Сам себе мать

Аркобалено Солнца Реборн, устроившись на ветке, наблюдал за домом в одном маленьком японском городишке, а кто-то из этого домика сейчас наблюдал за ним – чужое внимание щекотало нервы. Хоть Проклятие пало, и Реборн выглядел как взрослый мужчина, каким и являлся, ни один прохожий не обратил внимания на неподобающе ведущего себя человека. А кто-то из жильцов этого дома с лёгкостью обнаружил скрывающегося киллера, и это означало, что как минимум какая-то часть информации о милой, нежной жёнушке, которая не обратит внимания даже на слона в квартире, если муж скажет, что это болонка, и непутёвом сыне-школьнике не соответствовала реальности. Кажется, взятая миссия пошла не так с самого начала. Чувство опасности остро кольнуло где-то под рёбрами, и Реборн, резко развернувшись увидел висящую в пустоте над веткой клыкастую улыбку. Под его взглядом пасть оскалилась ещё шире, затем над улыбкой появилась горящая демоническим огнём пара глаз с вертикальным зрачком, а вслед за глазами – кошачья морда. Тела не было – вместо него клубами вился дым. – Как воспитанному человеку, – сверкнул глазами кот, – вам следовало бы постучать в дверь, представиться и изложить причину вашего любопытства. На ваше счастье, отец почему-то решил, что вы не являетесь невоспитанным наёмником, которых в нашем доме привыкли учить манерам радикально. Но если вы не воспользуетесь шансом убраться отсюда живым или вежливо познакомиться с нашей семьёй, у вас будет возможность узнать, что в нашем представлении считается «приличным поведением». Кот зевнул, продемонстрировав широкую пасть, которая с лёгкостью могла перемолоть человеческие кости, и исчез. Реборн хмыкнул: – Чеширский кот? Миленькая иллюзия, – вот только Емитсу ни слова не говорил об иллюзионистах в его доме. – Грех не воспользоваться таким приглашением. Забор не стал для мужчины препятствием, а вот дверь в дом открыли даже раньше, чем он успел коснуться её. На пороге стоял подросток: белые-белые волосы, не седые, а как у альбиносов, и светло-сиреневые глаза. Стоит прибавить к этому татуировку на щеке и сделать окончательный вывод, что в толпе этот пацан будет выделяться всегда. И, кажется, именно этого он и добивается. – А вы всё-таки оказались благоразумны и решили зайти? – зевнув, полюбопытствовал он. – Жаль, мы думали, утренняя тренировка может стать поинтереснее. – Утренняя тренировка не станет для тебя интереснее, пока ты не научишься правильно оценивать противника, – укоризненно прозвучало знакомым Реборну голосом. Подросток скривился, когда на его плечо опустилась смуглая ладонь, и в воздухе затрещало и запахло озоном. – Контроль, Бьякуран, – напомнил всё тот же человек, не оставив киллеру сомнений в его личности, а потом человек вышел из тени, и мужчины встретились взглядами. – Фонг, – кивнул Реборн, настороженно приветствуя коллегу. – Реборн, – кивнул в ответ китаец, также внимательно наблюдая за ним. – Что ты здесь делаешь? – Могу спросить у тебя о том же, – пожал плечами Фонг. Оба отвлеклись, когда раздался громкий топот, и через пару мгновений на пороге возник ещё один подросток. Лохматая каштановая макушка, карие глаза и субтильность больше подходили под описания Емитсу, так что Реборн сделал вывод, что видит перед собой Саваду Тсунаёши, своего будущего ученика. – Отец сказал, чтобы вы двое заходили в дом и что обмениваться многозначительными взглядами вы можете и за завтраком. Бьякуран фыркнул: – Если Мукуро готовил завтрак в своём репертуаре, то обмениваться взглядами нам всем будет некогда. – Не, – мотнул головой Тсуна, – он обещал папе вести себя прилично. Никаких подозрительных и опасных добавок в еду гостям и семье. И никаких испытаний, пока не кончится наказание, – тяжёлый вздох, полный сожаления. – Спорим, не продержится и недели? – хмыкнул Бьякуран. Тсуна прищурился, быстро что-то подсчитал на пальцах и снова покачал головой: – Трое суток, прежде чем его кто-нибудь выбесит в школе? Хибари, например… Подростки улыбнулись одинаково пакостными улыбками и обменялись понимающими взглядами. – Меньше суток, и я уверен, что вы оба приложите руку к тому, чтобы заставить брата нарушить запрет, – внезапно вмешался Фонг. Лица мальчишек поскучнели. – И всё-то вы знаете, сенсе-е-ей, – протянул Бьякуран, и от приторной интонации в обращении захотелось поморщиться даже Реборну. Чем больше он слышал, тем больше недоумевал, не понимая, что происходит, и не вмешивался лишь потому, что информация Ноно и Емитсу как-то очень сильно начинала расходиться с реальностью дома Савады. Реборн ненавидел быть в неведении, но пока мог лишь наблюдать. – Если вы и дальше продолжите трепаться ни о чём, то получите все четверо, вне зависимости от возраста и статуса, и куда раньше, чем Мукуро. Скрестив руки, у дверного косяка стоял молодой человек. Реборн впился взглядом в новое действующее лицо: тонкая красота, почти женственная, такая, из-за которой японских моделей признают одними из самых красивых в мире, но при этом было очевидно, что это всё-таки мужчина. Невысокий, фигуру скрывают широкие штаны и толстовка. Видно, что он недавно готовил: рукава закатаны, на плече кухонное полотенце, а на щеке – пятнышко от муки. Молодой человек гневно хмурил брови и поджимал губы. – Считаю до… три, – подростки одновременно сорвались с места, услышав начало отсчёта, – два… – с топотом мальчишки пронеслись мимо него, а Фонг отступил от Реборна и с лёгкой улыбкой посмотрел на мужчину. – Эй! Куда! – послышался с кухни возмущённый крик. Этот голос Реборн уже слышал – так говорил Чеширский кот. – Осторожнее, блин! – Тебя, между прочим, это тоже касается, Фонг, – невозмутимо продолжил мужчина, сделав вид, что не слышит этих криков. – Последний шанс. Китаец фыркнул, в два шага оказавшись рядом. – У тебя мука на щеке, – со смешком сообщил он, быстрым движением стирая её. Реборн отметил и дёрнувшуюся для перехвата руку незнакомца, и то, как сузились от гнева тёмные глаза и затрепетали крылья носа. – Ещё раз ты отколешь подобный номер, – прошипел тот зло, – и можешь забыть о моём обещании подумать. Держи руки при себе, если речь идёт не о тренировке. – Прости, – легко склонил голову, будто признавая вину, Фонг. На кухне раздался грохот, звон разбивающейся посуды и крик раненого зверя: – Сказал же: «Осторожнее», идиоты неуклюжие! Мужчина закатил глаза: – Так и знал, что их нельзя оставить одних даже на пару минут. Присмотри там, потому что я убью всех троих, если зайду прямо сейчас. К удивлению Реборна, Фонг снова беспрекословно подчинился. А взгляд тёмных глаз обратился к нему: – Кто вы, я знаю. Меня же последние несколько лет называют Савадой Нанаёши. Я отец и опекун Тсунаёши и Бьякурана, с которыми вы столкнулись, а также Мукуро, которого ещё увидите в ближайшее время, – и прежде чем Реборн успел спросить, где мать Савады, добавил: – Чтобы облегчить вам проблему идентификации, скажу только, что ещё несколько лет назад меня называли Нана, а Емитсу, кажется, всё-таки считал меня женой. Впервые за очень, очень долгое время Реборн почувствовал, что у него самопроизвольно отвисает челюсть. Не этого он ожидал, услышав рассказ о нежной, доверчивой женщине, богине домашнего очага, совсем не этого…

***

– Не нравится мне этот тип, – прошептал Тсуна, сметая осколки (намеренно, разумеется) разбитой тарелки, пока Бьякуран тряпкой собирал в ведро растёкшуюся по полу жижу чего-то сладкого. – Что, даже больше, чем я? – невинно поинтересовался Фонг, нависнув над ними. Три недовольных взгляда стали ему ответом. – Вы хотя бы зло знакомое, сенсе-ей, – протянул Бьякуран. – И рано или поздно мы от вас избавимся. – А этот тип пялится на папу именно сейчас, – добавил Мукуро, осторожно выглянув из кухни. – Надо было всё-таки отправить к нему более опасную иллюзию, чем Чеширский кот. Фонг хмыкнул: – Вряд ли бы это помогло, Реборна не проняли даже те иллюзии Аркобалено Тумана Вайпера, из-за которых его прозвали в Америке Королём кошмаров. – Это всего лишь значит, что ваш Вайпер ничего не знает о кошмарах ада, – отрезал Мукуро, и по его взгляду стало ясно, что он собирается испытать на чужаке самые жуткие из своих иллюзий. – А знаете, – задумчиво сказал Фонг, на секунду выглянувший из комнаты, чтобы оценить, как именно Реборн пялится на Ёши, – Аркобалено не могут вредить друг другу напрямую, но если вы трое вдруг захотите что-нибудь устроить… – мужчина с безмятежной улыбкой прошёл за стол и прикрыл лицо ладонью, – мои глаза закрыты.