***
Чимин уже идет домой после тяжелого рабочего дня, хотя Хосок сказал, что официально он начинает работать с завтрашнего дня. В магазине, Чимину пригодились все его знания о том, как стирать пыль с полок и протирать окна от разводов. Конечно, он не ждал от этой работы чего-то сверхъестественного, но Чимин думает, что способен на большее. В конце концов, он не собирается работать так до конца жизни, ему нужно остановиться и подумать. Что делать? Как жить дальше? Перевести дух. Хосок оказался заботливым хеном. Этот парень невероятно громко и много смеется, но это не раздражает. Скорее наоборот. — Ты знаешь эту песню? Пальцы Хосока движутся так быстро по струнам гитары, что у Чимина в глазах начинает рябить. Пак обхватывает кружку с чаем и качается из стороны в сторону, слушая незатейливую, но красивую мелодию. Звук гитарных струн греют слух, и в груди разливается какое-то приятное чувство. — Кажется, это «Thousand years»? — В точку. Чимин начинает кивать головой в такт и под нос петь слова, которые может вспомнить. Его мягкий и звонкий, похожий на девчачий, голос, сливается с мелодией, лаская слух. Пак чувствует, что Хосок прожигает его взглядом и от этого смущается. — Неплохо, — хвалит Хосок, переставая играть. — Да, я все-таки три года занимался вокалом, — не может не похвастаться Чимин. — Тебе нравится гитара? — спрашивает Хосок, осторожно откладывая старенькую гитару в угол. — Моя учительница играла мне, а я пел. Из нас бы получился неплохой тандем, — Чимин с улыбкой вспоминает Хиен, которая осталась в Пусане. — Она больше всех на свете любит гитару, а я не умею играть, потому что у моей матери никогда не было лишних денег на уроки. — А сейчас? — интересуется Хосок, и его глаза как-то странно горят в приглушенном свете. Повисшая тишина в комнате выбивает воздух из легких, а пристальный взгляд хена кажется слишком изучающим. Чимин может поклясться, что уловил, как Чон пробежался глазами по его пухлым пальцам и венам на руках. — Сейчас я не знаю, чего хочу, — с этими словами Чимин встает со стула, потому что он и так разоткровенничался с человеком, которого едва знает. Чимину хочется довериться Хосок-хену. Очень. Чимин и оглянуться не успел, как стемнело. Лишь уличные фонари освещают узкую и маленькую улочку. Хосок в деталях рассказал, как Паку добраться домой и даже нарисовал карту. Было как-то неловко. Несколько раз Чимин останавливается около магазинов с украшениями или дорогой одеждой, думая о том, как бы хорошо все это на нем сидело. Возможно, раньше Чимин бы украл все эти вещи, но теперь он старается смотреть на мир иначе и якобы не замечает, как его руки начинают зудеть и трястись; его просто разрывает желание что-нибудь украсть, и это не изменится. Это болезнь на поздней стадии, которая почти не поддается лечению. Хуже шопоголизма, алкоголизма и наркотической зависимости вместе взятых. Чимин и сам не заметил, как стал клептоманом, но подмечал, что сильное желание у него возникает именно в большом городе, потому что это рай для потребителей. Все эти вывески и баннеры с рекламой так и кричат: «купи, купи, купи». А в голове у Чимина: «укради, укради, укради». Несмотря на то, что он нашел работу, хоть и с небольшой зарплатой, все равно, голоса из прошлого служат напоминанием о том, кто он есть, и кем никогда не станет. Парень засовывает руки в карманы, чтобы унять дрожь или хотя бы скрыть. С этими навязчивыми мыслями, Чимин заходит в супермаркет и надевает черную бейсболку привычным движением руки. Его губы трогает загадочная улыбка, и он проходит вглубь стеллажей. Останавливается возле сладостей, и его глаза загораются, как две яркие лампочки. Взгляд задерживается на розовых зефирках и шоколадном батончике. Дальше все идет быстро и почти профессионально, но никто не застрахован от ошибок. Камера, на которой мигает красная лампочка успевает засечь юного вора. Охранник подозрительно косится на экран компьютера, на котором просматриваются все изображения с камер, и замечает не хитрую манипуляцию Чимина. — Парень! — кричит охранник и выпрямляется во весь рост, показывая в сторону маленькой фигурки Чимина, облаченной в черное. — Черт! — вопит Чимин и срывается с места, роняя шоколадные батончики со стенда. Взбитый охранник едва поспевает за прытким мальчишкой. Чимин вот-вот выбежит на улицу и будет свободен. Там уже недалеко, а в кармане шуршит пакет зефирок и мелочь на автобус до дома. Как только путь Чимину загораживает худенькая продавщица с серьезным взглядом, то Пак понимает, что проебался так, как никогда не проебывался. Конечно, прошло три года и все такое, практики не было, но все-таки. Как он посмотрит в глаза Джину? Как будет оправдываться перед тем, кто единственный приютил его в этом холодном и сыром городе?***
— Имя: Пак Чимин. Возраст: 24 года. Такой взрослый, а батончики из магазина воруешь, — посмеивается полицейский и пробегается взглядом по личному делу юного преступника. Господи, кто бы знал, как Чимину сейчас стыдно. Он просто мечтает провалиться сквозь землю, потому что данный случай воровства, можно считать фееричным. Полный провал. Чимин смотрит на улыбающегося мужчину, облаченного в форму и ему вот совсем не смешно. Строит серьезное и пугающее лицо, и это помогает, потому что полицейский сразу перестает смеяться и неловко ерзает на скрипучем стуле. Никогда. Никогда Чимин не попадался полиции, а тут на тебе. Это самая глупая ситуация, в которую он только мог попасть. Она становится не только глупой, но еще и серьезной, когда в участок врывается Джин с растрепанной шевелюрой и в солнечных очках. — Хен! — восклицает Чимин, когда получает подзатыльник от примчавшегося парня. Джин зол. Нет, он просто в бешенстве. Полицейский покачивает головой и мысленно жалеет Чимина. — Тебе сколько лет? — кричит сиплым голосом Сокджин. Чимин ни разу не видел друга в таком состоянии. Руки трясутся, губа дрожит. Парня настораживает, что Джин не снял очки даже сейчас, плохое предчувствие. — Хен, мне сейчас нужен друг, а не мамочка, — канючит Чимин, хватаясь за рукав свободной рубашки Джина. — Офицер, мы можем идти? — спрашивает Сокджин, твердо игнорируя, повисшем на нем, Чимина. — Конечно. В этот раз вы отделались лишь штрафом. Джин кивает и хватает брыкающегося Чимина за шиворот, привлекая внимание всех людей в участке. Когда они оказались в машине, Чимин сложил руки на коленях и уставился в пустоту. Он не знает, что ему хочет сказать Джин, но догадывается. — Тебе нужна помощь, — наконец подает голос Сокджин. Он высматривает в окно водителя, который должен вернуться из магазина с минуты на минуту. — Бред, — бормочет Чимин и отворачивается к окну, надувая губы. — Ты понимаешь, что в следующий раз, я не возьму ответственности? Не оплачу нужную сумму. Ты это понимаешь? — Джин сжимает края худи Чимина, слегка тряся его. Внезапно начался ливень, который начал бить по ушам и стеклу машины. Сквозь шум, Чимин мог расслышать всхлипы, но ему могло и показаться. Джин был повернут к нему спиной, и его плечи тряслись. — Ты чего, хен? — беспокоится Пак, пододвигаясь ближе к другу. Чимин запускает руку в светлые и шелковистые волосы Джина, закрывая глаза. Ким все еще продолжает плакать. Чимин осторожно тянется к лицу друга и берет в руки холодные щеки. Парень снимает солнечные очки Джина и невольно ахает, когда видит ужасный синяк под глазом. Он отек и воспалился. — Нет-нет. Кто это сделал? — вскрикивает Чимин и проводит кончиками пальцев по щеке Джина, стирая слезы. — Да так, какой-то придурок. — Это произошло на сцене? — спрашивает Чимин, задерживая дыхание, а вместе с ним и поток слез. — Это не важно, — отмахивается Джин и всхлипывает, прижимаясь лицом к плечу друга и давая себе волю выплакаться. Он плачет беззвучно, но от этого еще больнее. Его слезы падают на колени и исчезают. Кажется, что Ким сам с ними тоже исчезает. Джин прижимает Чимина к себе с нежностью и неподдельным обожанием, благодаря за все без слов. — Тихо-тихо, — успокаивает друга Чимин, покачиваясь из стороны в сторону и напевая какой-то прилипчивый мотив медленной мелодии. Кажется, это та самая «Thousand years». — Мы справимся со всем вместе, хен. Все будет хорошо, мы есть друг у друга.***
— Сколько тысяч долларов я должен заплатить, чтобы твое лицо не маячило поблизости от меня? — злобно рычит Чонгук и скрещивает руки на груди, прожигая взглядом русоволосого парня в очках и нелепом пиджаке. — Столько же, сколько мой отец заплатил за эту компанию. Как же Ким Тэхен бесит Чонгука. Еще с первого дня, когда ему сказали, что он будет менеджером группы, с которой Чон готовился к дебюту вот уже два года. Стажерство началось для него необычно и неожиданно. Его заметили на конкурсе талантов в качестве одаренного вокалиста и отличного танцора, поэтому оторвали с руками. С универом проблем не было, потому что Чонгук не особо хотел учиться на менеджменте, куда послали его родители вместо Хосока, поэтому учебу он с легкостью забросил, ни у кого ничего не спросив, включая своего брата. Ким Тэхен сменил стиль и перекрасился в свой родной цвет волос, который кстати ему очень даже идет. Парень стал более тревожным и задумчивым с тех пор, как ему пришлось бросить Чимина в Пусане. Он каждый день плачет горькими слезами в подушку и ужасно злится на отца, а потом и на себя, ведь Чимин его теперь ненавидит, презирает, не хочет видеть. Если бы они встретились, то друг бы наверняка прошел мимо, даже не одарив взглядом Тэхена. И правильно, не надо, Ким поступил очень низко со своим старым лучшим другом и заслуживает всех этих страданий, а может даже и больше. Они с Чонгуком по-прежнему грызутся, как в старые добрые времена. Их отношения с самого начала так сложились, и спустя три года, не улучшились. Когда Чонгук впервые увидел Тэхена, то из его уст посыпался трехэтажный мат, участники группы не поняли, почему их главный вокалист так взбешен. Все, кроме Чонгука, относились к Тэхену почтительно и вежливо, потому что их судьба фактически зависела от решений, принимаемых отцом Кима. Все хотели угодить и подлизаться, но парню это и не нужно. Тэхен верит, что у них с Чонгуком все может наладиться. Все должно наладиться. Ким готов извиниться, готов пойти на встречу ради общения с младшим, но тот лишь воротит нос и вспоминает, как Тэхен совершил непростительную ошибку. Все-таки, Чонгук еще совсем ребенок. Когда Тэхен думает об этом в таком ключе, то ему хочется обнять младшенького и позаботиться, защитить, если понадобится. Но эта гора мышц только и умеет, что язвить и огрызаться. — Чонгук, куда ты так быстро идешь? Давай поговорим. Нет, Тэхен не собирается быть уж слишком мягким и пушистым, но голоса повысить на парня не смеет. — Подальше от любителя совать свой член в чужую задницу. Чон Чонгук определенно злопамятная истеричка. — Может быть, ты еще на похоронах моих об этом говорить будешь? — не сдержался Тэхен, потому что это было уже грубо. — Я на них просто не приду, — отвечает Чонгук и останавливается у автомата, чтобы попить кофе и перевести дыхание. Все эти прятки и догонялки с Тэхеном, отнимают у него много сил. Чонгуку вообще нужно беречься и хорошо высыпаться, чтобы день был максимально продуктивным, но заноза в заднице по имени Ким Тэхен, не хочет вылезать у него из мыслей даже ночью, отнимая последнюю надежду на крепкий и здоровый сон. Чонгук наполняет пластиковый стаканчик кофе и разворачивается, чтобы снова пойти в зал и продолжить тренировку. Ему совершенно некогда дискутировать с Тэхеном на какие-либо темы. Не то, чтобы он сильно хотел этого. На его пути вырастает фигура Тэхена, и Чонгук вздыхает, обжигаясь горячим напитком. — Отец собирает вас у себя в кабинете, ему нужно кое-что обсудить. — Господи Боже мой, Тэхен, нельзя было раньше сказать, — с этими словами, Чонгук вручает растерянному Тэхену стаканчик с недопитым кофе и на всех парах мчится в кабинет. — Я для тебя хен, вообще-то, — кричит Ким, когда Чонгук заворачивает налево по коридору.