Сам себе мать

Емитсу никогда не считал Намимори домом. Тихая пристань, где встречает милая, удобная, послушная ему Нана, место, где можно передохнуть пару дней, насладиться вкусными обедами и любовью без условностей, без подвоха и попыток выгадать что-то, но никак не дом. Домом Емитсу считал Палермо, где находилась главная резиденция CEDEF, по документам проходящая как юридическая фирма, занимающаяся спорными вопросами корпорации Вонгола. Иронично, не так ли? И Емитсу никогда не мог выдержать больше недели в этом провинциальном болоте, в котором так уютно было его жене. Уже через несколько дней бессмысленного щебета и пересказа не отличающихся оригинальностью новостей Емитсу вспоминал, почему он никогда не сможет жить здесь. Мирные денёчки в Намимори казались пресными после перестрелок с врагами и напряжённых переговоров с временными союзниками. Покорная жена, влюблёнными глазами смотрящая на него и готовая угождать во всём, не могла сравниться с гордыми испанками, горячими итальянками и раскованными американками… хотя не нашёлся бы ни один человек, который мог бы упрекнуть Емитсу в неверности. Неверность законной супруге могла вызвать подозрения в неверности Семье, так что, если что-то и было, Внешний Советник тщательно подтирал за собой следы. Емитсу не любил Нану, это правда. Но жена – потомок Примо помогла ему сильно продвинуться по карьерной лестнице, сама не зная об этом, и он был щедр с ней, создавая иллюзию почти идеальной семьи – мужа-труженика и жены-домохозяйки. В конце концов, если бы не она, кто позволил бы сыну бастарда занять место второго после дона человека? История эта началась с Даниэля и Даниэлы: дети Фабио, Седьмого Вонголы, были близнецами. Никто бы не позволил в здравом уме женщине стать боссом мафии, да только после нападения, во время которого погиб и Седьмой, и Наследник, Даниэла проявила чисто женское коварство и неженские амбиции, ум и жестокость. На её стороне была лишь горстка людей, но с их помощью девушка провернула настоящую аферу. До самого принятия Греха и колец Вонголы никто посторонний так и не узнал, что в живых осталась дочь Седьмого, а не сын. А когда Церемония состоялась, что-то менять было поздно: кольца бы не приняли другого. А ведь не подсуетись Восьмая вовремя, и у Вонголы не было бы выбора, только принять бастарда Даниэля от модели-японки. Но – не повезло. Отец Емитсу, который был лишь на пару лет старше Тимотео, был частью Семьи с детства, ведь боссы Вонголы не разбрасываются своей кровью. Вот только, несмотря на то, что Даниэла приходилась ему тётушкой, ему никогда не позволили бы подняться достаточно высоко. И ведь отца всё устраивало: он довольствовался малым и считал честью быть начальником охраны своего двоюродного брата! Емитсу хотел большего, и у него был план. Он проследил путь Первого поколения Вонголы и нашёл беспамятных потомков Примо в Японии. И хотя Хранители Джотто, а после их дети и внуки сделали всё, чтобы скрыть его семью, именно через них, каждое поколение оказывающихся рядом, пусть и сменяющих друг друга, Емитсу нашёл её – Нану. Гражданскую, со слабым Пламенем, наивную официантку, которую чуть не ограбили посреди бела дня. Емитсу помог ей, и когда девушка влюбилась в него без памяти, просто не стал отказываться от плывущей в руки удачи. Сейчас Внешний Советник смотрел на мужчину в её теле и чувствовал сдерживаемую мощь, целый океан Пламени за кажущейся хрупкой физической оболочкой. Глазами Наны на него смотрел кто-то опасный и опытный и, казалось, видел насквозь. Емитсу трусом себя не считал, но от этого взгляда и предположений, кто именно мог придти на помощь своим потомкам, становилось не по себе. В конце концов, Вонгола – древняя Семья, и всех секретов не знал даже Внешний Советник. И все планы летели к чертям. Когда погибли сыновья Тимотео, когда выяснилось, что Занзас лишь приёмыш, без капли крови боссов Вонголы, когда на ранее огромном родословном древе великой семьи осталась лишь пара усыхающих листиков, Емитсу рискнул напомнить Ноно о своём сыне. Тсуна, каким он его помнил, мальчик, воспитанный Наной, был таким же, как она: слабохарактерный, послушный, если правильно надавить, зато Пламя его было не в пример сильнее, недаром же пришлось звать Тимотео на помощь и запечатывать его в детстве. Чуть поднатаскать – и готово отличное пугало для врагов, с такой-то силищей. А они с Тимотео взяли бы на себя тяжесть управления Вонголой, пока мальчик не научится сам принимать взрослые решения. Маленький волчонок с горящими золотом глазами совсем не был похож на пугливого щенка, которого Емитсу оставил в Намимори. Их легко оставили вдвоём, но мужчина не сомневался, что за разговором следят. Емитсу попытался поговорить о перспективах – и не встретил у мальчишки понимания, попробовал объяснить, что ничего не знал, попросить прощения и надавить на жалость, притворившись убитым горем отцом, но... – Обижен? На вас? – мальчишка холодно, по-взрослому усмехнулся. – Нет, что вы, Емитсу-сан. Как можно обижаться на чужого человека? – Я твой отец, Тсуна! Но он только иронично усмехнулся чему-то: – Знаете, то, что вы причастны к факту моего, так сказать, создания, ещё ничего не значит. Отцом я считаю другого человека, который воспитывал и защищал меня. – Ты же понимаешь, что это не Савада Нана, что это кто-то другой, – прошипел Емитсу, намереваясь подпортить сопернику игру. – Как можно доверять этому... существу? – Понимаю, – пожал плечами Тсуна. – Мне всё равно, кем он был и как себя называет. Гораздо важнее, как он ко мне относится. Он меня не предавал. Чего не скажешь о вас. Это был провал. Полный. А самое страшное, что уже ничего нельзя было переиграть: нет у них больше других наследников, и Занзас уже знает, кто его главный соперник, а мафия внимательно следит за развитием конфликта. «Ничего страшного ещё не случилось», – успокаивал себя Емитсу, – «мальчишка победит, это даже не стоит обсуждений, а вот после… Власть, деньги, возможности королевской Семьи застят глаза даже разумному, взрослому человеку, не то что подростку. И когда кольца признают его Наследником, Тсуна никуда не денется, поедет со мной на Сицилию, чтобы продолжить обучение. И этот… Ёши, кем бы он ни был, не сможет оспорить это решение, не сможет больше на него влиять. Будь у него хоть десять колец Маре, хоть кто в должниках, во внутренние дела Семьи он вмешиваться не имеет права».

***

– Не пожалеешь, а, Тсу-кун? – вроде бы насмешливо, но с серьёзным взглядом спросил Мукуро, когда Емитсу покинул дом, пообещав вернуться позже, а дети собрались для традиционного совещания. – Нам-то всё равно, он нас забрал и воспитывал, когда уже был таким, – поддакнул Бьякуран, – а вот тебя не задело это замечание о папе? – Да пошёл он! – зло фыркнул Тсуна. – Как будто я без Емитсу не знал, что если мама велит называть себя папой и меняет имя, то что-то тут не так. Благодетель хренов, глаза мне раскрыть решил! Другой вопрос, что с ним теперь делать? – Ну, если революция в доме отменяется, то ничего, – спокойно прозвучало от двери, и дети, застигнутые врасплох, вздрогнули. Их папа, настоящий, тот, который все эти годы был с ними, учил, защищал, воспитывал, сейчас смотрел на них с невозмутимым выражением лица, и только бледность да лихорадочный блеск глаз выдавали, что он всё услышал. И что он переживал. – Что вы так на меня смотрите? Неужели думаете, что я всерьёз позволю своим сыновьям мериться силами с Внешним Советником Вонголы? – Не то чтобы мы верили в это, но нужно же было успокоить бедняжку Тсу-куна, – с неискренней улыбочкой сказал Бьякуран. – А то наш маленький братец явно собрался в одиночку устранять Девятого босса Вонголы с Советником. Пробираясь в ночи к их дому, ку-фу-фу. От таких комментариев Тсуна онемел, возмущённо открыв рот, а потом «содержательно» возмутился: – Ах вы!.. Да я… – и кинул в обоих по подушке, не найдя подходящих слов. – Предатели. Ёши слабо улыбнулся и бросил короткий взгляд за окно: – Если хочешь что-то сказать, советую слезть с ветки, Реборн, и обсудить всё по-человечески. – Хм, – буквально через несколько минут окно второго этажа открылось, и в него влез киллер, пряча глаза в тени шляпы. – А Фонга ты звать не станешь? – А Фонг, судя по моим наблюдениям, вполне неплохо себя чувствует, подслушивая с крыши. – Это что же, – подозрительно спросил Бьякуран у Тсуны и Мукуро, – они всё время за нами следили? Ёши усмехнулся: – Вовсе нет. Только последние полчаса. Подростки надулись. – Никакого личного пространства, – пробормотал Тсуна. – Так, и каков план? – спросил Реборн, раз уж его сюда позвали, и Ёши мгновенно стал серьёзным. – Прост, как всё гениальное. Я хочу поговорить с Занзасом.