***
— Ладно, твоя взяла, но, а это что такое. Я перекрасил волосы, хорошо. Правда теперь я выгляжу как педик, но это совершенно приемлемо, но, а это что за срань? — гневно спрашивает блондин, показывая на серьгу в руках лучшего друга. — Брось, крутая же штука. Я сделаю тебе одну ма-а-аленькую дырочку прямо вот здесь и просуну эту штуку прямо туда, — с этими словами Хосок дотрагивается до девственно чистой мочки правого уха Юнги. — Не волнуйся, я буду нежен, — шепчет Хорс на ухо и ругает себя за проявление совсем не дружеских действий. Мин лишь хмыкает и дотрагивается до своего уха. Он предпочитает не замечать странного поведения друга. Его больше волнует, что в его теле станет на одну дырку больше. — Хорошо, почему нет, — сдаётся Юнги под пристальным и умоляющим взглядом своего друга. — Отлично, — хлопает в ладоши друг, и начинает готовиться, напевая при этом песенку женской корейской группы. Юнги очень страшно и больно, но он мужчина, он вытерпит. Но в тот момент, когда игла приближается к его коже, он вскидывает руки и вскрикивает: — Ты же продезинфицировал её? — Конечно, не будь ты таким трусом, — отмахивается Хорс и собирается продолжить правое дело. Что-что, а дырявить людей штука весёлая. — Может пойдём в салон, надо было сделать так с самого начала. Ну давай, пока не поздно, — умоляет блондин, но друг неумолим. — Я проколю тебе лучше, чем это сделают в салоне. Мой тебе совет: закрой ебало, не рыпайся и постарайся не потерять сознание. От этих слов всё естество Юнги сжалось. Глаза распахнулись от ужаса, а сердце, казалось, выскочит из груди. Он громко сглотнул и зажмурился, чтобы не видеть того, как игла проникнет в бледную кожу уха. Адская боль пронзает его с головы до ног и блондин не сдерживается, даже не пытается. Кричит что есть мочи, долбит свободной рукой по столу, но не двигается. Знает, если двинется — минус ухо. Когда Юнги рассматривает себя в зеркале, то не может поверить, что это он. Серёжка придаёт какой-то бунтарский вид, а белые волосы красиво контрастируют с синяками под глазами. Он выглядит немного лучше, чем мертвец и очень этому рад. Хосок рядом хлопает в ладоши и не может отвести взгляд. — Нравится мучать людей? Я чуть сознание не потерял, — бросает на друга злой взгляд Юнги. — Красота требует жертв, — разводит руки в стороны Хосок, говоря тем самым, что он совсем не виноват. Они перебираются на кухню. Их вечерние посиделки за столом никто не отменял. — Ты же понимаешь, что видеться мы теперь будем реже? — с грустью спрашивает Юнги, а Хосок вздрагивает. — Я знаю, на что тебя подбил, прости меня, — говорит Хосок. — Простить за то, что подтолкнул меня на встречу своей мечте или за то, что преобразил меня до неузнаваемости и вселил уверенности в то, что я делаю? Я буду благодарен тебе вечно, спасибо, брат, — улыбается Юнги и крепко сжимает руку друга. Мин красивый. Он волнует Хосока каждый раз, как только произносит хоть слово. Эти лёгкие движения руки, смахивающие длинную чёлку назад, юркий язык, который неосознанно увлажняет его розовые губы. Чону так хочется этим владеть, но они дружат уже достаточно давно, и Хосок знает, что Юнги к нему ничего не чувствует. Остаётся довольствоваться шершавой рукой блондина, сжимающей ладонь Чона. Это не любовь. Это просто дружеские чувства. Блондин хлопает ладонью по тыльной стороне руки друга и встаёт, чтобы выключить чайник. Он не видит, как Хосок вытирает потный лоб рукой и машет на разгорячённое лицо ладонью. — Присмотри за моим глупым Чонгуком, умоляю, — просит Хосок, удивляя Юнги неожиданной переменой в настроении. — Без проблем, — бросает Мин и разливает чай по кружкам.Ситуация 3
4 января 2019 г. в 10:34
— Мам, пап, привет, — сладким голоском произносит Юнги, смотря на родителей через экран дорогущего ноутбука.
Никогда в жизни Мин ничего не просил у родителей, а тем более выпрашивал, а тем более такую глупую вещь, как перевод сразу на второй курс. Юнги понимал, что ему придётся сдать экзамены и экстерном туда попасть, а экзамен обещает быть не из лёгких. Но он полностью готов к этому, по крайней мере морально.
— Привет сыночек, Юнги-я, у тебя всё хорошо? Ты покушал? Не заболел? — тут же посыпались вопросы от матери.
— Мам, всё правда… хорошо, — Юнги страшно нервничал и хотел провалится сквозь землю.
Отец видел, что с сыном что-то не так и продолжал молчать, гипнотизируя его по ту сторону экрана.
— Это отлично! — старалась продолжать общение мать. Она не на шутку забеспокоилась: что же случилось с сыном и что он им хочет сказать.
Все чувствовали какое-то напряжение и тишина давила на уши.
Если я не скажу им сейчас, то уже никогда, это мой шанс, пока не поздно, одумайся, приди в себя, ну же.
Самотреннинг не помогал, поэтому Мин решил оставить попытки достучаться до себя мысленно. Глубоко вздохнул.
— Юнги-я, я не понимаю что… — начала было мама, но Юнги решил, что это опять какой-нибудь вопрос или ненужная ерунда.
— Я хочу поступить в Сеульский университет, — на одном дыхании выдал Юнги. Он закрыл глаза, чтобы не видеть реакции.
— О боже, Юнги-я, но это же так прекрасно, наконец-то мой сынок будет общаться с молодыми людьми, правда они тебя будут чуть-чуть младше, но ты сам виноват в этом, — воскликнула мать.
— Это тот университет, где учатся богатенькие детишки и младший сын господина Чона? — задал вопрос отец, впервые сказав хоть что-то.
Юнги облегчённо вздохнул, ведь если отец задаёт вопросы, то всё хорошо. У него всё получится.
— Да, Чон Чонгук тоже учится там, — с трудом произнёс ненавистное имя Юнги. — Но вот в чём дело собственно, я бы хотел перейти сразу на второй курс. Вы же понимаете, что я не хочу учиться с людьми, которые на три года младше. Да, вы скажете, что я сам виноват, потому что лоботрясничал всё это время, но сейчас я хочу учиться, поэтому прошу, помогите мне, прошу, — слёзно начал упрашивать Мин, честно говоря, он выглядел как-то по-детски невинно и даже надул губу.
— Я хвалю твоё рвение к учебе. Я буду очень рад, если ты сможешь выехать из своей берлоги и выберешься в свет. Надеюсь ты понимаешь, что тебе придётся жить в их общежитии, — предупредил отец, мысленно напоминая себе позвонить старому другу: учредителю университета и договориться.
Об этом Юнги ещё не успел подумать. Жить с кем-то, хоть с кем-то одним, могло быть проблематично. Тело Мина оставляло желать лучшего: царапины и шрамы, оставленные по неуклюжести, его тело его никогда не слушается и легко ранится, швы от операций и мертвенно бледная кожа. Юнги вдруг стало так боязно. Что если издевательства продолжатся. Что если…
— Не беспокойся о том, что тебя кто-то может обидеть. Если ты не позволишь — никто не посмеет насмехаться над тобой. Ты сильный, ты — мой сын, — сказал господин Мин и тепло улыбнулся парню.
Это всё ради Хосока, ради него
— Да, пап, спасибо большое, мам, — сказал Юнги, думая, что у него самые лучшие родители на Земле.
— Не беспокойся насчёт экзаменов, я знаю, что ты умный и тебе даже подготовка не нужна. Если бы ты не подвергался насмешкам… — тут отец осёкся, понимая, что говорит лишнего. — В общем, я договорюсь, экзамены будут на следующей неделе, а пока отдыхай.
— Не забывай вовремя кушать, ты такой худой, — бросает напоследок мама, но не успевает договорить, так как Мин уже выключает скайп.
Закончив этот утомительный разговор, Юнги откидывается на спинку стула и закрывает глаза. В памяти всплывают картины вчерашнего. Пепельноволосый и его взгляд. Взгляд из прошлого. Прерывает его мысли телефонный звонок от Хосока.
— Тащи свою жирную задницу сюда, Мин Юнги. Мы будем делать из тебя конфетку.
— Я не собираюсь менять цвет волос только потому, что ты так захотел.
— Возражения не принимаются.