно капля за каплей расслабляется парень у него в руках, размякает податливо и зарывается пальчиками в темные волосы, перебирая прядки рассеянно. – Любишь как друга? – Гук улыбается как дурак, когда видит на губах склонившего голову на бок Тэхёна игривую улыбку, и почти задыхается, заглядывая в блестящие лукавым озорством глаза. Он издевается над ним, не иначе, подтрунивает намеренно, давя на больную мозоль, но прямо сейчас эта язвительность не имеет негативного подтекста. Чон запускает руку в карман и наконец-то извлекает на свет заветную коробочку, открывает крышку и протягивает Киму. – Только если ты согласишься дружить со мной всю оставшуюся жизнь. Ты и я, вместе, навсегда, – Тэ смотрит на кольцо ошарашенно, ведет кончиком языка по губам рассеянно и смотрит на альфу с каплей недоверия и восторга. С мягкого красного бархата на Тэхёна смотрит то самое украшение, о котором парень грезил не одну неделю. Смотрит и не может поверить собственным глазам, накрывая рот ладонью. Это то ли удачное стечение обстоятельств, одинаковый вкус, то ли Чонгук следил за ним и видел, с каким восхищением Ким каждый раз смотрел в сторону кольца. Оба варианта по-своему хороши, и омега обязательно узнает предысторию позже, а сейчас необходимо окончательно прояснить ситуацию и наконец-то сделать шаг навстречу новой жизни. – С привилегиями? – скептично выгибает бровь Тэ, не может не издеваться из чистой вредности, едва ли не задыхаясь от волнения и счастья. Чон улыбается ему тепло и мягко, извлекает кольцо из коробочки и осторожно надевать на безымянный палец, испытывая небывалый трепет от происходящего. – С премиум статусом, котенок, – не тратя больше времени на слова, Тэхён тянется к альфе за поцелуем.❤
В квартире Чонгука в этот вечер довольно шумно. Альфа даже и не подозревал, что столько гомона могут производить четверо взрослых людей, с виду сдержанных и отстраненных. Вероятно, всему виной главная новость вечера о скорой помолвке, к которой родители Гука отнеслись даже более спокойно, нежели родители Тэхёна, что успевал только попеременно краснеть и бледнеть, стискивая в своей ладони ладонь самодовольно усмехающегося Чона. А нечего было их звать к ним домой. Чего еще он ожидал? Ладно, это все мелочи. Главное, что они наконец-то смогли разобраться с тем, что чувствуют друг другу, съехаться (Чонгук настоял на том, чтобы Тэ переехал к нему) и выбрать дату для свадьбы. И ведь во всем-то надо омегу уговаривать. Из-за беременности Тэхён становится ужасно капризным и вообще отказывается выходить замуж до родов. Видите ли, слишком много минусов и будет сложнее подобрать костюм. Чонгук поначалу с ним соглашался (кивал для виду), а потом просто поставил перед фактом – через месяц и никак не позже. В скромном кругу, среди самых близких и дорогих людей, но до того момента, как малыш появится на свет. Четыре месяца не такой уж и большой срок, чтобы слегка округлившийся животик доставлял дискомфорт и мешал веселиться. Да, без алкоголя, но так Чону даже спокойнее, не придется утаскивать пьяного омегу с празднества за шкирку. – Пока, аккуратнее в дороге, да, я тоже вас люблю, – Тэхён улыбается родителям широко и ярко, закрывает за ними дверь и вздыхает с облегчением, отделавшись от самых назойливых и дотошных в вопросе организации свадьбы гостей. В квартире воцаряется долгожданная тишина, и становится даже немного пусто. Омега поворачивается лицом к Чонгуку, замершим у арки, ведущей в кухню, и улыбка тут же пропадает, а глаза загораются недобрым огоньком. Альфа поспешно пятится назад, наблюдая за тем, как Ким упирает руки в бока и смотрит отнюдь не дружелюбно, предвещая скорую расправу. – В смысле ты просил моей руки у отца за год до этого? – Скажи спасибо, что я не рассказал им сегодня, как ты собирался нашего сына в одиночку растить, – Чон изо всех сил старается не засмеяться, потому что подобной растрепанной угрозы в лице жениха он ни капли не боится, находя довольно милым подобное возмущение. Гук так-то не планировал вообще когда-либо рассказывать об этом инциденте омеге, но его отец некстати проболтался за ужином и сдал парня с потрохами. – А насчет предложения, ну, я должен был подстраховаться от конкурентов. – Знаешь, что, Чон Чонгук? – цедит сквозь зубы полный праведного гнева Тэхён, беря в руки стоящую на тумбе декоративную вазу, подаренную родителями Чонгука. – Что? – Чон прямо-таки сама невинность, когда вскидывает брови заинтересованно и застывает у стола, позволяя Киму зайти-таки на кухню и угрожающе двинуться к якобы загнанному в угол несчастному. – Беги, потому что я намерен разбить эту вазу о твою голову, – проклятье, она же тяжелая и хрупкая, не говоря уже о дороговизне. Черт, Тэ ведь не шутит, а говорит на полном серьезе. Альфа косится на вазу опасливо и тяжело сглатывает, прикидывая собственные силы. Нет, ну бегать от будущего мужа это ни в какие рамки, его же засмеют потом на работе, если узнают. – Но ты ведь убьешь меня ей, ты хочешь лишить нашего малыша отца? – давит на жалость Чонгук, притягивая омегу к себе за талию ближе, и мягко целует в макушку, пытаясь отобрать опасное оружие из чужих рук. Куда уж там – вцепился в вазу мертвой хваткой, так просто не заберешь. – Буду ставить тебя ему в пример, как не стоит завоевывать омегу, – Тэ уворачивается от поцелуев и всем своим надутым видом старается показать, насколько возмущен и обижен прямо сейчас. Хотя глубоко в душе наверняка ликует и трепещет из-за настойчивости Чона. – Это ты еще не слышал историю, как однажды в клубе я подсыпал твоему Минхо слабительное в мохито, – тихо бормочет себе под нос Гук и тут же прикусывает язык, понимая, что теперь уже сам сболтнул лишнего. – Ты что? – Чон дергается инстинктивно и хватает выскользнувшую из ослабевших пальцев вазу на лету, мысленно уже прощаясь с подарком и прикидывая нанесенный паркетному полу ущерб. Он выдыхает с облегчением и отставляет несчастную посудину подальше от загребущих ручонок жениха, а после снова ловит попытавшегося уйти омегу в объятья. – Ну и что ты мне сделаешь? – самодовольно усмехается Гук, не без удовольствия наблюдая за тем, как вспыхивают гневом глаза Тэхёна. – Я люблю тебя и не потерплю других альф рядом с тобой, – невозмутимо пожимает плечами альфа. – Вот такой я ревнивый собственник, который успокоится только тогда, когда ты разрешишь мне наконец поставить на себя метку, и... – договорить ему ожидаемо не дают, затыкая поцелуем. Тэ, конечно, вредный, капризный и упрямый, но зато отходчивый и мягкий, потому что от слов будущего мужа мгновенно тает и прощает заочно все косяки и пакости, когда Чонгук целует в ответ пылко и страстно, оттесняя парня к стене. Голова идет кругом и кончается кислород в легких, когда сердце с бешеным стуком бьется о ребра, а по телу разливается тепло от столь необходимой и желанной близости. Ким может сопротивляться сколько угодно времени, играть в недотрогу или обидчивого, но оба прекрасно понимают, что перед очарованием Гука он абсолютно бессилен. И это работает в обе стороны. – Ты идиот, – смеется в поцелуй Тэхён, оборачивая руки вокруг шеи Чонгука, и оставляет мимолётный чмок на губах, потираясь кончиком своего носа о чужой, словно маленький ласковый котенок. – Но ведь любимый идиот? – улыбается ему в ответ Чон и целует снова, медленно, лениво и бесконечно сладко, наслаждаясь вязким судорожным вздохом, после переходящим в низкий жалобный стон. – Даже не сомневайся.