game of survival

      Когда они благополучно добрались до Пусана, снова начался ливень, и им пришлось укрываться от дождя на остановке. На улице темнело, поэтому остановка быстро опустела: кого-то забрали друзья, а кого-то родственники.       Чимин же с Юнги были одиноки. Никто не ждал их в этом холодном и темном городе. Они даже не были уверены до конца, что есть друг у друга.       Чимин закурил, гипнотизируя лужу неподалеку. Юнги не знал, что младший курит, поэтому нахмурился и задумался. Они ничего не знают друг о друге. Два незнакомца, у которых было влажное и кратковременное соприкосновение губ. Да и Чимин наверное о нем позабыл, потому что после смерти матери, он выглядит так, будто ничего вокруг не имеет значение. И его вот этот взгляд сквозь тебя. Невольно бросает в дрожь.       Юнги потер холодные ладони друг о друга и громко чихнул. Холодный ветер задувал под куртку, холодя кожу спины и пуская мурашки по бледным запястьям. Мин засунул руки в карманы, но это не помогло, потому что они были сырые.       Юнги и сам знает, что не надо было гулять под дождем, но видимо дорам насмотрелся и решил, что бессмертен, как это и бывает с главными героями. Знает же, что иммунитет слабый. Нет у него матери, которая бы напоила чаем с медом и в кровать отправила. Все-таки, Юнги еще не зрелый и до крайности беззаботный.       Чимин вздрогнул после второго чиха Юнги, и заинтересованно покосился. Мин улыбнулся, пытаясь показать, что все в порядке, но у самого губы цвета смородины, и на лбу испарина выступила.       Не то, чтобы Чимина пробила жалость или что-то подобное, но он думает, что это как с животными. Вот видишь ты маленького котенка в коробке. Брошенный, намокший и мяукает громко и жалобно, и сердце кровью также обливается, ничего с собой поделать не можешь.       Чимин, недолго думая, вытаскивает теплую ветровку и, подойдя к блондину, накидывает ее на узкие, дрожащие плечи. Юнги еще раз чихает, стараясь не испачкать чиминову доброту.       — Вот и какого черта ты за мной увязался, — с толикой горечи говорит Чимин, и вздергивает уголки губ в кривой полу-улыбке.       Юнги предпочел не отвечать на этот вопрос, а если бы и захотел, то его голос бы звучал, как старая, не смазанная дверца. Чимин кивнул сам себе и посмотрел на небо, которое и не думало прекращать плеваться водой.       Пак достал телефон, а Юнги вопросительно посмотрел.       — Мамин, — ответил Чимин и попытался отыскать номер такси среди других.       Телефон на вид был старенький и довольно потрепанный, но Чимину было все равно чем пользоваться, свой-то он уделал. Когда у самого Юнги были только дорогие модели, которые покупали ему родители. Не дай Бог появится царапинка, сразу покупают новый, потому что «Ну как так, мы хотим, чтобы ты был на связи». И так всегда, вот эта нескончаемая забота, даже если они в сотнях километрах друг от друга. Чимин же и не подозревал, что так может быть в реальной жизни, думал, что такое может быть лишь в кино. Жил себе герой, жил в обычной обстановке, а потом бац, теряет все, но приобретает что-то новое для себя.       Чимин совсем не такой, не вписывался в обычную обстановку, потому что все относились к нему неоднозначно из-за того, в какой семье он рос, и как был воспитан.       Такси приехало, и Чимин с трудом погрузил в него уже терявшего сознание Юнги. Назвал адрес и коснулся рукой горячего лба Мина.       Плохо дело.       Только он убрал руку со лба, как почувствовал на своем запястье мертвую хватку холодных пальцев. Обветренные губы Юнги жадно ловили разреженный, плотный воздух. Чимин немного залип, считая каждую трещинку на верхней губе. Мин издал стон, видимо желая что-то сказать, но Чимин от этого еще больше впал в ступор. Ресницы блондина подрагивали в свете ночных фонарей, включенных на улице недавно.       Чимин медленно приблизил свое лицо к лицу Юнги максимально близко, и выдохнул горячий воздух в районе щеки. Он не знает, что им движет. Такая странная ночь. Если двенадцать часов можно назвать ночью. Возникло странное желание накрыть губами бледную щеку Юнги и, высунув язык, провести по шее за ухом, и ниже.       Чимин осознал, что весь горит, что жар подкатил к его щекам, и он выглядит, как вареный рак.       Он страшно не хочет проваливаться в эту пропасть снова, как в тот раз. Юнги ясно дал понять, что не хочет такой близости, а что же он хочет?       Быть друзьями.       Подсказывает внутренний голос, а в животе что-то начинает ныть. Сознание будто просыпается, и парень широко раскрывает глаза, как только понимает эту простую истину, которая все это время была у него перед носом. Чимин берет себя в руки и отворачивается в другую сторону от Юнги, наблюдая проплывающие мимо деревья и дома. Еще чуть-чуть, и они будут на месте. Главное не смотреть на парня. Чимин стойко не поворачивается в другую сторону и не реагирует, когда чувствует ледяное прикосновение длинных пальцев у себя на ладони.       Юнги начинает тихо сопеть, навалившись всем телом на Чимина так, что не шелохнуться. Мин бессознательно переплетает свои пальцы с пухлыми пальцами Чимина, и сам себе чему-то улыбается.       Просто хороший сон.       Вот и самому Чимину кажется, что это какой-то длинный и нескончаемый сон, под названием жизнь. Чем он закончится, никто не знает.       Они приехали. Чимин все-таки выдержал, он смог.       Flashback       — Так, дети, выгружаемся, нам нужно много мест сегодня посетить в Пусане, — мягко говорит учительница, и ее голос дрожит, потому что всю дорогу ее тошнило, а мальчишки орали, как ненормальные, и она не могла их утихомирить.       Кто-то подходит сзади и трясет маленькой ручкой юбку девушки. Она оборачивается и видит, кажется, одного из своих учеников, но он такой тихий и мирный, по сравнению с другими детьми, что она пару секунд сомневается.       Его большие карие глаза смотрят с какой-то не детской усталостью и глубокой печалью, кажется, что он специально щурит глазки, чтобы они казались еще уже. Вкупе с дико уставшим видом, синяки на руках и коленках. Учительница даже подумала бы, что он сорванец, который любит лазить по деревьям.       — Я хочу домой, — шепчет мальчик, потирая яркий синяк на скуле.       Учительница нахмурилась, потом посмотрела на нескольких мальчишек, которые встали в круг и перешептывались, тыкая пальцами в беднягу и смеясь.       Жалость прокралась в ее сердце. Заболело где-то под ребрами, а слезы неожиданно скопились в уголках глаз.       — Они тебя обижают, Юни? — забеспокоилась учительница.       Юнги задирает голову вверх и смотрит на нее, как на идиотку. Девушка на миг пугается, потому что взгляд слишком осмысленный и замученный.       — Мое имя Юнги, — лепечет мальчик и резко разворачивается спиной, складывая руки на груди и уходя прочь от этой «ненормальной».       Плевать, он уже привык, что все учителя поголовно его жалеют, но вот эта новенькая бесит больше всех. Одноклассники зовут его, мерзко кривляясь и бросаясь обидными словами, а он идет куда подальше, лишь бы потерялся и его не нашли.       Пройдя на достаточное расстояние от остановки, на которой их высадили, Юнги увидел лавочку, густо покрашенную в едко-зеленый цвет. Так как Мин уже порядком устал от ходьбы, потому что ничего не ел с утра, да и солнце напекло голову, то он решил передохнуть здесь.       Юнги плюхается белыми шортами на лавочку, и на его губах возникает подобие улыбки, потому что здесь никого нет. Тишина и одиночество — любимые его спутники.       Вдруг, он слышит детский смех позади себя и вздрагивает, стараясь развернуть голову на 360 градусов, но не выходит. В поле зрения появляется мальчишка, на вид лет шести и с дырками вместо зубов во рту. От смеха этого мальчишки Юнги стало не по себе, и он привычно сгорбился и вжался в лавочку всем телом.       — Что смешного? — интересуется Юнги и смотрит на незнакомца, как на идиота. Впрочем, он смотрит так на всех.       — Ничего, — говорит мальчик и указывает невесть откуда взявшейся палкой на лавочку. — «Окрашено», — читает парень, щуря свои маленькие глазки.       У этого мальчика просто огромные губы. Если бы Юнги был хулиганом или таким, как его одноклассники, то непременно бы дразнил незнакомца за них. Глаза-щелки тоже смотрелись на мальчишеском лице глупо и несуразно, как и прямой нос с горбинкой.       Поняв смысл сказанных слов, Юнги подрывается с места и буквально чувствует, как его шорты, с характерным звуком, отрываются от зеленой краски, хорошо, что еще на спинку не опирался.       Незнакомец беззаботно смеется, хватаясь за живот, от чего его щеки приобретают розовый цвет и становятся больше.       Этот мальчик — полная противоположность самого Юнги. Упитанный на вид, со здоровым блеском лица и малиновыми губами, так и пышет здоровьем. Несмотря на это, одет он бедно, в какую-то потрепанную одежду и со смоляным пятном на щеке и лбу.       — Чимин-а! — зовет какой-то мальчишка, из кустов позади лавочки.       Пока Юнги осматривает масштабы катастрофы, в виде окрашенной в зеленый задницы, Чимин весело машет ему рукой и скрывается в тех кустах, из которых и появился.        Тогда Юнги заметил в себе странное желание узнать получше этого мальчика, может быть, даже и подружиться.       Чимин.       Он усмехается и бредет обратно к остановке, потому что слышит взволнованный голос учительницы, которая, наверное, уже вырвала себе все волосы на голове от беспокойства.       End of flashback       В старом подъезде, где раньше Чимин жил с мамой, стены выкрашены в ядовитую зеленую краску, которая с годами безбожно облезла. Отсутствие лампочки может сказать многое о контингенте, живущем в данном многоквартирном доме. Бездомная облезлая кошка ломанулась стремглав прочь, когда тяжелая железная дверь захлопнулась. Кто впустил сюда это несчастное существо? Чимин не помнит, пахло ли тут раньше так противно или пришло с долгими годами его отсутствия.       В любом случае, Чимин не мог сказать фразу «дом, милый дом», ну просто язык не поворачивался. Особенно, когда он справился с противным старым замком и ввалился в квартиру, таща на себе расслабленное тельце Юнги. В квартире чудовищно пахло нафталином, прямо как от старой соседки, жившей этажом выше. Первое, что бросилось в глаза — толстый слой пыли на зеркале, полках и тумбочке. Даже разуваться не хотелось, что Чимин, собственно, и не сделал.       Как только Чимин подошел к зеркалу, чтобы окинуть его скептическим взглядом, он услышал ужасный грохот из другой комнаты. Быстро покинув прихожую, стараясь не наступать на островки пыли, Чимин застал такую картину: Юнги развалился на старом паласе, прямо возле чиминовой кровати в позе звездочки.       Юнги просто хотел осмотреться, но вдруг потолок резко закружился, и он уже на полу. При этом, Мин задел стопку книг, которая рухнула прямо на его больную голову. Блондин мог только простонать и обхватить голову руками.       — Лучше тебе не совершать таких отчаянных подвигов, как передвижение самостоятельно, — упрекнул блондина Чимин и легко пнул его ногу. Юнги лишь в ответ что-то проскулил и попытался подняться, но локти задрожали, а руки не слушались, поэтому он потерпел полное фиаско в этом деле.       Чимину надоело наблюдать за барахтаньем Юнги на полу, поэтому он подхватил того за локти, как будто он ничего не весил совсем.       Юнги был посажен в мягкое пыльное кресло с высокими подлокотниками, а Чимин отправился расчищать те слои грязи, которые успели засохнуть на вещах в этой маленькой квартирке. Самое время прибраться в час ночи.       Вообще-то, квартиру бы не мешало пропылесосить для должного эффекта, но Чимин решил, что сделает это позже из-за Юнги. Мина бросало то в жар, то в холод, и он, как уж на сковороде, вертелся в разные стороны, не переставая стонать.       Когда Чимин убрал все завалы книг и компакт-дисков со своей кровати, положив их рядом в одну из пылевых куч на полу, он постирал пастельное белье и высушил его под феном, чтобы ускорить процесс. Глаза слипались сами собой, и уже ничего не хотелось. Когда с основным было покончено, Чимин задумался: где будет спать Юнги, а где он сам? Выбор невелик: либо задроченный диван с торчащей обивкой (просто кто-то умный завел кота в далеком прошлом), либо расчищенная и мягкая, довольная широкая кровать Чимина.       Пак вечно твердил маме, что если она не перестанет спать на том диване и не купит себе кровать, то у нее разовьется шейный хондроз. Так и случилось, только помимо этого, у нее развился букет с еще несколькими болезнями. Диван и правда был жесткий и очень неудобный.       Конечно, Чимин пошел спать на задрипанный диван, а сам уложил Юнги на свою мягкую постель. Мин засопел ему в ключицу, как маленький котеночек, даже не проснувшись, когда Чимин донес его до кровати на руках.       Что я делаю? Разве я настолько жалостливый человек?       Да, жалость. Всего лишь жалость       Чимин понимал, что нужно сбегать в ближайшую круглосуточную аптеку и купить лекарства, но силы покинули его, руки и ноги просто отваливались, пронзительная боль отдавалась по всему телу. Не успел Чимин как следует укрыться в старенький любимый плед, который он взял из общаги, его одолели мысли о вещах, что остались в Сеуле на прошлой квартире. Наверняка, хозяйка их выбросила и наняла новых квартирантов, но это последнее, что сейчас должно волновать Чимина, потому что сердце из груди просто выпрыгивает при воспоминании о том, как Юнги, весь горячий и потный, обхватил его шею ледяными руками и надул свои крохотные губки бантиком. Какие же они все-таки у него маленькие.