Моё сердце...

— Кларк, мы едем сегодня ко мне домой, не смей выкинуть что-то по дороге, — говорила Лекса, когда блондинка завтракала. — А то что? — А то я тебя свяжу. — Я помню, тебе нравится связывать людей, — зря блондинка это сказала, тем самым у Вудс в клочья разлетелось последнее терпение. — Может, хватит вести себя, как будто ты жертва?! Может, хватит выносить всем мозг?! Может, хватит мучить людей вокруг себя, которые тебя любят?! — кричала Лекса, а из её ушей шел пар. — И тебя в том числе? Любят? Да ты ни разу не сказала это, пока мы жили неделю вместе. А потом мне быстренько нашла замену! — Хватит жалеть себя, Гриффин! И да, я люблю тебя! Иначе бы на какой хуй я держала бы тебя у себя дома? И здесь находилась рядом с тобой? Терпела всю неделю плевки от тебя, как ты меня поливала дерьмом, и это я не о рвоте! Нет, блять, это ни хуя, не любовь! — брюнетка жестикулировала руками в бешенстве. — Всё, Кларк, хватит! Накаталась! (пословица: «села на шею и свесила ножки»). Хочешь? Получай! Я ухожу. Нет, не бросаю тебя. Это ты меня выгнала. Извини, но я не помойке себя нашла. Прощай. Вудс выскочила вся в слезах, хлопнув дверью. Голубоглазая сидела и смотрела в одну точку, чуть позже её глаза заволокли слёзы, и она разрыдалась. Её по-настоящему прорвало. Девушка адски устала, еце горю нет конца и края, она устала кого-то винить в своих бедах. И умереть она не может... Ее безудержные рыдания не дают даже подняться с пола, на который она скатилась по стене после ухода Вудс. Блондинка побывала на таком дне, что многим даже и не снилось. Многие ее осуждают, но у каждого своя правда. — Алекс, что мне делать?! — закричала она, и в этот момент в палату влетела Октавия с медперсоналом. Последние сделали успокаивающее и перенесли девушку на кровать. Позже вошел доктор и посмотрел на шатенку. — Я бы посоветовал, чтобы мисс Гриффин задержалась. Блейк отрицательно закачала головой: — Нет, мы заберём её домой. Дома стены лечат. Тот кивнул и исчез. Чуть позже зашли все, кроме Аньи, та успокаивала сестру, а когда она уехала, ожидала всех в машине. Никто в машине не обмолвился и словом, всех потрепала эта ситуация. Все переживали: неужели Кларк вновь вернётся к наркотикам? А как? Начнет воровать, продаст дом? — Кларк, что тебе приготовить на обед? — поинтересовалась О, пытаясь снять напряжение, потому что семья разделилась на два лагеря. Один хотел разорвать в клочья Лексу. Это Рейвен и Октавия. Другой – Кларк. Это Анья и Линкольн (парню порядком надоело, что его девушка льет слёзы. Блондинка сильно обижала подругу, а та не покладая рук заботилась). Голубоглазая же молча поднялась к себе в комнату и сразу начались разборки. — Я убью Вудс! — закричала Рей, шепча на ухо любимой: — Не тебя. — А не кажется, что виновата уже Кларк? — начал Линкольн, который практически всегда молчал и не влезал. — Нет, — осадила парня любимая шатенка. — Кларк тут не при чем. Она любила, а её выкинули как ненужную вещь! — Да, — поддержала Рейвен. — И не будем забывать, какую операцию пережила Кларк. Анья закатила глаза. Все порядком надоело: — Всё! Заткнулись все! Кларк сама забыла про свою операцию, глотая наркотики, будто ей разом стало похуй на Алекс! — Может, она только так смогла пережить её смерть? — не останавливалась Блейк. — Да ты себя слышишь? Пережить смерть, чтобы потом сдохнуть самой! Почему же ты, Блейк, не принимаешь наркотики? Свою-то ты жизнь променяла на жизнь подруги! Октавия кинулась на Вудс, пытаясь ударить, но их сразу начали разнимать. — Успокоились все! — закричал Линк, а Рейес продолжила. — Да, мы все просто устали. Нам нужно отдохнуть, — она обняла свою девушку, зарываясь лицом в её волосы. — Пойдем в душ, любимая? И поспим немного. Шатенка кивнула, а парень подхватил на руки Октавию и поцнес в их комнату. Блондинка всё слышала, находясь наверху лестницы. Она винила себя во всём. И не было выхода из ее ситуации. Так она пролежала до вечера в позе эмбриона на своей кровати. После быстро собралась и вылезла в окно, как делала это ранее.

***

— Чего тебе? — в нос девушки ударил запах алкоголя. — Лекс... Мы опять начинаем сначала? Всё по кругу? — Вудс открыла дверь, но блондинку не пускала. Брюнетка выпила, но пьяной не была. — Да, пока один из нас не сдохнет. Чего ты хочешь? Лучше уходи, у меня нет желания любезничать с тобой. Голубоглазая быстро взглянула на пухлые губы напротив и, притягивая Лексу за шею, слилась с ней в поцелуе, таком нужном, долгожданном и мучительном. Они не отрывались друг от друга, нежно целуя любимые и трепещущие губы. Брюнетка первая неохотно оторвалась и, прикасаясь своим лбом ко лбу девушки, зашептала: — Кларк, что ты делаешь? Блондинка заговорила с придыханьем: — Доказываю, что не врала тебе, когда жила у тебя. Далее блондинка продолжила поцелуй, немного ускоряя его, но всё так же не проникая в рот. Зеленоглазая вновь оторвалась от той, выпуская слёзы, которые быстро скатились из её глаз. — Не бросай меня, — попросила она, не отрываясь от голубых глаз. — Не брошу, — пообещала та. И они обе понимали, что это не простые обещания вечности вдвоём. А также это обещание не принимать больше наркотики, не злоупотреблять спиртным, не колотить друг друга, не ссориться. Как много смысла можно внести в одно словосочетание! Два слова, семь букв. Девушки с неистовой силой продолжили поцелуй, врываясь языками друг другу в рот. И прежде, чем мысли брюнетки успели вернуться из далеких странствий, руки Кларк обвились вокруг неё уверенно и крепко. Нахлынула беспомощность, Лекса почувствовала, что почва уходит из-под ног и что-то теплое обволакивает её, лишая воли, а все ссоры и ругательства расплываются и тонут в пустоте. Поцелуй стремительно перерастал в страстный, они прижимались друг к другу, как к единственному спасению. В этом хмельном, качающемся мире по нервам побежал ток, будя в них ощущения, которых девушки раньше не знали и не думали, что способны познать. И они отдались друг другу во власть закрутившего их вихря. К тому времени они сами не помнили, как разделись по дороге от входной двери до дивана в гостинной. Нагая брюнетка села на диван, а Кларк смотрела на нее. Внезапно Вудс испугалась, боясь, что та передумала, но блондинка лишь хотела рассмотреть, насколько она нужна зеленым глазам. И она увидела по лесному взгляду, что она – весь мир для брюнетки, у Лексы катились слёзы из глаз. Не теряя ни минуты Кларк вновь потянулась к желанным губам, присаживаясь на смуглые колени, свои же она развела. Лекса обняла девушку за талию, притянула к себе. Таким образом, блондинка прижалась своим мокрым и теплым местом к плоскому животику. Та сразу почувствовала возбуждение девушки, а Кларк уже пальчиками перебирала темные соски, делая их упругими и жесткими. Вудс пыталась быть нежной и чувственной, но за один раз себя не переделаешь. Это понимала и Кларк, когда почувствовала, что её грубо отодвинули на край колен и резко вошли двумя пальчиками. Лекса замерла, она боялась, что вновь причинила боль той. Поняв всё, белокурая начала покачиваться на длинных пальчиках, насаживаясь сама на них, чувствуя невероятное наслаждение и ощущение легкости во всём теле. Брюнетка видела, что отражалось на родном личике и быстро прислонилась к красивой груди, покусывая безболезненно соски, целуя их и посасывая. Зеленоглазая сама чувствовала немыслимое возбуждение и задыхалась в предвкушении. — Я люблю тебя, Кларк, — осипшим от возбуждения голосом проговорила брюнетка, чувствуя чужие прохладные пальчики на своей горячей и влажной плоти. Блондинка услышала заветные слова и немедля пустилась в шалость, при этом пришлось немного согнуться в спине и уткнуться в шею, ибо она уже была на грани, почти не соображала ничего. Это ощущалось в сто раз лучше наркотиков. Она водила пальчиками по возбужденной горошине, слушая стоны Лексы, заглушая их своими. В момент наивысшего блаженства и безумства они слились в едином движении, едином порыве. Их единство было теснее, чем просто прижавшиеся друг к другу тела, глубже, чем жаркие вдохи, тихие, страстные мольбы и гортанные, хрипловатые звуки несказанного наслаждения.  Их совместная необузданная боль привела к пику одновременного удовольствия. Голубоглазая упала на сидячую девушку, зарываясь затуманенными глазами в её шею. Зелёные же глаза страстно блестели. Брюнетка подрагивающими руками уложила обеих на диван, накрывая пледом.