Christmas atmosphere

29 декабря

      Воздух был пропитан страстью и похотью. Казалось, даже его молекулы кричали о половом акте и бились в конвульсиях из-за происходящего. Окружающая среда, казалось, уже накалилась до невозможного и достигала температуры ада. Хотя кто сказал, что такого рода пытки – не ад?Томный выдох, последующий за ним стон, потому что... – Пожалуйста, – хриплый голос, прозвучавший куда-то в изгиб между шеей и плечом, обволакивал разум и протекал патокой в уши. Доставал до мозга и возбуждал сильнее, – Джэ, ещё.       И Пак давал больше. Добавлял третий палец, наращивал темп. Целовал настырнее, горячее, жарче. Тело горело огнём. Казалось, любое прикосновение вызывает табун мурашек и появление электрических разрядов под кожей. Раскинутые тёмные волосы на подушке отливали тёмной медью при свете лампы. Небольшое количество отметин от зубов и губ начинали расцветать синими оттенками, с переливами в тёмно-фиолетовый. Загорела кожа, манящая к себе и просящая исследовать себя.       Громкий, несдержанный и захрипший стон был музыкой для души. Но хотелось больше. Хотелось пробраться этому непослушному засранцу мантрой Нет, папочка, я больше так не буду до мозга костей. Но с ним всё было не так просто.       Ощущая мгновенную пустоту внутри, Ёнкей недовольно морщится и, уже желая подняться, летит обратно на матрас, потому что: – Лежи.       И он лежит. Послушно, терпеливо. Потому что приказной тон не позволяет иначе. Кожу обдаёт слабым холодом от воздуха и немного расслабляет. Разум, тело, да и организм в целом. Мозг переваривает происходящее, пока парень не слышит звуки вытекающего лубриканта из тюбика. Шлепок по ягодице приводит его в себя и вытягивает из мыслей. Холодная головка ощущается у уже разработанного колечка мышц. По телу проходит ток. Бьёт везде, оказываясь на возбуждении, которое также грозится биться в сию минуту везде. – Потерпи, малыш.       И томный выдох. Джэхён опускается на локти, шире разводя ноги Кана. Целует шею, покрывая участки загорелой кожи редкими укусами и засосами. Проводит носом по скуле и толкается глубже. Тело под ним содрогается и дрожит, желая большего. Как оказалось, терпеть тут надо не Брайану, а Джэ. – Хён, – прикрыв глаза и прикусил губу, выдохнул младший, – н-не томи, п-прошу... – Это было последней каплей, малыш.       После этих слов в податливое тело Ёнки начал, словно с цепей сорвавшись, вдалбливаться Джэхён. Он принялся искусывать, теперь во всю, шею младшего, переходя к ключицам. Не останавливаясь, Пак взял, до этого комкающие простынь, руки и, заведя их за голову Кану, переплёл пальцы. Глубокий толчок. Громкий стон. Расплывающаяся нега по телу и увеличенное возбуждение. Продолжая входить под тем же углом, Джэ выбивал из губ своего донсена громкие, развратные и пошлые стоны, которые сразу же ловил губами, накрывая ими чужие.       Чувствуя что-то тёплое и липкое на своём животе, Пак кончает в Ёнкея с полустоном, полурыком. Он выходит, глядя, как его семя стекает и пачкает простыни. Парень ложится рядом и тянется к любимому за ленивым поцелуем и объятием. – Я люблю тебя, Ёнки, – всё ещё немного с хрипотцой, шепчет Джэхён. – Не хочешь продолжить этот разговор в душе (ду́ше, если чё)? – И, как всегда, ты переводишь тему? – И я люблю тебя, Джэ, – зарываясь пятерней в мягкие локоны, шепчет Кан, вовлекая свою пассию в нежный, трепетный и осторожный поцелуй. После чего действительно хватает того под локоть и влечёт в ванную, зная, что они не просто примут контрастный душ, да потрут друг другу спинки.