Моё сердце...

В доме Вудсов девушки появились к шести часам вечера. По дороге Гриффин скинула смс подруге, что на работу в выходные выйти не сможет, у неё неотложные дела, о которых она расскажет в понедельник при встрече. — Проходи, — проговорила шатенка, вовсе не догадываясь, что девушка тут уже была. Они повесили верхнюю одежду на вешалку в шкаф и пошли в комнату брюнетки. — Только не пугайся, Кларк, — намекала та то ли на внешний вид спальни, то ли на внешний вид самой сестры. А как обычно это бывает, и то, и другое. Гриффин была в шоке, это ещё мягко говоря. Не успела она войти, как в нос ударил противный запах перегара и табачного дыма. От ужасного аромата у Кларк закружилась голова, и она остановилась. В спальне стоял такой ужасный смрад, что можно было только удивляться, как здесь живёт Лекса и находится Анья. Неприятный запах в комнате отбивал охоту находиться в ней, и содержимое желудка просилось наружу. Кларк сделала шаг назад, выходя из спальни, ибо ей стало дурно.  — Я щас, — проговорила Анья, заметив, как студентке резко поплохело, что её лицо стало отдавать зелёным оттенком. Понятное дело, шатенка за неделю-то привыкла. Старшая Вудс скрылась из виду, а блондинка в дверях разглядывала спальню. Везде был мусор, разбросаны пустые и полунаполненные бутылки разных алкогольных напитков. У Кларк было хорошее зрение, и она смогла разглядеть, что простыни, одеяло и подушки были залиты чем-то. Если логически подумать, то можно было прийти к заключению, что это могли быть спиртосодержащие напитки, которые принимала в себя Лекса, но не всё было так хорошо, как могло казаться... Постельное бельё было заблёвано. Скорее всего и нательная одежда спящей тоже. Похоже, Анья к сестре не притронулась за целую неделю, а лишь убирала мусор. Кларк затрясло от этой картины, даже её сердце как-то неровно забилось в волнении. В данный момент девушка подумала, что если бы она знала, что тут творилось, нахрен наплевала бы на свои принципы и давно была бы здесь. Не на Алекс наплевала, а только на себя. По сути, Кларк была противницей их общения. Напрашивается вопрос «почему?»... А вот откуда блондинка может знать, на неё всё так свалилось одним махом: смерть родителей, Алекс, операция, появление самой младшей Вудс в её жизни. И несмотря на то, какая была Лекса бесчувственная, где-то внутри у Кларк зарождалось к ней приятное и доброе тепло. Она не замечала этого, ведь всё развивается всегда медленно. Даже когда в животе зарождается плод любви обоих родителей, для его развития требуется девять месяцев, а девушки знакомы были всего около месяца. Анья вернулась с большим пакетом, открыла окна, впуская в комнату свежий и ледяной воздух с улицы, и начала собирать мусор и бутылки, а также очистила пепельницу от окурков. — Если ты не сможешь помочь, Кларк, или откажешься... — начала та говорить, делая свое дело, — мне придётся отвезти Лексу в наркологическую клинику, в которой она проведёт долгое время. Анья вздохнула, подходя к блондинке с полным мешком. — Такое уже случалось, когда Алекс покинула родной дом и уехала сюда. Это был первый раз. Второй – смерть сестры. Оба раза она была в клинике, и это отняло у неё несколько месяцев жизни. После лечения она смотрела на меня ненавистным взглядом, а я... Я просто не знаю, что делать. Лекса никогда не поддавалась воспитанию, а делала всё в точности наоборот, — шатенка вздохнула и отнесла мешок. Возвращаясь, протянула лист бумаги с номером телефона: — Это мой телефон. Если не будешь справляться, позвони. Я приеду и отправлю её в клинику. А если не позвонишь, я вернусь в воскресенье вечером и тогда решу, что делать дальше. Гриффин взяла листок, кивнула в знак согласия и попрощалась. Когда шатенка ушла, Кларк быстро вбила номер в свой телефон и вступила в спальню, до сих пор не зная, что делать. Но заметив подрагивающее тело то ли от холодного воздуха, то ли от состояния, блондинка быстро закрыла окно, понимая, что вытерпит всё, но не оставит девушку, не даст запереть её в клинике. Сама прекрасно понимала, что такое больницы, врачи и бесконечные капельницы с уколами. Затем она начала снимать пододеяльник, простынь, наволочки, скидывая их на пол. Далее она стянула с девушки штаны и кофту, в которой Лекса была на природе в выходные. От всех манипуляций Вудс не проснулась, а просто сильнее затряслась. Голубоглазая укрыла её одеялом, запихивая его края со всех сторон. Позже она убрала грязное бельё в ванную комнату в корзину для белья. Сама девушка уселась в кресло и задремала. Когда блондинка распахнула свои глаза, увидела кромешную темноту в спальне и ёрзание на кровати. Также увидела горящий телефон, что говорило о том, что Вудс пытается заказать алкоголь по телефону, как предупреждала Кларк Анья в машине, пока они ехали. Быстро вскочив, она вырвала телефон и включила ночник, чтобы обратить внимание брюнетки на себя. Если там напротив вообще было хоть что-то живое. — Ты не будешь никуда звонить и пить тоже не будешь, — спокойно произнесла блондинка, вспоминая, что Алекс была всегда с ней мягка, даже если терпения не хватало. — Пошла на хуй, Гриффин! Дай телефон, голова болит. Кларк нахмурилась: не сказать, что зеленоглазая соображала, что творила. — Вот таблетки и вода. Голова не будет болеть,— блондинка указала на прикроватную тумбу, где всё стояло. — Гриффин, ты что, меня не поняла?! Нахуй отсюда и отдай мой телефон, быстро! — голубоглазая тяжело вздохнула и опустила телефон в бокал с водой. Ей больше ничего не оставалось сделать. Она предчувствовала, что это еще аукнется. Брюнетка подскочила с кровати к свету и к бокалу, вообще не беспокоясь, что она в нижнем белье, начала вытаскивать телефон. — Ты что натворила, сука??? Да, блять, кто тебя вообще впустил?! Вали отсюда, чтобы я тебя больше никогда не видела!!! Конечно, Кларк испугалась сильно, но уходить никуда не собиралась. Она просто стояла на месте и молчала, смотря на девушку, которая все больше и больше распалялась. Вот тут-то и аукнулось Гриффин: ей в скулу прилетел кулак. Было так больно, что она отлетела назад в кресло. Слёзы прыснули из глаз и пролились двумя теплыми дорожками по щекам. Сердце забилось слишком часто, и Кларк начала бить крупная дрожь. Голубоглазая посмотрела в глаза своей однокурснице, которые светились зеленым огнем. Она боялась, что на этом брюнетка не успокоится, а продолжит наносить удары. Этого не случилось. Лекса развернулась к прикроватной тумбе, хватаясь обеими руками за голову. Блондинка решила, что ту мучила сильная боль, ведь она никогда не встречала зависимых людей от чего-либо. Вудс зарычала с отчаянием и в безумстве. Смотреть было страшно. Блондинка хотела убежать: рядом было «чудовище», которое в одно мгновение могло наброситься и «разорвать её в клочья». Даже не играло роли, что брюнетка долго не ела и стала похожа на анорексичку, под глазами «сияли» тёмные круги, делая её похожей на грустную панду. Но сила всё равно присутствовала в ней, несмотря на её шаткое состояние. Немного погодя забившаяся в кресле девушка наблюдала другую картину: Лекса оперлась своими руками на тумбу и всматривалась в зеркало. Что она там видела, известно было только самому Богу. Кларк же подумала, что у зеленоглазой были галлюцинации. Но та успокоилась и легла на кровать, свернувшись калачиком. Были ли глаза закрыты, голубоглазая не видела, ибо Вудс лежала спиной. Вот был шанс встать и побежать. Бежать, бежать из этого ненавистного дома, не оглядываясь. Гриффин бы так и сделала, но что-то непонятное, странное и необъяснимое удерживало её в кресле. И только сейчас девушка поняла, что всё это время громко рыдала в голос от отчаяния и бессилия. Позже рыдания стали тише, они сменились негромкими всхлипами, а затем поток слёз иссяк, оставив вместо себя лишь пустоту, от которой некуда было деться.