Удачные неудачи 6 отряда.

      У Бьякуи теперь были довольно напряженные дни. Завтрашний не был исключением – документы, все еще разноцветные рядовые, проблемы все еще разноцветных рядовых, документы, опять документы, еще и собрание капитанов, снова документы, снова рядовые, и так энное количество раз до конца рабочего дня. Без лейтенанта было довольно сложно. Теперь даже на чай времени не оставалось, а работы меньше не становилось. Но Кучики не был бы Кучики, если пожаловался. Нагрузив себя постоянными обязанностями, в нерабочее время наслаждался отдыхом, хоть и мало, хоть и редко. Но теперь, после недельной разлуки со своим вроде бы безалаберным лейтенантом, он неожиданно осознал, что соскучился. Уходить спать не хотелось.       «Вроде бы придурок, да еще и руконгаец, да еще и невоспитанный, а ведь родной почти», – думалось Бьякуе, наблюдая за Абараем. Тот растянулся на полу и, положив подбородок на руки, сонно взирал на капитана своими яркими мерцающими глазищами. Распущенный кошмар на голове обрамлял лицо, падал на плечи. Наполовину распахнутое мятое косоде открывало полоски татуировок. Выглядело все это, несмотря ни на что… красиво. Бьякуя смотрел и все никак не мог отвести глаз. Пока Ренджи, поднявшись на ноги и потянувшись, не произнес:       — Может, домой отпустите, капитан? Рукия успокоилась, Сейретею больше ничего не угрожает. Обещаю – двери открывать буду, когда их сделаю. Да и...       — Замолчи. Остаешься, – сказал, как отрезал. – Пока этот… Куротсучи не вернется, будешь жить здесь. Так и мне спокойнее, – а тон такой, что и спорить опасно.       Ренджи со вздохом опустил голову. Одному было как-то проще.       — Иди сюда. Сядь, – позвал его капитан, пододвигая подушку поближе к себе.       Кое-как приловчившийся к хвосту Абарай неловко уселся. Исподлобья посмотрел на идеальное капитанское лицо, глаза в глаза…       Слишком близко. Даже мурашки по спине побежали. Как-то это все было необычно, что и дышалось через раз. Никогда прежде Абарай не приближался так близко. И Кучики никогда так пристально на него не смотрел. Захотелось отодвинуться, отвернуться. Почему-то все это смущало.       Кажется, Бьякуя прочувствовал его волнение и, поднявшись, отошел к седзи.       — Подожди меня, Ренджи.       С этими словами вышел из комнаты. А Ренджи наконец вздохнул полной грудью. Расслабился. Правда, ненадолго – капитан вернулся. Держа в руках гребень и ленту.       — Капитан, вы… – начал было Ренджи, но Бьякуя покачал головой. Ни черта он не прочувствовал.       — У тебя на голове катастрофа. На гнездо похоже. Повернись спиной, – попросил-скомандовал Кучики, усаживаясь на свою подушку. Гребнем провел по тяжелым спутанным волосам. Ренджи явно от этого передернуло.       — Тебе больно? – движение гребня прекратилось.       — Н-нет, – заикаясь, выдавил несчастный лейтенант, уже думая, как бы вывернуться из-под капитанской руки.       А Бьякуя тем временем продолжил распутывать красные космы, оказавшиеся неожиданно приятными на ощупь. Только вот Ренджи ежился и вздрагивал.       — С тобой все хорошо? – поинтересовался Бьякуя, отвлекшись от этого занимательного занятия.       Ренджи попытался кивнуть, но покуда большая часть волос находилась в руках капитана, этого не получилось.       — Конечно, простите.       Бьякуя нахмурился. Насколько ему помнилось, раньше его лейтенант никогда не был таким нервным. Он мог не сдать тучу отчетов, мог наделать в очевидном гору ошибок, как-то перепутал сахар с солью и подал с нею чай, но даже тогда был спокоен. Извинялся, опускал голову, говорил, что впредь будет внимательней. А потом это повторялось снова. Он был готов стоять насмерть и спасать тех, кто ему дорог, ждать вестей, терпеть боль, ради подруги детства встать против своего капитана, но стойко и мужественно, без тени сомнений. А теперь сам на себя не похож. Что же теперь происходит? Последствия?       Увлекшись своими мыслями, капитан совершенно случайно провел пальцами по пушистому черно-красному ушку. Теплое, покрытое мягкой, шелковистой шерсткой… Хотелось прикоснуться еще и еще, но Ренджи резко выдохнул и отшатнулся. Бьякуя едва успел отпустить шикарную Абараевскую гриву.       — Ренджи, что происходит? – уже строго спросил капитан, внимательно глядя в растерянные глаза Абарая. – Тебе нехорошо?       Тот отрицательно помотал головой. Гладко расчесанные волосы тут же закрыли плечи, снова полезли в лицо.       — Тогда в чем дело? Почему дергаешься? Все-таки больно?       — Нет, тайчо. Просто… непривычно очень. Я как-то не готов был к этому. Извините.       Ушки опустились. Бьякую же с головой накрыло желание прикоснуться к ним еще.       — Ты дашь мне закончить, Ренджи? – Кучики кивком головы указал на ленту. Вроде бы и попросил же, мягонько так, по-хорошему, но Ренджи аж передернуло. Попробуй, откажи! Кивнув, Абарай снова повернулся к капитану спиной. Пара напряженных минут – и волосы, наконец убраны в аккуратный низкий хвост. И вроде бы радоваться капитану надо, что его непутевый Абарай стал выглядеть более прилично, а не получается. Теперь, когда волосы убраны, ушки стали еще заметнее. Пушистые, слегка подрагивающие. Красивые.       — Ну, тайчо… Куда лечь-то мне? На коврик, надеюсь, не положите, как кошака…       А Бьякуя, совершенно не слыша слов лейтенанта, не сводя с него глаз, подошел почти вплотную.       — Ренджи. Могу я прикоснуться?