Сам себе мать

Савада Нанаёши, как звали молодого человека последние несколько лет, прошёл сквозь ворота Средней Намимори, хмыкнул, оценив караул из рослых парней с весьма оригинальными причёсками, и неспешно пошёл по направлению к школе. Путь ему преградил Хибари Кёя. – На территории школы запрещено находиться посторонним. «А я и забыл, каким очаровательно-нелюдимым был Кёя-кун!» Ёши хмыкнул: – Я не посторонний. Здесь учатся трое моих сыновей, и меня уже ждут у директора. Хибари молча посторонился, провожая гостя подозрительным взглядом. Ёши, улыбаясь, поднялся по ступенькам, не замечая, что на него оглядываются школьники. Взрослый. Но взрослый весьма странный: мешковатая одежда, не подходящая для визита к школьной администрации абсолютно. Человек был невысоким, кажущимся даже нелепым, но экономные движения и хищная пластика выдавали годы тренировок и вызывали подсознательное чувство опасности. А чувство собственного достоинства и почти королевская стать вызывали когнитивный диссонанс и никак не вязались с неформальной одеждой и причёской. – Добрый день, Ямада-сан. Что-то случилось с моими подопечными? Директор тяжело вздохнул. С Савадой он общался очень, очень часто: его дети были неординарными – умными, гениальными даже, талантливыми, они приносили школе награды на олимпиадах и в спортивных соревнованиях… Но, как и у всего в этом мире, в воспитании Рокудо Мукуро, Савады Тсунаёши и Бьякурана Джессо был серьёзный пробел. Эта троица не желала признавать социальные нормы: если они играли, то грубо, на грани нарушения правил, но эффективно, они практически не общались с одноклассниками, держась обособленно, при этом изящно манипулируя общественным мнением, если им это было нужно. Ямада-сан подозревал, что этим обычно занимался Бьякуран Джессо. В школе не было людей, оставшихся к ним равнодушными – у воспитанников Савады были либо ненавистники, либо поклонники. Но самая главная проблема была в другом: если им чем-то не нравился учитель, вести уроки в их классе становилось почти невозможно. С несчастным приключались все возможные беды, целые классы, не боясь наказаний и порицаний, устраивали в школе бунты против этого учителя, срывая уроки. Но никто и никогда не мог доказать, что это дело рук воспитанников Савады. Просто… так получалось. Как будто само собой. Такие дети – гениальные и не признающие старших, не вписывающиеся ни в какие рамки – всегда проблема для школы. И признавали эти трое только один авторитет – своего отца и опекуна, Саваду Нанаёши. Если бы только с ним самим было бы проще общаться, но у детишек оказался не менее своеобразный воспитатель, чем они сами. Обычно мужчинам удавалось договориться полюбовно: дети отрабатывали провинности на благо школы, повышая имидж родной альма-матер на соревнованиях, Савада Нанаёши возмещал ущерб пострадавшим, а уж что происходило в доме семьи Савада, что пару месяцев проблемная троица вела себя смирно, Ямада не знал. И, наверное, не хотел. Вот только в этот раз всё было сложнее… И прежде, чем директор сумел описать ситуацию, вмешался «пострадавший». – Случилось то, что ваши подопечные понятия не имеют о дисциплине! Савада перевёл взгляд с директора на сидевшего в кресле мужчину, потом на своих детей: Тсуна сидел, опустив глаза в пол и сложив руки на коленях, Бьякуран мило улыбался, наклонив голову набок, а лицо Мукуро приняло столь раздражающе невинное выражение, что ему бы не поверил ни один человек, о чём паршивец прекрасно знал. – Вот как? – усмехнулся Ёши. – И что же они натворили на этот раз? – Они в течение месяца срывают каждый мой урок в их классе! Я терпел, я молчал, я слушал Ямада-сана и думал, что он возьмёт эту ситуацию под контроль, но моё терпение лопнуло! Я требую их исключения! – Серьёзные обвинения, – невозмутимо ответил Ёши, чей спокойный голос резко контрастировал с криком доведённого мужчины. – Могу я узнать, как именно они срывали ваши уроки? – О, чего они только не делали! Подменяли оцененные работы своих одноклассников на другие, якобы «с замечаниями» от моего лица. Подговаривали класс не отвечать на моём уроке, а только шевелить губами, чтобы потом заявить, будто это у меня проблемы со слухом. Заклинили дверь в кабинет, чтобы мы не могли вовремя начать урок! Но когда эти паршивцы увидели, что я не сдаюсь, они перешли к крайним мерам! Во время моих уроков они каким-то образом устраивали то ужасный холод в классе, то жару! У нас было нашествие крыс, бесследно испарившихся именно после моего урока. А однажды внезапно началась гроза, хотя на небе не было ни облачка, и в класс влетела шаровая молния! А ещё… ещё… они что-то подсыпали мне! Я не могу спать: только закрою глаза, вижу их издевательские улыбки! Чем дольше Ямада-сан слушал, тем сильнее округлялись его глаза. Он, конечно, знал, что у Незу были проблемы с этими детьми, но такие обвинения… это явно перебор. – Прошу прощения, – мягко вклинился в монолог Савада Ёши, – вы уверены, что говорите о моих детях? Вы считаете, что трём подросткам под силу устроить всё, что вы описываете? – Это не дети, это монстры! – взвился Незу, срывая голос. – Ну, хватит! – не выдержал Ямада. – Теперь я вижу, что дело не только в подопечных Савады-сана. И если в заклинившую дверь я ещё могу поверить, то в организованную ими шаровую молнию… Незу-сенсей, вы себя слышите? – Нет! Нет! Это всё они! Они и вам запудрили мозги! – брызгая слюной, кричал мужчина. Его лицо исказилось от ярости и ненависти. – Их нужно исключить! Немедленно! – Прошу прощения, Ямада-сан. Мне кажется, наше присутствие здесь неуместно. Я заберу ребят и позвоню вам позже. – Э… да, конечно, – спохватился опешивший от напора Незу директор. – Так будет лучше, а мы… э… обсудим это сами… Невменяемого преподавателя удалось успокоить, только когда в кабинет заглянул Хибари Кёя. И это был тот случай, когда Ямада был готов закрыть глаза на избиение школьником взрослого. А поначалу довольные победой школьники с каждым шагом по направлению к дому становились всё мрачнее и мрачнее – Ёши молчал, но его недовольство все трое чувствовали кожей. – Ну, – наконец, спросил он, когда дети начали бросать на него виноватые взгляды, – и чем вам не угодил преподаватель, что вы довели несчастного до помешательства? – Ойя, было бы до чего доводить, – пробурчал Мукуро, но Ёши не дал сбить себя с толку. – Я всё ещё жду ответ. Чем вам не понравился учитель математики? Что он такого сделал, что вы позволили себе испытывать на нём Пламя, а заодно и на остальном классе, тоже полном гражданских? Двойку поставил кому-то из вас? – холодно спросил Ёши, и дети поёжились. Этот тон означал, что они очень сильно провинились. Тсуна вздохнул, но, посмотрев на хранящих молчание Мукуро и Бьякурана, тоже сдержался. В конце концов, он не хотел подставлять их. – Шаровая молния, Бьякуран? Гроза посреди ясного неба? – тяжёлый взгляд упёрся в Джессо, и тот, не в силах выдержать его, принялся разглядывать свои ботинки. Он не то чтобы чувствовал вину, но в душе шевельнулось что-то похожее на сожаление. Ёши между тем перевёл взгляд на Мукуро, с лица которого мигом стекла вся напускная невинность, пропала даже полная превосходства улыбка, которая так раздражала в школе учителей и старшеклассников. – Иллюзии? Ночные кошмары, техника, сводящая с ума врагов? Предназначенные для пыток фантомы против, смешно сказать, школьного учителя? Я мог бы простить шутку с «пропавшим» звуком, в конце концов, она ещё тянет на безобидную шалость, но всё остальное… Савада-младший закусил губу, понимая, что следующая очередь – его. – Тсуна, – обманчивая мягкость интонаций отца не могла обмануть мальчика, – я разочарован. Разве для школьных розыгрышей я показал тебе технику Примо Вонголы? Разве для этого мы учили Прорыв Точки Нуля? Чтобы ты мог подработать в классе кондиционером и обогревателем? Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Трое мальчишек синхронно опустили головы, чувствуя, как на душе скребутся кошки. Все были уверены, что Незу заслужил, но уже сомневались, что выбрали правильный способ донести до учителя всю глубину его заблуждений. – Я хочу знать, почему вы это сделали. Даю вам последний шанс попытаться оправдать свои действия. Джессо поднял, было, взгляд, но тут же уставился на небо, где проплывали жутко интересные облака. Мукуро отвёл взгляд в сторону. Тсуна вздохнул. Из них троих он был самый совестливый и теперь не хотел, чтобы братья пострадали из-за него. – Это я виноват, – тихо сказал мальчик. – Ещё чего! – тут же откликнулся Рокудо. – План придумал я, Тсу-кун у нас всё равно не способен на что-то большее, чем меловая щётка над дверью. – А я попросил одноклассников подыграть нам, – улыбнулся своей коронной улыбкой Бьякуран, посмотрев на скептически наблюдающего за ними отца. Ёши вздохнул: – Зачем? – Я не понравился Незу-сенсею с первого дня, как он стал у нас преподавать, – несчастным голосом сказал Тсуна. – Как всегда всё преуменьшает, – фыркнул Джессо. – Незу-сенсей его буквально возненавидел, как только узнал, что Тсу-кун участвовал в олимпиаде какого-то там колледжа. Мукуро хитро улыбнулся: – Нет, он его возненавидел за то, что наш Тсу-кун не сдержал язык за зубами. Незу-сенсей хвастался всем, что прошёл там элитные курсы и висит на доске почёта, а Тсу-кун возьми и ляпни, что не видел там его фотографии. Так что все ученики узнали, что Незу подделал свои документы. – Но доказательств мы не нашли, – расчётливо добавил Бьякуран, прикрываясь от гнева отца с этой стороны. – А он решил, что должен добиться моего исключения, – убитым тоном продолжил Тсуна. Мукуро убрал с глаз мешающуюся чёлку изящным движением и закончил: – Так что мы решили, что если он так желает исключить одного из нас, то пусть хоть будет за что. Ёши тяжело вздохнул. С одной стороны, дети явно превысили самооборону, их нужно наказать. С другой, не этому ли он их учил? Защищать друг друга от любого врага, нападать раньше, чем это сделает противник, если столкновение неизбежно? Спрашивается, чего теперь он хочет? Раздался смешок, и через забор их дома легко перепрыгнул мужчина в китайской национальной одежде: – А у тебя талантливые воспитанники, Савада Нанаёши. Только меры не знают. Ёши поморщился: – Так это ты за нами следил, Фонг? – Прости, не сдержал любопытства, – пожал плечами мужчина. – Обычно ты так рьяно оберегаешь их от чужого внимания… – Я их не менее рьяно накажу за подобные выходки с гражданскими, – хмыкнул Савада-старший, не слишком довольный тем, что бывший Аркобалено Урагана обнаружил его дом. Впрочем, было логично, что рано или поздно Фонг его найдёт, учитывая, что Ёши не менял местожительство каждый месяц, как некоторые. – Им бы не помешал урок терпения, – легко согласился мужчина, делая вид, что не замечает настороженных взглядов подростков. – Я мог бы вам с этим помочь. Ёши поднял брови: настойчивость Фонга просто поражала. Казалось, для него стало делом принципа придумать способ, которым можно было отблагодарить Саваду за помощь с Проклятием. – А давай, – внезапно для всех согласился Ёши. – Можешь приступать с завтрашнего дня. Теперь утренние тренировки будут за тобой. Возникла пауза, во время которой вероятный учитель с будущими учениками удивлённо смотрели на Саваду, отколовшего неожиданный номер. – И ты позволишь мне остаться? – осторожно спросил мужчина, удивлённый так легко полученным согласием. Ведь до этого Савада несколько лет давал понять, что не желает видеть своего должника и принимать от него что-либо. – Оставайся, – радушно махнул рукой Ёши. – Можешь занять свободную комнату наверху. Как раз рядом с твоими новыми учениками. – Пап… – осторожно позвал Тсуна, тоже не понимавший, что происходит и почему этот тип напрашивается к ним в гости. – Аркобалено Урагана – прекрасная возможность для вас набраться опыта. А зная Фонга, ещё и научиться смирению, – Ёши улыбнулся, пока дети недоумённо переглядывались, а Фонг с опаской входил в дом. Наивные, они пока не понимали, что весь подвох заключался как раз в ученичестве. Китаец преподаст его детям серьёзный урок, подтянет навыки и научит просчитывать последствия своих поступков, а дети – покажут Фонгу, что не стоит пытаться столь настойчиво осаждать Ёши. Прекрасный план!