Охотничьи рассказки

Пыль старался быть хорошим своим, и кажется, у него начинало получаться. Это, конечно, была очень наглая мысль, но она раз за разом приходила в череп, хотя бы потому, что последние недели его не наказывали. На самом деле раньше такого Пыль даже представить себе не мог - ведь всегда найдется мелочь, в которой ты накосячил. Сперва его трепали за гриву тетки, потом Наставницы: пришел не вовремя, не ответил на зов, залез куда-то, куда не следовало, пропал на ночь, если боязно было ночевать в комнате... В Клане все стало серьезнее - старшие самцы, особенно второгодки-Кровавые, прошедшие Окропление, могли неправильно расценить самый маленький жест небрежения или недостаточной вежливости и ударить. Или вызвать на бой ради потехи - такое тоже практиковалось. Учитывая, что оружие в поединках было боевое, пару раз Пыль брел в сторону медотсека, едва дыша и в глубине души ожидая, что жизнь вот-вот кончится - он просто не дойдет. Более старшие воины обычно держали себя в руках лучше, но и наказывать имели право серьезнее, хотя Пыль никогда ни на кого не нарывался и старался конфликтов избегать. И все-таки трижды его отшвырнули с дороги так, что снова пришлось идти в медотсек. Это - если не упоминать о многохвостом кнуте Вожака и тяжелой руке Темного, а кнут ему в последнее время в клане доставался все чаще. О попадании на нижнюю палубу - жуткое помещение, - даже думать не хотелось, хотя вот туда Пыль так и не отправили. Оттуда он, наверное, и не вышел бы живым - попавших туда практически не кормили, бросая десятую долю от пайка, на грязный пол, а не в руки, и было там по рассказам Темного всегда темно и очень холодно, а еще попадались забравшиеся со станций мерзкие твари. Откуда они там брались и почему с ними не боролись - Темный никогда не говорил, но зато что они могут натворить - рассказывал в таких подробностях, что Пыль трясло. А Киур ни разу его не ударил за все время. Даже на тренировках, несмотря на то, что малек часто открывался и сам понимал, что знает преступно мало, моан ни разу не влепил Пыли по-настоящему, каким-то образом координируя свою страшную силу (в бою с чужаками он был попросту жутким). Вот пропусти сын Пестрого выпад длинным ксангом в Клане - и здравствуй, медотсек, а кто-то вроде Блока еще и брюхо распорол бы чисто из вредности. А в руке моана клинок разве что цеплял шкуру, и то - Киур после этого останавливал бой. Если они учили новый опасный прием, который следовало выполнять на большой скорости, с прыжка или с акробатикой, Лидер приказывал заменить настоящее железо на тренировочный пластик, которого в Клане вообще не водилось. На мелочи вроде уничтоженной подушки он вообще не заморачивался, хотя в тот раз, и еще когда Пыль хотел сделать ему приятное, а в итоге сжег ужин безнадежно и в угли, моан только весело пофыркал и выкинул следы его творчества. "Просто ты не стираешь больше подушки на полной очистке," "просто ты запомнишь, как и сколько жарят мясо" - и все. И никакого наказания. Некоторые причуды моана сперва тревожили Пыль. Нет, и в Клане часто проверяли мальков, внезапно рявкнув в спину или в гриву, хотя сын Пестрого часто проваливал проверку и дергался, но в Клане никому не пришло бы в голову ночевать друг у друга в каютах, тем более вповалку в одной постели. Честно говоря, сперва Пыль даже испугался - зачем это потребовалось? - и пытался удрать в трюм, но во-первых там был зловредный дроид, во-вторых... оказалось, что ничего страшного или мерзко-сезонного Киур не предполагал. Он методично притаскивал Пыль обратно в спальню, прижимался к нему мохнатой тушей безо всяких признаков гона и засыпал. И постепенно... ладно, на третью ночь, когда у Пыли всплыли симптомы легкой простуды после Станции с ее лестницей, в клубке моана оказалось так уютно, что малек решил не вылезать из него, а так и проспал всю ночь. И ничего плохого не случилось, а чувствовать, как в гриву сопит черный кожистый нос, было даже приятно. Поэтому на следующую ночь Пыль решил никуда не ходить и не прогадал - ему опять было мягко и уютно. А мурчание? Этот звук почему-то завораживал сына Пестрого с самого начала (он не мог этого вспомнить, да и практически не слышал, но похоже звучали низкие трели самок для совсем несмышленышей), и с каждым разом вызывал все более странные ощущения и мысли. Например о том, что Киур издает этот звук только когда ему хорошо, а значит ему хорошо рядом с Пылью. Мысль очень недостойная и катастрофически наглая, но она тоже приходила и никуда не собиралась деваться, и с некоторого момента растрогавшийся Пыль попробовал помурчать в ответ. И на морде Лидера - он видел это собственными глазами и ошибиться не мог, - появилась довольная улыбка, после чего Пыль стал мурчать, если мурчали ему. Поэтому сейчас, собираясь на задание и натягивая термический костюм (тоже где-то добытый моаном для него), Пыль знал, что облажаться на задании не имеет права, не потому что Лидер будет им недоволен, а потому что Лидер и его прайд - нечто единое. Хотя идти на планету было страшновато - сын Пестрого никогда еще не действовал среди снегов и льдов. Задача Киура состояла в том, чтобы пробраться через небольшое поселение чша, и похитить у них некий прибор (справедливости ради сказать, похищенный на исследовательской станции аттури, руководство которой очень хотело его обратно и собиралось дорого заплатить). Задача Пыли была отвлечь чша, если они заметят Киура и начнут за ним гоняться. Длинные худые твари не вызывали у сына Пестрого особого восхищения, но все-таки не были такими жуткими, как имитаторы. Кроме того первый опыт столкновения доказывал, что дать по тыкве (так говорил Киур, хотя Пыль не знал, что такое тыква) чша он вполне способен. Итого - посидеть в засаде, незаметно поперемещаться по крышам модульных зданий и побросаться светошумовыми гранатами, если заметят Лидера. С первой частью плана - подобраться к поселению через буран, - они справились без проблем. Модули чша строили прочные, поэтому проскакать по крышам до нужного строения тоже труда не составило. Потом моан спустился на тросе, проник внутрь с местного подобия балкона и исчез. Камеру он на себя не ставил, а в переговорном устройстве молчал, и Пыль терпеливо ждал, считая, что все идет по плану - примерно до того момента, пока Киура с почетом не выволокли из главного входа, умотанного сетями так, что моан напоминал кокон. Сердце Пыли в груди судорожно трепыхнулось и сжалось. Примерно так он ощущал себя, когда Перо попадался наставницам, только раз в сто хуже - яутжа не знал о высоченных худющих чша почти ничего и не представлял, что может случиться дальше. Вожака Комету он никогда не посмел бы, наверное, оскорбить внеплановой помощью, но Комета - это Комета, а Киур... Пыль просто не мог просто смотреть и ждать, поэтому напал сразу. Гранаты посыпались вокруг чша часто и густо, заливая снежную тьму своим неестественным светом и пронзительным воем. Чша-охранники уронили Киура и открыли огонь из разрядников куда-то в крыши, не имея никакой возможности прицелиться. Пыль проскользнул между двумя выстрелами и длиннющими ногами. Убей он сейчас кого-то - и огонь сместился бы вниз, где мог запросто повредить моану, поэтому яутжа безобидно перекатился по снегу, распластавшись вдоль кокона в его ломаной тени, и аккуратно разрезал сеть. Киур вполне сознательно муркнул в передатчик - кажется, он не был серьезно ранен. Дальше, как понимал ситуацию Пыль, как раз следовало устроить всеобщее отвлечение еще раз, и со второго переката сын Пестрого врезался в одного из стрелков, смахнул его с ног и помчался по улице, увлекая за собой всю толпу и подходившие с боков отряды. Главная проблема оказалась не в отрядах. Главная проблема нашлась, когда Пыль выскочил на самую окраину, да еще словил разряд в спину. Комбинезон спас его от большей части повреждений, но тонкая электроника выгорела вместе с тепловыми контурами, поэтому вызвать карту молодой воин прайда не мог, а направление, куда бежит, в горячке определил неправильно, поэтому скальный обрыв обнаружил только тогда, когда с него сорвался. Сколько пришлось лететь и катиться, создав вокруг себя неслабую лавину, Пыль не запомнил, только полностью потерял ориентировку. Остановил его каменный клык, в который пришлось с разгона врезаться брюхом - на этот момент он катился ковриком, с боку на бок. Было больно, зато лавина ушла вниз и судя по звуковому перерыву, улетела достаточно далеко вниз. Сын Пестрого попытался пошевелиться и понял, что ни сесть, ни тем более встать не сможет - правая нога совершенно не слушалась и отзывалась при каждом движении очень скверной болью - сломал, причем как бы не в двух местах. В наличии имелись только две гранаты - бластер утонул в снегу в самом начале падения, а ножи что-то вырвало из креплений, когда он пытался вырваться из лавины. Блока самоуничтожения у Пыли не было. Вокруг был буран, через который сверху изредка доносились вопли искавших его чша. Пыль, сын Пестрого, плотно сжал хелицеры и швырнул первую гранату не слишком далеко на склон. Может, обвалится месте с преследователями, а если не обвалится и они попытаются спуститься - сами себе злые птицы, получат чем есть, хоть ближайшим обломком камня. Сверху раздались еще крики, пара выстрелов, но молнии разрядов в переполненном снегом воздухе до Пыли все равно не достали, а спускаться вниз никто не спешил. Потом голоса и вовсе замолкли, остался только пронзительный вой ветра и холод, медленно вползающий под обесточенный комбез. Вот теперь Пыли стало по-настоящему страшно: он всегда боялся оставаться один, когда болел или был сильно потрепан. Никому не был в силах в этом признаться, но беспомощного одиночества, особенно когда из каждого темного угла неслышимо крадутся силуэты, то ли тени, то ли духи, недостойно трясся от страха и жался к светильнику. В ночь Нового года Пыль всегда старался забиться в самый темный угол общей комнаты, чтобы не дай Черный Воин не прогнали, не закрыли где-нибудь одного, и зачастую о его присутствии вместе со всеми мало кто знал. А теперь... Нога еще не начинала всерьез болеть, только грелась немного больше остального. Остальное начинало неметь, а в темноте, сквозь пугающую синеву и снежные ленты стало проступать что-то черное. Сын Пестрого старался не отводить от него взгляда, но стоило моргнуть, и черное исчезало в одном месте чтобы заставить оглядеться и тут же появиться в другом. Пыль жался спиной к ледяному камню, чтобы хоть со спины не появилось и с каждой минутой все больше убеждался в присутствии рядом чего-то. Вот просыпались камешки. Снежинки настойчиво звенят об маску, но это другой звук, самостоятельный. Вот за порывом ветра прозвучало несколько вполне настоящих, крадущихся шагов. Рука яутжа отчаянно стиснула последнюю гранату - духи боятся света и вспышка или на некоторое время отпугнет тварь... (А потом?) Пыль постарался запретить себе думать про "потом", но мысли бегали по кругу и все время пытались вернуться к запрещенному моменту. (А потом оно посмотрит тебе в глаза. А какие у него глаза? Наверное, пустые и черные, как у жесткача, потому что оно пришло из Тьмы и собирается утащить твой дух туда же, в бесконечную и беспросветную Бездну.) Темный, будучи слегка нетрезв, много рассказывал о духах и чудовищах, которыми они умеют обернуться. Он говорил, что некоторое время в юности учился у старого Шамана, и от него узнал все эти ужасные и ужасно увлекавшие его подробности. Подробностей было много. Некоторые твари одним прикосновением могли вызывать страшные болезни, с которыми не разберется ни один медик. Например, внезапно мясо начинает гнить у самых костей и медленно слезает пластами, пока не сможешь шевелиться совсем. Потом оно начинает отваливаться, и если никто не решится подойти и спалить больного из плазмомета, некоторое время тот останется живым скелетом, созерцающим кучу собственных работающих внутренностей... Пыль прерывисто вздохнул, и постарался как можно логичнее пояснить самому себе, что духу нет никакого резона делать с ним что-то подобное: все равно в ближайшие пару часов превратится в кусок льда, и ничего просто не сможет ниоткуда отвалиться. Некоторые твари подкрадывались совсем близко, потом запускали свои нематериальные лапы в тело Воина и хватали и вырывали, или наоборот внутри стискивали своими когтями что-то из органов, и хорошо, если сердце - тогда смерть была быстрой и относительно безболезненной. Но если монстр был голоден - а питались они все болью и ужасом, - то мог добраться и до других деталей тела, до почек, печени или даже семенников и пытать свою жертву много часов, пока не умрет от болевого шока. Что-то мелькнуло прямо перед визорами маски, и Пыль вдруг с ужасом понял, что не чувствует хелицеры, ни максилы, ни мандибулы. Едва не взвизгнув от страха, он судорожно поднял маску и провел по придаткам - так и есть, не чувствуются, зато на его ладони тускло зафлуоресцировала кровь. Получается, тварь уже его коснулась? Сын Пестрого дико заозирался. Глаза слезились от снега, пришлось натянуть маску обратно, какой бы она не была ужасающе холодной. По телу пробегала дрожь - и от озноба, и от страха. Темная тень твари мелькала все ближе. Пыль поднял руку перед лицом, чтобы посмотреть на когти. С недавних пор - с попадания на громадную лежанку, - он очень коротко сточил все, чтобы не рвать тряпочные подушки и одеяла, и теперь они плохо годились, чтобы разорвать вену на шее. Может быть, доползти до края обрыва и упасть вниз? Наверное, это будет самым правильным... для яутжа. А будет ли его решение правильным для воина прайда? Сын Пестрого понимал, что Киур будет грустить о нем, наверное, даже больше, чем некоторые воины из яутжа грустили за своими товарищами, и еще где-то на полпроцента надеялся, что моан его отыщет. Правда, совершенно непонятно как - без связи, в буране и там, где Пыли совершенно не должно быть, но ведь это Киур. Надо просто подождать. И Пыль ждал, на несколько минут забываясь тревожным болезненным сном и снова просыпаясь. Моан не появлялся. (Значит, не найдет. Или найдет, но уже мертвого.) - Конечно найдет. Хочешь, я ему помогу? Тварь сидела в паре метров. Иногда порывы ветра словно растягивали и шевелили ее силуэт. - Нет. Ничего хорошего от духов ждать не приходилось, а уж согласиться, чтобы монстр пошел к Лидеру (за Лидером) было и вовсе немыслимо. - Ну давай вместе покричим. Вдруг он тебя уже ищет. В первый миг Пыль едва не последовал совету, а потом понял - при твари называть вслух имя Киура нельзя. Совсем нельзя. - Нет. - Да, - мерзко хихикнуло существо. - Рано или поздно ты позовешь. Когда станет совсем больно и холодно. - Нет. - Да. Ты не великий воин, ты всего лишь пыль. И тварь была в чем-то права, но только в чем-то. Потому что раньше, до прайда, Пыль и правда вскрикивал иногда, пытаясь позвать на помощь, особенно когда стаей его одного загоняли в угол. И наверное знай он на самом деле, что Киур сейчас ищет в снежной пелене, он бы стал кричать, только не имя, а безликий титул "лидер"... - Ты станешь крича-ать, - насмешливо протянуло существо из Тьмы. - И кричать. И кричать. И рано или поздно это будет имя. Да, так могло получиться. Хотя был и другой выход - упасть и больше уже не издать ни звука, никогда, но зато имя Киура не станет известно твари. И именно поэтому Пыль пополз, с трудом (и очень вовремя) стряхнув с себя насыпавшийся снег. Следом скрипели шаги чудовища. Край нашелся довольно быстро, и с коротким выдохом Пыль бросил себя вниз, отчаянно прошептав в буран: - Прости, лидер. Воздух обволок еще более жутким холодом и, кувыркаясь, Пыль полетел в пустоту. На этот раз пролетел метров десять (и постарался перевернуться головой вниз), но ухнул в тот же снег, причем глубокий и мягкий. Ногу пронзило болью, но даже покатиться не удалось, он просто поехал по свежему следу лавины, как на санках и даже ни во что не врезался - просто доскользил донизу и остановился. Вот уж, что называется, свезло... Когда снова появилась черная тень, Пыль подумал, что весьма вероятно именно ее влияние - духу Бездны ведь в радость, когда живые мучатся. Вот тварь и подстроила, чтобы яутжа упал второй раз, но не погиб. Кроме того, ей ведь нужно имя его Лидера. Силуэт опять появился в нескольких шагах, исчез, появился, исчез, появился совсем близко, так, что Пыль хорошо видел уродливо сгорбленную спину, длинные руки-лапы, черный абрис головы. И наконец Пыль разозлился. Рявкнул, хотя не услышал собственного голоса. В последнем отчаянном усилии хоть как-то достать врага, он швырнул светошумовую прямо перед собой. Светофильтр, включенный еще наверху, так и оставался на линзах, и яркая вспышка не ослепила, а озарила для Пыли летящий снег, какие-то торчащие из склона растения и темный силуэт, рушащийся на него сверху. Потом силуэт приземлился, сильно ударив по маске и задев больную ногу, и последнее, что понял Пыль перед Тьмой - Темный был прав, духи существуют на самом деле и вполне могут стать материальными... И еще - самую капельку гордости - имя Лидера он так и не сказал. Во Тьме было мурчание. Такое знакомое, такое уютное, что он отчаянно потянулся к источнику звука всем существом, готовый плакать, кричать, сделать что угодно, только бы оно не замолкало. Мурчания стало больше, громче, он ткнулся во что-то мохнатое лбом, и поскольку оно издавало знакомый умиротворяющий звук, Пыль уткнулся в мурчащее-мохнатое и спрятал в него хелицеры. Подойти к этому существу ни один демон не решится, просто рассыплется, как от вибродротика. - Айхо! Айхо... Киур произносил его имя неправильно, слишком коротко, но перепутать его голос ни с чьим другим, ни с каким демоном, было совершенно невозможно. Пыль все-таки вскрикнул и плотнее вжался в мех. - М-р-ррррр... мйори ауре... На языке моан фраза означала "родное сердце." Не осознавая, что делает, Пыль обхватил Лидера за шею, и ворошил его гриву хелицерами, никак не веря до конца, что они снова рядом. (Стоп. Киур не боится ни в духов, ни чего-то иного, но оговорился однажды, что по ту сторону прайд встретит тех, кто погиб и станет единым, как в обычном мире...) И Пыли опять стало невыносимо жутко, его буквально затрясло от ужаса. Киур обхватил его, крепко сжал руки - вполне физические, сильные, мохнатые, и недостойного Неокропленного немного отпустило. Потом очень вовремя заболела нога, и несмотря на далеко не приятные ощущения Пыль издал счастливую трель, перешедшую в мурлыканье. - Ты меня нашел, Лидер. Ты меня спас... - Я чуть от страха не помер, - прошептал Киур, крепко вцепившийся в свою ценную Пыль и едва подавляющий желание в нее слегка вкогтиться, чтобы точно никуда не делся, но пострадавшую от холода шкурку когтить было нельзя. - Прибегаю на корабль, а тебя там нет. И связи тоже нет... Его тоже слегка передернуло и взъерошило от воспоминания - пустой, совершенно пустой звездолет и понимание, что Пыль попал в беду. Добытое устройство отправилось на приборную панель, не глядя и достаточно грубо, а моан вылетел в снежную муть. Первая вспышка как раз бледным огоньком мелькнула за домами. Киур, решивший, что там заканчивается бой, со всех лап, по стенам и крышам помчался по направлению. Чша любят ловить противников живьем, а потом продавать их или исследовать, если плохо знакомы с биологией расы. Моанов предпочитали все-таки продавать (иначе потом с прайдом проблем - не расхлебаться), а вот яутжа... У обрыва топталась небольшая группа чша, и залегший в снегу Киур - его шуба вполне позволяла такие маневры, - узнал, что они решают, рисковать ли спуститься вниз за беглецом. После того, как у одного чша утащило ветром накидку, они все-таки не рискнули, но отобрали у моана еще минут пять, слоняясь по краю и мешая начать спуск. Смертельно-опасный спуск, вполне возможно - спуск за мертвым, безнадежно искалеченным телом, но Киур не задумывался о таких мелочах. До первого уступа он ехал, местами на брюхе, местами на собственном заду. Облазил недлинную скальную полку, никого на ней не нашел, хотя желоб в снегу напоминал след живого существа, а не прокатившегося камня. Киур как раз попытался заглянуть вниз, когда там взорвалась граната, и снег ушел из-под лап... В полете моан успел трижды перекувыркнуться, расптопыриться и все-таки хоть как-то стать на все четыре и спружинить ими. Правда, встал он на что-то или на кого-то, ушиб руку, и судя по стону, вырубил и без того пострадавшего младшего. Рассмотрев его общее состояние, Киур опять испугался и даже жалобно мяукнул, потому что комбез на Пыли был продран насквозь, нижняя лапка неестественно вывернута, а кожа при прикосновении разошлась под пальцами, обтекая капельками крови с чешуйками зелени в ней - раньше такого никогда не было. Хорошо еще, что совсем рядом на кусте трепыхался улетевший у чша предмет одежды, тоже имеющий встроенный подогрев. Забраться наверх не было совершенно никакой возможности, но и замерзать в снегах тоже не-мрррррр, поэтому Лидер вызвал корабль и приказал автопилоту перебраться по новым координатам. В ожидании моан выбрал между заснеженными кустами ложбинку поглубже, выстелил ее накидкой чша, завернул в себя замерзшее тело, прекрасно понимая, что лапке это целостности не добавит, и как мог грел Пыль, пока "Хвост удачи", дергаясь и рыская в порывах ветра, не уселся едва не им на головы... - То есть... То есть это был плащ? - ошеломленно прошептал Пыль, не замечая, что говорит вслух, и звучит его вопрос как минимум смешно. - Мрррррррр... Да, там была накидка чша. Я ее кстати забрал - тебя в ней нес до люка, потом в очиститель бросил, пригодится. А ты что увидел? - Я видел... я видел духа, - чувствуя, что пестреет, прошептал Пыль. - Он хотел твое имя, но я не сказал его. Он ожидал, что Киур зафыркает, потешаясь, но вместо этого моан крепче прижал его к себе, отираясь мохнатой щекой о щеку. - Ты мррррррр. Ты - мррррррр, Айхо... - Я испугался тряпки, - зная, как это низко и смешно звучит, проговорил сын Пестрого. (Мать убила бы его за такое признание. И любая из Наставниц. И тем более Вожак...) - Ты мрррррр. И на самом деле ты очень храбрый. Он невольно заморгал и уставился на Киура - издевается? Ну не мог же такое сказать всерьез? Но моан даже не улыбался. - Но... - Не спорь. Айхо, ты лежал в снегу, один, с переломом, замерзал и бредил. - Голос стал отрывистым, как и всегда, когда Киур нервничал. - И эта тряпка... Ты ничего не мог с ней сделать, разве нет? Ты даже подойти и посмотреть что это, не мог. Значит, она в самом деле была демоном. И ты меня этому демону не отдал. Ты храбрый, Айхо, настолько, что сам боишься в это верить. Понимаешь? - Не очень... - Пыль закрыл глаза и медленно, глубоко вдохнул запах меха. - Храбрый - это не когда ничего не боишься. Это когда ты сильнее, чем страх. ...Серую мягкую накидку Киур показал ему на следующий вечер. Она оказалась вполне уютной, и дальше этот предмет Пыль охотно наматывал на шею, если на базах или планетах было холодно. И он сам, и Киур, не сговариваясь, называли шарф Духом. Заказанное устройство при нескольких падениях пострадало и не фурычило. Киур порычал на него, разобрал, собрал и маскировщик - а это был какой-то хитрый маскировщик, дающий вместо носителя очень реалистичную голограмму чего-нибудь, например животного, - внезапно заработал. Когда его пришло время отдавать хозяевам-Аттури, молодая самка-инженер с несмысловым именем Алхта вытаращилась на работающий прибор, словно на заговорившего на языке Инженеров ксеноморфа: - Как? Когда вы пришли, чша с ним работали? Киур помотал головой - он не видел, чтобы кто-то настраивал прибор. Алхта еще раз перевела взгляд с устройства на моана и обратно: - С ним работали вы? - Оно вообще не работало, - фыркнул Киур, буквально чувствуя, как размер оплаты начинает сжиматься, как Вселенная до Большого взрыва. - Да! - почти радостно вскрикнула самка. - Это был тестовый образец, и он не работал! - Ну... я его починил. - Как?! Киур в ответ неопределенно муркнул, поднял бровь и внимательно посмотрел на Аттури. Тридцать секунд пристального взгляда - и, как и Вселенная, размер оплаты увеличился, за то, что моан снова разобрал и собрал устройство, отчего оно работать... не перестало.