Remedy

Мне однозначно нужно было проветрить голову, обдумать все поступки и набраться смелости, чтобы признаться во всем Диме. Этот день не получил бы премию Оскар за «самый лучший день в моей гребанной жизни», если бы на пороге дома, где я проживаю, не появился кое-кто. Дима. Я просто оцепенела и утратила дар речи, когда увидела перед носом огромный шикарный букет белых тюльпанов. Как же я их люблю, боже. Через секунду из-за него показалась макушка, а следом за ней — виноватая улыбка и карие глаза, в которых застыла щенячья мольба. — Я набрался наглости и смелости, чтобы прийти к тебе. Я звонил тебе больше пятидесяти раз и написал тринадцать сообщений, но ты не отвечала и не откликалась. Я начал грызть себя изнутри. Поэтому я здесь, с этими замечательными цветами, чтобы вымаливать у тебя прощение за свой ужасный поступок, за который мне всю жизнь будет непреодолимо стыдно, — в конце своей эмоциональной яркой речи Дима издал глубокий громкий вдох. Я все еще отходила от сильнейшего шока, вызванного неожиданностью и бешеным волнением. Билан ожидающе смотрел на меня, а потом вдруг встрепенулся, вытянув вперед руки, в которых крепко держал букет. — О, Поль, прости, — он приглушенно ухмыльнулся. — Это тебе. Я автоматически потянула руки навстречу, хоть и не сразу, и приняла цветы. Они пахли потрясающе. — Спасибо, — глухо отозвалась я, пялясь на букет. Мне хотелось улыбнуться, и при других обстоятельствах я бы обезумела от счастья, потому что мне еще никто и никогда не дарил таких красивых букетов. Но сейчас я чисто физически не была способна хоть как-нибудь проявить свою радость. — Прости меня, — сказал Билан. — Правда. Я не должен втягивать тебя в эти проблемы, поэтому просто хочу сказать, что мне бесконечно жаль о том, что я испортил тебе нам вечер. Я едва сдерживала слезы. Мне было невероятно тяжело смотреть на искреннее раскаяние Димы и понимать, что это не он виноват, а я, и никто, кроме меня. Ведь вместо того, чтобы просто лечь спать, а утром дождаться Диму, я напилась и в следствие этого переспала с Лазаревым, с человеком, которого ненавижу всей душой. Это не Билану должно быть стыдно, а мне. Я медленно выдохнула и опустила глаза к букету. Нос щипало от подступающих слез. Но я не буду плакать. Хотя бы сейчас я должна быть сильной и довольно-таки смелой, чтобы во всем признаться Диме и навсегда оттолкнуть его от себя. Я просто не могу лгать такому замечательному человеку. Он заслуживает правды, хоть она и жестока. — Поль, ты облегчишь мне жизнь, если скажешь, что прощаешь меня, — раздался тихий голос юноши. Я вздрогнула и подняла на него глаза. Я не могла передать словами то, каким было его лицо. Отчаянным, виноватым, грустным. Это смертельное сочетание эмоций для моего сердечка. — Клянусь, я все исправлю. Все у нас будет хорошо. «Только не рыдай», — приказывала я себе в мыслях. Господи, ну почему нельзя отмотать время назад и пережить тот вечер по-другому? Я бы не напивалась, я бы не позволяла своим чувствам брать над собой вверх и отвечать Лазареву. Не было бы той ночи. Дима — тот, кого у меня никогда не будет, потому что я самая большая в мире идиотка. Я поспешила как можно скорее отвести взгляд в сторону, потому что не могла спокойно смотреть ему в глаза. Мне не позволяла совесть. — Все в порядке, Дим, — пробормотала я слегка охрипшим голосом. На лице парня застыло волнительное ожидание. — Я не злюсь на тебя. Ты ни в чем не виноват. Серьезно. И спасибо за цветы, — я притянула их к лицу и еще раз вдохнула великолепный запах тюльпанов. — Они чудесные. — Мне хочется улыбнуться, потому что я очень счастлив слышать эти слова, — быстро проговорил Билан, — но мне чертовски мешает это сделать грусть в твоем голосе… Я понимаю, что поступил отвратительно, и мне нет оправдания, но… — Хватит, — вдруг оборвала я его. Он решил меня убить? Своей невинностью в этой ситуации? Ведь только я должна страдать от чувства вины! Я должна лезть от этого гложущего чувства вины на стены и ползать на коленях перед ним, потому что я так ужасно поступила с ним. Не он со мной. Не он. А я. Я стиснула зубы, так как боль в сердце была невыносимой. — Это ты меня прости, — сказал я, встряхнув головой. — Просто… я действительно не обижаюсь на тебя. Ты ни в чем не виноват, ведь мы даже не встречались, — я сильно прикусила нижнюю губу. Мне не стоило говорить так об этом, потому что в последующим, когда он узнает правду, это будет звучать, как гребанное оправдание моего поступка. Но это не так. Его рука легла на мою щеку, а вторая притянула к себе ближе за талию. На секунду я потерялась в головокружительном мягком поцелуе, но очень скоро мне пришлось спуститься с небес на землю. И дело было не в том, что я не могу позволять Билану целовать себя, потому что провинилась перед ним и должна рассказать ему об этом. Причина заключалась в Серёже. Меня целовал Дима — а я, в свою очередь, думала о его лучшем друге. — Остановись, — прошептала я, в какой-то момент прервав поцелуй. — Что-то не так? — испуганно спросил он. — Нам надо серьёзно поговорить, но поговорить не здесь и не сейчас. Давай встретимся через полчаса около парка? — Ээ… Да, ладно. Через полчаса, я тебя понял. Я захлопнула дверь перед его носом и стремительно побежала наверх, по пути захватив вазу. Мне нужно попробовать поговорить с Серёжей, может быть он сможет скрыть всю правду от своего друга и мы спокойно будем встречаться с Димой, наслаждаясь друг другом каждый миг. — Мне послышалось или ты разговаривала с Димой? — раздался хриплый голос Лазарева где-то сзади меня. Мое тело превратилось в камень, и букет чуть не выпал из рук. — Да, — я постаралась сделать свой голос равнодушным. — Ты ему еще не сказала? — спросил Сереня. Я медленно выдохнула и повернулась к нему лицом. Он стоял, опершись о дверной косяк, и сверлил меня пристальным взглядом. — Нет, — ответила я. — Мы должны сказать, — едва слышно проговорил он. — Должны, — призрачно повторила я, а затем сказала громче: — И сейчас я собираюсь сделать это. — Хорошо, — наконец, вымолвил Лазарев, сведя брови вместе. — Я поговорю с ним позже. И он скрылся в своей комнате, аккуратно закрыв за собой дверь. Взяв телефон и сумочку, я выбежала из дома как ошпаренная и побежала в сторону парка. Времени оставалось мало, и мне чертовски хотелось придти намного раньше, чем это сделает Дима. Но, увы и ах, он уже стоял там и смотрел на наручные часы. — Дим, — я положила руку ему на плечо. — Здесь красиво, не так ли? — почему-то шепотом произнес Билан, развернувшись ко мне и стремительно спустив свою руку с моего локтя и сжав ладонь. Я позволила ему это сделать, так как в скором времени он узнает то, что отобьет у него всякое желание как-либо прикасаться ко мне, или даже смотреть в мою сторону без ненависти и осуждения. — Очень, — глухо согласилась я. — Что случилось, Полин? Я занервничала. В горле застрял ком паники, и мне было сложно его проглотить. — Полина? — тревожно вопросил Билан. — Что случилось? Его руки потянулись к моим, он переплел наши пальцы и потянул на себя. Но я отстранилась в самый последний момент. — Я переспала с Серёжей, — молниеносно и громко произнесла я и опустила голову, крепко зажмурив глаза. Я должна смотреть на то, как взгляд Димы меняется с тёплого на ледяной, но я оказалась слишком слабой, чтобы такое увидеть. Могла бы сказать как-нибудь мягче и деликатнее! Но нет же. Сказала об этом прямее некуда. Дима не двигался. Я даже не слышала, как он дышал. Мне хотелось поднять голову и посмотреть на него, но я боялась. Его пальцы по-прежнему сжимали мои, но они стали холодными. Он не говорил, и это действительно было мучительнее всего. — Прости меня, — прошептала я очень тихо и не надеялась, что Дима услышит это. — Прости. Я повторяла про себя это слово бесконечное количество раз, но, к сожалению, это никак не способно стереть мою вину. — Это, конечно, было очень неожиданно, но весьма и весьма предсказуемо, — сказал он и убрал от меня руки. Он сделал небольшой шаг назад и всячески пытался не смотреть мне в глаза. Я могла лишь представить, что он сейчас испытывал и о чем вообще думал. Если бы это было возможно, я бы забрала его боль себе и страдала в одиночку, потому что я это заслужила. На всякий случай я приготовилась к тому, что он начнет кричать на меня, хотя с трудом в это верила. Но даже самые сильные люди способны ломаться. Я очень надеялась, что не настолько нравлюсь ему, чтобы мое заявление сделало с ним подобное. Как же мне хотелось попросить его не молчать, но я должна терпеть и ждать его дальнейших действий. — Я не хотела, чтобы это произошло, — заговорила я. Господи, мне надо срочно заткнуться! — Я… это произошло спонтанно, Дим. И я… — мощный поток мыслей сделал мою голову невероятно тяжелой, и я схватилась за нее руками, начала давить, пытаясь таким образом вытеснить все ненужное. — Когда? — спросил Билан, все еще не глядя на меня. — В тот вечер, когда ты не приехал, — хрипло отозвалась я. Это было подло. Я словно только сейчас поняла, как отвратительно поступила. А Диме со стороны это вообще, наверно, кажется дикостью: он не пришел, поэтому я прыгнула в постель к его лучшему другу. — Прости, — прошелестела я. — Я запуталась. В себе. Во всем. Я знаю, это не оправдывает меня… — Я замечал, — перебил Дима. Я убрала руки от головы и вопросительно посмотрела на него. — Замечал, что что-то происходит между тобой и Серёжей. Но я отталкивал мысль, что это так. Я уверял себя, что мне это просто кажется, ведь вы ненавидели друг друга. Слезы градом полились из глаз и в считанные секунды сделали мои щеки мокрыми. — Я искренне надеялась, что у нас может что-то получиться. Правда. Я хотела этого, — я всхлипывала и вытирала слезы, которые не заканчивались. — Ты должен знать это. Я понимаю, что теперь ты не будешь верить моим словам, но, пожалуйста, — я закатила глаза к небу, пытаясь хоть так сдержать поток слез, — поверь, что сейчас я говорю правду. Я закрыла глаза и бесшумно зарыдала. — Я хочу быть честной с тобой, потому что ты очень хороший человек, — продолжила я, утопая в слезах. — Ты замечательный парень, и ты не представляешь, как паршиво мне оттого, что тебе приходится слушать это. Я могла бы это скрыть, но я не хочу, чтобы потом тебе было ещё больнее. Мне жаль, очень жаль. Ты не заслуживаешь этого. А я не заслуживаю быть с таким парнем, как ты. Я не заслуживаю быть даже твоим другом. — Успокойся, — неожиданно рядом раздался его голос. Дима опустился рядом со мной и обнял за плечи. — Не плачь. Просто, не надо. Я в порядке. Все хорошо. — Ты не должен утешать меня, — пробормотала я. — Я сделала тебе больно. Я предала тебя. Ты должен меня ненавидеть. — Ты хочешь этого? — спросил Дима и наклонился вперед, чтобы заглянуть в мои глаза. — Хочешь, чтобы я ненавидел тебя? Я покачала головой. — Я не возненавижу тебя, Поль, — произнес он медленно, словно пытался достучаться до меня. — И ни в чем, что произошло, нет твоей вины. — Но это же не так… — Выслушай, — попросил Дима. Я покорно замолчала, поджав губы. — Ты мне искренне нравилась, да и что скрывать ты и сейчас мне очень нравишься. Но значит такова судьба и нас ждёт что-то лучшее, чем мы. Отчасти я сам виноват в том, что произошло между вами. — Что? — его последние слова сильно удивили меня. — Нет, нет, нет! Он взглядом попросил меня заткнуться, и я закрыла рот. — Я виноват в том, что продолжал надеяться на то, что у нас может что-то получиться, хотя видел и чувствовал, что между вами есть очень прочная связь. — Между нами нет связи, — буркнула я. — Есть, но она особенная. Знаешь, это заметнее все же со стороны. Ты говоришь, как его ненавидишь, а он говорит то же самое про тебя. Но вы вдвоём пришли к тому, что случилось и, кажется, вы вдвоём удивлены этому? Я не нашла слов для ответа. В глубине души я понимала, что он прав, но мой мозг отчаянно пытался отрицать это. Я уткнулась в его грудь и боялась пошевелиться, так как могла разрушить этот момент. Я боялась, что в любую секунду он передумает и оттолкнет меня, но он не делал этого, и мое сердце успокаивалось. — Я никогда не был удачлив в плане девушек в отличие от Лазарева, — начал Билан, но за шутливым тоном скрывался океан отчаяния. — И я не в обиде на тебя, Поля. Я понимаю, что он чертовски обаятелен и все такое. — Чертовски обаятелен? — повторила я с иронией. — Ты точно говоришь об этом мне? — Ладно. Он в тысячу раз красивее меня, — проговорил Дима, обратив глаза к небу. — Неправда, — сказала я. — Мы оба знаем, что это так. Я собиралась вновь оспорить его, но он опередил меня: — В любом случае, я не собираюсь терять такого друга, как ты. Ничего не изменилось, слышишь? Я дорожу нашей дружбой, пусть отношений не получилось. Я рад, что ты вообще приехала сюда, и я не знаю, что будет дальше, но я точно знаю, что у нас с тобой ничего не поменяется. Только будет лучше, обещаю! — Я причинила тебе боль… — Я переживу, — быстро заверил меня Дима. — Прости меня, — сказала я. — Ты говоришь это уже в десятый раз, и меня это начинает раздражать. — негромко усмехнулся он. — И я повторю еще столько же. — Я не обижаюсь на тебя, Гагарина, — по буквам проговорил Дима. — Что случилось, то случилось. Признаю, то, что ты мне сказала, несколько выбило меня из колеи, но нужно принять это и идти дальше. — Ты самый лучший человек из всех, кого я знаю… Хотя, нет, прости, первое место занимает всё-таки моя лучшая подруга, а на втором месте уже и ты. Билан рассмеялся, запрокинув голову, и шутливо потрепал меня по волосам. И это все? А где крики и слова ненависти? Где презренные взгляды? Смогла бы я так поступить? Диме очень сильный. Просто чертовски сильный. Ведь мной другой взял бы и, прости Господи, убил бы меня прям здесь, но не он. Он улыбается мне, шутит со мной, а ведь несколько минут назад я призналась, что переспала с Сергеем Лазаревым — его лучшим другом. — Давай сюда мизинец, — сказал Дима. — Что? — не поняла я, вытирая почти высохшие слезы. Он поднял брови, еще немного наклонив голову, и стал загибать-разгибать мизинец своей левой руки. — Будем мириться, — пояснил он. — Точнее оставим все несуществующие разногласия позади и начнем нашу дружбу с чистого листа. Если он думает, что, скрестив наши мизинцы, мы забудем обо всем, то глубоко заблуждается. Мне кажется, он и сам это понимает. Однако пытается все разрядить. И за это я начала уважать его еще больше. — Хорошо, — неуверенно согласилась я и подняла руку. Мы скрестили наши мизинцы, и Билан, глядя мне в глаза, улыбнулся. — Друзья? — спросил он. — Друзья, — подтвердила я.

***

Мы сидели на этой холодной и сырой земле, разговаривая о жизни и об отношения. Я даже представить себе не могла, что все обернётся таким образом. — И что вы будете делать с Серёжей дальше? — Боже, мне даже как-то неловко обсуждать с тобой такое… — Расслабься. Он мой лучший друг, и я все равно все узнаю. — Ах ты! — Я ущипнула его за бок, услышав в ответ дикий писк. — Ладно, между нами ничего не может быть. Во-первых, он козел. Во-вторых, он свинья. И, в — третьих, я его ненавижу. Ну и наконец, он может стать моим сводным братцем, но что-то я подразумеваю, что не станет. — Почему? — Отец звонил, его голос был весьма грустным. Скорее всего, либо разочаровались друг в друге, либо тупо поняли, что они не созданы друг для друга. — Поэтому ты будешь с Серёжей, — Дима улыбнулся. — Ты зацепила его. Сильно. И это совершенно не удивительно. Ты любого зацепишь, — последнее предложение он произнес в полголоса. Но почти тут же он встрепенулся, словно избавляясь от плохих мыслей, и посмотрел на меня. — Я хочу дать тебе несколько советов, но ты должна выслушать меня. А потом решить, прислушиваться, или нет. Договорились? Я осторожно кивнула и принялась внимательно его слушать. — Во-первых, не будь к нему столь категорична и требовательна. Периодически он ведёт себя, как неуравновешенный козел, которого, как кажется, интересует только его собственное «Я» и люди возлагают на него такие надежды, будто он Царь всея Руси. Не спорю, он сделает все для тебя, но все, что в его силах. С неба звезду он тебе не достанет, уж прости. Во мне вспыхнуло сильное желание сказать, что этого никогда не будет, но я, сжав кулаки, заставила себя промолчать. — Во-вторых, хорошенько присмотрись к нему, к его поведению. Я просто уверен, что он больше не будет вести себя с тобой, как последний придурок, как делал это раньше. В свою очередь я постараюсь поговорить с ним о тебе. — Зачем ты это делаешь? Зачем ты говоришь мне о том, что, возможно, у меня и у него есть шанс? Хотя это даже представить трудно. — Он мой лучший друг. Он мне как брат, и я люблю этого долбаеба, — вздохнул Дима. — Я знаю, что он еще не окончательно умер внутри, и я чертовски хочу помочь ему, но не знаю, как. Если причина возрождения в нем нормального человека заключается в тебе, я сделаю все, что угодно, чтобы вы были вместе, и были счастливы. Я запихну свою симпатию к тебе в самый дальний угол, потому что если Лазарев что-то чувствует к тебе — я не стану вставать у него пути. Я помогу ему, потому что дорожу нашей дружбой больше всего в этом чертовом мире. Я почти плакала. Слезы душили меня, и я сдерживала себя, чтобы вновь не разрыдаться. Сейчас я безумно завидовала этому козлу, потому что иметь такого друга, как Дима — просто бесценно. Конечно, я тоже очень люблю Пелагею и готова сделать для нее все возможное и, может, что-то даже из невозможного. Почему я влюблялась в самую тьму, а не в свет, каков есть в Диме? Я влюблялась потому, что Лазарев заслуживал шанс, и мне захотелось стать причиной пробуждения его истинной стороны, таящей в себе много хорошего. Я хотела узнать, каким он был на самом деле. — Обещай, что подумаешь над моими словами, — сквозь гул бессвязных мыслей я расслышала вкрадчивый голос Билана. Я не могла говорить, поэтому просто кивнула. Изредка разговаривая, Дима проводил меня до дома. — Спасибо, — пробормотала я. — За что? — удивился Дима, разворачиваясь в мою сторону телом. — За все. — Все будет хорошо, — сказал он. Я вяло кивнула. — Пока. — Пока, — он махнул мне рукой на прощание. В доме было темно, пусто и холодно. Поднявшись на второй этаж, я нерешительно остановилась у двери в свою комнату. Вновь и вновь в моей голове проносились слова Диме о Серёже, и как бы мне ни хотелось блокировать их, я не могла устранить их из своей головы. Развернувшись, я устремила потерянный взгляд на дверь в комнату Лазарева. Интересно, он там или снова бухает? Я направилась к его двери, понятия не имея, почему это делаю. Я подняла руку, собираясь постучаться, но вовремя себя остановила. Что я собиралась сказать ему? Мы ведь все решили. Все забыть. Жить дальше. Продолжать друг друга ненавидеть. «Обещай, что подумаешь над моими словами» в миллионный раз пронесся в голове голос Димы, и я тяжело вздохнула. Я резко опустила руку и отошла от его двери. Я пулей ворвалась в свою комнату и прыгнула на кровать, громко зарыдав. Я едва успевала следить за ходом своих мыслей, потому что они сменяли друг друга с невероятной скоростью. Что со мной происходит? Что происходит с моей жизнью? В какой момент я стала главной героиней какой-то невероятно тупо мелодрамы? Одно я знала точно: Лазарев полностью сломал меня.