Отабеку осталось жить в этой нежной лжи всего четыре дня.
I wanna take you somewhere so you know I care But it's so cold and I don't know where I brought you daffodils in a pretty string But they won't flower like they did last spring Я хочу сделать что-то, чтобы ты понял — мне не всё равно, Но так холодно, и я не могу понять, где именно. Я принес тебе прекрасно обернутые нарциссы, Но они не зацветут так же, как прошлой весной.
— Желтые цветы — к разлуке, — говорит продавщица. Юра рассеянно кивает. До встречи меньше часа. Кладет купюру на стойку, забирает с нее нарциссы, говорит, что сдачи не нужно и выходит в серый холодный день. В лицо летит что-то колючее — то ли снег, то ли дождь. Ветер забивается даже сквозь теплую зимнюю куртку. Юре холодно, Юре безумно холодно, но все же холод он чувствует меньше, чем страх. Юра садится на заднее сидение такси, кладет рядом с собой цветы — они точно не простоят долго, так они за несколько минут предпоследнего февральского дня замерзли. Юра бросает взгляд на навигатор, и мерзнет еще сильнее чертовых цветов. Меньше, чем через полчаса он будет в аэропорту, а там — там встреча с Отабеком.С Отабеком, который послезавтра сделает ему предложение.
And I wanna kiss you, make you feel alright I'm just so tired to share my nights I wanna cry and I wanna love But all my tears have been used up On another love, another love… И я хочу поцеловать тебя, чтобы все стало хорошо, Но я слишком уставший, чтобы делить с кем-то свои ночи Мне хочется плакать и хочется любить, Но все мои слёзы истрачены На другую любовь, другую любовь…
Первая мысль, которая посещает Юру, когда он видит Отабека, — это понимание того, что ему необходимо бежать. Бежать, пока Отабек не заметил, не увидел в толпе его своими внимательными темными глазами. Подло сбежать, написав сообщение, что встал в мертвую пробку, выиграть себе еще хоть несколько минут той жизни, в которой он еще не уничтожил другого человека. Он не бежит. Он идет, еле шевеля ногами, идет навстречу Отабеку, кажется, улыбается. И даже обнимает в ответ, перекинув руку с букетом через плечо Алтына. Юра, наверное, впервые в жизни рад, что в России за поцелуй двух парней могут избить. Потому что благодаря этому Отабек его не целует. Юра не знает, что он будет делать, когда они останутся одни. В такси они почти молчат. Юра смотрит на их переплетенные пальцы, и изо всех сил старается не выдернуть свою руку. Не потому что Отабек ему противен, нет.Юре отвратителен он сам.
Конечно, Отабек целует его в лифте. Юра закрывает глаза и отвечает знакомым губам почти с яростью. Юра злится на себя, Юра ненавидит себя, потому что нужно было покончить с этим уже давно, уже бесконечно давно. Когда Отабек поваливает его на кровать, у Юры даже не встает. Опять же, не потому что Отабек теперь не возбуждает — просто Юра теперь знает, что Отабек не устанавливал правила игры. Он даже не знал о ее существовании. Это Юра, впервые ответив на поцелуй, не глядя поставил галочку возле пункта «я прочитал условия». Если бы это произошло не в тот день, когда они вернулись со свадьбы Виктора и Катсуки, то Юра бы никогда не принял бы это за игру. Но Отабек тогда сказал: «Забудь о нем», и прислонился губами к губам. Юра не забыл. Юра о нем никогда не забудет.Как он может забыть того, кому отдал всю свою любовь?
And if somebody hurts you, I wanna fight But my hands been broken, one too many times So I'll use my voice, I'll be so fucking rude Words they always win, but I know I'll lose И если кто-то ранит тебя, то я полезу в драку, Но мои руки ломались слишком много раз, Поэтому я обойдусь голосом, я буду чертовски груб, Слова всегда побеждают, но я знаю, что проиграю.
Юра дорожит Отабеком. Дорожит безумно. Он в какой-то мере даже дорожил их отношениями — пока не узнал, что на самом деле это вовсе не дружба с привилегиями. Юра не понимал никогда, почему Отабек все еще не нашел себе никого другого, более близкого и менее проблемного. Он думал, что так ему, Отабеку, просто удобнее. Счастливое неведение разрушил Джей-Джей меньше трех месяцев назад, когда напился после поражения на гран-при. «Жду не дождусь, когда увижу тебя в свадебном платье», — сказал он тогда. Юра сперва хотел наорать, но вспомнил, что они на банкете, и послал его куда подальше. «Ну-ну, Юрочка, я все-таки ваш шафер», сказал Джей-Джей и резко обернулся на звук шагов. Обернулся опасливо, искренне. Так оборачиваются люди, которые понимают, что сказали то, чего говорить не следовало. Юра нахмурился, спросил: «О чем ты?», получил ответ от сваливающего в толпу канадца: «Дождись совершеннолетия!» Сложить два и два было совсем не сложно. Юра пил с мыслью о том, что скажет Отабеку сейчас, как только напьется, и страха не будет, а потом как-то оказался в постели победителя. Перед сном он подумал, что не станет портить Отабеку праздник. Он скажет ему завтра. Назавтра были суматошные сборы, скомканное прощание и Яков, почти силой заталкивающий Плисецкого в машину. Юра десятки раз звонил Отабеку, потому что он понимал — им необходимо поговорить. Ему необходимо сказать всю правду. А потом Отабек брал трубку и Юра понимал, что не может бросить его вот так — по телефону. Ему нужно самому приехать, сказать это честно — глаза в глаза. Но выкроить хотя бы три дня в графике не удавалось от слова совсем, Юра носился между катком, репетиторами и журналистами, думая о том, у него еще есть время.Март подкрался слишком быстро.
And I'd sing a song, that'd be just ours But I sang 'em all to another heart And I wanna cry I wanna learn to love But all my tears have been used up On another love, another love All my tears have been used up On another love, another love И я бы спел песню, которая была только нашей, Но пел бы ее другому. И я хочу плакать, я хочу научиться любить, Но все мои слёзы истрачены На другую любовь, другую любовь, Все мои слёзы истрачены На другую любовь, другую любовь.
Отабек дает ему послушать свой последний ремикс, оправдывается, что тот еще сыроват, что нужно еще доработать, но Юре и так нравится. Юре правда очень нравится. А мысли возвращают к событиям трехлетней давности — к скандальному прокату безумия. Он сам тогда распахнул дверь, приглашая Отабека, совершенно этого не заслуживающего, в мир сумасшедшей болезненной влюбленности. Все жесты, все слова, пропитанные искренностью и настоящими чувствами были неверно интерпретированы, неправильно поняты. Юра бездумно нажал на «Play», не осознавая даже, что его игра выйдет из-под контроля и сломает другому человеку жизнь. Отабек знает его всего, целиком, до самых мелочей, он знает его тело лучше, чем свое. Юра стонет, думая о том, что нельзя было позволить этому случится. Нельзя, ни в коем случае нельзя, ведь так станет только больнее. Отабек покрывает его плечи поцелуями, и Юре в эту секунду больше всего на свете хочется, чтобы сердце в его груди билось. Чтобы оно стучало громко и гулко, чтобы Юра чувствовал, как его переполняет любовь — не к Виктору, не к чертовому Виктору с его идеально отточенными жестами и глазами, полными льда, а к Отабеку. Но Юра не может. Юра просто не может. Идиотский кусок мышц качает кровь по его телу только ради Виктора. Не ради Отабека. Юре на самом деле хочется того же, что и почти всем остальным людям — любить и быть любимым. Почему-то никто и никогда в таких фразах не уточняет, что это должен быть один человек. А стоило бы. Юра знает это как никто лучше. И потом, когда Отабек спит рядом с ним, уставший от перелета, когда его спокойное дыхание наполняет комнату, в которой совсем недавно дробились о стены стоны и судорожные вздохи, Юра твердо решает — он скажет завтра. Он скажет об этом утром, бросит за завтраком, будто упомянет вскользь об услышанной где-то новости. Он просто скажет: «Нам нужно расстаться», и все. Он не станет говорить о том, что считал все, что между ними, игрой. Юра думает, что так он хоть немного смягчит боль Отабека. Может быть так Отабек не будет чувствовать себя использованным, может быть у него останется хоть крошечная частичка тепла к Юре. Плисецкий не хочет, чтобы Отабек его ненавидел. Но и чтобы он его любил — тоже. Если бы Юру заставили делать выбор — он бы выбрал искреннюю ненависть, чем лживую любовь. Поэтому он скажет завтра, что больше не любит Отабека.И промолчит о том, что никогда не любил.