Сам себе мать

Проживая жизнь заново и наблюдая со стороны за Тсуной, Ёши не мог не сравнивать. Не мог не сравнивать себя прежнего и своего сына. Он был наивнее Тсуны. Убегал в придуманные миры, где обычный японский парень становился избранным, но никогда не примерял эту роль на себя. Только вот его не спросили, избранность свалилась на голову, больно ударив по темечку, и всё, что со стороны казалось забавным, в реальной жизни было страшным. Иногда Тсунаёши казалось, что он спит и видит жуткий кошмар, начитавшись дурацких комиксов на ночь. Тсу-кун не читал комиксов. Тсу-кун обожал исторические хроники и выписывал в тетради описания битв. Тсунаёши битвы любил только в видеоиграх, и когда они стали частью его реальности, задумался о том, чтобы стать пацифистом. Не вышло. Тсунаёши не умел общаться с другими людьми. Страшно подумать, насколько не социализирован он был, насколько был косноязыким! Он же боялся других людей! Реборну пришлось проделать поистине титаническую работу, чтобы научить его внятно изъясняться, не шарахаясь от одноклассников, девушек, а потом и врагов. Тсу-кун, росший вместе с двумя малолетними язвами, которым палец в рот не клади, дай поиздеваться над другими и вывернуть чужие слова наизнанку, тоже был довольно молчаливым, но по другим причинам: знал цену словам. Бьякуран и Мукуро, обожающие ловить своих собеседников в словесные ловушки, приучили внимательно следить за тем, что, кому и при каких обстоятельствах он говорит. Зато если уж Тсу-кун открывал рот, то мог припечатать так, что оба провокатора признавали поражение. Тсунаёши чувствовал себя оторванным от ветки листком, одиноким и бессильным перед этим страшным миром, где буря или лёгкий ветерок безжалостно швыряют его. Вонгола стала его опорой, проросла в его сердце вместе с обязательствами, приковала к земле, но Тсунаёши был этому рад. Тсу-кун был частью семьи, знал, что его поддержат всегда, а потому в Вонголу не рвался, зато ревностно оберегал тех, кого признал. Честно говоря, мальчик отваживал от Ёши всех посторонних, не сумел отпугнуть он считанное количество людей (существ), но Кавахира, Бермуда и парочка Аркобалено – достойные противники, с которым не справится большинство людей, не то что подросток. Смирившись с неизбежным, ребёнок признал Фонга как союзника в защите папы от других подозрительных личностей, а Реборна со скрипом принял как достойного учителя (что не мешало обоим устраивать друг другу ловушки и называть всё это тренировками на внимательность). Не мог Ёши не сравнивать и своих Хранителей: какими они были в детстве, какими он помнил их повзрослевшими и какими они росли теперь. Хибари Кёя был всё так же нетерпелив, гневлив, так же обожал всё, что связано с Намимори. Это была константа, Хранитель Облака оставался таким до самой смерти, и Тсунаёши всю жизнь приходилось тянуться вверх, совершенствоваться, чтобы доказать, что достоин такого Хранителя. Чтобы Облако всё-таки не укусило Небо. Этот Хибари Кёя, ровесник его сына, гораздо раньше понял, что даже сильнейшим нужны рядом не только подчинённые, но и равные. Ламбо Бовино был маленьким капризулей и оставался таким довольно долго. В подростковом возрасте беспокойная Гроза Десятого Вонголы не единожды втянула Тсунаёши в конфликт. Ламбо в пятнадцать был так похож на Гокудеру в этом же возрасте, что было даже смешно. Хаято упорно отрицал это и говорил, что не мог быть таким бестолковым. Встретив пятилетнего «киллера Семьи Бовино» снова, Ёши осознал, что Ламбо не хватает внимания. Выходки, шум, капризы – его способ показать, что он есть, что он здесь. Ёши не знал, что там было у Бовино, Ламбо не выглядел заброшенным, неухоженным, но оставался диковатым. Такое не сгладить быстро, но он старался. Такеши. Тсунаёши никогда не знал, когда Хранитель Дождя шутит, а когда действительно не понимает, что творит! Он и Рёхей – вот перед кем Савада всегда чувствовал вину, потому что обоих могло бы ждать прекрасное будущее и без Вонголы. Но оба пошли за ним, и ему оставалось только делать так, чтобы друзьям не пришлось об этом жалеть. Получалось не всегда. Здесь у Такеши безмятежный взгляд и место на полшага справа от Тсуны. Он выбрал его сам, без громких криков и без уверений. А Тсуна принял это решение, промолчав. Так странно было, что в этом мире его сын и Хранитель Дождя понимали друг друга без слов, иногда даже лучше, чем Бьякуран и Мукуро понимали Тсуну. У сына Ёши и сына Тсуёши оказались слишком похожие взгляды на жизнь, одинаковые принципы и убеждения. Возможно, воспитание двух уставших убийц, перемолотых мафией, так сказалось на мальчишках. Они могли бы стать названными братьями, но Такеши сам решил, кем будет для него Тсуна. Глядя на Рёхея, Ёши гадал, всегда ли был таким его старший брат, или очередное незначительное на первый взгляд изменение каких-то обстоятельств так повлияло на Сасагаву. Рёхея нельзя было назвать гением, но у мальчика была какая-то житейская мудрость, удивительная для подростка его лет. А ещё Рёхей просто обожал разыгрывать из себя недалёкого старшего брата первой красавицы школы, отпугивая от Киоко назойливых поклонников. Хаято его мира был неуверенным в себе подростком, отчаянно ищущим того, кто примет его со всеми заскоками и проблемами. По какой-то причине Гокудера решил, что Тсунаёши – тот самый великий босс, которого он искал. Конечно, Савада отбрыкивался, как мог, от такой чести, но Хаято был упорен! Он звал его Джудайме, буквально душил своим обожанием, и как-то незаметно стал ему дорог. Тогда у Тсунаёши не осталось выбора, кроме как пытаться соответствовать высокому идеалу Хаято. А стоило только принять своё положение и Гокудеру в качестве подчинённого, как тот успокоился и стал самым надёжным товарищем, на которого Тсунаёши полагался без раздумий. Забавно было наблюдать, как сын Ёши проходил те же этапы, что и его отец когда-то. Вот только и ставка Гокудеры в этот раз была больше – теперь он не просто сбежал из Семьи, теперь он шёл против неё и решений босса, поддержав конкурента того, на кого ставил его отец. И если не разрешить Конфликт максимально выгодно для обеих сторон, Хаято может поплатиться жизнью за свой выбор. Предателей в мафии не прощают, но и победителей не судят. И Мукуро. Самая большая гордость Ёши. В его мире – искалеченный ребёнок с травмированной психикой. Таким он и остался даже после смерти, приходя призраком не взрослого мужчины, а семнадцатилетнего подростка. Повышенная агрессивность, лживость и подозрительность – Мукуро не верил людям и единственно возможным способом общения с ними считал манипуляции. Он предавал Тсунаёши десятки раз и лишь из прихоти спасал в последний момент. Мерзавец и подлец – психопат. Не просто человек с тяжёлым характером, а тот, у кого были серьёзные психические отклонения. Если бы не Пламя Неба и Пламя Тумана Хром, которое резонировало с Пламенем Мукуро, он никогда бы не смог ощутить привязанность, радость, даже просто уважение к кому-то. Но благодаря гармонизирующему Пламени Тсунаёши и возможности видеть мир глазами своего медиума, Рокудо смутно представлял себе, что это такое. Понадобились годы, чтобы Хранитель Тумана признал, что лёгкое чувство привязанности к боссу и Хром его больше не пугает, вызывая желание немедленно избавиться от источника, его вызывающего, а успокаивает. Здесь Ёши успел вовремя. Психика ребёнка пластичнее, и Мукуро удалось спасти, превращая болезнь в просто мерзкий характер. Но для этого Мукуро слово «семья» не было пустым звуком. Да, приятным человеком Рокудо не назовёшь, но он способен адекватно оценивать реальность, он сможет любить, сможет строить социальные связи, а не видеть в окружающих игрушки. И, конечно, Ёши не мог не сравнивать своих прежних Хранителей и Хранителей нынешних, хоть сейчас его держали только две крепкие связи. Бьякуран Джессо в его мире обладал комплексом бога. К счастью, без кольца Неба Бьякуран остался просто гениальным ребёнком. Хотя, конечно же, нельзя сказать, что быть гением просто. А отцом гения – тем более. Сначала Ёши не хотели признавать ни как опекуна, ни как Небо. Потом потихоньку оттаяли. А со временем стали маниакально оберегать от влияния других людей наравне с Тсуной. Савада-старший чувствовал, что где-то здесь кроется его провал в воспитании, раз вся троица неохотно делила его друг с другом и совсем уж враждебно была настроена по отношению к остальному миру, отнимающему у них папу. Убедить детей, что Ёши почти никого не интересует, было невозможно: они всё время находили новые аргументы своей теории. В прошлой жизни ни один Хранитель не действовал за его спиной с одной только целью – максимально оградить своего босса от остального мира. Бьякуран полагал, что единственный имеет право защищать его от мафии и полиции, предоставлять ему ресурсы своей Семьи, информацию, смешно сказать, мальчишка даже пытался предлагать ему деньги! Ёши надрал ему тогда уши и загонял на тренировках… Второй Хранитель тоже разительно отличался от прежних. Настойчивость Урагана и готовность сметать всё на своём пути к цели – единственное, что было общим у Фонга и Хаято. Гокудера был шумным, азартно доказывающим своё мнение окружающим, Фонг – больше молчал, говорил негромко, заставляя прислушиваться к себе. Хаято полностью подчинялся решениям босса, но если что-то считал сомнительным, обретал поразительную деликатность и подсовывал Тсунаёши сотни выкладок, доказывающих его точку зрения. Фонг молчаливо не одобрял, и это было самое выразительное молчание, которое Ёши когда-либо слышал! – Я знаю, что тебе не нравится эта идея, – наконец, не выдержал Савада. Фонг вопросительно посмотрел на него, но промолчал. – Ты же понимаешь, что у меня нет выхода, если я хочу помочь сыну. Переговоры – первый шаг к мирному урегулированию конфликтов. Без них никак. Фонг явно понимал, но всё равно не был счастлив от решения Ёши. – Ну, чего ты ещё от меня хочешь? Что я, по-твоему, должен сделать? Бывший Аркобалено Урагана грустно улыбнулся: – Я не могу осуждать решения своего босса, – он взмахом руки остановил возражения Ёши и упрямо повторил: – В первую очередь – босса, ведь именно для этого ты согласился принять меня в Семью. Я вижу разницу. Вас с Бьякураном никто не спросил, но он был ребёнком, ровесником твоего сына, и тебе было несложно принять его. Я пришёл к тебе сам, изначально преследуя корыстные цели. И, согласись, просто не оставил тебе выбора. Ты чувствуешь ответственность за всех, кто остаётся рядом с тобой, поверь, это заметно. И подкупает. Но если мне ты отдал кольцо, потому что я настойчиво преследовал тебя, то того же Реборна ты считаешь частью своей семьи без всякого кольца. Поэтому я считаю, что не имею права претендовать на что-то большее и уж тем более оспаривать твои решения. Просто будь осторожен. Ёши тяжело вздохнул и надавил пальцами на переносицу. Проблема вылезла, где не ждали. Нет, это просто ни в какие ворота не лезло! Ладно, его ко всем ревновали дети, но ревнующий к Реборну Фонг? Дурдом какой-то, чем он провинился перед Системой, что она снова засунула его к каким-то психам? – Как изящно ты избегаешь слова «напросился», – в конце концов, определился, с чего начать, Ёши. – Но переоцениваешь свои возможности. Вас, Аркобалено, как будто жизнь ничему не учит, всё так же непрошибаемо самоуверенны и считаете, что мир крутится вокруг вас. Нет уж, я тебя выслушал! – перебил он готового возразить Фонга. – Никак не пойму, за кого ты меня принимаешь? За человека, неспособного себя защитить? Думаешь, я нуждаюсь в этой самой защите? Разочарую: это не так. Я бывал в таком дерьме, что тебе и не снилось. Проклятие показалось бы вам досадной неприятностью по сравнению с Апокалипсисом, который пришлось предотвращать мне с друзьями в четырнадцать. И я убивал. Не меньше, чем ты, хотя не могу утверждать наверняка: не считал. И вроде бы я не давал повода думать, что идиот, который сунется в пекло без подготовки, или что я слабак. Ты видел, чёртов сталкер, что я могу, когда на меня напали в Палермо. Я помню твою реакцию, а ведь это далеко не всё, что мне доступно. Так какого чёрта, ты, самоуверенный дурак, считаешь, что мог меня к чему-то принудить? Меня шаман с Системой Три-не-Сетте не заставили собрать всех Хранителей, а ты убеждаешь себя и меня заодно, что это сделал один Аркобалено Урагана, пусть даже очень настойчивый! Если бы я не захотел, нашёл бы способ от тебя избавиться. Да вручил бы то же кольцо и отправил бы куда подальше! Или и вовсе не подпустил бы к дому в тот день. Так что избавь меня от надуманных страданий, вот уж от кого не ожидал, и пойми, наконец, что ты давно часть моей семьи, и кольцо здесь действительно не причём! Бам! Шорох, сдавленное бормотание… Ёши поднял бровь и, бесшумно подойдя к двери, резко дёрнул её на себя. – Ой! – краснеющая Бьянки быстро выпрямилась. – Я, кажется, не вовремя. Зайду потом… Савада закрыл глаза рукой, помассировал веки пальцами: – Точно дурдом… – пробормотал он и посмотрел на Фонга. Сияющие глаза и какая-то шальная улыбка Хранителя Урагана подсказали, что проблема, похоже, не исчерпана: – Так. А теперь я хочу услышать чёткий ответ на вопрос. Чего ты от меня хочешь?